Вербовка внешней разведкой такого «высокопоставленного должностного лица», как определял Эймса президент Клинтон, руководящего сотрудника ЦРУ, естественно, вызывала серьезные последствия не только для американской разведки и всех спецслужб США, но и для других американских правительственных ведомств и специальных служб союзников США. Так, например, после ареста Эймса канадская служба контрразведки (КСИС) установила, что он мог быть в курсе проводившихся КСИС совместно с ЦРУ операций против СССР.

Курируя подразделение внешней контрразведки ПГУ КГБ в 1960–1966 годы, то есть в самый разгар деятельности бывшего тогда начальником контрразведки ЦРУ Дж. Энглтона, я довольно исчерпывающе представлял практически неограниченные оперативные возможности этого контрразведывательного подразделения ЦРУ. Всевластие Энглтона и его контрразведывательного подразделения было полностью подтверждено исследованием Д. Уайза «Охота на кротов», появившимся в США в 1992 году. Как следует из этого авторитетного источника информации о действительном положении в ЦРУ, контрразведывательный отдел ЦРУ не только имел полный доступ к личному досье на любого сотрудника этого ведомства, а также всем архивным материалам, включая материалы особо важного характера, но и мог запрашивать интересовавшую его информацию из ФБР, РУМО и других правительственных органов США.

Хотя начало сотрудничества Эймса с советской разведкой относится к середине 80-х годов, когда полномочия и сфера деятельности контрразведывательной службы ЦРУ были значительно сужены, этот орган, отвечавший за безопасность деятельности американской разведки, безусловно, сохранил большинство своих функций. И приобретение агента — сотрудника отдела, ведущего работу против СССР, практически делало для внешней разведки доступными многие сокровенные секреты ЦРУ.

Работа начальником отделения советско-восточноевропейского отдела с 1984 года и вплоть до октября 1990 года совпадает с началом активного сотрудничества Эймса с внешней разведкой. Ясно, что для агента в этот период нет секретов в области деятельности ЦРУ против Советского Союза и его восточноевропейских союзников. Поэтому не вызывают удивления сообщения американских средств массовой информации о том, что он якобы выдал внешней разведке всех агентов ЦРУ, завербованных в Советском Союзе, в том числе и в первую очередь «кротов», действовавших в советских спецслужбах.

Так, из сообщения из Вашингтона от июня 1995 г. следует, что «Эймс выдал 13 агентов ЦРУ, среди них таких важных «кротов», как Поляков Дмитрий Федорович в ГРУ, Мартынов В., Моторин С., Варенник Г., Пигузов В., Полещук Л., Южин Б. — все сотрудники внешней разведки» (Кого выдал Эймс. Новости разведки и контрразведки. 1995. № 17–18, со ссылками на три новых книги об О. Эймсе: Уайз Д. Идущий в ночи; Маас П. Шпион-убийца; Дженстон Д., Смит Н. и Уйнер Т. Измена).

Не ставя под сомнение эти пока односторонние американские сообщения об изменниках-сотрудниках внешней разведки, не могу не заметить, что упоминание в этом списке изменника Полякова едва ли соответствует действительности, во всяком случае в отношении «выдачи» его Эймсом.

Если сопоставить возникшие в ГРУ уже в начале 80-х годов подозрения о предательстве генерал-майора ГРУ, о чем рассказано в разделе об операции ТФП ЦРУ в ГРУ, то могу предположить, что Эймс мог дополнить своим сообщением уже имевшиеся подозрения. Разоблачен же этот «крот» был советской военной контрразведкой, хотя и с неоправданной задержкой.

Американцы гневаются за потерю агентов и «жестокое» наказание за измену, и это, вероятно, справедливо, но свидетельствует также о лицемерности этого «гнева». Ведь Россия имеет не меньше прав на секретную деятельность в США, чем Соединенные Штаты — на шпионаж в России. Кстати, Эймс выдавал не своих соплеменников-американцев, а тех российских изменников, которые и отвечали за творимое ими для Родины зло.

А вот американский шпион Поляков выдавал американцам своих сограждан, обрекая российских разведчиков на американские тюрьмы. Почему же американцы считают это закономерным?

Говоря о деятельности Эймса как агента внешней разведки, полагаю, что не только разоблачением американских агентов в Советском Союзе был ценен его вклад в решение разведывательных задач по США. Он должен был давать много ценной информации не только по ЦРУ, но и по другим политическим органам американского правительства.

Являясь прежде всего политической разведкой, ЦРУ неизбежно находится в курсе всех важнейших внешнеполитических акций США, как самостоятельных, так и во взаимодействии с союзниками по НАТО. Полагаю, что сам Эймс мог не отдавать отчета в значении той информации, которую передавал внешней разведке. Поэтому следователи ЦРУ и ФБР не могут достоверно определить ущерб для США, который смог причинить этот агент внешней разведки, даже при самом добросовестном выполнении Эймсом договоренности с ЦРУ.

В американской прессе много писалось о трудностях, с которыми встречалась специальная команда из следователей ЦРУ и детективов ФБР, представителей Пентагона и некоторых других американских ведомств, перед которыми была поставлена задача определить ущерб, нанесенный Эймсом безопасности США. Работая больше года, проведя сотни допросов Эймса и бесчисленного количества сотрудников спецслужб, имевших отношение к деятельности Эймса, команда так и не смогла сказать, что ею учтен весь ущерб, нанесенный нашим «кротом» в ЦРУ. Причин этому оказалось много. Вот некоторые из них:

— за почти девятилетнее сотрудничество Эймса с внешней разведкой он просто не помнит все, что передавал нашим;

— многое, что он брал из архивов и действующих дел ЦРУ, он сам не читал и не знает содержания переданных им материалов;

— поскольку Эймс любил выпить и часто уже не совсем трезвым передавал материалы и устные сообщения, он не мог сохранить их в памяти, затуманенной алкоголем;

— многие материалы, в том числе и об агентах ЦРУ в России, не содержали конкретных имен, и сам Эймс не знал, о ком в них сообщалось. Только внешняя разведка после анализа могла выходить на имена изменников;

— одной из сложнейших для ЦРУ задач оказалось определить, кого из источников информации в СССР мог выявить или помочь внешней разведке выявить Эймс, которые из них могли быть перевербованы КГБ и стали дезинформаторами.

По мнению экспертов ЦРУ, целый ряд таких дезинформационных сообщений, которые ЦРУ считало достоверными и передавало в другие американские ведомства, в том числе в Пентагон, привели к бессмысленным расходам многих десятков миллионов долларов (Стуруа М. ЦРУ до сих пор не знает, сколько секретов продал Москве Олдрич Эймс. Известия. 1995, 31 августа).

Последствия дела Эймса для ЦРУ оказались двоякими: внешними и внутренними.

Внешние последствия вылились в резкую критику деятельности ЦРУ и ее расследование как по служебной линии, так и по правительственной — со стороны конгресса, а также расследование со стороны СМИ.

Начавшаяся острая атака американского конгресса на ЦРУ в связи с полным провалом американской разведки в деле Эймса привела к отставке директора ЦРУ Джеймса Вулси, не проработавшего на этом посту и года.

Пришел новый директор Джон Дейч, и, естественно, начался процесс «чистки» всей службы, прежде всего на руководящем уровне. Как такие события болезненно сказываются на всей деятельности разведки, мы, сотрудники внешней разведки, пережившие в прошлом не одну такую «чистку» у себя, хорошо знаем.

Наряду со сменой руководства конгресс США предпринял ряд слушаний состояния дел в спецслужбах, по существу, вылившихся в расследования, что понятно, ибо республиканское большинство законодательного органа стремится набрать как можно больше очков против демократической администрации.

Расследование, предпринятое генеральным инспектором ЦРУ, призванное нейтрализовать негативные для разведки последствия дела Эймса, выявило много серьезных проколов в этой службе и нарушений правил обеспечения безопасности, в том числе в области проверки лояльности сотрудников. Проверка на детекторе лжи (случай с Эймсом был на таком низком уровне, что явные признаки настораживающего порядка не были приняты во внимание, хотя Эймс трижды проходил такую проверку и каждый раз результаты оказывались неудовлетворительными).

Доклад главного инспектора ЦРУ показал, что в течение всех лет сотрудничества Эймса с внешней» разведкой существовали подозрения о проникновении в службу советского «крота». Кстати, по оценке Эймса, высказанной им уже после ареста в интервью из тюрьмы, и по мнению ряда сотрудников ЦРУ, атмосфера всеобщей подозрительности вызвала реакцию обратного порядка, когда в ЦРУ стали проходить мимо явных признаков ненормального поведения отдельных сотрудников. Так, систематические пьянки Эймса считались его коллегами обычным явлением, тем более что такое же поведение отмечалось у многих сотрудников. Долгое время, практически до самого ареста Эймса, его неосторожное обращение с крупными суммами денег, которые он получал от внешней разведки, не вызывало недоуменных вопросов. Были с его стороны и другие проступки: неаккуратность в обращении с секретными документами, с их хранением. Но, как отмечалось в СМИ, после эры всеобщей подозрительности в ЦРУ проявление простой естественной бдительности считалось явно нежелательным рецидивом заклейменного прошлого. Все это позволяло Эймсу пренебрегать мерами безопасности, способствовало ускорению его расшифровки.

Как отмечает главный инспектор, Эймс стал считать, что правила для других на него не распространяются. То есть, говоря по-русски, был убежден, что он «сам с усам».

С момента вербовки в 1985 году Эймс, боясь, что ЦРУ может стать известно о его сотрудничестве с внешней разведкой через завербованных ЦРУ «кротов» в КГБ, стал из чувства самосохранения выдавать всех известных ему американских агентов в СССР (Мзаречлов М. Охота за «кротом». Новости разведки и контрразведки. 1995. № 1–2).

После ареста Эймса свое расследование положения в ЦРУ провел журнал «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт», о результатах которого на страницах этого авторитетного издания доложили Д. Уоллкотт и Б. Даффи. В нем раскрывается обширная в своей неприглядности картина внутреннего положения в ЦРУ. Это расследование лишний раз показывает, что эта самая мощная из западных разведок, располагая огромными финансовыми и материально-техническими средствами, совершала и совершает столько грубых политических и профессиональных ошибок и просчетов, что дело Эймса на фоне их не может считаться чем-то особо исключительным (За рубежом. 1994, 2–8 сентября).

Один из авторов журналистского расследования Б. Даффи в апрельском номере той же газеты опубликовал обширную статью о версии разоблачения Эймса под заголовком «Последний шпион «холодной войны». Из этой статьи следует, что долгое время ЦРУ считало провал своей агентуры делом рук не одного «крота», а нескольких агентов. Лишь в мае 1993 года подозрения сконцентрировались на Эймсе, когда было заведено по нему следственное дело под кодовым названием «Полуночник». Сама же охота за «кротом» была названа «Кинжал», и началась она еще до вербовки Эймса внешней разведкой.

Интересна версия провала Эймса, высказанная П. Маасом в его книге «Шпион-убийца».

Решающие сведения, которые заставили сотрудников ЦРУ и ФБР, занятых поисками «крота», сосредоточить внимание на Эймсе в начале 1993 года, поступили из источника, имеющего доступ к досье бывшего КГБ. Этот источник не назвал имени Эймса, однако сообщил его псевдоним Колокол, известный ЦРУ, а также, что Колокол встречался со своим связником в Боготе (Колумбия) и Риме, где Эймс действительно бывал.

Приводятся интересные подробности. Осенью 1985 года ФБР и ЦРУ разработали программу под кодовым названием «Ухаживание» с целью вербовки агентов из состава сотрудников посольства СССР. Когда объявили о начале операции «Ухаживание», Эймс вызвался участвовать в ней. Полагаю, не без подсказки внешней разведки.

«В то время, как группа «Кинжал» копалась в пыльных личных делах, Эймс разъезжал по Вашингтону, встречаясь вполне легально с Юрием Чувайкиным, который официально числился экспертом по ядерному оружию. На самом же деле его задачею было поддержание связи с Эймсом» (Даффи Б. Последний шпион холодной войны. Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт. 1994, сентябрь).

В статье приводится много других обстоятельств и деталей оперативной разработки Эймса ЦРУ с активным участием с апреля 1991 года ФБР, завершившейся арестом Эймса и его жены 21 февраля 1994 года. Перипетии этой разработки поучительны с точки зрения методов работы контрразведывательных служб США, и их полезно учитывать в работе внешней разведки.

Рассуждая о деле Эймса, должен признаться, мне до боли жаль его самого и его семью. Мои чувства, когда я узнал об аресте этих агентов внешней разведки, были двойственными: чувство радости, что и сегодня, в годы смутной перестройки, моя родная служба добилась такого успеха, проникнув в ЦРУ, и чувство искреннего сочувствия этой супружеской паре в постигшем их несчастье. Я всегда был склонен реально смотреть на мир и философски учитывать возможность провала. Ведь разведка — это постоянный риск, возможность осечки, срыва, провала. Жаль только, что очень часто эти провалы происходят из-за предательств, измен или в результате того, что мы и наша агентура подчас забываем об этой позорной слабости человека к предательству.

И получается, что успешная деятельность Кима Филби была сорвана предательством целого ряда изменников, многолетнее сотрудничество с советской разведкой Прайма и агентурной группы Уокера было провалено из-за предательства, так же был разоблачен агент Джонсон, участвовавший в операции «Карфаген». Правда, три последних провала были результатом излишней откровенности агентов перед женами, предавшими их.

В то же время, думал я, рассматривая историю советской внешней разведки, наличие ее «кротов» в иностранных спецслужбах не раз помогало избегать серьезных провалов. Так, сведения, своевременно полученные из ФБР о предательстве агента Е. Бентли, позволили внешней разведке принять профилактические меры и уберечь ряд ее ценных агентов. Информация, полученная из недр американской контрразведки, предоставила возможность благополучно отвести угрозу от супружеской пары Коэнов, которые после отдыха и подготовки в СССР более 5 лет успешно работали на Британских островах, теперь уже не как агенты, а разведчики Крогеры под руководством резидента нелегала Бена. И опять-таки успешная работа этих трех советских разведчиков была прервана предательством поляка М. Голеневского.

Своевременное получение внешней разведкой информации об измене «Гарта» в Канаде позволило не только нейтрализовать неизбежные негативные последствия этого предательства, в том числе и избежать захвата канадской контрразведкой другого советского разведчика-нелегала Филина, но и выманить изменника в Советский Союз и наказать его, одновременно продолжая начатую с канадской контрразведкой оперативную игру, заставляя ее в течение целого года тратить усилия впустую.

Все это так, но жаль, безмерно жаль семью Эймсов, которые были ценными агентами, представлявшими ценную информацию, позволявшую нейтрализовать деятельность целого ряда изменников — «кротов» ЦРУ в советских, затем российских специальных службах.

Они в глазах советских разведчиков всегда были людьми со всеми их сильными и слабыми сторонами. И никогда наша служба не рассматривала их так цинично, как часто делают по отношению к своим агентам западные спецслужбы — ЦРУ, МИ-6, СДЕСЕ, БНД. Особенно, когда агенты проваливаются или чем-то не удовлетворяют своих хозяев.

Об этом не стесняются говорить и писать в своих мемуарах бывшие сотрудники, а также бывшие агенты этих служб.

Не случайно Эймс уже из тюрьмы высказывался только положительно о работавших с ним советских разведчиках, подчеркивая, что ни разу его человеческое достоинство не было ими унижено, всегда к его нуждам и чувствам относились с уважением и внимательно.

Вот на этой мажорной ноте мне и хочется завершить пока свои рассуждения о весьма неприятной, но, к сожалению, постоянно напоминающей о себе проблеме предательства в разведке.