Название операции навеяно моей любимой оперой Чайковского «Пиковая дама». В качестве карт подразумеваются три разведывательные службы: внешняя разведка, британская СИС и американское ЦРУ. Причем козырной является наша служба, единственная из трех вышедшая победительницей из совместной игры с важным выигрышем. Эту аллегорию я позволил себе потому, как в противовес герою оперы Герману, потерпевшему жестокое поражение, Ким Филби, несмотря на неблагоприятно сложившиеся обстоятельства из-за угрозы провала его сотрудника Маклина, вышел из противостояния со своими мощными соперниками победителем, внеся существенный вклад в работу советской внешней разведки.

Таким образом, главным действующим лицом этой операции был Ким Филби и, хотя этот эпизод касается только краткого, менее трех лет, периода из почти тридцатилетней разведывательной деятельности ставшего всемирно известным советского разведчика, результаты его заслуживают особого внимания. Тем более что ни в СИС, ни в ЦРУ и ФБР этому периоду в жизни Кима Филби не уделили того серьезного внимания, которого заслуживала его роль хотя бы потому, что он свободно действовал как высокопрофессиональный разведчик в самой гуще сотрудников ЦРУ и ФБР, включая руководителей этих служб. Мне даже показалось, что такая реакция со стороны американских спецслужб явилась защитной, чтобы не поставить себя в крайне уязвимое положение наивной простушки, которую обвел вокруг пальца один советский разведчик.

Поскольку в оценке работы Филби имеется указанный выше незаполненный просвет, остановлюсь подробнее на этой стороне его деятельности. Но сначала не могу не высказать некоторые мысли относительно предшествующей жизни.

Отмечу тот важнейший факт, что как сам Филби, так и все члены его знаменитой пятерки, как видно из сказанного о Шведе, появились во внешней разведке в результате целенаправленной работы по приобретению так называемой «перспективной агентуры». Что же это такое?

Под этим определением имеются в виду такие кандидаты на вербовку, которые на момент их приобщения к сотрудничеству не имеют каких-либо заслуживающих внимания разведки информационных или оперативных возможностей. Но они по своим способностям, социальному и общественному положению своих родителей, по профессии, связям и знакомствам потенциально могут получить серьезные возможности для продвижения на интересующие разведку позиции.

Чаще всего таких кандидатов разведка находит среди студентов, особенно престижных учебных заведений, либо из числа молодых сотрудников государственных учреждений, начинающих журналистов, специалистов в области перспективных профессий.

Одним из таких перспективных молодых людей, попавших в поле зрения нелегальной резидентуры Шведа в 1934 году, и оказался Ким Филби, а затем и его товарищи по Кембриджу.

В дальнейшем упорная работа советских разведчиков с этими молодыми студентами после всесторонней проверки их личных качеств и способностей и привела к успешному выполнению поставленной в самом начале сотрудничества с внешней разведкой сложной задачи — проникновения в британские важные государственные учреждения. Среди целей ТФП на первом месте были СИС, Штаб правительственной связи, министерство иностранных дел.

Удачный выбор кандидатов в перспективные агенты, сделанный в 1934 году высокопрофессиональными разведчиками-нелегалами Шведом и Дейчем, нашел подтверждение в том, что Ким Филби не только сам к 1940 году проник в СИС и в дальнейшем превратился из агента, источника информации в активно действующего советского разведчика, но и его четыре товарища оказались на важных постах — три в британских спецслужбах: Берджес, Блант и Кернкросс, и один — Маклин — в Форин-офисе.

На этом примере успешного превращения перспективных молодых агентов в чрезвычайно ценных источников самой важной и актуальной информации из государственного аппарата убедительно доказывается обоснованность больших затрат энергии, средств и времени опытнейших разведчиков по воспитанию и подготовке таких кандидатов. Ведь всем членам «пятерки», в том числе и самому Киму Филби, потребовалось около восьми лет для достижения поставленных целей. А сколько опытных разведчиков выезжали за кордон для работы с ними, пока они не набрались профессионального опыта и не смогли уже самостоятельно решать разведывательные задачи.

Итак, Ким Филби, о котором написано немало, к концу 40-х годов достигает в СИС такого авторитета, что его кандидатура начинает считаться наиболее вероятной на пост начальника британской разведки МИ-6. Именно тогда, как достойного представителя СИС, в 1949 году, его командируют в Вашингтон для связи с ЦРУ и ФБР. Этот пост по своему значению являлся не ниже, чем должность заместителя начальника СИС.

Так началось еще одно агентурное ТФП, причем в самую опасную для советской внешней разведки спецслужбу — в ЦРУ. Этот эпизод в жизни Филби оказался для меня связанным с Польшей и относился к периоду моей работы в подразделении нелегальной разведки ПГУ (внешней разведки). Тогда я только начинал работу по созданию нелегальной разведывательной резидентуры в Соединенных Штатах.

В 1949 году как раз завершал свою подготовку в Польше молодой разведчик Гарри. Мы перебрасывали его в США под видом американца польского происхождения. В качестве подтверждения права на американское гражданство ему было дано свидетельство о рождении в США и сообщены сведения о родителях-поляках, в свое время эмигрировавших из Польши в США. После рождения сына семья вернулась на родину, где все члены ее, в том числе и настоящий сын, погибли во время немецкой оккупации.

Гарри, проявив находчивость и смелость, заручился согласием американцев на его «возвращение» на родину, нелегально бежал в Скандинавию, откуда в начале 1950 года сразу же перебрался в США.

К этому времени во внешней разведке решалась проблема организации надежной и безопасной связи с Филби в США. С учетом положения Филби в качестве представителя британской СИС при ЦРУ и ФБР, с руководством которых он постоянно общался, наша связь с ним должна была исключать малейшую возможность обратить на себя внимание этих спецслужб.

Мое предложение использовать Гарри в качестве посредника между Кимом Филби и нашей резидентурой в Нью-Йорке было принято, и такая схема связи функционировала безотказно до отъезда Филби из США в середине 1951 года.

Оказавшись в Вашингтоне в качестве представителя СИС, Филби, советский разведчик, пришел в непосредственное соприкосновение со многими представителями не только ЦРУ, но и ФБР. Он оказался в центре совпадения интересов сразу трех важнейших в мире спецслужб, причем о его принадлежности к советской внешней разведке две западные разведки пока не подозревали. В этом было его огромное преимущество в игре в своеобразный разведывательный покер, в которой у нашего игрока были скрытые козырные карты.

Разведывательная деятельность Филби на протяжении более чем двух лет пребывания в роли представителя СИС нашла выражение прежде всего в подробнейшей оперативной информации о совместных действиях СИС и ЦРУ, и в первую очередь об их антисоветских замыслах, планах и конкретных операциях. При этом Филби не только информировал Центр, но и высказывал свои квалифицированные рекомендации о том, как эффективнее противодействовать враждебным и провокационным акциям Запада. Информация Филби о деятельности ЦРУ и, частично, ФБР была уникальной и бесценной.

Но главная цель, подсказанная внешней разведке самим Филби и умело им претворявшаяся в жизнь, состояла в другом: в закладке фундамента на будущее, в изучении кандидатов из числа сотрудников американских спецслужб на предмет привлечения их к сотрудничеству. При этом Филби исходил не только и, пожалуй, не столько из осуществления вербовки от имени советской внешней разведки, сколько, главным образом, от имени британской разведки. Тем более что такую «легенду» ему лично было легче и естественнее поддерживать. В этом отношении на руку Филби играло прочно завоеванное им доверие контрразведчика Джеймса Энглтона, позже ставшего руководителем всей контрразведки ЦРУ.

Филби правильно оценил этого главного «борца с КГБ», который уже тогда пользовался неограниченным авторитетом в ЦРУ и ФБР, зарекомендовав себя самым активным из инициаторов и организаторов поисков в ЦРУ «коммунистических агентов».

Дружба Филби и Энглтона, стремление последнего советоваться с нашим разведчиком, в том числе по проблемам безопасности в ЦРУ, были лучшей рекомендацией для всех остальных сотрудников этой службы дружить с представителем британской разведки.

Как пишет Брук-Шеферд: «Некоторые ведущие сотрудники, вроде Джеймса Энглтона, сидели, восхищаясь, у ног Филби… Их доверие к нему было полнейшим, что позволяло сообщать обо всех американских операциях против советского блока» (Брук-Шеферд, Гордон. Штормовые птицы. Нью-Йорк, 1990).

В начале 50-х годов Энглтон еще не был главой контрразведывательной службы ЦРУ, но уже успешно шел к этому, по существу, второму по власти и значению посту в этой спецслужбе, который он занял в 1954 году.

Но уже тогда Энглтон, еще в 1944 году повстречавшийся в Англии с Филби, во всем ему подражал.

Когда Филби в 1949 году прибыл в Вашингтон, они стали встречаться регулярно раз в неделю, чтобы «за виски» обсуждать свои проблемы. Лучшей характеристикой искусства Филби овладевать доверием интересующих его людей и оказывать влияние на них могут быть слова Арнульфа Конради:

«Энглтон доверял Филби почти все, что знал сам, не получая от него взамен ничего. Сведения о ЦРУ, которые Филби, без сомнения, передал Советам, были настолько всеобъемлющими, что его биографы на полном серьезе считают, что после его разоблачения ЦРУ следовало бы распустить и создать заново» (Конради А. Жизнь и смерть Джеймса Хесуса Энглтона, который боролся с КГБ. Франкфуртер Алльгемайне Магазин. 1992, март).

О степени откровенности Энглтона перед Филби свидетельствуют другие слова этой же статьи. Автор справедливо отмечает, что вера Энглтона в Филби была настолько сильна, что после бегства в Советский Союз Гая Берджеса и Дональда Маклина и отзыва Филби в Лондон, где началось расследование его причастности к этому событию, Энглтон, бывший уже начальником службы контрразведки ЦРУ и развернувший небывалую охоту за «кротом», то есть агентами КГБ в самом ЦРУ, продолжал по-прежнему верить в невиновность Филби.

«Энглтон твердо верил в невиновность своего друга, — пишет А. Конради, — а когда двенадцать лет спустя, в 1963 году, тот сбежал в Москву и тем самым открыто заявил о себе как советском шпионе, это явилось для Энглтона страшным ударом. Он сжег все записи своих бесед с Филби, чтобы замаскировать масштабы утечки информации».

Читатель может представить себе, каковы могли быть результаты воздействия нашего легендарного разведчика на рядовых сотрудников ЦРУ, а также ФБР, если настоящий зубр американских спецслужб Энглтон, начавший свою разведывательную карьеру еще во время Второй мировой войны в Управлении стратегических служб (УСС), не мог избавиться от навязанного ему Филби влияния в течение целых двенадцати лет, на протяжении которых не только британская, но и американская контрразведки вели безуспешное расследование с целью разоблачения Филби.

Позволю себе небольшое отступление для оценки этого необыкновенного психологического воздействия Филби на своих собеседников, партнеров и коллег из среды разведчиков.

С точки зрения психологии, взаимоотношение сотрудников противостоящих спецслужб относится к области конфликтной деятельности, которая характеризуется противодействием людей друг другу. В ней сталкиваются цели, интересы и стремления людей (Крогиус Н. В. К. психологии конфликтной деятельности. М.: Наука, 1976).

Внутренняя сторона такой деятельности является своеобразным психологическим взаимодействием ее участников, когда им приходится мыслить за другого, угадывать, как соперник рассуждает и принимает решения, и, предвосхищая его действия, определять свое поведение. При этом важную роль играет способность маскировать свои истинные цели и целенаправленно дезинформировать противника.

В разведке такая конфликтная деятельность относится к виду строгого соперничества, при котором ее участники преследуют диаметрально противоположные цели, а победа одного из них означает поражение другого.

Для достижения такой победы необходимо обладать способностью к максимально достоверному анализу ситуации и учету данных о противнике и собственном состоянии в каждый конкретный момент. Психологи отмечают, что в условиях ситуаций многих неопределенностей, когда чистый анализ их не может дать однозначного ответа, решающее значение в принятии решений приобретает человеческий фактор.

Вот такой фактор и присутствовал всегда у Филби. Он проявился необыкновенным образом в его скрытом противостоянии Энглтону и обеспечил поразительную для всех победу и полное поражение такого сильного в профессиональном плане соперника.

Не меньшую аналитическую проницательность и настоящие бойцовские качества Филби проявил в наиболее трудный и сложный период его отношений с СИС после бегства Маклина и Берджеса в Москву. Начались допросы Филби с целью вынудить его признаться в сотрудничестве с советской внешней разведкой. Дополнительные трудности для него создали показания изменника Петрова, перебежавшего на Запад в Австралии в 1954 г. и сообщившего о «кембриджской пятерке» советских агентов в Англии.

Огромная выдержка Филби и категорический отказ хоть в чем-то подтвердить свою причастность к бегству указанных двух советских агентов и к их деятельности заставили СИС оставить его в покое, уволив из спецслужбы. Вследствие правильного поведения Филби в создавшихся условиях и влияния его друзей в СИС его официально реабилитировали в 1955 году и даже использовали на разведывательной работе в Ливане.

Не располагая ни конкретными данными, ни желанием раскрывать что-либо по делу Филби, оставшееся неизвестным, могу лишь высказать свое мнение: не мог такой опытный разведчик не оставить надежное наследие своей двухлетней упорной оперативной разработки ЦРУ и ФБР. Тем более что многие из молодых сотрудников ЦРУ не могли не видеть в Филби образец сильного человека и, будучи привлечены заманчивыми посулами от имени СИС, верно служить ему, не догадываясь, кому на самом деле они служили. Вот в чем состояла реальная возможность агентурного проникновения в ЦРУ. Она нашла подтверждение и в деле Эймса, вербовка которого произошла уже после того, как Энглтон в 1974 году покинул ЦРУ, расписавшись в неспособности найти агентов КГБ, якобы внедренных в эту американскую спецслужбу.

Так что лично остаюсь убежденным в том, что потеря Эймса еще не означает потерю других наших агентурных возможностей в ЦРУ. Пусть новые энглтоны пытаются их искать. Если их усилия приведут к тому же гибельному для ЦРУ результату, что и действия Энглтона, то буду только удовлетворен.

Коль скоро речь у меня шла о ТФП Филби в ЦРУ, несколько слов о его агентурном проникновении в британские спецслужбы, как о примере уникальной и успешной операции проникновения во все области практической работы всех британских специальных служб. Действительно, не только сам Филби достиг высоких позиций в британской разведке МИ-6, став, как я уже отмечал, фактически первым кандидатом на пост начальника разведки, но и члены его группы проникли в сверхсекретные службы: в криптографическую, Штаб правительственной связи — Кернкросс, в СИС — Блант и Берджес, на дипломатическую — Маклин.

Перед этим исключительным успехом советской внешней разведки бледнеют все другие достижения разведывательных служб как наших, так и западных. Исключительного успеха добился Зорге, но и его ТФП в японские руководящие центры было лишь частичным, а в немецкую спецслужбу — только периферийным.

Западные специалисты от разведки пытаются ставить рядом с Филби своих агентов, изменников Пеньковского и Гордиевского, но тщетно, даже сами они вынуждены признать, что такой результативности, как у Филби, не имела ни одна разведка в мире.

Отдельные разведчики и агенты внешней разведки добивались исключительных успехов. Такие, как X. Фельфе в Германии, агентурная группа Уокеров в США, агент Прайм в Англии, но их деятельность ограничивалась какой-либо одной областью, не нашла такого масштабного и комплексного характера, как у Филби.

В моем понимании только еще один советский разведчик — Ахмеров И. А. (условно «Билл»), нелегально работавший в США девять лет, приближается по размаху и многообразию своей деятельности к Филби. О нем пойдет речь далее.

Как раз, когда я писал эти строки о Филби, в ноябре 1994 года, по телевизору показали передачу об этом выдающемся разведчике, подготовленную писателем Боровиком. В целом было видно, что автор много поработал над темой, ему посчастливилось встречаться с Кимом, который даже немного приоткрыл перед ним свой внутренний мир, правда, совсем чуть-чуть, будучи очень сдержанным человеком.

И вот передача, которая могла бы выглядеть объективным изложением и оценкой жизни неординарной личности Филби, была испорчена объективным стремлением автора приспособиться к нашей теперешней ситуации.

Бросая реплики о «разочарованиях и сомнениях», которые якобы сопровождали жизненный путь Филби, автор в заключение упоминает предсмертное завещание, в котором Филби просил похоронить его в Москве и никогда, от кого бы ни исходили инициатива и просьбы о перезахоронении его праха в другой стране, не трогать его, оставив в стране, народу которой он беззаветно служил всю свою жизнь. Стоило автору сделать упор на слове «страна» и добавить от себя: «страна, которая спустя несколько лет перестала существовать», как вся жизнь и героическая деятельность Филби были сведены к нулю, к пустоте. Но разве от изменения названия страны российский наш народ перестал существовать, народ, духовным богатством которого так восхищался Ким Филби? Даже в самые тяжелые минуты своей жизни, а у кого их не бывает, он ни в мыслях, ни в поступках не изменял делу, которому служил, видя его олицетворение в сущности народных чаяний и стремлений к социализму, которые не исчезли с распадом географического образования Советский Союз и не исчезнут из души российских народов.