Петя Штейн и «Повесть об одной любви»
За год до моего ухода из театра мы выпустили спектакль по пьесе Тоболяка «Повесть об одной любви». Поставил его Пётр Штейн, молодой и талантливый режиссёр, уже известный своими постановками и в театре Моссовета, и в Ленкоме. Инсценировка была написана по повести, напечатанной в журнале «Юность». Это история искренней, безоглядной любви двух совсем юных, семнадцатилетних, молодожёнов, Кати и Серёжи. История, потрясающая чистотой и верностью мудрых, но всё-таки детей.
Семнадцатилетнюю Катю играла я, тридцатилетняя. Но я тогда была совсем тоненькая и как бы подсвеченная изнутри – такой был период в моей жизни. Серёжу играл Александр Пантелеев.
А редактора газеты в далёком северном посёлке, куда приезжают молодые, сыграл один из ведущих актёров театра, Владимир Анисько. Сыграл точно и пронзительно – тоску по ушедшей юности с её максимализмом и целеустремлённостью, зависть к этим детям, которые умеют так вдохновенно и работать, и любить, и защищать друг друга, и отстаивать свои взгляды. И надежду, что не всё ещё потеряно, что душа не уснула окончательно…
В спектакле все замечательно играли – и Лида Савченко, и Мила Полякова, и Наташа Каширина, и Владимир Кутаков. И атмосфера, в которой создавался спектакль, была удивительной – мы репетировали и общались с таким удовольствием! Конечно, во многом благодаря Пете Штейну, человеку очень интеллигентному и остроумному. Мы много шутили и с любовью работали. Хотя сам спектакль был очень сложным не только психологически, но и технически.
По задумке режиссёра и художника-оформителя, из столов, которые катались по сцене на роликах, выстраивались декорации – то это была комната, то редакция, то больница, то кровать. Перемены декораций и мизансцен, переодевание костюмов – всё это осуществлялось на музыкальных паузах в абсолютной темноте: включался свет, и уже игралась новая сцена. Сначала мы репетировали при ярком свете – не так-то просто выбежать из-за кулис и с разбегу вспрыгнуть на столы, причём в костюме и в обуви на «платформах», или – быстро переодеться, сбросить с себя обувь и босиком, в лёгком халатике пробежаться по столам, выстроенным в длинную дорогу, читая драматический монолог.
Понятно, что репетировалось всё это очень долго. Понятно, что только физическая подготовка позволяла мне выполнять, казалось бы, невозможное. Но когда мы стали «впрыгивать» в сцену уже в полной темноте, что называется, «на память физических действий», – тогда потребовалась уже ювелирная точность движений, тем более что музыкальные паузы были недлинные и необходимо было успеть трансформироваться, чтобы войти в новую сцену…
Но всё получилось. Движением и пластикой спектакля занимался с нами Володя Грамматиков, когда-то снимавшийся со мной в фильме «Большой аттракцион», а сейчас он – очень известный кинорежиссёр. В спектакле была очень красивая музыка. И мы рассказывали прекрасную историю любви…
Я этот спектакль очень любила и думаю, что роль Кати Кротовой – одна из самых удачных моих работ в театре. Спасибо Пете Штейну! Мы с ним очень подружились и часами разговаривали по телефону. Мама недоумевала: о чём можно так долго говорить, тем более после двух репетиций, то есть целого дня общения? И правда, о чём? Но ведь говорили! Смешно: все участники спектакля Петра называли Петей и были с ним на «ты», а я долго звала его «Пётр Александрович, вы…». Потом всё-таки стала называть «Петя», но всё равно – «вы»…
Спустя много лет Пётр Штейн пригласил меня сыграть роль Шарлотты в антрепризном спектакле «Оскар». Я согласилась и не пожалела об этом: спектакль получился яркий, красочный, музыкальный, остроумный и пользовался большим зрительским успехом. И для всех участников «Оскар» был радостью – Петя нас собрал, и мы все любили друг друга, поздравляли с праздниками, днями рождения…
Когда я уехала в Германию оперировать ногу, спектакль не играли – ждали моего возвращения. И это было очень трогательно.
«Счастье – это когда тебя понимают» – в старом добром фильме «Доживём до понедельника» один из школьников пишет эту фразу в своём сочинении. На самом деле цитата, если не ошибаюсь, из Конфуция, а не мысль этого ученика. Не важно! Фраза «ушла в народ» – ведь действительно счастье, когда тебя понимают…
Умер Петя Штейн. Не так уж много за тридцать лет нашей дружбы – симпатии – влюблённости – сотрудничества – мы с ним виделись и общались, особенно в последние годы. Другая жизнь. Другие приоритеты и контакты – и у меня, и у него…
А вот не стало его, и ушла большая часть «счастья, когда тебя понимают»…
Мы с Сашей, младшим сыном, были на его похоронах. Прощание состоялось в Доме актёра на Арбате. И всего несколько человек произнесли прощальные речи – остальные молчали, просто не в силах произнести ни слова. Не смогли – так всех потрясла эта смерть, хотя Петя болел. Я тоже сидела в рядах, как будто скованная льдом, как будто парализованная и онемевшая…
Придя с гражданской панихиды домой, я налила себе и Саше по рюмке коньяка и сказала сыну: «Сань! Давай выпьем за Петю. Не так много на земле людей, с которыми не страшно быть непонятой…» Саша меня понял…
Спектакль «Оскар», на котором уже не мог присутствовать наш дорогой режиссёр, перестал нас радовать. А ещё через год умерла наша любимая, замечательная Алёна Бондарчук, исполнительница главной женской роли. Мы как раз собирались на гастроли в Израиль. Мы всё-таки слетали туда, сыграли спектакли с другой актрисой. Но – вернулись в Москву, и «Оскара» закрыли – спектакли тоже умирают, если умирает их душа…
Но я ещё не закончила свой рассказ о «Повести об одной любви», спектакле, который любили и исполнители, и зрители.
