Алексей Владимирович Грачёв
Мой и Сашин спаситель, наш ангел-хранитель, посланный нам Богом в лице Алексея Владимировича, – слава Богу, не ушёл! И мой Саня, да и я – сразу попали в его добрые золотые руки, под его надёжное крыло.
Алексей Владимирович Грачёв, врач-микропедиатр, призванием и профессией которого было спасать жизнь детей до двадцати дней от роду в самых сложных ситуациях, на счастье для меня и моего новорождённого сына, трое суток не уходил из роддома, находясь рядом с «трудным» ребёнком, а проще говоря, спасая хрупкую жизнь очередному младенцу. Поэтому «бравые ребята» – врачи, которые чуть не упустили моего ребёнка, – нашли Алексея Владимировича и вызвали в родильный зал…
Я после родов «уплыла в сон», лёжа в коридоре на каталке. Почувствовав, что меня будят, я проснулась и увидела прямо перед собой необыкновенные глаза – не просто изумительно красивые, серо-зелёные в пушистых ресницах, а глаза, потрясшие меня добротой, сопереживанием, глаза, которые смотрели прямо в душу – с такой сердечностью, с таким теплом, что я замерла от неожиданности.
«Я – Алексей Владимирович Грачёв, я буду вести твоего сына», – сказал мне обладатель этих необыкновенных глаз. И добавил: «Ребёнок очень трудный. Пока никаких прогнозов. Но я постараюсь сделать всё возможное. А ты – держись…»
И меня отвезли на каталке, чтобы переложить на кровать, – в огромную палату, в которой я оказалась тринадцатой. Но я не суеверная. Да и число тринадцать, после рождения моего младшего сына, стало одним из самых любимых: Саня появился на свет в 10 утра тринадцатого сентября (кстати, в день рождения моей сестры Ирины; и Александр Розенбаум тоже родился 13 сентября!).
На другой день рано утром в палату ввезли тележку с орущими младенцами. Когда всех грудничков раздали на кормление счастливым мамочкам, я поняла, что моего не привезли. И вот тут меня охватил животный страх за моего мальчика. Изо всех сил я пыталась сдержать слёзы, но они покатились ручьями, капая на пол, и я никак не могла остановиться. Младенцев увезли, а я всё сидела и безутешно рыдала. Чтобы как-то успокоиться и не нервировать молодых мамочек, я вышла из палаты. Увидев ведро с водой и швабру с тряпкой, приготовленные для мытья полов, подхватила их и принялась мыть палаты и коридор. А слёзы всё льются…
И вдруг мне навстречу идёт Алексей Владимирович. Он изумлённо смотрит на меня, моющую полы, потом видит мои слёзы. Забирает из моих рук швабру, ставит её рядом с ведром, берёт меня за руку и говорит: «Пойдём со мной!» Он подводит меня к двери, на которой написано «Палата интенсивной терапии», и говорит: «Вообще-то туда нельзя! Но – заходи!»
В палате в кювезе лежит мой малыш, весь в проводочках и трубочках. Спит. И… улыбается во сне!
«Вот видишь, он улыбается, а ты плачешь. Он сильный. Он нам помогает, а ты ему – мешаешь. Поняла?» – говорит мне Алексей Владимирович.
«Поняла!» – шепчу я. «Ты должна молиться за него. Крестить как можно раньше. И назвать его по святцам. Знаешь имена святых, чьи даты мы отмечаем в эти дни?» – «Нет», – говорю я.
«Завтра я принесу тебе святцы», – обещает мой дорогой доктор и отводит меня в мою палату.
На другой день я изучаю святцы, которые он принёс. 13 сентября – Геннадий и Киприан. 12-го – Александр Невский. Я спрашиваю, можно ли назвать мальчика Александром, ведь роды начались двенадцатого. «Конечно! – отвечает мне доктор. – Но 12-го он будет отмечать свой День Ангела».
Так я решила назвать своего малыша Александром.
