Родословная
Счастливы те, в чьих семьях всегда чтили память предков и из рода в род передавались семейные ценности, реликвии и предания.
Так случилось в нашей истории, что во многих семьях – по разным причинам – забыли или не интересовались историей семьи, своей родословной.
В девяностые, когда была обретена мнимая свобода, главным завоеванием времени, несомненно, стало то, что начали восстанавливать храмы, и люди перестали скрывать то, что они верят в Бога. Конечно, моментально появилась МОДА ходить в церковь, и телевидение стало показывать государственных деятелей, которые, демонстрируя свою «религиозность», неумело крестились и стояли со свечками в руках. Остроумный наш народ сразу прозвал их «подсвечниками»…
Ну и конечно, все ринулись раскапывать свои «родословные». Причём выяснилось, что большая часть населения, оказывается, «из дворян». И пошел перекос в другую сторону – если раньше скрывали дворянское происхождение, то теперь появились и «Дворянские собрания», и «предводители дворянства» (сразу вспоминается Киса Воробьянинов из «Двенадцати стульев»).
Когда в Москву приехал из Америки епископ Русской православной церкви Василий Родзянко, в Фонде культуры на Гоголевском бульваре была организована встреча с ним. Приглашения получили многие деятели культуры и искусства. Конечно, было много представителей Православной церкви. Были приглашены и те, кто, разыскав у себя «дворянские корни», вступил в «Дворянское собрание»…
О, это были совершенно невероятные персонажи! Женщины – в «бальных платьях» из бархата, парчи и тафты, с насурьмлёнными бровями… А мужчины!..
Возглавлял «Дворянское собрание» князь Андрей Голицын как потомок рода Голицыных. Я не только знакома с Андреем Кирилловичем, но даже снималась с ним в фильме «Клоун» на Одесской студии. Тогда, ещё не будучи «предводителем дворянства», он был скромным и малоизвестным художником, а в картине сыграл маленькую роль. Андрей Кириллович был интеллигентным, вежливым, худеньким, с усами и бородкой. Злые языки рассказывали совершенно не «дворянские» подробности из его юности. Но – во-первых, слухи и сплетни не распространяю, а фактов у меня нет. А во-вторых, мало ли чем в наше неустойчивое время мог заниматься потомок дворян…
Не знаю даже, существует ли сейчас «Дворянское собрание», во всяком случае, под руководством князя Голицына оно просуществовало довольно долго. И довольно активно работало, собирая под свои знамёна «дворян» – настоящих и, полагаю, мнимых тоже – время было такое. И ещё они наводили мосты с зарубежными предками, которые жили в эмиграции.
Честно говоря, мне деятельность «Дворянского собрания» и его контингент казались, мягко говоря, странными. Поэтому «вступить» в это противоестественное сообщество у меня не возникало желания. Но многие отнеслись к нему всерьёз. Моя сестра Ирина, например, долгое время была «правой рукой» Голицына, то есть «служила» в «Дворянском собрании». Забыла, как называлась её должность – то ли секретарь-референт, то ли помощница, то ли ещё как-то. Но она, в отличие от многих, пожелавших стать дворянами, действительно, как и другие члены нашей семьи, – потомок дворянского рода…
Девичья фамилия моей бабушки Таты – Татьяны Евгеньевны Сенявиной (по мужу) – Барбот де Марни. Ясное дело, что в советское время не только нельзя было ходить в церковь, но и напоминать о своём дворянском происхождении не стоило. Поэтому, несмотря на некоторые «дворянские замашки» бабушки, её периодически возникавший высокомерный тон и постоянно прорывающиеся намёки на «прошлую жизнь» и воспоминания об этой жизни, говорить о корнях в семье было не принято. Мы и не говорили. Но в доме всё-таки витала мысль, что бабушка – «голубых кровей», а отец – «рабоче-крестьянского происхождения» (и хотя в анкетах папа именно так и писал, впоследствии выяснилось, что это тоже, мягко говоря, не совсем так).
Вообще, родословные и Барбот де Марни, и Варлей – настолько сложные и запутанные, что впору писать отдельную книгу. И, я думаю, это будет интересный исторический роман. Надеюсь, успею, напишу. А пока попробую изложить кратко, да так, чтобы не запутаться самой и не запутать читателей, откуда у русских людей такие нерусские фамилии. И что это за фамилии.
Сын моего любимого педагога Юрия Васильевича Катина-Ярцева, Миша, учился на историко-архивном факультете. И он предложил мне составить генеалогические древа. Древо фамилии Варлей составил его друг. Древо Барбот де Марни – он сам. Начну с Барбот де Марни…
Жорж Барбот де Марни, французский аристократ, 11 августа 1737 года был принят на службу к Петру Первому. Он был протестантом по вероисповеданию и перешёл на службу к русскому царю вследствие отмены Людовиком Четырнадцатым в 1685 году Нантского эдикта, который гарантировал французским протестантам-гугенотам вероисповедные права. Уже к 1755 году Жорж стал полковником. Он был комендантом г. Вильманстранд, батальонным командиром Выборгского пехотного полка. Умер он в Оренбурге 8 мая 1784 года.
В браке с Фредерикой Луизой фон Брандт, сестрой будущего адмирала Крузе, у них родился сын Егор (уже не Жорж, а Егор Егорович!), который стал основателем горного дела в Забайкалье, под его началом были построенные по его инициативе Нерчинские заводы, при нём впервые в России началась добыча серебра. Он много трудился на благо Отечества – были открыты новые рудники, по его же инициативе был открыт Музей минералов. И ещё многое сделал для России Егор Егорович Барбот де Марни. Он дослужился до звания коллежского советника, стал кавалером ордена Св. Владимира…
Был он принципиален и неподкупен. Как и многие люди такого толка, склада ума и характера, часто впадал в немилость. И умер в бедности. Вынужден был даже продать свою коллекцию редких минералов…
Но, понятное дело, после смерти Егора Егоровича Барбот де Марни назвали «одним из самых выдающихся руководителей края». Отблеском славы моего предка стал специальный приз губернатора края, который мне вручили два года назад на Забайкальском кинофестивале в Чите. Горжусь!..
Ветвь нашей семьи – от брака Жоржа с Анной Элизабет фон Рейникен (опять-таки – «фон»). И в этой ветви тоже много коллежских советников, регистраторов, секретарей, тайных советников и гвардии полковников, есть и надворный советник, и статский советник.
В нашей ветви генеалогического древа – граф Алексей Константинович Толстой, выдающийся писатель, автор романа «Князь Серебряный», пьес «Царь Фёдор Иоаннович», «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Борис», повести «Упырь» и других произведений. «Средь шумного бала, случайно…» – этот всем известный романс тоже написан на стихи моего знаменитого родственника, они были написаны, когда на маскараде он встретил «женщину его жизни» – Софью Бахметеву…
Но более всего в нашей ветви Барбот де Марни тех, кто унаследовал от Егора Егоровича профессии, связанные с горным делом, геологией и минералогией. Был профессором минералогии, профессором горного института в Петербурге мой прадедушка, Евгений Николаевич Барбот де Марни. Бабушкина сестра, Ирина Евгеньевна, вышла замуж за Парфёнова Александра Михайловича, который был профессором в области металлургии, а их дети – моя любимая тётя Ира и дядя Александр – окончили Ленинградский горный институт.
Бабушка Тата вышла замуж за помощника своего отца, Евгения Николаевича, – горного инженера Сергея Николаевича Сенявина. Обвенчались они в Вятке (по другим сведениям – в Омутнинске), когда Сергей Николаевич находился там по роду деятельности. Бабушка любила цитировать стихи, написанные и присланные ей на день венчания её гимназическими подругами:
…Се солнце по небу гуляет
И день великий освещает,
Когда Татулечка Барбот
В церковь Божию идёт…
Причём дедушке Сергею, которого я никогда не видела, в момент женитьбы было 39 лет, а бабушке – 17. Хоть она и была старшим ребёнком в семье Барбот де Марни (кроме Таточки – её младшая сестра Ирина и братья – Павел и Юрий), но ребёнком всё-таки любимым и избалованным, поэтому Сергею Николаевичу часто приходилось непросто со своей юной женой. Но он её очень любил, был человеком добрым и мягким и терпел Таточкины, иногда жестокие, «шуточки». Например, бабушка рассказывала, как однажды, пока муж был на работе, она, изнывая от скуки, придумала, как его напугать. И подвесила на крюк «своё чучело» – кофта, юбка, чулки, набитые тряпками, ботинки. Когда муж начал оседать, увидев «висельницу», она засмеялась и выскочила из укрытия. Ужас!..
Прадедушка и дедушка подолгу жили на Урале, где были горные разработки: Омутнинский Завод, Климковский Завод – так назывались посёлки, где находились заводы в Ектеринбургской и Вятской губерниях. В Омутнинском Заводе 6 ноября 1924 года родилась моя мама.
Бабушка очень трогательно рассказывала о своей беременности. Она была абсолютно уверена, что «тяжело больна». И наивный и доверчивый муж относился к её беременности так же. Во время очередной командировки они оказались в каком-то маленьком городке под Уфой. Поселили их в домике у башкирки. И вот хозяйка приглашает своих постояльцев обедать. Муж садится за стол, а жены нет. «А где же ваша молодая?» – спрашивает хозяйка. «Она лежит, потому что тяжело болеет!» – грустно сообщает дедушка. «Чем?» – удивляется хозяйка. «Она беременна! И она ничего не ест!» – ещё печальнее отвечает Сергей Николаевич. И тогда хозяюшка, женщина простая, прямо-таки вытаскивает к столу «больную» Таточку и ставит перед ней миску со свежеиспечёнными капустными пирожками. И Таточка съедает один пирожок («Такой вкусный!» – рассказывала бабушка), потом второй, потом всю мисочку. И «выздоравливает», к великой радости мужа! И больше не болеет…
Мама с родителями жила в Ленинграде. Но во время войны их эвакуировали в Свердловскую (к тому времени) область – многие металлургические и горнообрабатывающие заводы стали работать на оборону. Мама, тогда ещё школьница, тоже работала – и ездила в переполненном трамвае на оборонный завод. Жили очень трудно. Дедушка Сергей, не старый ещё, умер от сердечного приступа и истощения. Мама рассказывала, как его хоронили под Климковским Заводом: «На телеге стоял гроб. Лошадь с трудом тянула эту телегу по промёрзшей ухабистой дороге. За гробом шли только жена и дочь…»
Когда я бываю в Екатеринбурге, я всегда низко кланяюсь земле, где похоронен мой дедушка. Так завещала мне мама. А могилы его давно уже нет…
Моя любимая тётя Ирочка – блокадница. Она родилась в Ленинграде в 41-м году. Вот она – кладезь истории рода Барбот де Марни. И я надеюсь с её помощью написать отдельную книгу.
Ирочка – очень близкий мне человек. Особенно это стало ощутимо сейчас, когда мы с ней и чувствуем себя в этом мире, и смотрим на мир во многом одинаково.
Жаль, что мы живём в разных городах. Конечно, в телефонных разговорах можно и поделиться тем, что мучает, и попросить совета, и дать совет, и поддержать. Но живое общение – не сравнимо ни с чем. Хотя… Голос родной души очень помогает мне в этой жизни.
Потомки Жоржа Барбот де Марни разбросаны по всему земному шару. Есть наши родственники и в Швейцарии, и во Франции, и в Риге, и в Таллине, и в Алма-Ате. Несколько лет назад мы решили собраться – кто сможет, конечно. И познакомились наконец. И теперь хоть и нечасто, но пишем друг другу, звоним, иногда встречаемся. Как важно даже просто знать, что есть на земле твои родственники и они иногда вспоминают о тебе. А может, и молятся за тебя и твоих детей. И как здорово, когда, оказавшись в чужой стране, ты набираешь номер телефона и слышишь знакомый голос, который радуется твоему звонку…
Есть в моём роду бабушки Кулибины. Так что я связана по крови и с изобретателем паровой машины, и часов, и много чего ещё – Иваном Кулибиным!..
Ну а теперь о фамилии Варлей. И о родословной по этой линии…
В детстве как-то даже в голову не приходило интересоваться происхождением фамилии Варлей. Да и детство у меня было и трудовым, и творческим. А когда такой вопрос возник, мне была озвучена такая версия: век назад из Англии, из Уэльса, приехал в Россию богатый конезаводчик, в его конюшне среди прочих работников были два жокея – братья Варлей. Они женились на русских девушках, обрусели, и с тех пор есть две ветви Варлеев. Этой версии мы и придерживались долгое время, и когда в девяностых журналистов стали интересовать темы происхождения фамилий и родословные, и отец, и я всегда рассказывали эту уже известную историю.
Потом всё тот же Миша Катин-Ярцев принёс мне родословную Варлей, и на деле всё оказалось совершенно иным. И стало понятно, что отец, большую часть своей жизни находившийся на высоких руководящих постах, будучи убеждённым коммунистом, просто не мог бы рассказывать реальную историю происхождения фамилии, даже если ему и была доподлинно известна родословная Варлей.
Когда распечатанная родословная оказалась в моих руках, отец к этому времени тяжело болел, но подтвердил, что ВСЁ ИМЕННО ТАК, хотя на самом деле многого уже не мог вспомнить…
Так вот, богатые конезаводчики не были «мистерами ИКС», а как раз и были теми самыми братьями Варлей, которые действительно приехали из Уэльса. Это были очень богатые предприниматели, и конный завод был далеко не единственным, чем они владели. Скорее всего, он был их увлечением, связанным с любовью к лошадям. (Сразу возникает понимание, почему я так люблю конный спорт, почему с такой нежностью и любовью отношусь к этим прекрасным животным!) В остальном всё так же – женились на русских, обрусели, есть две ветви фамилии Варлей.
В генеалогическом древе тоже много немецких фамилий. В том числе и фамилия Клодт – он, как известно, знаменитый скульптор конной группы на Аничковом мосту в Петербурге.
Одной из бабушек Станиславского была актриса Мари Варлей.
(И тогда не таким уж странным становится факт моего прихода в актёрскую профессию – при всей, казалось бы, неискоренимой застенчивости и неуверенности в себе!)
Мне ещё придётся долго разбираться в своей родословной, потому что время от времени жизнь преподносит мне сюрприз за сюрпризом. И выясняется, что на этой земле у меня ещё много родственников, которые хотели бы со мной познакомиться. И это здорово и интересно!..
К сожалению, некоторые из тех, кто разыскивал меня и хотел увидеть, уже ушли из жизни. Горько, что я не успела с ними встретиться…
Почти полностью приведу письмо из Германии от тёти Эрны, которая приходилась мне двоюродной бабушкой. Это письмо я получила с большим опозданием от журналистки по имени Лилия, которая почему-то за много лет не смогла меня разыскать (может, оттого что я переезжала?!).
«Лёдингхаузен, 16.09.99. Дорогая Лиличка! Я хочу тебя попросить взять интервью у Натальи Варлей, а если тебя это не интересует, то, пожалуйста, узнай у артистов её адрес. Она ведь наша родственница, но она этого не знает. Её предки – родная сестра нашей матери, Лидия Ивановна Деккер и её муж Евгений Николаевич Варлей. Лидия Ивановна, наша тётя, была немка и родилась она в 1872 году в Саратове, в богатой семье. А умерла она в 1920 году от чёрной оспы, и похоронил её сын (наш двоюродный брат Павел, родился в 1905 году), приехав из Москвы в село, где она жила (против Саратова), ухаживал за больной матерью.
Наша тётя покинула своего мужа в Москве, когда незнакомая женщина в магазине её обвинила, что она отняла у неё мужа. Тётя ей объяснила, что более двадцати лет живёт с Евгением Николаевичем и что у них шестеро детей, на что та женщина ответила, что с Евгением Николаевичем живёт уже пятнадцать лет. Тётя очень растерялась и приехала к нам в село. Это было в 1919 году.
У тёти с Евгением Николаевичем были следующие дети: Владимир, Виктор, Николай (1900 года рождения), Валентин, который в Москве преподавал в Академии Жуковского, Павел, 1905 г. и Лена, 1909 г.
Составляя родословную, у меня ветвь Варлей осталась не совсем ясной, так как связь с ними прервалась и не ясно, чья дочь или внучка Наталья. Наша старшая сестра навестила в Москве, кажется, в 1961 году, Валентина и Павла, многое узнала, но так как была после отбытия почти 20 лет сталинских лагерей и ей уже было за 50, она почти всё забыла.
Пожалуйста, Лиличка, узнай её отчество и имя её деда.
Буду очень благодарна! Всего хорошего! Обнимаю. Эрна Эдуардовна».
Дальше идёт адрес и телефон, а потом ещё приписка:
«Евгений Николаевич был по национальности англичанин. По немецким предкам мы все были родом из Саратова. Наш общий предок с Варлей был Рейнеке, он и его дети были самыми богатыми людьми Саратова. Главные их дома находились на немецкой улице у самой Волги. Первый Рейнеке, приехавший из Германии, был 1727 года рождения».
Вот такое письмо (его орфографию и пунктуацию я сохранила). Вот такая удивительная история. Дочка Ивана Адамовича Деккер и Екатерины Кондратьевны Рейнеке, Лидия, вышла замуж за англичанина Евгения Николаевича Варлей!
Значит, предки мои по папиной линии не только конезаводчики из Уэльса, но и богатые поволжские немцы. И сколько внутри этого письма трагических историй. Гордая прабабушка Лидия, потрясённая изменой мужа (а была ли измена?!) и умершая от чёрной оспы. Сын, приехавший ухаживать за больной матерью, но похоронивший её. Старшая сестра Эрны (видимо, это была Альма), отсидевшая 20 лет в сталинских лагерях (за что? за то, что была немкой?)…
Сколько за этим судеб, о которых я ничего не знаю. А ведь у Деккера с Рейнеке было семеро детей: Александр, Владимир, Луиза, Лидия, Роберт, Эмилия и Элеонора. Александр (адвокат), Владимир (врач) и Роберт (биолог) – были бездетны. О них я больше ничего не знаю.
Только о ветви Лидии мне было известно. То есть как известно? – дядя Валя и дядя Паша приходили к нам в гости, когда мы жили на Бутырской улице, но я их совсем не помню. Помню одну из своих двоюродных бабушек, Елену Евгеньевну. Папа звал её Леночка, это была его тётя. Она часто у нас бывала. Очень красивая, высокая и интеллигентная женщина. Она держалась очень прямо. Курила папиросы, и голос у неё был низкий. А всего у Лидии было шестеро детей: Владимир, Виктор (мой дед!), Николай, Валентин (дядя Валя), Павел (дядя Паша) и Елена (Елена Евгеньевна)…
А у Эмилии, которая была замужем за Эдуардом Шютц, – девять детей! Одну из дочерей звали Эрна. Это она так хотела меня разыскать…
Не буду описывать события и обстоятельства, которые помешали мне сразу откликнуться на письмо тёти Эрны. Трагично то, что, когда я попыталась её разыскать, находясь в Германии, выяснилось, что СОВСЕМ НЕДАВНО тётя Эрна умерла от рака. Унаследовавшие её дом родственники, с которыми я и связалась, звали в гости в город Мюнстер. Но мне после операции было тяжело туда добираться, да и, честно говоря, не возникло особого желания. А вот то, что мне не удалось встретиться с тётей Эрной, меня расстроило до слёз. Пожилая женщина так просила меня найти! Я нашлась. Но… опоздала.
А вот по линии Луизы нашлись родственники во Владимире. От брака Луизы с врачом, которого звали Франц Адлер, родились пятеро детей. Младшего, родившегося в 1909 году, звали Владимир.
Лариса Красина переслала мне письмо, которое ей написали в 1976 году её дядя Владимир и его жена Ольга из Казахстана. Я надеюсь, Лариса не обидится на меня за то, что я приведу несколько фрагментов из письма, адресованного ЕЙ, на этих страницах. Только те строки, что связаны именно с родословной.
«…Отвечу тебе на интересующий тебя вопрос о киноартистке Наташе Варлей, она нам родственница, но по фамилии Адлер. Моя мама имела сестру Лидию. Эта Лидия (моя тётя) примерно в 1895 году вышла замуж за Варлей. У них было пять сыновей и последняя – дочь. Второй их сын, Виктор, в свою очередь имел сына Владимира. Этот Владимир (он жив и сейчас) – видный работник Главсевморпути и вроде бы является капитаном-наставником атомного ледокола „Ленин“. Так вот, Наташа является его дочерью. Другими словами, она является внучкой моего двоюродного брата…»
(Дальше идёт пересказ моей биографии, почерпнутый из разных интервью, поэтому опускаю эту часть письма.)
«…Ну, раз ты так интересуешься „интересной“ роднёй, то я напишу тебе ещё о кое-какой. Это теперь будет только по линии моего отца. Мать моего отца, или моя бабушка, была из семьи коренных петербуржцев. По семейному преданию, её брат был золотых дел мастер и работал, по-видимому, в мастерской мастера Сазикова. Так вот, его руками будто бы сделана серебряная крышка на евангелие и голубь Святого Духа, которые до сих пор хранятся в Исаакиевском соборе в Ленинграде…
…Сестра же моей бабушки была замужем за скульптором Клодтом (1805–1867), автором знаменитых конных групп на Аничковом мосту и памятника Крылову в Летнем саду в Ленинграде. Им же выполнены при строительстве Исаакиевского собора над царскими вратами главного иконостаса барельеф „Христос во славе“ и два барельефа снаружи здания – „Положение во гроб“ и „Несение креста“ в нишах северного портика. Эти данные мне сообщила недавно своим письмом старший научный сотрудник музея Г.А. Хвостова.
Внучка этой же бабушки была замужем за математиком Киселёвым (1852–1940). Он является автором ряда учебников по алгебре и геометрии, арифметики для начальных и средних классов. В 1933 году он был награждён орденом Трудового Красного Знамени…
Ваши дядя Володя и тётя Эмма…»
Это письмо моя родственница из Владимира переслала мне уже после того, как мы с ней познакомились, – я тогда была со спектаклем на гастролях во Владимире. И Лариса пришла с мужем, дочками и другом семьи. «Друга семьи», влюблённого в «артистку Варлей», мои родственники привели, видимо, с умыслом – «а вдруг?!». Никакого «вдруг» не случилось, а с Ларисой мы общаемся, перезваниваемся. Когда я бываю во Владимире, видимся. Не так давно на спектакль «Блюз одинокой бабочки» Лариса приходила с дочками, которые уже стали взрослыми. Очень красивые, умные, интеллигентные и обаятельные девушки.
Старшая – в прошлом году вышла замуж. Младшую, Яну, поздравляла с 25-летием. Она мне ответила. И вот даже от её эсэмэсок – вежливых и в то же время очень открытых – идут тепло и доброта…
К тому моменту, когда Лариса переслала мне обещанное письмо, автора письма, брата её дедушки Павла, дяди Володи, уже не было в живых. Не было в живых и моего отца – он бы порадовался, наверное, тому, что так неожиданно находятся родственники. Отец был по природе своей человеком жизнерадостным и общительным…
С Ларисой видимся редко, но радость и тепло от встреч с ней и её семьёй, да и просто понимание, что быть одинокой на земле, где у тебя столько родных, – невозможно и неправильно, – греют душу и сердце! И душа воспаряет, а сердце бьётся сильнее и увереннее.
И ещё одно, прямо-таки мистическое совпадение: обоих моих прадедов – и по линии мамы, и по линии отца – звали Евгениями Николаевичами: Евгений Николаевич Барбот де Марни и Евгений Николаевич Варлей. А фамилии: фон Рейникен и Рейнеке – в разных родословных – странно перекликаются…
Есть о чём задуматься. Есть над чем ещё потрудиться…
