Книга: Погружение в музыку, или Тайны гениев-2
Назад: Встреча одиннадцатая Вечная мечта о Совершенстве
Дальше: Встреча тринадцатая Поп и Балда – па-да-да и па-да-да
Встреча двенадцатая
Задача и сверхзадача
У меня к вам один вопрос: знаете ли вы сказку Пушкина, которая называется «Сказка о попе и о работнике его Балде»?
– Странный вопрос, – скажет большинство читателей. – Кто же не читал этой сказки?
Тогда о чем она?
Содержание этой сказки знает даже тот, кто ее не читал. Сказка о том, как поп нанял Балду в работники с очень необычным условием платы за труд – три щелбана, которые Балда отвесит попу по окончании срока работы.
А для того чтобы не рассчитываться, когда срок расплаты стал приближаться, попытался поп расправиться с Балдой при помощи чертей.
Но Балда перехитрил даже чертей. И пришлось попу подставлять лоб.
Все правильно, вы знаете содержание сказки.
Но у меня есть второй вопрос – еще более странный.
Зачем Пушкин написал эту сказку?
Какова ее СВЕРХЗАДАЧА?
(Сверхзадача – это понятие ввел гениальный режиссер Станиславский в работе с актерами. Если задача актера – сыграть роль, то сверхзадача – раскрыть глубинные аспекты роли.)
У такого гениального поэта как А.С. Пушкин не может не быть сверхзадачи.
Особенно если знать о том, что почти в каждом стихе, поэме, сказке Пушкина существует множество измерений. И учесть, что одно из высочайших качеств его поэзии – невиданная музыкальность.
Приведу один пример.
А.С. Пушкин
Соловей и кукушка
В лесах, во мраке ночи праздной
Весны певец разнообразный
Урчит, и свищет, и гремит;
Но бестолковая кукушка,
Самолюбивая болтушка,
Одно куку свое твердит,
И эхо вслед за нею то же.
Накуковали нам тоску!
Хоть убежать. Избавь нас, Боже,
От элегических куку!
О чем это стихотворение?
Уровень первый (тот, на котором большинство читателей останавливается).
Поэт сравнивает прекрасное пение соловья с примитивным однообразием кукушки. И все?
Стоило ли ради этого писать стих? Да еще Пушкину! Да, конечно же, есть и уровень второй.
Его нам подсказывает одно слово в стихе. Слово «элегические».
Введением этого слова в ткань «лесного» стиха поэт мгновенно «выбрасывает» стих из лесу.
Ведь элегия – это вид лирического стихотворения!
Чаще всего печального, ностальгического, то есть страдающего от чего-то из прошлого, когда-то счастливого.
Сам Пушкин писал элегии.
Среди них – «Брожу ли я вдоль улиц шумных» (это стихотворение смотрите в модуляции 26 – оно в числе лучших пушкинских стихов).
Но что же это за «элегические куку», от которых «избавь нас, Боже»?
Я заметил, что Пушкин особенно трепетно относился к жанру элегии и давал это название своим самым глубоким стихам. И когда какой-нибудь неталантливый поэт в очередной раз издавал сборники своих стихов, называя некоторые из них элегиями, то Пушкин, видимо, выходил из себя.
Вот он и решил сравнить бездарность элегий многочисленных посредственных поэтов с «элегическими куку» обыкновенной лесной кукушки.
Итак, речь у нас идет о наличии в стихотворении двух измерений – лесного и литературного.
И все же, зная об этих измерениях, мы опять можем сказать о недостаточной глубине пушкинского стиха.
Подумаешь! Покритиковал плохих поэтов и не самых лучших певчих птиц – кукушек!
И все же Пушкин не был бы Пушкиным, если бы не существовало еще одного измерения (или, как мы условились называть, – уровня).
Уровень третий – музыкальный (и, безусловно, главный).
Я сейчас попробую показать вам, как Пушкин мыслит звуками. Читаем сначала:
В лесах, во мр-р-р-раке ночи пр-р-р-аздной
Весны певец р-р-р-азнообр-р-р-азный
Ур-р-р-чит, и свищет, и гр-р-р-емит…
Слышите, что вытворяет Пушкин?! Какие тр-р-р-ели звучат в словах! (Шесть трелей в трех строчках!!!)
Но это еще не все!
Сейчас я вытащу слова, показывающие, что соловей не только поет трелями, ибо он – «разнообразный». Выписываю их в ряд.
В лес-с-с-у, ноч-ч-чи, вес-с-с-ны, певец-ц-ц, с-с-свищ-щ-щ-ет.
Слышите? Вот это пилотаж!!! (И тр-р-рели, и щ-щ-щ-ебетанье.)
А теперь – к кукушке.
Но-бес-тол-ко-ва-я-ку-
куш-каСа-мо-лю-би-ва-я-бол-
туш-каОд-но-
ку-ку-сво-е-твер-дит
На-
ку-ко-ва-ли-нам-тос-куХоть-убежать
Чувствуете, какая невероятная музыкальная пародия?
ВАЯ – ВАЯ
КУШ-КА – ТУШ-КА
КУ-КУ – ТВЕР-ДИТ
КУ-КО-КУ
ОТЬ-АТЬ
Чтобы понять всю невиданную гениальность музыки этого стиха, поработайте в паре с партнером.
Клянусь, это будет веселейший изо всех возможных литературно-музыкальный номер.
Перед вами – музыкальная партитура этого стиха
(в скобках после каждой строки – система ритмического произнесения):
1) чтец: мр-р-р-аке-мр-р-р-аке (та-та-та-та)
2) чтец: вая-вая! (та-та-та-та))
1) пр-р-р-аздной пр-р-раздной (та-та-та-та)
2) кушка-тушка (та-та-та-та-)
1) р-р-раазно-обр-р-раазный (тааа-та-тааа-та)
2) к у-у-к у-у-тве-е-ер-дит (таа-та-таа-та)
1) ур-р-р-чит (тааа-та)
2) ку-ко-ку (та-та-та)
1) г р е-е-е-мит (тааа-та)
2) оть-ать (так-так)
1) ноч-ч-и свищ-щ-ет (та-та-та-та)
2) о-о-д-но-к у-у-ку (таа-та-таа-та)
(В скобках дан только ритмический вариант, его произносить не надо.)
Если вы добьетесь абсолютной виртуозности в ритме и произношении, то, во-первых, это будет довольно веселый день вашей жизни. А во-вторых… скажу одну (уж совсем невероятную!) вещь.
Вам это может понадобиться, если вас кто-то очень-очень расстроил.
Произносите ее как заклинание, и вы увидите, как мгновенно улучшится ваше настроение.
(Если вас не очень-очень расстроили, а только немного, то хватит ба-ба-ба-ба-ри-хи).
Пошутили? Поиграли?
Побаловались? Повеселились?
Теперь самое время послушать музыку, которая продолжит это состояние нашего веселого пушкинского хулиганства.
Ее автор – один из самых задорных и остроумных в истории музыки.
Он жил в той же стране, что и Шостакович, но спастись пытался не воссозданием образов Зла, а гигантским чувством музыкального юмора.
Улыбнись! – словно говорит композитор Сергей Сергеевич Прокофьев (модуляция 22). – Победи улыбкой страх и смерть!
Вот как интересно!
В одной и той же стране жили самый трагедийный и самый веселый музыкальные гении.
И этот факт показывает, как разнообразны пути искусства и его величайшего вида – музыки.
Послушайте одну очень «хулиганскую» «Мимолетность» Прокофьева.
Она звучит всего несколько секунд.
Ровно столько, сколько должна звучать дразнилка.
А звучать долго она не может (по крайней мере, не должна), ибо как только человек, которого дразнят, расплачется, дразнилку нужно немедленно прекратить!
(Вообще дразниться нехорошо, но если не все это понимают, то, по крайней мере, дразнилка должна быть хотя бы короткой и не обидной (!!!). Как «Мимолетность» Прокофьева!)
И еще одно произведение.
Марш из оперы Прокофьева «Любовь к трем апельсинам».
У этого Марша есть одна особенность. Он невероятно остроумный, но… (Очень хочется открыть вам одну вещь!)
Дело в том, что прокофьевский Марш отличается от всех остальных маршей на планете.
А впрочем…
Меня всегда ругают за несдержанность.
Если я приготовил подарок задолго до дня рождения родных или друзей, то мне всегда стоит очень больших усилий дождаться этого дня и не преподнести подарок раньше времени.
А про то, чем Марш Прокофьева отличается от всех остальных маршей, предлагаю вам написать на листочке.
Если же не догадаетесь после, скажем, пятого прослушивания, то посмотрите (так и быть!) в следующей части книги «Модуляции».
Но, пожалуйста, только после пятого, и не раньше!
Если вы напишете что-то не совпадающее с моим приложением, не спешите стирать то, что написали вы, – вполне возможно, что вы сделали открытие.
Я помещу это в своей следующей книге и назову имя и фамилию первооткрывателя.
А на следующей встрече вернемся к «Сказке о попе и о работнике его Балде» и, используя музыкально-поэтический опыт этой встречи, попробуем разобраться в невероятной музыке этой сказки А.С. Пушкина.
Обещаю вам, что следующая встреча будет не менее интересной и нам опять предстоит очень необычное сотрудничество.
Назад: Встреча одиннадцатая Вечная мечта о Совершенстве
Дальше: Встреча тринадцатая Поп и Балда – па-да-да и па-да-да
