15
Я выясняю, что кровь в моем доме принадлежит Кайлу. Это сделала Ланни.
– Я услышала, как они дерутся, – говорит она мне, едва мы выходим наружу, на чистый ночной воздух. Кайл и Ли Грэмы надежно скованы наручниками, и Кеция пристегнула их к крюку, вбитому в стену хижины. Я не могу представить, для чего он нужен. И не хочу. – Я схватила нож, прибежала и порезала его. Кайла, в смысле. Я вообще прикончила бы его, если б с ним не было его чертова папаши. Мы спрятались в убежище, как ты нас научила, но он знал код. Извини, мам, я тебя подвела…
– Нет, это я подвел. – Голос Коннора едва слышен, шум ветра почти заглушает его. – Код был в моем телефоне. Мне надо было сказать об этом, и ты сменила бы его.
Теперь все становится на свои места. Телефон Коннора, который украли у него сыновья Грэма. Я помню колебания сына в тот вечер, когда Грэм принес телефон обратно – тогда Коннор едва не сказал мне что-то важное. Он не хотел сердить меня, потому что я раз за разом твердила ему, чтобы он никогда не записывал коды.
Я не могу позволить ему верить в то, что это его вина. Ни за что.
– Нет, малыш, – говорю я, целуя его в лоб. – Это не важно. Я очень горжусь вами обоими. Вы остались в живых. Сейчас только это имеет значение, понимаете? Мы живы.
В сумке Кеции находятся термоизолирующие одеяла, и я заворачиваю в них детей, чтобы не дать им замерзнуть. Они все в синяках, полученных во время драки. Я спрашиваю, не хотят ли они рассказать мне о том, что случилось в хижине. Ланни говорит, что ничего не случилось. Коннор вообще ничего не говорит.
Я гадаю, не лжет ли мне дочь.
Мы сидим на поляне. Наконец-то прибыла подмога – целый рой людей в форме Нортонского полицейского управления, и среди них я вижу Хавьера Эспарцу. Он кивает мне, и я киваю в ответ. Я сомневалась в нем. Не следовало этого делать.
Детектив Престер лично преодолевает подъем. На нем все еще костюм, который ни за что не переживет эту грязь, однако детектив накинул поверх него толстую куртку горохово-зеленого цвета. Он направляется прямо к нам, и я вижу на его лице нечто новое.
Уважение.
– Я должен принести вам миллион извинений, мисс Проктор, – говорит он. – С ними всё в порядке?
– Время покажет, – отвечаю я. – Думаю, что да.
Я не знаю, но должна верить, что все будет в порядке. Нам придется трудно. У детей возникнут вопросы. Я представить себе не могу, что Лэнсел Грэм наговорил им об их отце. Я думаю, что именно это лишило моего сына дара речи – больше, чем любая другая травма.
Престер кивает и вздыхает. Судя по его виду, он не хочет спускаться в тот подвал, но, полагаю, этот детектив видел и худшее.
– Кеция сказала, что вы забрали у Грэма телефон. Он нужен мне в качестве улики, и вообще все, что вы взяли.
– Я почти все оставила в той машине, – отвечаю я. – Пистолет мой. – Уходя из подвала, я подняла с пола свой «ЗИГ-Зауэр». Мне больше не нужны сложности. – Вот. – Я достаю телефон из кармана.
Экран светится. Я случайно нажала кнопку. Это просто заставка – без отпечатка пальца Грэма или кода я не смогу разблокировать телефон, – но поверх заставки всплывает текстовое сообщение, которое заставляет меня застыть.
Оно от Авессалома. И оно гласит:
Он хочет новостей.
Я показываю его Престеру. Он, похоже, ничуть не удивляется.
– Кто такой Авессалом?
Я рассказываю ему о моем благодетеле-хакере. Моем союзнике, который все это время предавал меня. Я не знаю, как найти Авессалома, и говорю об этом Престеру. Потом протягиваю ему телефон и говорю:
– Моя очередь. Как вы думаете, о ком пишет Авессалом?
Престер достает из кармана пакет для улик, и я кладу туда телефон. Он герметично закрывает его и только потом отвечает:
– Думаю, вы можете догадаться.
Я тоже не хочу называть это имя. Это почти все равно, что произнести имя дьявола. Я боюсь, что он появится.
Лицо у Престера мрачное, и мне не нравится, как он смотрит на меня – настороженно и задумчиво. Как будто пытается определить, достаточно ли я сильна, чтобы выдержать то, что он может сообщить. Поэтому я говорю:
– Вам есть, что сказать мне.
Я не боюсь больше ничего. Мои дети со мной. В безопасности. Лэнсел Грэм никуда не денется от закона. Возможно, его сыновей еще можно спасти, если они не унаследовали его психопатические склонности.
Престер жестом отзывает меня в сторону. Я не хочу отпускать Ланни и Коннора, но отхожу на несколько шагов и встаю так, чтобы видеть их. Я знаю, что Престер не хочет, чтобы они услышали его слова.
Но мне по-прежнему не страшно.
– Из «Эльдорадо» был совершен хорошо организованный побег. Семнадцать заключенных бежали. Девять из них уже схвачены. Но…
Ему даже не нужно говорить это. Я понимаю, с тошнотворной неизбежностью рока, что он собирается сообщить мне.
– Но Мэлвин Ройял на свободе, – довершаю я.
Он отводит взгляд. Я не знаю, что я чувствую или что видит во мне Престер. Но одно я знаю точно.
Я больше не боюсь Мэла.
Я намерена убить его. Так или иначе, это завершится так же, как началось много лет назад – между ним и мною.
Между Мэлвином и Джиной Ройялами.
