Семнадцать
– Правда? – спросил Майк. – Никогда?
– Да, – сказал Олаф, – никогда не чувствовал такой потребности.
Помещение было уставлено картотечными шкафами. Десять, каждый в четыре ящика высотой, стояли вдоль северной стены, десять – вдоль южной. Еще три расположились прямо напротив входа, отдельно от остальных. На доске возле двери висело с полдюжины растрепанных листов бумаги. В центре комнаты был маленький столик, но стулья отсутствовали.
– Вы серьезно?
– Да. – Олаф выбрал следующий ключ на кольце и сунул его в замочную скважину.
Внутри шкафа щелкнуло, и Олаф для проверки немного выдвинул ящик. Потом кивнул сам себе и вытащил из замка ключ, на котором была выбита надпись: «Не дублировать».
– Но вас, наверно, тянуло?
– На самом деле нет.
– Даже «Касабланку»? Это один из величайших фильмов всех времен. Он получил кучу наград, вошел в сотню списков.
Олаф повесил ключ обратно на второе кольцо с шестью другими.
– У вас вроде бы высокий IQ?
– Довольно высокий.
– Тогда вам нетрудно будет понять. Повторю еще раз, медленно. – Он уставился прямо в глаза Майка. – Нет.
– Простите.
– Не извиняйтесь. Просто прекратите делать это и без того потерянное время еще гаже. – Олаф вложил в руку Майка меньшее кольцо с ключами. – Это от комнаты и от всех шкафов, которые вам понадобятся. Выносить документы за территорию нельзя. Если будете забирать из хранилища, отметьтесь, – и он указал на доску.
– Спасибо.
– Ключи не потеряйте.
– Не потеряю.
– Да, лучше бы вам их не терять.
– Мне вообще сложно что-то потерять.
Олаф покачал головой и что-то пробормотал себе под нос. Взял небольшую стопку документов, с которыми пришел сюда, и водрузил сверху свою электронную книгу.
– Если понадобится помощь, без колебаний зовите кого-нибудь.
– Хорошо, – согласился Майк и указал на «Киндл». – Читаете что-то интересное?
– «Физика в девятнадцатом веке», – сказал Олаф, вышел из хранилища и направился в сторону своего кабинета.
– Еще раз спасибо, – крикнул Майк.
Он посмотрел на ряды шкафов. Муравьишки, выпущенные вчера вечером на свободу, сновали в голове туда-сюда. Вернуть их под контроль было трудно. Даже более того, ведь Майк знал, что их снова придется выпускать.
Несмотря на то что ключи минут двадцать находились в руках у Олафа, они остались холодными.
В сознании Майка четко запечатлелись ярлыки на выдвижных ящиках. Для начала ему требовался второй ящик самого дальнего слева шкафчика в восточном ряду стеллажей. Там хранились чертежи, проектные спецификации и принципиальные схемы. Доступа к ним у него не было.
Майк вздохнул и отпер первый шкафчик. Вытащил с полдюжины папок и разложил их на столике. Открыл двери в сознании, и муравьишки начали свою суету.
Отчеты о переходах были стандартными и скучными. Одиннадцать машинописных страниц с рядами фактов и чисел, следом за которыми шли еще семь или восемь рукописных. Более ранние отчеты изобиловали деталями, описаниями всего, что пошло не так, или лучше, чем ожидалось, или в точности соответствовало прогнозам. Тут были ветеринарные отчеты для экспериментов с участием животных; когда начались испытания на людях, появились врачебные доклады.
Папка под номером сто девяносто два заставила Майка остановиться. Он пробежал ее три раза и лишь после этого сосредоточился на сто девяносто третьей, а потом сравнил их. Ряд чисел, к которым он привык, тут обнулились. В них не фигурировали ни животные, ни предметы. Оба испытания были проведены в полночь. То же касалось и номера сто девяносто четыре.
Но уже номер сто девяносто пять оказался совершенно обычным. С точки на точку в десять часов двадцать минут утра перекинули двух крыс. Потом шли еще четыре непронумерованных отчета о полуночных испытаниях. Потом возобновились нормальные отчеты.
Первым человеком, который вошел в Дверь, был Артур. Отчет четыреста двадцать пять дробь один. В отчете четыреста двадцать шесть дробь два фигурировал Олаф. Следующей стала Джейми. Отчет о ней маркировался тройкой.
Разветвленные схемы в сознании Майка росли по мере того, как он разрабатывал все новые методы упорядочения информации. Символы, цветовые обозначения, новые оси. Теперь в мозгу у него был ряд трехмерных графиков, которые он мог просматривать и накладывать друг на друга.
После четыреста пятидесятого отчета желудок Майка дал о себе знать слишком громко, чтобы его игнорировать. Майк подумал пойти куда-то перекусить, но муравьишки чересчур активно возражали против этого, и он решил просто спуститься в кухню. Там нашлось яблоко, в холодильнике – три банки содовой. Коробка из-под выпечки стояла в углу пустая, за исключением пончика с джемом, который одиноко лежал среди крошек.
Муравьишки гнали Майка обратно к документам. Там еще было над чем подумать. Он вздохнул и взял пончик бумажным полотенцем. Вышел в коридор и сделал пробный укус, ощутив на языке резкий привкус химического малинового сиропа. Заставил себя откусить еще три раза, и зубы вместе с деснами заныли от сладости. Майк запихал остатки пончика в рот, облизал пальцы и открыл следующую папку.
Когда успешные переходы с участием человека стали нормой, отчеты сократились, их стали вести небрежно. На почти пустых страницах самых последних было лишь по несколько торопливо написанных предложений. Насколько понял Майк, последней заслуживающей внимания серией тестов стала та, где испытуемые брали с собой всевозможные хронометры, и проводилась она около семи месяцев назад.
У Олафа был безупречный каллиграфический почерк. Нил ставил в строчных i горизонтальные черточки вместо точек. Боб на полях каждого написанного им отчета вел счет общему расстоянию, которое он преодолел при переходах. Правда, он писал эти цифры карандашом и потом стирал ластиком, да только следы все равно оставались.
Майк закрыл последнюю папку. В животе снова забурчало. На самом деле, это бурчание не прекращалось уже целый час. Коридор снаружи был темен. Никто до сих пор не включил там энергосберегающие лампы.
Он собрал со стола отчеты, сложил их обратно в ящик и запер шкаф. Металлическая дверь хранилища глухо стукнула за его спиной, магнитный замок захлопнулся. Майк прошел коридором к парадному входу. Солнце стояло низко. Энн поглядела на него из-за стойки:
– Закончили?
– Думаю, да. Вы меня ждали?
Она улыбнулась и опустила взгляд.
– Мне здесь совсем не доверяют, да?
Энн снова и вполне естественно улыбнулась.
– Если вам от этого полегчает, – сказала она, – то я тут почти два года, но мне тоже не до конца доверяют.
– Очень полегчало.
Энн взяла сумочку, которая была собрана как минимум час назад.
– Вам здесь что-нибудь еще нужно?
Майк покачал головой:
– Думаю, на сегодня всё.
Энн еще что-то отстучала на клавиатуре.
– Тогда ладно.
– Вам хотя бы заплатят сверхурочные?
– Конечно, – ответила Энн. – Минутку, включу сигнализацию.
Она сделала жест в сторону дверей, оба они вышли, Энн заперла за ними и сказала:
– Увидимся утром.
– Значит, за два года вам не начали доверять?
– Я сказала, что мне не до конца доверяют, – возразила она. – В общих чертах я представляю, что тут происходит.
– Правда?
Пока они спускались по ступенькам, Энн изучающе рассматривала его:
– У хорошеньких женщин есть кое-какие преимущества. Саша и Боб постоянно находят поводы со мной поговорить.
– Ах-х-х, – выдохнул Майк.
Энн снова улыбнулась, и это опять была не совсем формальная улыбка.
– Ничего важного они не говорят, – заверила она его, – а если и говорят, я все равно не понимаю.
Они шли по парковке, и Майк осознал, что провожает ее к машине.
– А как вы тут оказались? – спросил он. – По знакомству или…
Энн тряхнула головой.
– Меня направило агентство по временному трудоустройству. Я тогда только переехала из Лос-Анджелеса, а там они частенько давали мне работу. Данные в журналы вводить, на ресепшен сидеть, всякое такое. Вот местное агентство меня сюда и послало. Я проработала тут три месяца, и доктор Кросс нанял меня на постоянку.
– Из Лос-Анджелеса?
– Да.
– А почему вы переехали?
Она отперла дверцу автомобиля и снова внимательно посмотрела на Майка.
– Доктор сказал, надо быть настороже, если вы начнете задавать слишком много вопросов.
– Простите, – ответил Майк, – он не хотел, чтобы я узнал, почему вы переехали?
Энн засмеялась. Это был замечательный смех. Искренний, честный, полный жизни. Совсем не удивительно, что Саша и Боб постоянно находили поводы с ней поговорить.
– Полагаю, нет, – сказала она и бросила сумочку на пассажирское сиденье. – Я потеряла брата.
– Ох. – В голове Майка всплыл десяток схем общения «педагог – ученик». – Простите.
Энн все прочла по его глазам.
– Мы не были особенно близки, – заметила она. – Честно сказать, годами не разговаривали, хоть и жили в одном городе. А той ночью он мне позвонил, хотел, чтоб я встретилась с ним по каким-то семейным делам, а я просто отмахнулась от него. А потом он умер.
Майк понимал, что там было нечто еще, но знал, что лучше не настаивать.
– Еще раз прошу прощения.
Ее голова поднялась и опустилась. Отработанный кивок человека, который несколько раз рассказывал одну и ту же историю.
– А где-то через неделю я уехала из Лос-Анджелеса. Не хотела никаких напоминаний о случившемся. На самом деле это было вроде как освобождение, я просто бросила половину своего барахла и перебралась в другой город.
– Надо будет тоже как-нибудь попробовать.
Энн посмотрела на ведущую к трейлерам дорожку и в последний раз улыбнулась Майку:
– Разве вы еще не попробовали?
– Наверно, попробовал.
– Спокойной ночи, Майк.
– Спокойной ночи, Энн.
Она уехала, помахав ему на прощание, а он побрел к трейлерам.
Разогревая в микроволновке сэндвич, Майк пролистывал в уме отчеты. Представил себе собранную муравьишками модель Двери Альбукерке и добавил к ней семьдесят шесть новых позиций. Запищала микроволновка.
Майк ел панини с курицей, а в трейлере тем временем стемнело. Он не озаботился включить свет, и так знал, где что стоит. И сосредоточиться в темноте было проще.
Все сведения, каждую крупицу информации, пусть даже она казалась совершенно незначительной, он разложил по категориям. Вышло нечто вроде гроссбуха с рядами и колонками.
Но посреди всех этих данных зияла дыра с торчащим из нее шипом. Три пустых отчета, один нормальный и еще четыре пустых.
Серый телефон все так же стоял в дальнем углу трейлера. Из-под него выскочил заламинированный список внутренних номеров и фамилий. Майк сунул список обратно, взял трубку и набрал три цифры.
В трубке трижды прогудело.
– Да?
– Здравствуйте, Джейми, это Майк.
– Что вам надо?
– Спасибо, у меня все хорошо. Просматривал журналы и нашел одну странность.
– Где именно?
– Отчеты со сто девяносто второго по сто девяносто девятый. Они несколько… не такие.
– В смысле «не такие»? – Майк почти видел, как она хмурится.
– Ну, они все пустые. Там нет никаких чисел.
– Что за фигню вы… вы где?
– У себя в трейлере. Вы что, хотите…
Джейми повесила трубку. Миг спустя он услышал приглушенный хруст гравия, а потом в дверь застучали кулаком. Майк почти дошел до двери, но тут ввалилась Джейми. На ней, несмотря на теплый вечер, были малиновые спортивные брюки и толстовка с капюшоном Массачусетского технологического института с незакатанными рукавами.
– Почему света нет? – Она потянулась и щелкнула выключателем.
– Я думал.
– Думайте со светом, как все нормальные люди. Почему вы считаете, что эти отчеты – ошибочные?
– Я не сказал «ошибочные», я сказал «не такие». Вам в этом не жарковато?
Вопрос она проигнорировала.
– О каких отчетах вы говорите?
– Я же уже говорил – от сто девяносто второго и дальше. Я просто сопоставлял все данные и снова обратил внимание на эти отчеты, ну и подумал, что…
Джейми окинула взглядом скудно обставленный трейлер и сосредоточила внимание на планшете.
– Где они? Дайте мне посмотреть.
– Они?
– Эти ваши графики. Или таблицы. Что вы там составили? Мне нужен контекст.
– О, – сказал Майк, – ну они только у меня в голове.
Джейми перестала хмуриться, но ее веки дрогнули:
– В голове?
– Ага.
– Вы меня надурить пытаетесь?
– Нет.
– Вы держите схему шестисот переходов у себя в голове?
Он пожал плечами.
Джейми выпрямилась и на миг прикрыла глаза.
– Погодите. – Ее руки бессильно упали. – Три пустых отчета, а потом четыре пустых отчета? А в середине нормальный?
– Да.
– Это были эксперименты с таймером.
– Хорошо.
Настала ее очередь пожимать плечами.
– Мы пытались провести отложенные переходы. Ничего не вышло.
– А как вы их откладывали?
– Таймером. Прогоняли систему вхолостую, в автоматическом режиме, чтобы посмотреть, насколько она стабильна.
– Вхолостую?
Она вздохнула.
– Мы просто подключали Дверь, но никто через нее не проходил.
– Ясно.
– В любом случае, сколько мы ни пытались использовать таймер, Дверь не открывалась.
– А в чем было дело: в железе или в софте?
– В железе.
– А в чем заключалась проблема?
Джейми снова пожала плечами.
– Мы в первую очередь испытывали автоматику. У нас достаточно работы, так что этот вопрос мы просто отложили на потом и никогда не пытались на него ответить. Где-то год вообще о нем не думали.
– Значит, дело может быть и в софте?
– Ну не-е-ет, – протянула программистка, – не может.
– Но если никто этого не проверял…
– Вы думаете, я облажалась, когда программировала таймер? – у Джейми аж лицо вытянулось.
– Нет, конечно же нет, – заверил Майк, отступил на полшага и налетел на свой новый стол. – Но – только без обид – если Дверь работала все остальное время, разве не очевидно, что начинать надо с программы таймера?
Джейми злобно посмотрела на него, потом развернулась и вышла вон. Майк выждал мгновение, двинулся следом и оказался снаружи как раз вовремя, чтобы увидеть, как она исчезает в своем трейлере. Ее дверь осталась открытой.
Через миг она появилась с пачкой бумаг, которую ткнула ему в грудь. Один листок отделился от общей массы и спланировал на землю.
– Вот, – сказала Джейми, – попытайся найти мою ошибку.
– Я не хотел…
Джейми зашагала обратно к своей двери.
– И не звони мне больше после окончания рабочего дня, – через плечо бросила она, входя в трейлер. – А если хочешь изображать ученого, пока тут торчишь, хотя бы записывай свои чертовы выкладки, чтобы можно было людям показать.
И дверь с грохотом захлопнулась.
Слева раздался скрип, и Майк увидел, что на него смотрит Нил. Их глаза встретились.
– Прошу прощения, – сказал Майк.
Инженер кивнул.
– А она с вами тактична. Хороший знак. – И помахал Майку рукой. – Спокойной ночи.
