Глава 16. Нефритовый рудник

Шаэ остановилась, чтобы стереть пот со лба. Эспенский город Виндтон, где она училась в бизнес-школе, находился в высоких широтах с сухим климатом, его окружали степи и поля, а также многочисленные заводы. Она ненавидела леденящий холод, завывание чужеземных зим, но теперь с трудом переносила липкую влажность гористой местности в глубине Кекона. Несмотря на краткий ночной ливень, здесь, на юге острова, это считалось сухим сезоном. В разгар весенних легких дождиков штормовые ливни смывали здесь дороги и полностью перекрывали доступ в этот район.

До конторы рудника пришлось добираться по короткому, но крутому подъему, по раскисшей дороге, у подножия которой, на гравийной площадке рядом с двумя заляпанными грязью экскаваторами, водитель припарковал кашляющий ржавый грузовик. С каждым шагом в двухдневной поездке Шаэ передвигалась все медленнее: сначала на городской подземке до станции «Большой остров», потом долго ехала на автобусе из Жанлуна в город Пула, населенный главным образом абукейцами, затем наняла грузовик, а теперь вот – пешком, и каждый хлюпающий шаг приближал ее чуть ближе к источнику нефрита.

Зеленая завеса над головой преломляла солнечный свет, проникающий сквозь высокие ветви яркими лучами. Щебетание птиц, а иногда и крики обезьян напоминали, насколько полон жизни этот лес, и хотя блузка противно липла к коже, а капли пота щекотали грудь, Шаэ радовалась, что согласилась на предложение Лана. Жанлун был полон противоречий, которые могли сбить с толку даже того, кто там родился: булькающее грязное варево и одновременно с этим модный метрополис, изо всех сил пытающийся стать городом мирового класса, сохранив при этом феодальную клановую систему.

Но за пределами города Кекон был прекрасным островом. Шаэ поняла, почему в древние времена иностранные моряки прозвали его «проклятой красотой». Ей нужно было попасть сюда, в горы, чтобы нутром почувствовать, почему она вернулась. Есть в ее родине что-то особенное, и что-то особенное в том, чтобы быть кеконцем, и это куда сильнее, чем неизбежные трудности, с которыми она столкнулась как член семьи Коул.

Офис управляющего рудником, точнее хижина, выглядел так, будто пережил несколько оползней, но по-прежнему кое-как цеплялся за гору с помощью бревен, вколоченных в землю на склоне, чтобы подпереть шаткие стены. Шаэ постучала. Она слышала грохот механизмов и людские голоса внизу, в руднике, а значит, кто-то должен быть на посту. Она подождала, но никто не отозвался, тогда она открыла дверь и вошла.

Управляющий смотрел игру в рельбол по маленькому черно-белому телевизору в задней комнате. Когда вошла Шаэ, он подскочил.

– Вы кто?

Он поспешно выключил телевизор и с удивлением оглядел ее с головы до пят. Видимо, не привык видеть здесь молодых горожанок, даже в грязных сапогах и закатанных до икр штанах.

– Я постучала, но вы, наверное, меня не слышали, – сказала Шаэ.

– Да-да, простите. Я немного глуховат, – ответил он. – Чего вы хотите? С вами еще кто-то есть?

Он подозрительно покосился на нее. Иногда совсем неразумные воры пытались украсть нефрит прямо с рудника. Управляющий бросил взгляд на свой стол, где, как решила Шаэ, хранил пистолет.

– Я приехала, чтобы проинспектировать вашу работу и записи, – объяснила Шаэ.

– Мне не сказали, что кто-то приедет с проверкой. Кто вас уполномочил?

– Мой брат, Коул Ланшинван, Колосс Равнинного клана.

Шаэ вытащила конверт и вручила его. Управляющий сломал печать и, нахмурившись, просмотрел письмо. Оно было написано рукой Лана и подписано им в качестве члена совета директоров Кеконского Нефритового Альянса, на нем стояла красная круглая печать клана.

Управляющий сложил письмо и посмотрел на Шаэ, с трудом сдерживая злость.

– Очень хорошо. Что вы хотите увидеть, Коул-цзен? – Он снова навязчиво ее оглядел, явно смутившись, не обнаружив нефрита.

– Можете называть меня госпожа Коул. Не могли бы вы показать мне сам рудник?

Управляющий что-то пробурчал себе под нос, но провел ее из задней комнаты в собственно офис. Он нахлобучил соломенную шляпу с полями и пошел от покривившегося строения вниз по тропе, вдоль хребта. Лязг механизмов стал громче, заглушив звуки леса. По пути Шаэ ощутила вибрации, щекочущие кожу, как струя сырого воздуха. С каждым шагом они становились сильнее, пока не превратились в знакомый сгусток где-то в животе, притягивающий ее, как протянутый через пупок канат, когда они вышли из-за деревьев на площадку, с которой открывался вид на яму размером со стадион. Шаэ восхищенно охнула.

В детстве Кьянла рассказывала ей старую абукейскую сказку, где Первоматерь Нимуна прыгнула в океан и исчезла в нем, истощенная после создания всего сущего. Ее тело стало островом Кекон, а нефритовые жилы под этими горами когда-то были ее костями. Зелеными костями. Если все именно так и представить, подумалось Шаэ, то внизу раскапывают огромную могилу.

Здесь самый ценный и желанный в мире драгоценный камень поднимали на поверхность из недр земли. С площадки, где стояла Шаэ, громадные камнерезные машины и шаткие строения с алюминиевыми крышами казались игрушечными моделями, а рабочие-абукейцы – крохотными фигурками, усердно шныряющими между холмами отвалов. В воздухе пахло выхлопными газами, он вибрировал от визга режущих камень алмазных пил с водяным охлаждением. Среди кусков породы на земле и в огромных плоских грузовиках, где лежали разрезанные грязно-серые камни, она заметила зеленоватое мерцание необработанного нефрита.

– Осторожней, госпожа Коул, – предупредил управляющий, когда Шаэ начала спускаться по металлическому пандусу, зигзагами ведущему вниз по стенке карьера. Она схватилась за перила, потому что подошвы грязных сапог поехали по решетчатой поверхности спуска. Управляющий поспешил за ней.

– Пожалуйста, остановитесь у знака! – прокричал он поверх грохота грузовиков и оборудования.

У подножия предпоследнего пандуса находилась обзорная площадка и большой знак:

Шаэ остановилась. Здесь было больше нефрита, чем мог бы выдержать любой, не обладающий невосприимчивостью. Шаэ смотрела, как внизу суетятся рабочие-абукейцы. Они были в касках, толстых перчатках и грязных холщовых штанах, но из-за жары трудились по пояс обнаженными. Как и их предки, только они могли без риска жить в глубине Кекона. В современном мире абукейцы благодаря своей невосприимчивости стали людьми второго сорта. Тощие рабочие день ото дня пыхтели внизу, иногда прислоняясь к огромным глыбам и прикасаясь к зеленому сиянию без того чувства, которое сейчас охватило Шаэ, – дурманящее желание внизу живота, даже более сильное и снедающее, чем голод.

Глубоко укорененный предрассудок кеконцев гласил, что абукейцы – низшая народность, но Шаэ изучала историю и науки в эспенском университете и знала, что это ложное поверье. Абукейцы населяли Кекон за многие столетия до прибытия поселенцев с Туна, так что они умели выживать. Камень, заставивший более поздних исследователей убивать друг друга или бросаться в море, не оказывал на них влияния. По иронии судьбы, теперь самые удачливые абукейцы вроде этих работали на Кеконский Нефритовый Альянс, ломая спины, чтобы потом, во время трех месяцев простоя в сезон дождей, пропить, проиграть или потратить на шлюх весь заработок, а их менее удачливые собратья теснились в развалюхах у реки и ныряли за нефритом, унесенным потоком.

Шаэ сделала еще несколько шагов вниз. Если бы на ней был нефрит, она не вынесла бы вибрации энергии в теле.

– Госпожа Коул, вы прочитали знак? – прокричал управляющий.

– Я недалеко, – откликнулась она.

Что произойдет, если она проигнорирует предупреждение, наступит на одну из глыб и положит руку на нефрит? Она потеряет сознание, или сразу остановится сердце? Ощутит ли она на мгновение непревзойденную силу и ясность, подобную экстазу сгорающего в пламени мотылька? Или сразу ничего не произойдет, но завтра, через неделю или через месяц она постепенно выживет из ума и начнет раздирать себя на куски от Зуда?

Не забыть. Я здесь по просьбе Лана, и только по этой причине. Шаэ вытащила из холщового рюкзака ручку и бумагу, перегнулась через перила и пересчитала грузовики и рабочих. Она записала, сколько внизу бульдозеров и экскаваторов. На вид все было в порядке, ничего необычного или не на своем месте. Рабочие покрыты липкой чернотой от тяжкого труда, но выглядят здоровыми и умелыми. Она развернулась, чтобы подняться обратно, управляющий с облегчением засеменил следом. Когда они снова оказались в перекошенном офисе, Шаэ сказала:

– Я хотела бы взглянуть на бухгалтерию за последние два года.

– Все есть у КНА, – ответил управляющий. – Вы можете получить копии в жанлунском офисе Шелеста. У нас хранятся только оригиналы расходных книг…

– Я бы хотела на них взглянуть, если можно.

Управляющий с неохотой повел ее в комнату с телевизором. Он открыл шкаф и включил единственную голую лампочку. Шкаф был забит картонными папками, наваленными друг на друга по порядку написанных на них черным маркером дат. Он убрал телевизор со столика и голой до локтя рукой смахнул с него пыль. На столике остались влажные полосы.

– Можете воспользоваться этим столом, – предложил он, явно недовольный тем, что теперь некоторое время не сможет смотреть рельбол.

– Спасибо, – ответила Шаэ. – Не могли бы вы попросить водителя грузовика, которого я наняла, подождать. Это может занять несколько часов. У вас есть копировальный аппарат?

Управляющий показал ей копир и ушел. Шаэ слышала, как он топает в соседней комнате, а потом включил радио. Она нашла последнюю по времени папку, вытащила из шкафа на столик и открыла. Достала из папки первую толстую пачку бумаг и села. Отчеты о ежедневной выработке. Она пролистала свой блокнот до пустой страницы и начала читать. Это займет некоторое время.

Немного странным казалось изучать добычу нефрита с такой тщательностью. При чтении скучных записей добыча нефрита ничем не отличалась от любого другого бизнеса: затраты и выпуск продукции, прибыль и расходы. Здесь хранились финансовые отчеты, накладные и счета-фактуры. Никакой разницы с производством и продажей любого товара. Традиционный абукейский фольклор связывал нефрит с Первоматерью и сотворением мира. Дейтисты считали его священным даром богов и путем к спасению человечества. Некоторые чужеземные религии называли его дьявольской субстанцией, и шотарцы во время нескольких десятилетий своего правления специально насаждали эти верования. Нефрит окружен столькими мифами и чувствами, он такой могущественный и загадочный, и все же – вот он, такой скучный. Его просто нужно выкопать, разрезать, перевезти, огранить, отполировать и прибыльно продать.

Шаэ скопировала важные документы и перешла к следующей папке. Сведения о работниках. Она пролистала их. Шаэ не понимала, что конкретно ищет. Лан велел провести аудит операций, но не сказал, что именно может оказаться не в порядке. Список работников соответствовал возросшим затратам на зарплату. Текучесть персонала была небольшой, но пара человек получила травмы, и наняли нескольких новых. Все выглядело вполне ординарным. В некоторых отчетах использовались технические термины, сокращения и аббревиатуры, которых Шаэ не знала, но она достаточно разбиралась в горной добыче Кекона, чтобы понять большинство из них. Последние два года в академии ее наставником был Юн Дору, еще когда клан питал надежды на то, что она займет высокий пост в деловой части Равнинных, а может быть, однажды даже сменит Дору в качестве Шелеста.

В отличие от братьев, у Шаэ было мало друзей в Академии Коула Ду. Она сблизилась с Ван Пайядешан, талантливой, но застенчивой дочерью скромного Фонарщика. Мать Пайи несколько лет назад умерла от болезни, и Шаэ часто приглашала подругу в резиденцию Коулов. Однажды Шаэ что-то искала, сейчас она даже не помнила, что именно, и наткнулась на толстый конверт с фотографиями на столе Дору. Хорошенькая Пайя в нижнем белье. Пайя, стоящая на четвереньках, в собачьем ошейнике. Обнаженная Пайя с раздвинутыми ногами, бледная и неловкая, в глазах выступили слезы.

Когда Шаэ сказала подруге больше никогда не приходить в дом, та заплакала от стыда, но и с явным облегчением. Она молила Шаэ понять: она совсем не такая и не хотела этого, но Дору-цзен так помогает ее отцу в делах – что она могла поделать?

Шаэ сказала деду, что больше не будет учиться у Дору. Все необходимое о бизнесе клана она узнает у старших Барышников, например, у Хами Тумашона, но больше не станет иметь дел с Шелестом. «Не глупи, Шаэ-се, – ответил Коул Сен. – У каждого человека есть слабости, ты не знаешь, что сделали с Дору-цзеном во время войны, а к тебе он всегда относился с уважением».

За годы отвращение Шаэ к Юну Дорупону не уменьшилось. Из-за него она потеряла не только подругу, но и обожание, которое испытывала к деду.

Шаэ порылась в рюкзаке в поисках коробки с обедом – булочки с луком, мелко накрошенные овощи и маринованное яйцо из последней гостиницы, а также бутылка воды. Она поела и продолжила просматривать документы. В дверь сунул голову управляющий и спросил, как дела, Шаэ ответила, что все хорошо. Она уже разобралась в системе хранения документации и теперь вытаскивала и копировала ежемесячные финансовые сводки, чтобы позже изучить их повнимательнее и сравнить с ежегодными отчетами КНА.

Она собиралась снять в Пуле комнату – так она сможет приезжать в горы, когда понадобится. Даже если она не найдет ничего интересного для Лана, то может считать это чем-то вроде отпуска за работой, будет делать что-то полезное и в то же время отдохнет в горах, прежде чем с новыми силами примется за поиски работы. По крайней мере, она познакомится с операциями в горнодобыче, и если посоветовать Лану, какие можно внести улучшения, то значит, ее диплом бизнес-школы пригодится. Она подняла крышку очередной коробки и открыла новую папку. Ордера на покупку оборудования.

В прошлом году рудник сделал значительные капитальные вложения – буры с алмазными наконечниками, гидравлический распределитель, грузовики большого объема – в основном все это отправилось на новые и расширяющиеся рудники. Шаэ сочла недостатком планирования такие высокие затраты за один год, и гадала, надавил ли Шелест на КНА, чтобы получить одобрение расходов. Она написала в блокноте «смета капвложений?» и вытащила очередную папку финансовых отчетов. Увеличение операционных расходов в первый год амортизации нового оборудования было совершенно неудивительным.

В прошлом году добыча выросла на пятнадцать процентов, хотя пока что это не отразилось на прибыли – возможно, КНА придерживает дополнительный нефрит? Картель строго контролировал, сколько нефрита отправится в школы Зеленых Костей, дейтистские храмы и к другим лицензированным потребителям из военной и медицинской сферы, а сколько будет продано – главным образом правительству Эспении. Остальное хранилось в массивных подвалах под зданием Кеконского Казначейства.

Шаэ еще раз просмотрела заказы на оборудование. Ее взгляд зацепился за подпись внизу. Такую она не видела на других бумагах. Она с секунду смотрела на нее, а потом поняла, чье это имя. Гонт Ашченту. Штырь Горных.

С какой стати глава боевой ветви клана Айт подписывает заказы на горное оборудование? Хотя кланы Зеленых Костей обладали контрольными долями в КНА, сами рудники были государственными и не управлялись непосредственно кланами. Ежегодный бюджет на расходы рудника одобрял совет директоров КНА, так что любую подпись на такой форме должен ставить представитель клана в КНА – либо Дору, либо Ри Тура, Шелест Горных, либо кто-то из их непосредственных подчиненных. Что означает подпись Гонта на этой странице и на нескольких других?

Шаэ скопировала все страницы и аккуратно сложила в рюкзак. Она вернула бумаги на место, убрала коробку обратно в шкаф и вышла. Ей все-таки не придется ночевать в Пуле. Шаэ предстояла долгая обратная дорога в город, нужно поскорее отправиться в путь.