К северо-востоку от Кошута, за изгибом планеты, в океане Нуримоно лежит, словно разбитая тарелка, Миллспортский архипелаг. Когда-то, многие эпохи назад, это была огромная вулканическая система; она раскинулась на сотни километров, и ее останки до сих пор видны в необычно изогнутых внешних краях островов. Огонь, распалявший извержения, давно затух, но оставил высокий изломанный горный пейзаж, пики которого спокойно пережили повышение уровня моря. В отличие от других островных дуг на Харлане протечки вулканов оставили плодородную почву, так что бо́льшая часть суши обильно покрыта наземной растительностью планеты, окруженной со всех сторон горами. Позже прибыли марсиане и привнесли собственную колониальную растительную жизнь. Еще позже пришли люди и сделали то же самое.

В сердце архипелага, в величии вечного бетона и расплавленного стекла раскинулся Миллспорт. Это взрыв городского проектирования – каждый свободный утес и склон засажен шпилями, воду захватывают широкие платформы и многокилометровые мосты. За последние четыре сотни лет то города на Кошуте, то на Новом Хоккайдо разрастались до значительных размеров, копили богатства, но ничто на планете не может сравниться с этой метрополией. Она – дом свыше двадцати миллионов человек, допуск к единственным коммерческим окнам для космических перелетов, которые позволяет орбитальная сеть, средоточие власти, корпораций и культуры, – где бы ты ни остановился на Харлане, так и чувствуешь, как Миллспорт затягивает тебя, словно водоворот.

– Ненавижу эту дыру, – сказала мне Мари Адо, пока мы бродили по процветающим улицам Тадаймако в поисках кофейни под названием «У Макиты». Как и Бразилия, на время налета она отказалась от своего комплекса позвоночной лихорадки, так что стала раздражительной из-за перемены. – Гребаная тирания метрополии. Ни у одного города не должно быть столько влияния.

Стандартная речь – прямиком из руководства куэллистов. Они твердили о Миллспорте одно и то же на протяжении многих столетий. И, конечно, они правы, но поразительно, как из-за постоянного пережевывания хочется спорить даже с самой очевидной истиной.

– Ты же здесь выросла, да?

– И что? – она метнула в меня тяжелый взгляд. – Значит, мне тут сразу должно нравиться?

– Да нет, наверное.

Дальше мы шли молча. Вокруг чопорно гудел Тадаймако, более деловой и светский, чем я помнил по временам тридцать с чем-то лет назад. Старый портовый квартал, некогда неблагополучная и слегка опасная площадка для игр аристов и молодняка корпораций, дала новый глянцевый урожай аутлетов и кафе. Многие бары и притоны, которые я помнил, умерли сравнительно легкой смертью; другие превратились в мучительно имажинистское эхо самих себя. Каждый фасад на улице блестел на солнце свежей краской и антибактериальным покрытием, дорога под ногами была безупречно чистой. Даже запах моря, что находилось в паре улиц от нас, казался стерилизованным – ни гниющих водорослей, ни сброшенных химикатов, а сама гавань полна яхт.

Чтобы не отставать от принятой эстетики, «У Макиты» сияла чистотой, но старалась изо всех сил прикинуться злачным заведением. Искусно загрязненные окна почти не пропускали солнце; внутри стены были украшены копиями фотографий времен Отчуждения и куэллистскими эпиграммами в изящных рамочках. В одном углу была неизбежная иконическая голограмма самой героини – та, что со шрамом от шрапнели на подбородке. Музыкальная система проигрывала Диззи Чанго. «Миллспортские сейшны», «Сон водорослей».

В дальней кабинке сидела Иса и крутила высокий стакан, в котором что-то еще плескалось. Сегодня ее волосы были дико алого цвета и длиннее, чем раньше. Она выкрасила лицо серыми квадратами, из-за чего стала похожей на арлекина, а ее глаза были подернуты каким-то сияющим блеском гемоглобинового голода, от которого венки в белках светились так, словно сейчас взорвутся. На шее инфокрысы всем на обозрение были выставлены разъемы, один подключен к деке, которую она принесла с собой. Инфополе над ней поддерживало видимость, что она студентка, которая готовится к экзаменам. А заодно, если судить по нашей последней встрече, излучало небольшое поле помех, чтобы разговор за столиком невозможно было подслушать.

– Где вас носит? – спросила она.

Садясь, я улыбнулся.

– Опаздывать модно, Иса. Это Мари. Мари – Иса. Так как у нас дела?

Иса неприлично долго изучала Мари, потом повернула голову и отсоединилась с элегантным тренированным жестом, продемонстрировав затылок.

– Дела хорошо. А главное – тихо. Ничего нового в сети миллспортского полицейского департамента, ничего от частных охранных компаний, которыми любят пользоваться Первые Семьи. Они не знают, что вы здесь.

Я кивнул. Хотя новости радовали, в них не было ничего удивительного. Мы все скоординированно прибыли в Миллспорт в начале недели, но в разные дни, разбившись на шесть групп. Фальшивые ксивы по стандартам качества Голубых Жучков, разные транспортные средства от дешевых скоростных судов до люксового лайнера «Шафрановых линий». В Миллспорт на празднование Дня Харлана со всей планеты стекались толпы людей, и, чтобы нас раскрыли, нужна была или серьезная неудача, или серьезная промашка при организации.

Но слышать это все равно было приятно.

– Как насчет охраны Утесов?

Иса покачала головой.

– Утесы тише, чем оргазм жены священника. Если бы они знали, что вы запланировали, уже внедрили бы целый новый протокольный слой, но ничего нет.

– Или ты не заметила, – сказала Мари.

Иса смерила ее очередным холодным взглядом.

– Дорогая моя, ты хоть что-нибудь знаешь об инфо-потоке?

– Я знаю, с какими уровнями шифрования мы имеем дело.

– Да, и я тоже. Как думаешь, как я плачу за учебу? Мари Адо изучила свои ногти.

– Видимо, с помощью мелких преступлений.

– Очаровательно, – Иса перевела взгляд в моем направлении. – Где ты ее достал, Так? У Мадам Ми?

– Веди себя нормально, Иса.

Она с шумом, страдальчески и по-подростковому выдохнула.

– Ну хорошо, Так. Только ради тебя. Только ради тебя я не вырву волосы этой наглой суке. И Мари, к твоему сведению, я работаю в ночную смену по высокой ставке под псевдидентом в качестве автора-фрилансера охранного софта, а работаю в таком количестве корпораций, сколько ты минетов делала в подворотнях.

Она подождала в напряжении. Адо посмотрела на нее блестящими глазами, потом улыбнулась и слегка придвинулась. Ее голос был не громче шепота коррозии.

– Слушай сюда, мелкая тупая девственница: если думаешь, что спровоцируешь меня на драку, ты жестоко ошибаешься. И для тебя это к лучшему. Потому что в том маловероятном случае, когда ты сумеешь меня довести, ты даже не успеешь понять, что случилось. А теперь давай будем говорить по делу, а потом можешь возвращаться к своим играм в инфопреступления с однокурсниками и притворяться, будто что-то понимаешь в этом мире.

– Ах ты драная шлю…

– Иса! – я добавил в голос резкости и поднял перед ней руку, когда она стала подниматься. – Достаточно. Она права, она может убить тебя голыми руками и глазом не моргнуть. А теперь веди себя нормально, а то не получишь денег.

Иса бросила на меня взгляд, как на предателя, и села. Из-за раскраски под арлекина было трудно понять, но мне показалось, что она дико покраснела. Может, задела за живое подколка про девственность. Мари Адо хватило благородства не сидеть с довольным видом.

– Я не обязана тебе помогать, – слабо ответила Иса. – Я могла продать тебя неделю назад, Так. И заработала бы больше, чем ты мне сейчас предлагаешь за эту херню. Не забывай.

– Не забудем, – заверил я с предупреждающим взглядом на Адо. – А теперь, не считая того, что никто о нас не знает, что еще ты нашла?

То, что нашла и загрузила на матово-черные инфочипы невинного вида Иса, было хребтом операции. Схемы охранных систем Утесов Рилы, включая измененные процедуры на День Харлана. Последние карты динамических прогнозов течений у Предела на следующую неделю. Уличные патрули миллспортского ПД и протоколы для водного транспорта на время праздника. А самое главное – она сама и ее необычная теневая личность на окраине элиты инфопреступников Миллспорта. Она согласилась помочь, и теперь стала фактически соучастницей, что, как я подозревал, было главной причиной ее нервозности и потери самообладания. Организация атаки на семейную собственность Харланов точно дает больше поводов для стресса, чем ее стандартные вылазки в нелегальную торговлю информацией. Если бы я не взял ее более-менее на слабо, сомневаюсь, что она бы стала иметь с нами дело.

Но какой пятнадцатилетка промолчит, когда его берут на слабо?

Явно не я в ее возрасте.

Если бы я был другим, может, не оказался бы в том переулке с дилером и его острогой. Может…

То, как держалась Иса, заслуживало аплодисментов. Несмотря на все свои предчувствия, когда мы заканчивали встречу, она взяла себя в руки и снова говорила с лаконичной миллспортской манерностью.

– Ты нашла Нацуме? – спросил я.

– Да, между прочим нашла. Но не уверена, что тебе захочется с ним говорить.

– Почему?

Она улыбнулась.

– Потому что он обрел религию, Ковач. Живет в монастыре, на Девятой на Китовьей Спине.

– Китовья? Это Отреченцы?

– А то, – она изобразила абсурдно торжественную набожную позу, которая не гармонировала с ее волосами и лицом. – Братство Пробужденных и Прозревших. Впредь отрекитесь от плоти и от мира.

Я почувствовал, как дернулись мои губы. Мари Адо рядом сидела мрачная, словно рипвинг.

– К этим ребятам у меня претензий нет, Иса. Они безобидные. На мой взгляд, если они такие дураки, чтобы отказаться от женского общества, – им же хуже. Но я удивлен, что такой человек, как Нацуме, мог на это повестись.

– А, но тебя давно не было. Теперь они принимают и женщин.

– Правда?

– Да, довольно давно, уже почти десять лет. Я слышала, что они обнаружили в своих рядах скрывавших личность женщин. Те провели у них много лет. Неудивительно, да? Любой в новой оболочке может соврать про пол, – голос Исы стал уверенней, когда она оказалась на знакомой территории. – Ни у кого, кроме правительства, нет денег на такие масштабные инфопроверки. Если долго прожить в мужской оболочке, даже психохирургия не сразу отличит. Так или иначе, Братство встало перед выбором: или пойти по дорожке Откровения «раз сменишь оболочку – на выход», или осовремениться и отказаться от сегрегации. И вот падите ниц – внезапно грядут перемены.

– Не ошибусь, если предположу, что название они все равно не сменили?

– Не ошибешься. Все то же Братство. Видимо, «брат» включает и «сестру», – она по-подростковому пожала плечами. – Не знаю, что об этом думают сами сестры, но что поделать, считай это взносом за вход.

– Кстати говоря, – сказала Мари Адо. – Мы сможем войти?

– Да, они принимают посетителей. Может, вам придется подождать Нацуме, но это нестрашно. Вот самое замечательное в Отречении от плоти, – Иса снова улыбнулась. – Можно не переживать насчет такой ерунды, как Время и Пространство.

– Молодец, Исси.

Она послала мне воздушный поцелуй.

Но когда мы собрались уходить, она слегка нахмурилась и, видимо, на что-то решилась. Подняла руку и сложила пальцы, чтобы мы придвинулись обратно.

– Слушайте, ребята. Я не знаю, что именно вам нужно в Риле, и, сказать по правде, знать мне не хочется. Но вот бесплатная информация. В этом году старик Харлан не выйдет из капсулы.

– Нет? – для его дня рождения это было необычно.

– Вот именно. Полусекретная придворная сплетня, услышала вчера. Они лишились еще одного наследника в Песках Амами. Судя по всему, того закололи скирдовальными вилами. Это непубличная информация, но МПД в последнее время халтурит с шифрованием. Я прочесывала сеть в поисках информации по Харланам, и вот. Наткнулась в потоке. В общем, из-за этого случая и того, на прошлой неделе, когда старик Сейти поджарился на скиммере, рисковать они не собираются. Уже отменили появление половины семьи, и похоже, даже Мици Харлан достанется двойной наряд охраны из тайной службы. А старика Харлана не будет вообще. Это точно. Наверное, дадут ему посмотреть на праздник через виртуальное подключение.

Я медленно кивнул.

– Спасибо. Полезная информация.

– Да, жаль, если это испортит вам какую-нибудь зрелищную попытку убийства. Ты не спрашивал, так что я и не собиралась говорить, но будет обидно, если вы туда все-таки прорветесь, а убивать некого.

Адо ответила тонкой улыбкой.

– Мы здесь не для этого, – быстро сказал я. – Но все равно спасибо. Слушай, Иса, а ты не помнишь, пару недель назад еще какая-то мелкая сошка из Харланов погибла в районе верфи?

– Ага. Марек Харлан-Цукия. Упоролся метом, свалился с пирса в Карловых доках, ударился головой и утонул. Душераздирающе.

Адо нетерпеливо повела плечом. Я поднял руку, чтобы ее задержать.

– Как думаешь, есть шанс, что парнишке Мареку помогли?

Иса состроила гримасу.

– Наверно, есть. Карловы по ночам – не самое безопасное место. Но его уже наверняка переоблачили, об убийстве ничего не говорят. Впрочем…

– …с чего им посвящать в это дело широкую общественность. Понятно, – я чувствовал, как подает сигналы интуиция чрезвычайного посланника, но они были слишком слабые, чтобы что-то разобрать. – Ладно, Иса. Спасибо за новости. Нас это никак не затрагивает, но все равно держи ушки на макушке, а?

– Как всегда, сам.

Мы заплатили по счету и оставили ее там – с красными глазами, лицом арлекина и переливающимся светлым инфополем у локтя, словно каким-то домашним демоном-фамильяром. Когда я оглянулся, она помахала, и я почувствовал укол приязни, которая держалась до выхода на улицу.

– Тупая сучка, – сказала Мари Адо, пока мы шли к морю. – Ненавижу этот закос под низший класс.

Я пожал плечами.

– Ну, протест принимает разные формы.

– Ага, вот только раньше таких не было.

На килевом пароме мы пересекли Предел к пригороду на платформе, который назывался Восточный Акан – видимо, в надежде, что те, кто не мог позволить себе поселиться на склонах настоящего Акана, смирятся и с этим. Адо ушла искать, где наливают чай; я стоял у леера, глядя на водный трафик и сменяющиеся за бортом виды. В Миллспорте есть волшебство, которое легко забывается вдали от него, но выйди подальше на Предел – и весь город словно раскрывается. Ветер в лицо и морской запах белаводорослей соскребают с настроения городской налет мрачности, и вместо нее обнаруживаешь широкий оптимизм морехода, который иногда держится еще многие часы после того, как сходишь на сушу.

Стараясь не пустить его в свою голову, я прищурился, вглядываясь в горизонт. Там, в пелене морской дымки от водоворота, на отшибе, мрачнели Утесы Рилы. Не самый южный конец архипелага, но почти: двадцать километров открытой воды на север до ближайшего населенного пункта – конца Новой Канагавы – и по меньшей мере десять до ближайшего рифа, на котором можно хотя бы твердо встать. Многие из Первых Семей с самого начала заняли высоты Миллспорта, но Харлан превзошел их всех. Рила, великолепная в блеске черного вулканического камня, была твердыней во всем, кроме разве что названия. Элегантное и могучее напоминание всему городу, кто здесь на самом деле хозяин. Крепость под стать тем, что строили наши марсианские предшественники.

Мы пристали в Восточном Акане с мягким стуком, который словно разбудил пассажиров. Я снова нашел Мари Адо, у трапа на высадку, и мы отправились по прямоугольной сетке улиц одновременно и быстро, и осторожно, проверяя, что за нами нет хвоста. Спустя десять минут Вирджиния Видаура впустила нас в еще не обставленный жилой лофт, который Бразилия выбрал для нашей базы. Ее глаза скользнули по нам, как клинический мазок.

– Все нормально?

– Да. Мари не нашла новых друзей, но что тут поделать?

Адо хмыкнула, оттолкнула меня и скрылась внутри склада. Видаура заперла дверь, пока я рассказывал о Нацуме.

– Джек не обрадуется, – сказала она.

– Да, я тоже такого не ожидал. Вот тебе и легенда, а? Не хочешь со мной на Китовью? – я по-идиотски поднял брови. – В виртуальную среду.

– Это вряд ли хорошая идея.

Я вздохнул.

– Да, вряд ли.