Глава 16
Запишите в своем сердце: каждый день – это лучший день в году. Человек научится жить, когда поймет, что каждый день – это Судный день.
Ральф Уолдо Эмерсон
НЕ ЗНАЮ, ЧТО ОТВЕТИТЬ КОЛТОНУ. Энергично меряю шагами комнату. Чувствую прилив сил. Как давно такого не было! Беру мобильный, сажусь на пол и снова перечитываю сообщения. Что же написать? Это и правда приглашение? А «позже» – это когда?
Мне явно нужна помощь Райан. Если судить по шуму воды, она принимает душ. Так что я на цыпочках захожу к ней в комнату. Осматриваю бардак, который успела устроить сестра: в углу лежит куча сумок, из которых вываливаются одежда и косметика, по обеим сторонам кровати разбросаны книжки и журналы, а к стене Райан прислонила старые холсты, прямо как в художественной галерее, и я понимаю, что она вполне серьезно взялась за портфолио для школы искусств.
Бросаю взгляд на туалетный столик – единственное опрятное место в комнате. К зеркалу Райан прикрепила готовую карту желаний. Это красивый и яркий коллаж, который отражает ее цели и мечты. Планы на будущее. Сестра, видимо, полночи ее делала. Может быть, и не ложилась вовсе. Иногда она бывает одержима какими-то идеями. Вечно чем-то занимается, чтобы не думать о неприятных вещах. В этом смысле мы совершенно разные. Интересно, если бы Райан не уехала учиться, было бы мне легче? Вот как сегодня.
Вверху ее карты красуются два огромных слова – «Новые начинания», под которыми размещены фотографии разных мест, где она хочет побывать. Италия в том числе. Над картинками приклеены слова, которые очень подходят ей по духу: «Теряй голову, ищи себя, верь, люби, задержи дыхание и прыгай». И я легко представляю, как она всем этим занимается.
Вспоминаю ту картинку с сердцем в бутылке. Накануне я спрятала журнал под кровать, надеясь, что Райан не вырежет ее для своей карты. Наклоняюсь и вижу – он все еще там. В ванной затихает вода, так что я начинаю листать быстрее. Нахожу страницу с загнутым уголком и убегаю из комнаты сестры. Райан, конечно, не хватится этого журнала. Даже будет рада вручить мне еще одну стопку, чтобы я поскорее сделала свою карту желаний. Но почему-то мне не хочется никому показывать эту картинку.
Я возвращаюсь и устраиваюсь на ковре под солнечными лучами. Открываю нужную страницу и аккуратно вырезаю иллюстрацию. Пристально рассматриваю ее. Не уверена, что именно она для меня значит, но определенно что-то очень важное.
Подхожу к своему туалетному столику. Там меня встречают фотографии Трента и засушенный цветок. Несмотря на совет Райан, я не убираю их, потому что пока еще не готова.
Зато я располагаю рядом с ними картинку с сердцем в бутылке. Вверху, по центру. И опускаю глаза на лежащий на столике подсолнух, который подарил мне Колтон два дня назад. Лепестки сохранили золотистый оттенок и лишь слегка увяли по краям. Я беру его и кручу стебель между большим и указательным пальцами. Цветок превращается в яркую вертушку. Подхожу к книжной полке и достаю глубокую стеклянную чашу, которая осталась с вечеринки в честь выпускного Райан, – тогда в ней плавали свечи и лепестки.
Споласкиваю ее в раковине, наполняю водой и возвращаюсь. Стебель у подсолнуха такой толстый, что не сразу поддается ножницам, но я все же подрезаю его близко к цветку, который потом кладу в чашу. Яркий, живой и смелый, он плывет по собственному маленькому морю. Примерно так я себя и чувствовала тогда, в океане. И хочу почувствовать снова.
Прежде чем успеваю передумать, сажусь в машину. На пассажирском сиденье стоит пляжная сумка, которую я опять собрала больше для виду. В кармане деньги. Их папа дал на обед и урок гребли. Я очень не хотела брать – это казалось ужасно подлым, но он меня не отпускал, пока я не сдалась. Папа, как и мама с Райан, думает, что занятия мне волшебным образом помогут, поэтому нужно хотя бы притвориться, будто я тоже в это верю.
Я выезжаю на дорогу относительно рано. Открываю окна и чувствую жар, который уже поднимается со стороны холмов. На трассе воздух становится более прохладным, и я еду навстречу ветру с ощущением, будто понемногу прихожу в себя. У меня нет никакого плана, я не знаю, что скажу Колтону, но я следую его вчерашнему совету – не думаю ни о чем, просто плыву.
Течение несет меня по извилистой дороге к Шелтер-Ков, мимо утеса, на котором мы стояли вчера с Колтоном, на маленькую улочку, где я сразу замечаю его бирюзовый автобус. Он припаркован напротив пункта проката. На улице больше нет свободных мест, так что я отправляюсь на ближайшую автостоянку рядом с пирсом и останавливаюсь там. И только когда заглушаю мотор, вдруг задумываюсь: что же я делаю?
Запал, с которым я выходила из дома, рассеивается и оставляет вместо себя лишь гложущее чувство вины. Все понятно. Использую сообщения Колтона и полуправду насчет уроков гребли как предлог для того, чтобы вернуться сюда. Как оправдание для того, чтобы наплевать на доводы рассудка. Чтобы просто снова увидеться с ним. Мои желания возобладали над правилами, которые я же и создала. Они настолько сильны, что я уже стою напротив магазина и смотрю на очертания стеллажей с байдарками.
Я останавливаюсь на полпути и уже хочу развернуться, но замечаю профиль Колтона в окне. Он перекладывает спасательные жилеты и вдруг замирает. Он смотрит на улицу. И, судя по улыбке, замечает меня. Слишком поздно уходить. Пытаюсь справиться с бабочками в животе и заставляю себя приблизиться.
Через мгновение Колтон уже стоит в дверях. Трясет головой так, будто поверить не может, что я здесь.
– Ты приехала, – говорит он и улыбается. В этот момент его зеленые глаза кажутся еще ярче. Колтон разводит руки в стороны. – Наступает новый день… И ты опять здесь.
Легкий ветерок выбивает пару прядей из моей прически. Шея покрывается мурашками. Колтон делает шаг навстречу, поднимает руку, будто хочет поправить мои волосы, но вместо этого ерошит собственную шевелюру.
– Очень неожиданно.
– Надеюсь, ты не против…
Не успеваю закончить, как из пункта проката выходит симпатичная светловолосая девушка. Ее внешность кажется мне смутно знакомой.
– Эй, Колт, ты можешь…
Она останавливается, когда замечает меня. Смотрит на нас с Колтоном.
– Ой, здравствуйте! Извините, не увидела вас. Вам чем-нибудь помочь? – Она говорит со мной приветливо и вежливо, как с покупателем.
В животе все переворачивается, и я на пару секунд теряю дар речи. Это Шелби. Та самая Шелби, чьи слова и мысли я так часто перечитывала, о чьих горестях и радостях так много знаю. У меня даже появилось ощущение, будто мы знакомы. Куда ближе, чем с Колтоном.
Просыпается совесть, и я вспоминаю весь свод правил, которые успела нарушить.
– Да нет, я уже ухожу, – быстро отвечаю я. Одно дело – встреча с Колтоном, совсем другое – Шелби.
– Постой, а как же гребля? – спрашивает Колтон, словно именно это мы и обсуждали минуту назад. Он встречается со мной взглядом, и я вижу, как у него горят глаза.
– Я… Я передумала. – У меня пересыхает во рту, я делаю шаг назад. – Может, как-нибудь в другой раз? Не хотела мешать тебе работать.
– Постой, – повторяет Колтон. – Ты не… Все нормально. Я закончил еще полчаса назад.
Шелби смеется:
– Погоди, вот те бессмысленные блуждания и были работой?
Колтон бросает на нее гневный взгляд, а потом снова смотрит на меня.
– Куинн, это моя старшая сестра Шелби. Шелби, это моя подруга Куинн. Вчера она впервые каталась на байдарке и сегодня приехала за добавкой. Думаю, мы опять отправимся к пещерам.
Шелби поднимает брови, затем улыбается и протягивает мне руку:
– Всегда приятно знакомиться с друзьями Колтона.
Таким тоном со мной разговаривали медсестры пару дней назад, и я этого заслуживаю. Она коротко улыбается и снова обращается к брату:
– Здорово, конечно, но ты сегодня занят, Колт.
Я слышу по голосу: Шелби не хочет, чтобы он уходил со мной.
– Занят? – смеется он. – Но ведь никого нет. Мне даже нельзя…
– Именно, – грозно смотрит на него сестра.
– Ты чего? – Колтон приближается к ней. В глазах читается мольба, а по его голосу я понимаю: он очень хочется выбраться на море.
Шелби вскидывает руку.
– Не смей. Мама с папой меня убьют, ты же знаешь. – Она непреклонна.
Колтон недовольно вздыхает, затем будто бы вспоминает, что я все еще здесь, и улыбается, но уже несколько натянуто.
– Папы тут нет, Шел. К тому же она подруга, а не клиент.
– Колтон, я не могу тебя отпустить как раз из-за этого. Родителей тут нет. Папа оставил меня за главную. И если что-то случится…
– Ничего не случится. Мы не будем брать байдарку из магазина, возьмем папину, она на заднем дворе.
Шелби тяжело вздыхает и закусывает нижнюю губу. Она явно взвешивает все за и против.
– Не в этом дело.
– А в чем тогда? – не сдается Колтон. – Все будет в порядке. Со мной все будет в порядке.
Он прижимает руку к груди – незаметный, казалось бы, жест, но я обращаю внимание. И мне он понятен.
– Колтон… – Голос Шелби дрожит, ее одолевают сомнения.
– Скажи «да», – улыбается он, и на щеках его появляются ямочки. – Пожалуйста! Куинн хочет покататься. Она новичок. Неправильно отпускать ее одну. Если мы так поступим и папа об этом узнает, он очень рассердится.
Шелби задерживает взгляд на Колтоне, и ее упрямство сменяется покорностью. Я вспоминаю пост в ее блоге о том дне, когда брат впервые после болезни вернулся на воду. Как он был счастлив вновь заниматься любимым делом, даже несмотря на то, что семья за него переживала.
– Ладно, – отвечает она после паузы. – Но ты должен вернуться через пару часов. В три придут клиенты, надо будет им помочь. И не забудь…
– Понял, – перебивает ее Колтон.
– И телефон возьми, – добавляет она. – Если вдруг что…
Он обнимает Шелби за плечи и крепко сжимает.
– Все у нас будет хорошо, обещаю. Правда?
Колтон смотрит на меня, и я внезапно чувствую ответственность перед Шелби. Ведь это его сестра. Именно она поддерживала Колтона и заботилась о нем столько времени.
Я робко смотрю на нее, но она кисло мне улыбается.
– Правда, – наконец отвечаю я, и это слово дается мне с трудом. Становится не по себе от мысли, что я увязла во всем этом еще глубже.
Колтон хлопает в ладоши.
– Класс! Тогда я за байдаркой! Буду через минуту.
– Хорошо, – киваю я. – Я тогда… схожу за сумкой.
Разворачиваюсь, потому что не горю желанием оставаться наедине с Шелби, но замираю, когда она мягко берет меня за руку и пристально смотрит на мою губу.
– Так это ты та девушка, которую Колтон возил в больницу?
Мое сердце начинает биться чаще.
– Да.
– Осторожнее, – говорит Шелби. – Швы нельзя мочить.
Знаю, что она имеет в виду швы, и только, но ее тон заставляет вспомнить о той рыжей медсестре. Киваю, будто выслушала очередное мамино наставление.
– Ладно, – делаю шаг назад. – Было приятно познакомиться.
– И мне. – Она улыбается, но не заходит обратно в магазин.
Разворачиваюсь и пересекаю улицу. Стараюсь не торопиться, думаю о том, что Шелби провожает меня взглядом. Когда подхожу к машине, то искоса смотрю на нее, и она машет мне рукой. Намек понят. Я открываю дверь, проматывая в голове весь разговор – ее беспокойство, его настойчивые заверения, – и начинаю нервничать. Все ли с ним в порядке? Шелби уже давно ничего не писала в блоге, поэтому я не знаю, есть ли поводы для волнений…
Что я делаю, что я делаю, что я…
Слышу шум мотора и знаю, что это Колтон – с байдаркой, которую он уже успел прикрепить к крыше автобуса, и багажом в виде переживаний его сестры и моих обещаний быть осторожной.
– Быстро ты, – говорю я.
– Надо ехать скорее, пока она не передумала. – Он улыбается мне сквозь открытое окно. – Забирайся.
И снова, несмотря на голоса в моей голове, которые просят меня не делать этого, потому что на кон поставлено многое, потому что я поступаю нечестно по отношению к Колтону и понятия не имею, что творю, – я все же слушаю тонкий, еле слышный голосок. Он исходит откуда-то из глубины сознания и настойчиво шепчет: «Вперед…»
