Детство свое я провела в хате. Не в доме, не в квартире, а именно в хате, сложенной из самана и с мазаной крышей. По весне эта крыша начинала зеленеть, так как семена, занесенные ветром-сеятелем, под весенним солнышком прорастали и покрывали крышу ровным зеленым ковром.

Состояла наша хатка из двух комнат, сенцев и коридора. Одна комната называлась большой, а вторая маленькой. Половину полезной площади большой комнаты занимала русская печка с лежанкой, так что эта комната ненамного отличалась от маленькой.

На остальной половине стояли диван, шифоньер, три кровати, два стола, этажерка, телевизор на тумбочке, радиола и фикус в большой кадке. В сенцах, возле окна, стоял сундук, а за занавеской – всякая всячина, а весной сидели наседки на яйцах. Веранда была полностью пустой, даже полки для обуви не было, но зато вся веранда была застеклена цветными стеклышками, которые имели ромбовидную форму и переливались на солнце разными цветами.

Перед Пасхой заканчивался отопительный сезон, папа чистил печку, тряс сажу. А мама начинала наводить порядок. Выносила на улицу все «шардыки» (подушки, матрасы, зимние вещи и т. д.), снимала с окон занавески, разводила известь и начинала белить хатку сначала внутри, потом снаружи. Побелка занимала весь день, потому что приходилось белить два раза, так как после зимы стены были местами закопчены и известь с первого раза «не бралась».

Но вот все чистенько. Теперь очередь за окнами. Папа убирал одну раму, а мама начинала счищать старую, поднявшуюся пузырем краску. Следом за мамой папа красил окна внутри светло-голубой краской, а снаружи – синей. Когда краска высыхала, они вместе натирали стекла до блеска газетами, а я в это время вытирала каждый листок фикуса. Кадка стояла на полу, но мне приходилось становиться на табуретку, так как я не доставала до верха этого чуда.

– Мама, все, – кричала я, протерев половину листьев.

– Нет, не все, доча, – отвечала мама, – мой тряпку и внутренние листочки протирай.

Мне казалось тогда, что конца-краю этому никогда не будет. Но мама была неумолима, находила и находила пыльные листы, и я опять брала в руки тряпку. После меня она еще раз проходилась чистой тряпочкой по фикусу, потом сбрызгивала его сахарной водой, и комнатное чудо становилось в свой угол еще на полгода, до ноябрьских праздников.

Когда все было выкрашено, вымыто, выбито, вычищено, выстирано и поставлено на место, комнатки наши благоухали свежестью и чистотой. Была такая радость, столько положительных эмоций от проделанной работы, столько впечатлений, что ощущения эти помнятся отчетливо до сих пор. Сейчас такого нет, хотя каждый год перед Пасхой я навожу капитальный порядок в доме, также выношу вещи на улицу, стираю занавеси, мою жалюзи, пылесос работает весь день, но того детского ощущения чистоты и свежести никогда не добьюсь, потому что окна пластиковые, потолки натяжные, обои меняются раз в 10 лет, ламинат не красится, фикуса в кадке нет.