Прислушиваясь и приглядываясь, семеро студентов и Кински гуськом пробирались сквозь лес, полный густых теней и незнакомых враждебных звуков. Спотыкаясь об опавшие листья, они то и дело подлезали под упавшие ветки, толщиной своей больше похожие на сосны. Рик Хаттер нес на плече самодельное копье, которое соорудил из подходящей травинки. Карен Кинг с рюкзаком за плечами стискивала в кулаке нож. Во главе вереницы продвигался вперед Питер Дженсен, который постоянно вертел головой, выискивая подходящий маршрут. Как-то само собой получилось, что по молчаливому согласию, без всяких обсуждений и голосований, предводителем признали именно его. Налобный фонарик не включали — боялись приманить хищников. Так что Питер едва различал обстановку даже прямо у себя перед носом.

— Луна скрылась, — развел он руками.

— Ничего, скоро рассве… — начала было Дженни Линн.

Но тут остальные ее слова полностью заглушил ужасающий вопль. Начавшись на низких завывающих нотах, он быстро перешел в серию хриплых придушенных криков, доносящихся откуда-то сверху. От этих жутких звуков, пропитанных злобой и жестокостью, у всех буквально кровь застыла в жилах.

Рик крутнулся на каблуках и быстро поднял свое копьецо.

— Что еще за фигня?

— Думаю, это первая птичка запела, — сказал Питер. — Нам ведь все звуки слышатся в более низком диапазоне.

Он взглянул на часы: 4:15 утра. Часы были цифровые. Они шли нормально, даже уменьшенные.

— Скоро рассвет, — сказал Дженсен.

— Если отыщем базовую станцию, можно попробовать вызвать «Наниджен» по радио, — предложил Джарел Кински. — Если пройдет сигнал, нас спасут.

— Дрейк нас убьет, — помотал головой Питер.

Кински не стал спорить, но по всему было видно, что с Дженсеном он категорически не согласен.

Питер тем временем продолжал:

— Чтобы восстановить прежние размеры, надо пробраться к тензорному генератору. А для этого для начала просто вернуться в «Наниджен». Каким-то образом. Но, по-моему, просить о помощи Дрейка будет большой ошибкой.

— Может, позвонить девять-один-один? — встрял Мино.

— Отличная мысль, Дэнни. Только подскажи, как, — язвительно заметил Рик.

Джарел Кински объяснил, что радиус действия радиостанций на базовых станциях не превышает каких-то ста футов.

— Если кто-то из «Наниджен» находится поблизости и прослушивает ту же частоту, то с ними можно связаться, — сказал инженер. — Иначе никто наш сигнал просто не примет.

Вдобавок, по его словам, эти радиостанции все равно никак не пересекались по рабочим частотам ни с полицией, ни с какими-нибудь другими чрезвычайными службами.

— Микроскопические рации «Наниджен» работают на плюс-минус семидесяти мегагерцах, — продолжал втолковывать Джарел. — Это очень высокий частотный уровень. Для полевых бригад на коротких расстояниях — самое то, но для дальней связи они совершенно бесполезны.

Тут в разговор вмешалась Дженни Линн:

— Когда Дрейк показывал нам дендрарий, он упоминал про какой-то грузовик, который ездит отсюда чуть ли не по расписанию. И ездит как раз в «Наниджен».

Все погрузились в молчание. Чуть ли не впервые прозвучала по-настоящему здравая мысль. Действительно, Дрейк ведь и впрямь говорил, что добытые образцы регулярно забирает отсюда специальный грузовик. Но если все работы в микромире приостановлены и сотрудники отозваны, то ездит ли он сюда по-прежнему? Питер повернулся к Джарелу Кински:

— Грузовик до сих пор ходит отсюда в «Наниджен»?

— Я не в курсе.

— Когда он обычно приезжает в дендрарий?

— В два, — сказал Джарел.

— А где останавливается?

— На автостоянке. Прямо у оранжереи.

Все погрузились в размышления.

— По-моему, Дженни права. Надо попробовать залезть в этот грузовик, — сказал Питер. — Вернемся в «Наниджен», доберемся до генератора и…

— Постой… А как, по твоему мнению, мы вообще залезем в этот чертов грузовик с нашим-то росточком? — вопросил Рик Хаттер. Повернувшись к Питеру Дженсену, он сердито оглядел его с головы до ног. — План совершенно идиотский. А что, если никакого грузовика не будет? «Наниджен» в пятнадцати милях отсюда. А мы в тысячу раз меньше своего обычного размера. Только подумайте! Эти пятнадцать миль до «Наниджен» — для нас на самом деле все пятнадцать тысяч миль! Предлагаешь повторить подвиг Льюиса с Кларком? Только вот уложиться надо будет максимум в четыре дня, иначе подохнем от этой самой микропатии. Хреновый расклад, ребятки.

— А идея Рика в том, чтобы задрать лапки кверху и сдаться, — бросила Карен.

Хаттер сердито повернулся к ней.

— Нужно же реально смотреть…

— Кроме нытья, ничего реального я пока не вижу, — фыркнула Карен.

Питер попытался несколько разрядить обстановку и встал между Риком и Карен — пусть уж лучше на нем свою злость изливают, чем между собой грызутся.

— Очень прошу, хватит, — сказал он, взяв Хаттера за плечо. — Споры и ссоры ни к чему хорошему не приводят. Давайте делать все по порядку.

Немного постояв, все опять двинулись дальше, на сей раз в полном молчании.

Когда ты с ноготь росточком, то в окружающей обстановке и после восхода солнца не особо-то сориентируешься. Буйные заросли папоротника почти полностью перекрывали обзор, а под их густой листвой было по-прежнему темновато. Здание оранжереи вскоре пропало из виду, а какие-либо прочие ориентиры напрочь отсутствовали. Но солнце лезло все выше, и под своды леса стали понемногу проникать его яркие лучи.

При дневном свете стало лучше видно и почву под ногами. Выяснилось, что она буквально кишмя кишит всякими мелкими организмами — нематодами, почвенными клещами и великим множеством прочих крошечных существ. Одно из таких как раз и залезло на ногу Дженни Линн в темноте. Почвенные клещи — совсем маленькие, похожие на паучков создания — в изобилии сновали вокруг или прятались в узких земляных трещинах. Человеку нормальных размеров разглядеть их невооруженным глазом практически нереально, и даже с точки зрения микроскопического человечка они были полными крохами: самые мелкие — не больше рисового зернышка, самые крупные — примерно с мячик для гольфа. Пухленькое яйцеобразное брюшко с прочным панцирем, короткие жесткие волоски… Клещи относятся к арахнидам, к паукообразным, и Карен, как арахнолог, то и дело останавливалась, чтобы рассмотреть их повнимательнее. И до сих пор ни одного не узнала — все до единого казались незнакомыми, причем незнакомых видов этих оказалось немереное количество. Просто в голове не укладывалось, насколько богатой оказалась природа — даже в такой, казалось бы, мелочи, насколько неохватно ее биологическое разнообразие. Клещи были буквально повсюду. Они напоминали Кинг крабиков на морском берегу: маленьких и безобидных крабиков, то деловито копошащихся в гальке, то вдруг с удивительной прытью удирающих от какой-то неведомой опасности, дабы уберечь и продлить хоть ненамного свою удивительную потаенную жизнь. Девушка подхватила одного из них и посадила себе на ладонь.

Такой красивый, аккуратненький — ни одной лишней детальки. Карен неожиданно для себя вдруг воспрянула духом. Что происходит? С чего бы это внезапное ощущение счастья в совершенно чужом, незнакомом мире?

— Не знаю, почему, — задумчиво произнесла она, — но у меня такое чувство, будто я всю жизнь искала место вроде этого. Будто, наконец, попала домой. А у вас?

— Только не у меня, — буркнул Дэнни.

Клещик нерешительно пополз по руке Кинг, с любопытством ее исследуя.

— Смотри осторожней, как бы не укусил, — сказала Дженни Линн.

— Этот не укусит, — отозвалась Карен. — Видишь, как у него рот устроен? Годится только на то, чтобы всасывать, а не кусать. Он питается перегнившими остатками растений и прочей мягкой органикой.

— А с чего ты взяла, что это именно «он»?

Кинг указала на брюшко клеща.

— У него пенис.

— Парень есть парень, даже такой крохотуля! — прыснула Дженни.

Чем дольше они шли, тем больше оживлялась Карен.

— Клещи — просто-таки невероятные создания, — возбужденно вещала она на ходу. — У них очень узкая специализация. Многие из них — паразиты, причем крайне разборчивые в выборе хозяина. Есть вид клещей, который живет исключительно в глазных яблоках плодоядных летучих мышей определенного вида — и нигде более. Другой селится только в анусе ленивцев…

— Попрошу тебя, Карен! — взорвался Дэнни Мино.

— Привыкай, Дэнни, так уж устроена природа. Чуть ли не у половины людей на земле есть клещи под ресницами. Они и на насекомых тоже паразитируют. Есть даже клещи, которые живут на других клещах — в общем, даже у клещей есть клещи.

Мино присел, чтобы стряхнуть забравшегося ему на лодыжку клеща.

— Этот гаденыш дыру мне в носке прогрыз!

— Тебе же сказали, что они любят подгнившую органику, — заметила Линн.

— Очень смешно, Дженни!

— Никто не хочет испытать мой натуральный крем для кожи? — спросил во всеуслышание Рик Хаттер. — Он из растительного млечного сока. Может, и клещей отпугнет.

Рик вытащил пластиковую лабораторную бутылочку и пустил ее по кругу. Все остановились. Нанесли понемногу крема на лица, руки, запястья, лодыжки. Резко чем-то запахло. И надо сказать, не без толку. Снадобье, судя по всему, клещей и впрямь успешно отпугивало.

Реалии микромира буквально набросились на органы чувств Амара Сингха. Он заметил, что после уменьшения даже просто кожей чувствует не то, что обычно. Создавалось впечатление, что воздух ни на миг не остается в покое, находится в постоянном движении — касается лица и рук, хватает за одежду, треплет волосы… Воздух словно стал гуще, стал чуть ли не вязким, отчего Сингх постоянно чувствовал кожей, будто со всех сторон сразу поддувает легкий ветерок. Взмахнув рукой, он ощущал, как тот просачивается сквозь пальцы, а обычная ходьба малость смахивала на плавание. Из-за того, что тела их стали совсем крошечными, трение воздуха стало куда более ощутимым. Амар в очередной раз пошатнулся и сразу почувствовал, как плотная волна воздуха обтекла его с боков.

— Ну и качка! — крикнул он остальным. — Тут, видно, придется заново учиться ходить!

Его сотоварищи, судя по всему, испытывали такие же трудности — плотный воздух то и дело тянул каждого из них в разные стороны, вынуждая хвататься за него руками, чтобы восстановить равновесие, да и просто рассчитать шаг тоже оказалось непросто. Хочешь куда-нибудь прыгнуть — и перепрыгиваешь через цель с изрядным запасом. В микромире они явно стали физически сильнее, но управлять этой силой, судя по неуклюжим движениям, еще не научились.

В общем, со стороны все это больше напоминало «лунную походку», чем нормальную ходьбу.

— Мы пока просто не сознаем собственной силы, — сказала Дженни.

Она подобралась, высоко подпрыгнула и ухватилась обеими руками за край листа. Повисела немного на двух руках, потом только на одной — да запросто! Разжала пальцы и ловко приземлилась на обе ноги.

Настала очередь Рика Хаттера нести рюкзак. Несмотря на то, что тот был изрядно набит всяким снаряжением, молодой человек обнаружил, что прыгать и вверх, и вниз тяжелый вроде бы рюкзак ничуть не мешает — и тут же проверил свое открытие, без особых усилий подскочив высоко над землей.

— В этом мире мы не только сильней, но и легче, так что гравитация нам нипочем! — воскликнул Хаттер.

— У маленьких свои преимущества, — заметил Питер.

— Что-то я их пока не вижу, — буркнул Дэнни Мино.

Что же до Амара Сингха, то по спине его противными мурашками полз страх. Кто это прячется там в листве? Плотоядные! Любители мяса. С кучей ног, закованные в панцири, готовые прикончить добычу любым, в том числе и самым что ни на есть диковинным способом. Сингх вырос в праведной индуистской семье — его родители, осевшие в Нью-Джерси эмигранты из Индии, мяса не ели категорически. Вместо того чтобы просто убить залетевшую в дом муху, отец открывал окно и выгонял ее на улицу. Амар всю жизнь был вегетарианцем, он в жизни не смог бы есть животных, хотя это и основной источник протеина. Он искренне верил, что испытывать страдания способны все животные до единого, в том числе и насекомые. В лаборатории Сингх работал с растениями, а не с животными. И теперь, в джунглях, его больше всего терзала только одна мысль: а не придется ли убить какое-нибудь животное и есть его мясо только для того, чтобы просто выжить? Если, конечно, какое-нибудь животное само их первым не съест.

— Мы — протеин, — сказал Амар. — Белок. Вот что мы все из себя представляем. Все мы — всего лишь протеин.

— И как это прикажешь понимать? — спросил у него Рик.

— Мы — это мясо, которое ходит на двух ногах.

— Что-то мрачновато ты настроен, Амар.

— Просто я реалист.

— По крайней мере… это интересно, — заметила Дженни Линн.

Дженни в микромире первым делом обратила внимание на запахи, которые были тут свои собственные, никогда доселе ее ноздрей не касавшиеся. Сильнее всего ощущала она запах самой земли, и не сказать, чтобы он был ей неприятен. Влажный дух почвы замысловатым образом перемешивался в этом чуть ли не жидком воздухе с великим множеством тонких и порой едва уловимых ароматов — то сладковатых, то горьковатых, то мускусных. Некоторые так и вовсе были приятны — даже изысканны, словно дорогие духи.

— Запахи, которые мы сейчас слышим, — это феромоны, сигнальные химические вещества, которые животные и растения используют в целях коммуникации, — сообщила Линн остальным. — Невидимый язык природы.

Она тоже воспрянула духом — надо же, впервые получила возможность ощутить все эти природные ароматы собственным носом, а то ведь до сих пор знала о них в основном чисто теоретически. Это открытие и приободрило ее, и показалось немного пугающим.

Дженни поднесла к носу пригоршню земли и понюхала ее. Отдает чем-то знакомым, медицинским. Земля, которая буквально кишела червячками-нематодами, почвенными клещиками и крошечными пухленькими комочками под названием тихоходки, едва уловимо пахла антибиотиками. И девушка знала, почему: почва была полна бактерий, большинство из которых относились к роду стрептомицетов.

— Вот так и пахнут стрептомицеты — землей, — сказала Дженни. — Это из тех бактерий, при помощи которых производят антибиотики. Все современные антибиотики добыты как раз из них.

Комок земли у нее в руке вдобавок густо переплетали тонкие нити грибницы, известные еще как гифы. Линн вытащила одну такую гифу наружу — крепкая, но слегка пружинит. Всего лишь в одном кубическом дюйме почвы может скрываться несколько миль таких нитей.

Вдруг что-то промелькнуло у Дженни перед глазами, плавно падая вниз в густом воздухе — какой-то шарик с горошинку черного перца, смахивающий своей бугристой поверхностью с множеством выемок на мячик для гольфа. Он упал и подкатился к ногам студентки. А вот и еще один! Подставив руку, она поймала его на ладонь и покатала между пальцами.

— Господи, да что это? — произнесла Линн. Замедлила шаг, присмотрелась и воскликнула в полном восторге: — Ба, да это же пыльца!

Потом Дженни подняла взгляд. Над головой у нее светлым облаком нависала крона гибискусового дерева, сплошь усеянная белыми цветами. По какой-то необъяснимой причине у девушки радостно скакнуло сердце. На несколько мгновений ей показалось, что быть такой крошечной лучше всего на свете.

— Да здесь… просто чудесно! — пролепетала она, завороженно обозревая неторопливо падающий вокруг дождь из горошинок пыльцы и цветочные облака у себя над головой. — Даже вообразить такого не могла!

— Дженни, пора двигаться дальше, — поторопил ее остановившийся рядом Питер и вновь устремился вперед.

А вот Эрика Молл, хоть и была энтомологом, пребывала отнюдь не в столь радужном настроении. Она явственно ощущала, как где-то внутри нее растет и крепнет страх. В насекомых девушка разбиралась достаточно, чтобы для такого страха были все основания. У них есть броня, а у нас нет, размышляла Эрика. Броня из хитина, очень легкого и сверхпрочного биопластика. Студентка машинально провела по своей руке, покрытой едва заметным пушком. До чего же тонкая у нас кожа! До чего же мы мягкие, беззащитные. И съедобные. Остальным Молл ничего не сказала, но сама она чувствовала, как тихо кипящий где-то внутри ужас готов в любой момент выплеснуться наружу. Предательский страх грозил перерасти в панику, сковав ее по рукам и ногам. Эрика сжала губы, покрепче стиснула кулаки и, стараясь удерживать страх в рамках, заставила себя упорно продвигаться вперед.

Питер объявил привал. Рассевшись по краям листьев, все немного перевели дух. Больше всего Дженсену сейчас хотелось узнать, что творится в голове у Джарела Кински. Про тензорный генератор Кински должен знать буквально все, раз уж он на нем работает. Если им все-таки удастся каким-то образом попасть обратно в «Наниджен», то как тогда запустить эту машину? Как это вообще сделать, когда они такие крохи? В конце концов, Питер спросил инженера:

— А нам понадобится помощник нормального размера, чтобы включить аппарат?

Кински явно одолевали сомнения.

— Точно не знаю, — задумчиво отозвался он, постукивая о землю своим копьем из травинки. — Есть слух, будто бы тот, кто разрабатывал и строил генератор, приделал к нему еще и аварийный пульт, рассчитанный на человека микроскопических размеров. Могу предположить, что этот пульт должен быть где-то в операторской. Но сколько я его ни искал, так пока и не нашел. Чертежей тоже никаких. Но если мы его все-таки отыщем, то я с ним справлюсь.

— Хотелось бы на тебя рассчитывать, — сказал Питер.

Джарел вытащил копье из земли и уставился на клеща, который упорно взбирался по травяному древку, споро перебирая ножками.

— А вот мне хотелось бы только одного — поскорей вернуться домой, к жене, — тихо проговорил он, стряхивая клеща обратно на землю.

— О жене твоей твой босс позаботится. Он же у вас заботливый! — ядовито заметил Рик Хаттер.

— У самого-то Рика никакой жены нет, — шепнул Дэнни Мино на ухо Дженни Линн. — У него даже подруж…

Хаттер в тот же миг рванулся к Дэнни, который попробовал улепетнуть от опасности прямо на четвереньках, выкрикивая:

— Насилие — это плохой способ избавиться от проблем, Рик!

— Зато отличный способ избавиться от тебя! — рявкнул Хаттер.

Питер перехватил Рика за плечо и крепко стиснул его, чтобы успокоить и, так сказать, малость привести в чувство разъяренного молодого человека. Кински же он задал новый вопрос:

— А есть ли еще какие-то способы вернуться в «Наниджен»? Не считая того грузовика, которого может и не быть.

Джарел опустил голову и задумался.

— Ну… Можно еще попробовать через Танталус, — произнес он через какое-то время.

— Как это?

— В кратере Танталус у нас тоже есть точка, научно-исследовательская база. — Кински неопределенно махнул на какую-то гору, которая едва просвечивала сквозь переплетение листвы размытым зеленоватым силуэтом. — Где-то вон там.

В разговор вмешалась Дженни Линн:

— Точно, во время экскурсии Вин Дрейк упоминал про какой-то Танталус.

— Помню, — подтвердила Карен.

— А она открыта? — спросил Питер у Джарела.

— Не думаю. Там погибли люди. Хищники напали, — ответил тот.

— Какого рода хищники? — уточнила Кинг.

— Осы, как я слышал. Даже несмотря на то, — задумчиво продолжал инженер, — что там у них есть микропланы.

— Что еще за микропланы?

— Такие маленькие самолетики. Как раз под наш размер.

— Выходит, оттуда до «Наниджен» можно попросту долететь?

— Даже не представляю, какая у этих машинок дальность, — ответил Кински. — И не знаю, осталась ли хоть одна целая.

— А высоко этот Танталус?

— Две тысячи футов от дна долины, — отозвался Джарел.

— Две тысячи футов?! — взорвался Рик Хаттер. — Да с нашими размерами это… это же просто нереально!

Кински пожал плечами. Остальные промолчали.

Питер Дженсен решил опять взять бразды правления в свои руки.

— О’кей, тогда, думаю, лучше поступим так. Для начала давайте попробуем отыскать базовую станцию. Возьмем там все, что сможем унести. Потом проберемся на стоянку и подождем, не приедет ли грузовик. Нужно успеть вернуться туда как можно быстрее.

— Так и так помирать, — выдавил Мино надтреснутым голосом.

— Нельзя же просто сидеть сложа руки, Дэнни, — возразил Питер, стараясь говорить как можно более ровным голосом. Он чувствовал, что Мино может в любой момент удариться в самую настоящую панику, что будет чревато и для всей группы в целом.

Остальных же план Дженсена более или менее устроил. Немного поворчали, конечно, но идею получше никто так и не высказал. Все по очереди напились из огромной капли росы, дрожащей на поверхности листа, и двинулись дальше, высматривая тропинку, шатер станции или же вообще любые признаки человеческой деятельности. Небольшие растения у самой земли арками нависали у них над головами. Иногда и вовсе приходилось углубляться в нечто вроде тоннелей. Согнувшись, путники долго пробирались этими темными тоннелями, уводящими неизвестно куда, обходя громадные древесные стволы. Но ничего похожего на базовую станцию им пока не встречалось.

— Мы тут кружим, а время-то идет, — не выдержал, в конце концов, Рик Хаттер. — Если быстро не свалим отсюда на хрен, то просто истечем кровью. А это будет, потому что эту чертову станцию нам в жизни не найти. Плюс нас мечтает прикончить всем известный великан с задатками психопата. У меня уже волдыри на ногах. Я ничего не забыл? — добавил он самым что ни на есть саркастическим тоном.

— Муравьев ты забыл, — спокойно отозвался Кински.

— Муравьев? — тут же переспросил Дэнни Мино дрожащим голосом. — А что муравьи? Где они?

— Муравьи — это тут едва ли не самая большая проблема, как я слышал, — ответил Джарел.

Рик Хаттер остановился перед каким-то большим желтым плодом, лежащим на земле. Оглядел его со всех сторон.

— Да, она! — воскликнул он. — Сирень персидская! Мелия ацедарах. Ее ягоды крайне ядовиты, особенно для насекомых и для их личинок. Здесь содержится примерно двадцать пять разнообразных летучих веществ, главным образом, на основе коричного спирта. Для насекомых эта ягода безусловно смертельна. Отличный дополнительный ингредиент для моего кураре!

Сняв рюкзак, он принялся запихивать туда желтую ягоду. Целиком она не влезла и осталась высовываться из раструба на манер огромной дыни.

Карен бросила на Хаттера сердитый взгляд.

— А ну как яд протечет?

— Исключено, — ухмыльнулся тот, похлопывая ягоду по яйцеобразной макушке. — Кожура тут крепкая.

Кинг скептически оглядела Рика. Коротко бросила:

— Ладно, жить-то тебе.

И все двинулись дальше.

Дэнни Мино, который плелся в самом хвосте, постоянно утирая багровое лицо платком, окончательно отстал. Он стащил, наконец, свой пижонский пиджак и не глядя бросил его на землю. Столь же пижонские туфли с кисточками безнадежно облепила грязь. Мино уселся на лист и принялся скрести грудь под рубашкой. Выудил оттуда горошинку пыльцы, повертел ее в пальцах.

— Кто-нибудь в курсе, что у меня серьезная аллергия? Если такая штуковина попадет в нос, то мне конец!

Карен презрительно фыркнула.

— Да какой ты аллергик! Будь у тебя аллергия, ты бы уже давным-давно помер!

Дэнни отбросил горошинку, и она, подскакивая и вертясь, отлетела прочь.

Амар Сингх, тем временем, все никак не мог налюбоваться на окружающее кипение микроскопической жизни, которая пролезла тут буквально во все уголки и закоулки.

— Черт, жалко, что нет камеры! Такое надо обязательно запечатлеть.

Все-таки они были молодыми учеными, а микромир вдруг открыл им столько неизвестных форм жизни, что просто дух захватывало. Непочатый край, поле непаханое! Они подозревали, что многие из попавшихся им на глаза крошечных существ и вовсе неизвестны современной науке.

— Да тут про каждый квадратный фут земли диссертацию писать можно, — заметил Амар. Он уже начинал думать, что именно так и поступит. Из этого приключения выйдет превосходная докторская. Если, конечно, у него получится остаться в живых, тут же уточнил он про себя.

По земле переползали какие-то создания с шестью ножками и вытянутым, словно торпеда, суставчатым телом. Были они довольны малы и, казалось, заполняли едва ли не все обозримое пространство. Некоторые, меланхолично двигая крошечными челюстями, втягивали ртом белые нитки мицелия, словно спагетти. Завидев людей, они пугались и со звучным щелканьем высоко подскакивали в воздух, исполняя потешные кульбиты.

Эрика Молл остановилась, чтобы повнимательнее изучить одно из них. Она изловчилась ухватить его и крепко держала, пока это создание, неистово стегая щелкающим хвостом и перебирая лапками, тщетно пыталось вырваться.

— Что это за твари? — спросил Рик, стряхивая такое же существо с волос.

— Так называемые ногохвостки, они же коллемболы, — ответила Молл. В нормальном мире, объяснила она, ногохвостки слишком малы, чтобы их как следует разглядеть. — Не больше точки над «i» на странице обычного текста.

В брюшке у этого существа спрятано нечто вроде пружинного механизма, который выбрасывает его на довольно значительные расстояния и тем самым позволяет ему ускользнуть прямо из-под носа у хищника, продолжала просвещать Хаттера Эрика. Словно в подтверждение этих слов, ногохвостка у нее в руке ухитрилась вывернуться, после чего мигом взвилась в воздух и пропала где-то среди папоротников.

Так они и шли, то и дело вспугивая подскакивающих ввысь ногохвосток. Питер по-прежнему прокладывал дорогу. По всему телу у него ручьями стекал пот. Он понял, что они быстро теряют влагу.

— Не забывайте пить достаточно воды, — напомнил он остальным. — Иначе нам грозит обезвоживание.

Наконец им попался большой пучок мха, густо усыпанный каплями росы, и все столпились вокруг него. Пили прямо из шарообразных капель, окуная в них сложенные лодочкой ладони. Поверхность капель казалась словно бы какой-то клейкой, и по воде приходилось сильно шлепать, чтобы преодолеть поверхностное натяжение. Не успел Питер поднести пригоршню воды ко рту, как прозрачная жидкость вновь скаталась в тугой шарик.

Вскоре процессия уперлась в гигантский древесный ствол, вздымавшийся ввысь над опорой из раскинутых во все стороны толстенных корней. С трудом перелезая через них, они вдруг учуяли какой-то резкий запах и практически одновременно услышали странное постукивание и похлопывание — примерно с таким шлепаются на землю первые капли дождя. Питер, который выбирал дорогу, вскарабкался на гребень одного из корней и сразу обнаружил совершенно невиданное зрелище: пару длинных низеньких стенок, змеящихся по земле и теряющихся где-то вдали. Стенки были сложены из комочков грязи, скрепленных между собой каким-то непонятным засохшим веществом вроде строительного раствора.

Между стенками, куда ни кинь взгляд, бесконечными потоками навстречу друг другу лились колонны муравьев — прямо-таки натуральная автострада со звукозащитными барьерами в час пик. В одном месте стенки смыкались, образуя тоннель.

Дженсен присел и взмахом руки приказал остальным остановиться. Все потихоньку подобрались к нему и, лежа на животах, уставились на муравьиные колонны внизу. Представляют ли они опасность? Каждый муравей был примерно с локоть уменьшенного человека. Не настолько уж большие, подумал Питер не без некоторого облегчения, поскольку подсознательно ожидал встретить муравьев куда как более крупных размеров. Но что-то слишком уж их было много. Вдоль полотна диковинной дороги, втягиваясь в темный зев крошечного тоннеля, безостановочно и быстро струился поток буквально из сотен муравьиных особей.

Тела у них были красновато-коричневого цвета, с редкими волосками. Ярко отсвечивали на солнце угольно-черные головы. Издаваемый ими запах долетал до притаившихся путешественников, словно вонь выхлопных газов с автострады. Запах был в целом едкий и кислый, хотя ощущались в нем и довольно приятные, чуть ли не изысканные нотки.

— Острый запах — это муравьиная кислота. Для защиты, — прошептала Эрика, еще больше наклоняясь и с великим интересом огладывая муравьев внизу.

— А сладкий — феромон, — подхватила Дженни Линн. — Наверняка идентификационный. Муравьи используют этот аромат, чтобы обозначить свою принадлежность к той или иной колонии. Типа паспорта.

— И это сплошь самки, — продолжала Молл. — Дочери королевы.

Некоторые муравьи тащили дохлых насекомых или какие-то их части — более крупную добычу, очевидно, разделывали прямо на месте. Доставщики продовольствия все до единого двигались в одном и том же направлении, влево.

— Значит, вход в гнездо там, — рассудила Эрика, показывая налево. — Туда они и несут еду.

— А ты знаешь, какого они вида? — спросил у нее Питер.

Девушка покопалась в памяти.

— Гм… На Гавайях своих муравьев нет. Все занесены извне. Как правило, людьми. Пожалуй, это мегацефалы-фейдоле.

— Ну а по-человечески-то они как называются? — спросил Рик. — Я ведь всего лишь невежественный этноботаник.

— Большеголовые муравьи, — пояснила Эрика. — Впервые открыты на острове Маврикий в Индийском океане, но успели рассеяться чуть ли не по всему свету. Самый распространенный вид муравьев на Гавайях. Как оказалось, большеголовый муравей — это едва ли не самое разрушительное и захватнически настроенное насекомое на планете. И здесь, на островах, они тоже успели изрядно порушить сложившуюся экосистему. Нападают на гавайских насекомых, убивают их. Едва не стерли с лица земли сразу несколько чисто местных видов. Убивают еще некоторых птенцов в гнездах.

— Не очень-то нам подходит, — задумчиво заметила Карен, которая тут же успела осознать, что любой птенец гораздо крупнее микроскопического человечка.

— Не вижу, чтоб у них были такие уж реально большие головы, — буркнул Дэнни.

— А это миноры, простые рабочие, — растолковала Эрика. — У большеголовых муравьев две касты — миноры и майоры. Миноры — рабочие. Они маленькие, и их очень много. А майоры — это воины, гвардия. Они крупнее и встречаются гораздо реже.

— И как же этих большеголовых солдат отличить?

Молл пожала плечами:

— По большим головам.

Муравьев было действительно не счесть, и каждый, судя по всему, был заряжен просто-таки нечеловеческой энергией. Один муравей сам по себе вряд ли представляет собой такую уж опасность, но вот когда их тысячи… Да еще обозленных, голодных… Несмотря на весь риск подглядывания за этими насекомыми, молодые ученые просто не могли отвести глаз от такого завораживающего зрелища. Вот два муравья остановились, сцепились усиками. Первый быстро завилял туда-сюда болтающимся сзади остроконечным брюшком, словно хвостом, издавая громкие потрескивающие звуки. Второй сразу же послушно изверг откуда-то из челюстей капельку какой-то жидкости — прямо в подставленные ротовые части первого.

Эрике пришлось объяснить происходящее:

— Она попросила свою товарку по муравейнику поделиться едой. Виляние брюшком и все это тарахтение на муравьином языке говорит, что она проголодалась. Это, так сказать, муравьиный вариант собачьего скулежа или…

Но тут ее перебил Дэнни:

— Не пойму, что за радость смотреть, как один муравей блюет в пасть другому. Нет уж, увольте!

Муравьиная «автострада» была не очень широкой — ее вполне реально было просто перепрыгнуть. Но в итоге путники на всякий случай все-таки решили держаться от энергичных насекомых подальше — как подал это Питер, «еще не хватало, чтобы кого-нибудь муравей за ногу цапнул».

Джарел Кински остановился и теперь приглядывался к веткам огромного коренастого дерева, нависающим у них над головами.

— Мне это дерево знакомо, — сказал он. — Называется альбиция высокая. Базовая станция должна быть прямо за ним, я почти уверен.

Инженер вскарабкался на толстый корень, прошел вдоль него, балансируя руками, и спрыгнул вниз.

— Ну да. По-моему, мы почти пришли.

Теперь вереницу возглавил Кински — он повел группу влево, в обход альбиции, прямо сквозь завалы опавших листьев папоротника, бесцеремонно распихивая их по сторонам пинками и порой пуская в ход самодельное копье из былинки.

Питер Дженсен отстал и пристроился в хвост. Вид муравьев ему крайне не понравился, так что лучше уж подольше не выпускать их из виду — мало ли что. Последним на сей раз шел Рик Хаттер — он нес рюкзак с желтой ягодищей и держал наготове самодельное копьецо.

— Эй, Рик, не дашь ли копье на минутку? Хочу прикрыть тыл, — обратился к нему Питер.

Хаттер кивнул, передал ему копье и двинулся дальше.

Джарел тем временем, спихивая с пути очередной лист, громко вещал:

— Вот вернемся в «Наниджен», найдем пульт, запустим генератор, и даже если мистеру Дрейку это не…

И тут он замер с поднятой ногой. Чуть в отдалении, прямо над древесными корнями торчала макушка шатра.

— Станция! Станция! — завопил Кински, бросаясь к шатру.

Вход в гнездо, которое у большеголовых муравьев представляет собой, скорее, нору в земле, нежели привычный муравейник, он просто не разглядел.

Это был искусственный тоннель, сработанный из склеенных между собой комочков грязи и выдающийся прямо из-под ствола большой пальмы. Джарел угодил ногой перед его темнеющим зевом. Вход охраняли десятки большеголовых муравьев-солдат. Они оказались раза в два-три крупней рабочих-миноров — тускло-красные, все в редких жестких волосках, непропорционально большие головы поблескивают черным глянцем. Мощные мускулы, крепкая броня, воинственно загнутые челюсти-мандибулы заточены исключительно под драку. Пустые глаза матово отсвечивают черным мрамором.

Кински они заметили, когда тот уже бежал к шатру.

И тут солдаты словно с цепи сорвались. Инженер, заметив преследующую его свору гигантских муравьев, резко метнулся вбок. Но насекомые быстро развернулись в цепь, окружая его с флангов, — тактика, которая напрочь отрезала ему любые пути к спасению.

— Нет! — истошно завопил Джарел. Он попытался было ткнуть в ближайшего солдата копьем, но тот ловко перехватил самодельное оружие похожими на клюв челюстями и в мгновение ока откусил заостренный на огне кончик. После этого на Кински навалились еще несколько солдат, стараясь повалить его на землю. Один крепко вцепился челюстями в его запястье.

Продолжая вопить, инженер в отчаянии взмахнул рукой, силясь стряхнуть с нее муравья, но тот намертво стиснул челюсти, словно бульдог. В этот момент кисть оторвалась, а муравей, не выпуская добычу, отлетел вместе с нею в сторону и шлепнулся на землю. Кински взвизгнул и упал на колени, прижимая к груди окровавленную культю. Один из солдат тут же взлез ему на спину и вонзил челюсти куда-то за ухо, напрочь срывая скальп. Корчась от боли, Джарел окончательно повалился на землю, где муравьи буквально распяли его, растягивая за руки и за ноги сразу со всех сторон. Они рвали и трепали его, будто замыслив четвертовать, по очереди отрывая конечности. Наконец один из солдат пролез своими клювоподобными челюстями к горлу мужчины и плотно их защелкнул. Отчаянные крики бедолаги сменились гортанным затухающим клекотом. Тугой струей брызнула кровь, и несоразмерно огромная муравьиная башка вмиг окрасилась красным. К атаке присоединились рабочие муравьи поменьше, и вскоре Кински окончательно скрылся под неистово копошащейся кучей.

Питер Дженсен кинулся было вперед, потрясая копьем, чтобы отогнать муравьев от Джарела, но было уже слишком поздно. Студент остановился и замер, с ужасом взирая на происходящее. Потом он решил, что надо хотя бы помочь остальным выиграть время, и решительно шагнул к муравьиной куче-мале, сжимая копье. И только тут заметил, что рядом стоит Карен с ножом в руке.

— Быстро сваливай! — бросил Дженсен через плечо.

— Нет, — решительно отозвалась девушка.

Она чуть присела в боевой стойке, выставила вперед нож. Ей пришла в голову та же мысль, что и Питеру — надо хоть немного задержать этих муравьев, дав остальным людям возможность благополучно сбежать. А тем временем из темной дыры гнезда все лезли и лезли новые муравьи-солдаты. Рассыпались вокруг, они искали противника. Один из солдат, широко разинув острые челюсти, мчался прямо на Дженсена с Карен.

Питер ткнул его своим копьецом. Муравей ловко увернулся и бросился на молодого человека, двигаясь со сверхъестественной быстротой.

— Уходи, Питер! — выкрикнула Карен Кинг. Сама она попятилась от нападавших, резко подскочила в воздух — да так высоко, что никакому чемпиону нормальных размеров и не снилось — и по-кошачьи ловко приземлилась, угодив на более или менее свободное от муравьев пространство. После этого девушка мгновенно сорвала с пояса аэрозольный баллончик, который собиралась в свое время продемонстрировать Дрейку, — с тем своим новым средством для самообороны. Бензохинон. Муравьи терпеть не могут бензохинон, это почти наверняка. Кинг щедро распылила его в сторону надвигающегося муравья. Муравей замер как вкопанный, развернулся… и бросился прочь.

— Ур-ра! — завопила студентка. — Аэрозоль сработал! Улепетывает, как кролик!

Уголком глаза она засекла и других насекомых, устремившихся к ней из гнезда. Отлично. Подпустим их поближе. А теперь можно! Кинг опять вдавила головку баллончика. Муравьи замедлили бег — атака захлебывалась. Но жидкости в баллончике оставалось уже совсем чуть-чуть, а из гнезда выныривали все новые и новые солдаты. Наверное, там была объявлена общая тревога. Один из муравьев изловчился, запрыгнул Карен прямо на грудь, порвал ее рубашку и примерился челюстями к горлу.

— Кий-йя! — по-каратистски взвизгнула она, хватая увесистую жесткую тушку и одним махом вонзая нож прямо в непропорционально здоровенную башку. Острый клинок вошел в нее, как в масло, и из нее брызнула почти прозрачная жидкость — гемолимфа, заменяющая насекомым кровь. Кинг тут же отбросила муравья на землю, где он закрутился в конвульсиях — его мозг был полностью выведен из строя. Однако страх муравьям неведом и чувство самосохранения тоже, а числу их тут, похоже, просто не было конца. Карен отскочила далеко в сторону, перекувыркнувшись высоко в воздухе, словно цирковой прыгун на батуте, и опять ловко приземлилась на обе ноги.

И бросилась бежать.

Остальные представители рода «гомо сапиенс», как она углядела, давно успели удариться в бегство, подстегиваемые страхом. Причем с такой прытью, которая тоже наводила на мысли о цирке или о спецэффектах в кино — через попадавшиеся сухие листья и ветки перелетали почище газелей, высоко взмывая в воздух. «Как же это у меня получается? В жизни так быстро не бегала!» — примерно такие мысли посещали Карен на бегу. Наверняка человек в микромире становится гораздо сильней и быстрей. Девушку переполняло опьяняющее ощущение вседозволенности, подаренное ей сверхчеловеческими возможностями. Никаких препятствий она даже не замечала — брала их с ходу почище любого бегуна с барьерами, причем одно за другим подряд — прыжок, потом сразу второй, за ним еще один! «Я убила огромного муравья! Одним лишь ножом и голыми руками!»

Вскоре муравьи безнадежно отстали и пропали из виду. А прямо впереди, чуть в отдалении, маячил искомый шатер.

Рабочие муравьи тем временем продолжали терзать тело Кински. Они отделили его руки и ноги, разделали на куски туловище, с треском вгрызаясь в ребра и позвоночник и вытягивая наружу внутренности, пили разлившуюся кровь, причмокивали… Вскоре о происшедшем напоминали лишь разбросанные вокруг клочья разорванной одежды, кишки и лужа крови. Ценное же мясо муравьи хозяйственно поволокли домой.

На бегу Карен на мгновенье обернулась и увидела, как рабочие деловито тащат в гнездо голову Джарела. Перед тем как скрыться в темном проеме, та уставилась на нее безжизненными глазами. Кинг показалось, что на лице ее застыло удивленное выражение.