Всегда считала лучшей мужской частью, как бы это сказать, туловище. О, я знаю, некоторые ведущие специалисты со мной не согласятся и станут говорить о Крепких Мужских Руках или вовсе о мозгах. А я человек простой и дорожу базовыми ценностями.

Но потом пришло в голову поспрашивать мужчин, что им самим-то кажется важным. И я услышала неожиданное.

Они, оказывается, чрезвычайно серьёзно относятся к тому, что, по их мнению, и делает из человека мужчину, — к своим принципам.

Кажется, наличие п. обеспечивает им самоуважение и ощущение некой самостоятельности. Если я следую своим п., значит, мною не манипулируют.

Эта шокирующая информация заставила меня даже подумать некоторое время!

Во-первых, автоматически вспомнила фразу Битова, что «хищника надо ласкать по оружию» (в книжке он приговаривал это, гладя ворону по клюву и по когтям). Значит, хвалить героя надо за то, чем он гордится. В своё время дорогая подруга научила, что мужчина беззащитен перед грубой лестью. Я проверяла — да. Когда-то для своего удовольствия и прокачки жизнепонимания брала интервью у сорокалетних успешных чуваков; составила длинный список вопросов — и через каждые восемь — десять делала пометочку «гр.л.» — чтобы не забыть. Самое простое, что тут можно сказать: «Удивительно, но вы, кажется, единственный мужчина, который не ведётся на грубую лесть!» Практически все розовели, говорили — даааа, меня этим не возьмёшь! я нечувствителен! — и становились как воск. Один только на моей памяти ответил «бгг», и с тех пор я его боюсь.

Следовательно, столь же беспроигрышной репликой может быть фраза: «Ваши принципы, они такие большие и твёрдые!»

А во-вторых, вдруг поняла, что мужчины, пожалуй, правы.

Со стороны всегда воспринимала п. как стальную пластинку, вшитую в мозг. Бывает, общаешься с неглупым человеком, сначала много смеёшься, но постепенно разговоры заходят о более тонких вещах, и вроде очевидна интеллектуальная близость, а потом вдруг с мерзким металлическим звуком — бздым! — ты наталкиваешься на железку. И глубже тебя не пускают, потому что есть понятия, с которыми он играть не готов.

У дураков эта пластинка закопана очень мелко. Буквально две-три фразы, и чайник закипает: неужели непонятно! как вообще о таком можно говорить! все нормальные/порядочные люди думают только так! — это очевидные маркеры идиота.

Умный человек допускает разнообразие мира и даже — вот ужас-то — правомерность точек зрения, отличных от его. До определённого предела. Когда-нибудь и он перестаёт пружинить, гнуться и отвечать уклончиво «да, это вариант нормы», — верный знак, что вылезли они, п. Человек тогда вовсе не тупеет на глазах, но делается непреклонен.

Не могу сказать, что мне совсем чужды п. Буквально сегодня. Хотела купить чистую майку, но моего размера была только исчерна-синяя. Девушка, говорю, нет ли такой S, но совсем чёрной? А она мне спокойно отвечает страшную вещь: да вы посмотрите, синего оттенка почти незаметно, только если их рядом положить. Я окаменела лицом и ушла. Потому что есть же какие-то границы! Именно в таких случаях я восклицаю: «Не могу попуститься принципами!» (нет, не опечатка) — по-моему, очень ужасная фраза.

А в остальном вполне допускаю варианты.

В связи с этим, представляя своего героя, конечно, первым делом вижу циничного товарища по играм, лёгкого и текучего. Но потом понимаю, что мне не нужна «вторая я», и с одной-то не знаю что делать. Я хочу другого, чтобы он был не такой. Не воск в пальцах, не андрогин и даже не бессмертная солнечная пыль, способная ненадолго принять любую форму. Пусть он будет уязвимым и временами утомительно серьёзным, зато у него останется какая-то недоступная для меня однозначная ценность. Такая фундаментальная штука, об неё сам владелец способен разбить лоб, но на которую он сможет опереться, если совсем беда и ничего постоянного вокруг не осталось.

Это как-то… как-то нелогично и храбро.