40
Элеанора
Парк настаивал, чтобы Элеанора проверяла свои учебники на предмет новых надписей. Особенно после уроков физкультуры.
— Потому что, если виновата Тина, — сказал Парк (и можно было понять, что он до сих пор в это не верит), — тебе нужно рассказать кому-нибудь.
— Кому?
Они сидели в его комнате, прислонившись к кровати и пытаясь делать вид, что Парк не обнимает ее — впервые с тех пор, как она раздавила его кассеты. Он и не обнимал, строго говоря, — лишь касался слегка.
— Например, миссис Данн, — сказал он. — Ты ей нравишься.
— Допустим, я рассказываю миссис Данн и показываю ей ту гадость, которую Тина коряво написала на моем учебнике. И миссис Данн спрашивает: «Почему ты решила, что это сделала Тина?» Она будет сомневаться — так же, как и ты. Хотя в ее случае и не было сложной романтической истории…
— Вообще не было никакой романтической истории, — сказал Парк.
— Ты с ней целовался?
Элеанора не собиралась задавать этот вопрос. Уж точно — не вслух. Но она столько раз задавала его у себя в голове, что слова вырвались сами.
— С миссис Данн? Нет. Но мы обнимались.
— Ты знаешь, о чем я… Ты ее целовал?
Наверняка целовал. И наверняка этим дело не кончилось. Тина была такой крохотной… Парк без труда мог обвить ее руками и сцепить пальцы за ее спиной.
— Я не хочу это обсуждать, — сказал он.
— Потому что целовал.
— Не имеет значения.
— Имеет-имеет. Твой первый поцелуй, так?
— Да, — сказал он. — И это одна из причин, почему он не считается. Он был вроде как… экспериментальный.
— А другие причины?
— Это была Тина. Мне было двенадцать. И до того мне вообще не нравились девчонки.
— Но ты запомнишь его навсегда, — сказала она. — Свой первый поцелуй.
— Я помню лишь то, что это не имеет значения.
Элеаноре хотелось закрыть тему. Благоразумие отчаянно кричало в ее голове: «Закрой тему!»
— Но, — сказала она, — как ты мог ее поцеловать?
— Мне было двенадцать.
— Она кошмарная.
— Ей тоже было двенадцать.
— Но… как ты мог целовать ее, а потом целовать меня?
— Я тогда вообще не знал о твоем существовании. — Рука Парка неожиданно легла — прочно и уверенно — на талию Элеаноры. Он прижался к ее боку, и она выпрямилась, инстинктивно пытаясь сделаться тоньше.
— Между нами нет ничего общего, — сказала она. — Как же вышло, что мы нравимся тебе обе? Ты ударился головой и у тебя изменились вкусы?
Парк обнял ее и второй рукой.
— Пожалуйста, послушай меня. Там ничего не было. Это не имеет значения.
— Имеет, — прошептала Элеанора. Теперь, когда его руки обвивали ее, между ними почти не осталось пустого пространства. — Потому что ты первый, кого я поцеловала. И это важно.
Парк прижался лбом к ее лбу.
— Никто, кроме тебя, не считается, — сказал он. — Я даже представить не могу, что будет потом.
Она качнула головой.
— Не надо.
— Что?
— Не говори о «потом».
— Я просто имел в виду… Я хотел бы быть и последним человеком, который тебя целовал… Хм-м, прозвучало как-то не очень. Будто я о смерти или о чем-то таком. На самом деле я хотел сказать: ты — именно то, что нужно. Нужно мне.
— Не надо. — Ей не нравилось то, что он говорил. Ей хотелось, чтобы он отодвинулся. Но не слишком далеко.
— Элеанора…
— Не хочу думать о «потом».
— Я о том и говорю. Может, и не будет никакого «потом».
— Разумеется, будет. — Она уперлась руками ему в грудь — так, чтобы при желании его можно было отодвинуть. — То есть… Боже. Разумеется, будет. Не похоже, чтобы мы собирались пожениться, Парк.
— Не прямо сейчас.
— Стоп.
— Да я ничего пока не предлагаю, — сказал он. — Я просто хочу сказать… Я люблю тебя. И не могу представить, что это прекратится.
Она покачала головой.
— Но тебе двенадцать.
— Мне шестнадцать, — сказал он. — Боно было пятнадцать, когда он встретил свою жену, а Роберту Смиту — четырнадцать.
— Ромео, милый мой Ромео…
— Это не то, Элеанора, и не прикидывайся, будто не понимаешь. — Руки Парка крепко сжимали ее. Шутливые нотки исчезли. — Нет причин думать, что мы разлюбим друг друга. И есть масса причин верить, что не разлюбим.
Я никогда не говорила, что люблю тебя, подумала Элеанора.
И даже после того, как Парк поцеловал ее, она не убрала своих рук от его груди.
Итак. В любом случае Парк хотел, чтобы она проверяла обложки учебников. Особенно после уроков физкультуры. И теперь Элеанора ждала, пока все переоденутся и уйдут из раздевалки, а потом тщательно осматривала учебники на предмет чего-нибудь подозрительного.
Все это попахивало паранойей.
Дениз и Биби обычно ждали ее. Из-за этого они порой опаздывали на обед. Но с другой стороны, так они могли переодеться без посторонних глаз — о чем мечтали уже несколько месяцев.
Сегодня вроде бы новых гадостей не появилось. На самом деле Тина игнорировала Элеанору весь урок. Даже Тининым подружкам (в том числе и маньячке Аннетте), казалось, наскучило дразнить Элеанору.
— Похоже, они исчерпали себя, — сказала Элеанора, рассматривая учебник по алгебре.
— Они могли бы называть тебя Рональд Макдональд, — отозвалась Дениз. — Это было?
— Или Венди, — предложила Биби, понижая голос и жуя. — Где говядина?
— Заткнитесь. — Элеанора оглядела раздевалку. — Маленькие задницы.
— Они все ушли, — сказала Дениз. — Все ушли. Они все в кафетерии, жрут мои Мачо Начос. Давай быстрее уже.
— Идите вперед, — сказала Элеанора. — Займите очередь. Мне надо еще переодеться.
— Ладно, — откликнулась Дениз, — но перестань ты уже просматривать все эти книжки. Сама же сказала: там ничего нет. Пошли, Биби.
Элеанора начала убирать книги в сумку. От двери послышался крик Биби:
— Где моя говядина?!
Дурында. Элеанора открыла свой шкафчик.
Он был пуст.
Ого.
Она попробовала тот, что над ним. Ничего. И внизу ничего. Нет, только не это!..
Элеанора начала с начала, открывая все шкафчики подряд. Потом перешла к другой стене и повторила процедуру, стараясь не впадать в панику. Может, они просто переложили ее одежду? Ха! Смешно. Отличная шутка, Тина.
— Что ты делаешь? — спросила миссис Бёрт.
— Ищу свою одежду.
— Нужно всегда пользоваться одним и тем же шкафчиком.
— Да нет, просто кто-то… То есть похоже, кто-то забрал ее.
— Вот мелкие дряни… — Миссис Бёрт вздохнула и принялась открывать шкафчики, начиная с другого конца раздевалки. Элеанора проверила мусорные ящики и душевые. Потом миссис Бёрт окликнула ее из уборной:
— Нашла!
Элеанора вошла в туалет. Пол был мокрым. Миссис Бёрт стояла в одной из кабинок.
— Я принесу сумку, — сказала она, проталкиваясь мимо Элеаноры.
Элеанора заглянула в кабинку. Она уже знала, что там увидит — и все же отшатнулась, как от пощечины. Ее новые джинсы и ковбойка темной кучей лежали в унитазе, а кеды торчали из-за трубы. Кто-то затопил канализацию, и вода лилась через край. Элеанора молча созерцала водяной поток.
— Вот, — сказала миссис Бёрт, протягивая Элеаноре желтую сумку из «Food 4 Less», — достань их оттуда.
— Они мне не нужны, — сказала Элеанора, отступая назад. В любом случае она больше не сможет это носить. Все ведь будут знать, что джинсы и ковбойка искупались в сортире.
— Послушай, нельзя же оставлять их там, — сказала миссис Бёрт. — Вытащи. — Элеанора смотрела на свою одежду. — Ну давай же.
Элеанора сунула руку в унитаз и почувствовала слезы на щеках. Миссис Бёрт держала наготове открытую сумку.
— Ты не должна поддаваться, — сказала она. — Ты же только поощряешь их.
«Да, спасибо», — подумала Элеанора, выкручивая джинсы над унитазом. Она хотела вытереть глаза, но руки тоже были мокрыми.
Миссис Бёрт передала ей сумку.
— Пойдем. Я выпишу тебе пропуск.
— Куда?
— К твоему куратору.
Элеанора глубоко вздохнула.
— Я не могу идти в этом.
— Ну, а я-то тебе чем тут помогу?
Очевидно, это был риторический вопрос: миссис Бёрт даже не смотрела на нее. Элеанора пошла следом за ней в кабинет и получила пропуск.
Стоило ей выйти в коридор, как слезы хлынули безудержным потоком. Она не могла идти по школе вот так — в спортивном костюме. На глазах у парней… И у всех. У Тины. Боже, Тина, должно быть, уже продавала у кафетерия билеты на шоу. Нет, идти Элеанора не могла.
Не сказать, чтобы костюм был уродливым. Полиэстер. Перемежающиеся красные и белые полоски. Очень длинная белая молния.
А еще костюм был очень облегающим.
Шорты лишь слегка длиннее трусов, а на груди ткань натянута так, что швы под мышками едва не трещали.
Она была катастрофой в этом костюме.
Люди уже собирались на следующий урок физкультуры. Несколько девчонок уставились на Элеанору, потом зашептались. Из ее сумки капало.
Не успев толком подумать, что она делает, Элеанора свернула в другой коридор и направилась к двери, выводящей на футбольное поле. Она вела себя так, словно собиралась уйти из школы средь бела дня. Словно у нее была какая-то суперважная миссия, связанная с капающей сумкой.
Дверь захлопнулась за спиной, и Элеанора сползла по ней, позволив себе расклеиться. Только на минутку. Боже. Боже…
За дверью стоял мусорный бак. Она поднялась и швырнула в него сумку из «Food 4 Less». Вытерла глаза своим спортивным костюмом. Ладно, подумала она, сделав глубокий вдох, соберись. Не дай им добраться до тебя…
В мусорке лежали ее новые джинсы. И ее любимые кеды. Элеанора подошла к баку, покачала головой и достала сумку. Тина, гребаная ты сука.
Элеанора еще раз глубоко вдохнула — и двинулась вперед.
В этой части школы не было классных комнат, так что по крайней мере никто ее не видел. Элеанора держалась поближе к стене здания и, когда повернула за угол, — прошла под самыми окнами. Она задумалась: не отправиться ли прямиком домой? Но это еще хуже. И совершенно точно — дольше.
Если войти в переднюю дверь, кабинет куратора будет совсем близко. Миссис Данн поможет ей. И не запретит плакать.
Охранник у входной двери вел себя так, словно девицы в спортивных костюмах разгуливают туда-сюда весь день напролет. Он глянул на Элеанору и помахал ей.
Почти у цели, подумала Элеанора. Только не бежать. Просто миновать несколько дверей.
Ей следовало ожидать, что Парк выйдет через одну из них.
С самого первого дня их знакомства Элеанора постоянно встречала его в неожиданных местах. Так, словно их жизни были пересекающимися линиями. Словно существовало между ними некое взаимное притяжение. Обычно это были приятные неожиданности. Самые прекрасные события, которые мироздание дарило ей.
Парк вышел — и замер, увидев ее. Элеанора поспешно отвернулась. Поспешно, но недостаточно быстро. Лицо Парка покраснело. Он уставился на Элеанору. Она одернула на себе шорты и ринулась вперед, пробежав последние несколько шагов до кабинета куратора.
— Ты не обязана туда возвращаться, — сказала мама, когда Элеанора рассказала ей всю историю. Ну, почти всю историю.
Некоторое время Элеанора раздумывала, что она будет делать, если не вернется в школу. Целыми днями сидеть дома? И что потом?
— Да все нормально, — сказала она.
Миссис Данн сама отвезла Элеанору домой и пообещала принести замок для ее шкафчика.
Мама погрузила пластиковый пакет в ванну и начала вынимать одежду, морща нос — хотя одежда ничем таким не пахла.
— Девочки такие жестокие… — вздохнула она. — Хорошо, что у тебя есть друзья, которым можно доверять.
Видимо, на лице Элеаноры отразилось недоумение.
— Тина, — пояснила мама. — Хорошо, что у тебя есть Тина.
Элеанора кивнула.
Этим вечером она осталась дома. Хотя была пятница, а по пятницам дома у Парка смотрели кино и делали попкорн.
Она не могла встретиться с ним.
Мысленным взором Элеанора по-прежнему видела его покрасневшее лицо. И казалось — она все еще стоит посреди коридора в своем спортивном костюме.
