Глава 48

Работая над сериалом «Вся Галактика», я искала интересные примеры из жизни, старалась собрать как можно больше реальных человеческих историй на материале самых разных стран, чтобы сценаристы потом использовали этот материал как основу для той или иной серии, однако, кроме Европы, я еще нигде не бывала. Поэтому медовый месяц мы с Дарреном решили провести в Турции. Я хотела собственными ушами услышать призыв муэдзина к молитве. Хотела своими глазами увидеть хотя бы крохотный кусочек страны, которую я изучала. Во время пребывания там я постоянно что-то записывала. Однажды я увидела, как на улице женщина с покрытой головой разговаривает с другой, с распущенными до плеч волосами. Я тут же достала обрывок бумажки и записала для памяти: что-то в этом роде можно использовать в нашей следующей серии, только герои будут инопланетянами, конечно.

– Что ты все пишешь! – воскликнул Даррен. – У нас медовый месяц, в конце концов. Работать будем в Нью-Йорке. Я вот ни разу не позвонил в офис, пока мы здесь, а ты все пишешь, все бормочешь себе под нос.

Я остановилась, не закончив фразы.

– Но ты же знаешь, работа для меня – все. – И вдруг вспомнила, что говорила по телефону тебе, когда ты в последний раз звонил. – Нет, на первом месте, конечно, мы с тобой. Сейчас закончу.

Так я и сделала.

И все же в голове без конца крутился вопрос: как бы все было, окажись сейчас и здесь мы с тобой? Уж ты бы не требовал, чтобы я прекратила писать, наоборот, мы бы с тобой все обсуждали, и ты делился бы со мною идеями. И мы с тобой вместе искали бы подходящие виды и ракурсы для съемки, как некогда бродя по Манхэттену, до дыр стирая подошвы кед.

Путешествуя по стране, мы с Дарреном добрались до Каппадокии. Там побывали в местности, похожей на лунный пейзаж, перед самым рассветом поднялись на воздушном шаре и встретили восход солнца. Ощущение было потрясающее, такого буйства красок я еще не видела, самые разные оттенки розового, оранжевого, пурпурного. Даррен обнимал меня, чтобы я не замерзла, а я, созерцая величественную картину с огромной высоты над землей, всей душой чувствовала, как он меня любит. Но все время вспоминала тех женщин на улице. Жаль, что не удалось поговорить с ними, расспросить, как они живут и что бы хотели рассказать американским детям о Турции.

Потом мы с Дарреном побывали в местечке, которое называлось долина Дервент. В путеводителе Даррен прочитал: «Долина Дервент – долина Воображения. Здесь находится множество скальных образований, похожих на скульптуры людей или животных. Вы с удовольствием проведете время, силою вашего воображения угадывая в этих образованиях самые разные фигуры».

Мы с ним стояли рядом, смотрели и видели то верблюда, то дельфина, то змею в шляпе.

– Мне кажется, вон там Дева Мария, – сказал он, показывая на высокий скальный столп. – А вы как думаете, миссис Максвелл?

Во время путешествия он называл меня «миссис Максвелл». Сначала мне нравилось, забавляло, но потом стало раздражать. Еще раньше я сказала Даррену, что официально возьму его фамилию, но на работе меня будут называть как прежде, Люси Картер. Интересно, в твоем телефоне набрано это имя? Или после нашей с Дарреном свадьбы ты поменял его? Твой начальник называл меня Люси Картер-Максвелл. Вообще-то, и ты тоже. Наверное, и в мыслях так ко мне обращаешься.

Я внимательно оглядела скалу, на которую указывал Даррен, пытаясь отыскать малейшие признаки матери с ребенком и покрова на ее голове.

– Нет, мне кажется, это человек с фотоаппаратом, – сказала я.