Глава 25

В конце лета, где-то через две недели после твоего письма и создания папки под названием «Катастрофа», я познакомилась с Дарреном.

Тебя не раздражает, что я заговорила о нем? Если раздражает, прости, но он ведь тоже неотъемлемая часть нашей с тобой истории. Пускай это тебе не нравится – или он сам не нравится, – но без Даррена наш с тобой жизненный путь был бы другим.

В последние выходные моего пребывания в Хэмптонсе был праздник, День труда, я проснулась, решила заварить кофе и вдруг увидела, что на диване посередине нашей гостиной кто-то спит. Раньше я этого типа никогда не видела. И когда ложилась спать, его здесь точно не наблюдалось. Но у Алексис была подруга Сабрина, которая частенько таскала в дом самых разных людей, порой группами, и неудивительно было, проснувшись утром, увидеть нежданных гостей, спящих на чем попало: на диванах, стульях, иногда даже на полу.

На цыпочках я прошла мимо него на кухню, чтобы приготовить на всех кофе. После твоего отъезда у меня полностью поменялся ночной режим. Просыпаясь утром, рано ли, поздно, с похмелья или нет, я немедленно вставала, потому что лежать в постели без тебя для меня была сущая мука. Поэтому тем летом я взяла на себя обязанность варить на всех кофе.

Дом всегда был полон народу, и я старалась не выглядеть чучелом, которое только что продрало глаза. В то утро на мне было бикини – любимое в этот сезон, с розовым бюстгальтером без бретелек – и коротенькие шортики. Волосы я подвязала косынкой, выпустив сбоку челку, спадающую аккурат на левый глаз. За время пребывания в Хэмптонсе и велопробегов на пляж я загорела до черноты, да и чувствовать себя стала гораздо лучше – даже сама того не ожидала. В зеркало я уже глядела с удовольствием, и мне нравилось увиденное. Оставалось только каким-то образом изгнать из головы вопрос: что бы сказал ты, увидев меня такой, понравилась бы я и тебе тоже?

Из кофейной машины потекла жидкость, и тут проснулся Даррен. Он зашел на кухню, поздоровался и немедленно принялся клеиться, но так неуклюже, что у меня мгновенно уши завяли. Впрочем, может быть, он и не думал клеиться. Он так до сих пор и не признался. Но это не важно. В общем, он стал молоть несусветные пошлости, что в принципе ему не свойственно.

– Неужели я умер и оказался в кофейном раю? Кто это передо мной? Уж не ангел ли, покровитель искусства кофейной варки?

Звучало настолько не смешно, что я даже улыбнулась.

Волосы у него были прямые, как иголки у дикобраза, но торчали в одну сторону, видимо от лежания на подлокотнике дивана. На нем были короткие боксеры и майка с надписью «Нью-Джерси. Выживает сильнейший». «Интересно, куда подевалась остальная его одежда», – невольно подумала я.

Я протянула ему первую чашку, и он отпил.

– Никакой я не ангел, – сообщила ему я. – Честное слово. Я просто Люси.

– Даррен. – Он протянул руку. – Потрясающий кофе!

– Я еще с вечера намолола, – сказала я. – Купила по цене производителя в местном магазине.

Он отпил еще:

– Повезло же кому-то с подружкой, которая так умеет варить кофе.

Помимо воли мне защипало глаза и навернулись слезы.

– У меня никого нет, – призналась я.

– Не может быть. – Он продолжал пить кофе, глядя на меня поверх чашки.

И тогда я стала сравнивать его с тобой. У него волосы прямые, у тебя вьющиеся. Он приземист и мускулист, ты высок и сухощав. У него глаза карие, у тебя голубые. Видно, что ему очень хочется, чтобы я с ним пококетничала, но мне не до этого.

– Пойду соберу вещи для пляжа, – сказала я. – Если вы уйдете раньше, до свидания, приятно было познакомиться.

Он кивнул и приподнял чашку:

– Спасибо за кофе, Люси.