Глава 55
Редактор по имени Чак пригласил Линкольна вступить в клуб полуночных завтраков. Редакторы и кое-кто из отдела верстки каждую среду собирались в полночь в одной городской забегаловке. Чак рассказал Линкольну, что отдел верстки – это нечто среднее между редакторами и художниками, только работают там ножами. Как-то вечером он сводил Линкольна посмотреть.
В «Курьере» пока так и не делали пагинацию на компьютерах, поэтому каждую статью печатали в длинную колонку, потом разрезали, приклеивали воском на макет страницы – для каждого издания свой. Линкольн увидел, как верстальщик торопливо выкладывал первую страницу, как разрезал и склеивал колонки, как тасовал их, точно пазл.
Верстальщики и редакторы почти не сомневались, что к утру после Нового года газета выйдет – пусть даже откажут все компьютеры.
– А разве откажут? – спросил с набитым ртом Чак. – Ты только не обижайся, Линкольн.
– И не думаю, – ответил Линкольн.
– Компьютеры откажут? – заинтересовалась какая-то художница и слизнула с большого пальца кетчуп. Вопрос она задала так, будто надеялась услышать «да». Линкольн не мог припомнить, как ее зовут, но у нее были необыкновенной длины волосы и большие карие глазищи. Стало не по себе, когда он вообразил ее с резаком в руке.
– Не должны, – ответил Линкольн. – Код у них совсем простой, а у нас целая международная команда хакеров имеется.
Он хотел, чтобы в его голосе прозвучал сарказм, а вышло чистосердечно.
– Ты имеешь в виду хорвата, который починил цветной принтер? – спросил Чак.
– Кто починил цветной принтер? – поинтересовался Линкольн.
– Знаю только, что не выдержу удара, если за новогодним завтраком, поедая яйцо в мешочек, издатель не сможет прочесть своей газеты, – сказал Чак. – Можно будет на алименты подавать.
Даже Дорис переживала из-за зловредного «жучка».
На той же неделе она спросила Линкольна, выходить ли ей на работу первого января. Дорис волновало: если встанут компьютеры, торговый автомат тоже заклинит? Линкольн заверил ее, что ничего не остановится, и предложил кусок пирога со сладкой картошкой.
– Все равно всю ночь дома, наверное, просижу, – ответила она. – Надо самым необходимым затариться.
Линкольн представил себе холодильник, набитый сэндвичами с индейкой, и чуланы, до потолка заставленные баночками пепси.
– Я такого пирога с самого детства не ела, – сказала Дорис. – Пора твоей маме благодарственное письмо писать.
Мать Линкольна все не могла решить, хорошо это или плохо – проблема тысячелетия. Она почти не сомневалась, что все погрузится в страшный хаос, но предполагала, что после него всем может стать чуточку лучше.
– Да не нужна мне никакая там глобальная Сеть, – говорила она. – Мне не нужно, чтобы мой заказ доставляли авиапочтой с других континентов. У нас в подвале стоит стиральная машина с ручным отжимом. Переживем!
Сестра тоже не теряла времени: соорудила у себя в подвале целый склад консервов. «Беспроигрышный вариант! – уверяла она. – Если все хорошо закончится, мне в магазин целый год можно будет не заглядывать. Если не хорошо – маме придется переехать ко мне и истреблять спагетти. Может, тогда они наконец ей понравятся».
В Новый год Линкольн собрался работать – как и весь отдел информационных технологий. Но Джастин с Деной хотели, чтобы он пошел с ними в «Рэнч-боул», где намечался грандиозный новогодний вечер. Играла «Сакагавея», и шампанского обещали просто море. Джастин называл мероприятие «отрывом тысячелетия».
А еще звонила Кристина – звала на праздник второго рождения.
– Это ты что еще за название придумала?
– А что, Линкольн? Новый год – мой любимый праздник. А этот вообще особенный.
– Да что праздновать-то? Подумаешь, колесо еще раз повернулось!
– Людям нравится смотреть, как колеса крутятся, – возразила она.
– Число как число.
– Не как, – сказала Кристина. – А шанс проснуться к новой жизни.
