ПО ЗАКОНУ ТАЙГИ…
Когда я появился в редакции, утро было в полном разгаре. Рабочий день уже начался. Причем начался весьма шумно. Редакционные кулуары напоминали потревоженный улей. И все толковали об одном — о жутком происшествии в Ручьях…
Насмешливые, циничные, привыкшие ничему не удивляться журналисты на сей раз были потрясены. На утренней планерке встал вопрос: стоит ли публиковать сообщение об этом? Мнения разделились. Главный редактор заявил, что данный материал может вызвать «нездоровую сенсацию» и породить панические слухи. Кое-кто поддержал его. Другие же (во главе с Афоней) стали, наоборот, доказывать, что подобные происшествия обходить молчанием нельзя.
— Чем больше народу узнает о случившемся, тем лучше, — сказал Афоня. — Публикация вызовет у читателей гнев и ненависть к блатным. И поможет быстрее покончить с бандитским террором!
Планерка затянулась… Но в конце концов мнение Главного перевесило, и пока решено было с публикацией обождать.
На этом совещании я занял позицию нейтральную и в споры предпочел не вмешиваться. Конечно я при желании мог бы поддержать Афоню, мог бы рассказать здесь о многом… Но тогда мне, вольно или невольно, пришлось бы назвать имя Семена. А этого я не хотел. Привлекать к нему внимание журналистов было делом рискованным!
Да и кроме того я вообще чувствовал себя смертельно усталым, каким-то опустошенным. И пока все прочие шумели, стараясь переспорить, перекричать друг друга, я тихо подремывал, примостясь в уголке.
* * *
Расставаясь с Семеном, я сказал, буду ждать до ночи. И действительно, ждать его пришлось мне долго… День отшумел. Наступил вечер. Редакция опустела, и я остался один. И постепенно начал тревожиться.
«Что там с Семеном? — думал я, расхаживая по пустым, гулким комнатам. — Где он сейчас? Уж не попал ли он все-таки в какую-нибудь передрягу? Может быть, лесник его как-то перехитрил? А может, он давно уже ушел в тайгу, вдогонку за Каином, а про меня просто забыл?»
Но нет, он не забыл, он пришел ко мне около полуночи. И был он не один. Его сопровождал пожилой эвенк с плоским, морщинистым, словно бы высеченным из темного камня лицом. Физиономия эвенка показалась мне знакомой. Я вгляделся и тут же понял, это знаменитый Карарбах, лучший охотник района, чьи фотографии дважды печатались в нашей газете.
Немногословный и сдержанный, как все северяне, Карарбах коротко поздоровался со мной. Затем опустился возле стены на корточки. И замер, затих в таком положении.
Семен сказал, кивнув в его сторону:
— Мой старый друг…
— Что ж, это здорово, — отозвался я. — Пойдем, стало быть, втроем.
— Да, пожалуй, — пробормотал Семен, — но, видишь ли, какая штука… Мы тут с Карарбахом поразмыслили и решили идти по отдельности.
— Это как, то есть, по отдельности?
— Ну, понимаешь, мы решили так сделать: сначала я пойду вдвоем с лесником…
— Так он, значит, тоже?..
— Да! Как только я сказал, что собираюсь в тайгу, он сразу же предложил свою помощь. Ну а я, естественно, возражать не стал. Наоборот.
— Но… Ты уверен, что он ни о чем не догадывается?
— Да теперь-то мне плевать, — отмахнулся Семен. — Главное, что он будет со мною!
— Надеюсь, ты понимаешь: он напросился к тебе в попутчики с одной только целью…
— Чтобы кончить меня, знаю! Однако и я с ним иду для того же… Поглядим, чья возьмет.
— Ох Семен, будь осторожен! Ну, хорошо. Продолжай. Итак, вы пойдете вдвоем…
А потом по нашему следу тихонько двинется Карарбах. Он будет как бы издали меня подстраховывать.
— Ну, а я? — спросил я растерянно. — Я-то с кем же? Как же я-то?
— А тебе, я думаю, вовсе не надо никуда идти.
И он положил мне руку на плечо и заглянул мне в глаза.
— Ты, друг, не обижайся. Но дело это особое, трудное. Тут большая сноровка нужна. А у тебя ее маловато. Да к тому же и здоровье неважное, правда?
— Н-ну, не знаю, — проговорил я в замешательстве. — О чем ты, собственно. Конечно, я не Геркулес… Но стреляю я неплохо. Выбиваю семь из десяти. А ножом владею, может быть, получше вас всех!
— Да я в этом и не сомневаюсь, — сказал Семен. И голос его звучал сейчас до странности мягко, как-то даже почти нежно. — Если бы нам предстояла простая заварушка, какой тут мог бы быть разговор?! Но вся суть в том, что Карарбаху придется идти быстро и, вероятно, долго… А я еще вчера ночью заметил, что у тебя плохое дыхание… У тебя, что же, астма? Хронический бронхит? Больное сердце?
— Наверное всего понемножку, — хмуро усмехнулся я. — Поднабрал за годы скитаний…
— Н-да, — покачал головою Семен, — прошлое сказывается… Но теперь-то ты должен беречься! И гоняться за Каином, право же, тебе ни к чему. Доверь это дело нам, уж мы постараемся.
— Что ж, — проговорил я, помедлив, — обидно, конечно. А впрочем, ты, кажется, прав…
И я покосился на охотника, сидевшего все в той же недвижимой позе и молча покуривавшего трубку.
— Значит, он будет тебя подстраховывать… Мысль, в общем, дельная. Учти, что у лесника тоже ведь может быть свой Карарбах!
— Ты хочешь сказать, что и его кто-то может тайно сопровождать?
— Конечно.
— А у тебя, я вижу, котелок варит, — сказал Семен одобрительно. — Поэтому-то я и позвал Карарбаха… Как-никак он лучший в здешней тайге следопыт!
— Ну, и когда ж вы отправляетесь? — спросил я, помедлив.
— Да прямо сейчас, — сказал Семен. — Вот зашел проститься… Как у тебя, кстати, прошел день? Не было ничего нового?
— В том-то и дело, что было, — встрепенулся я. — Черт возьми, чуть совсем не забыл!
И я торопливо рассказал об утренних событиях: о разгроме, учиненном в моей комнате, о беседе с хозяйкой дома…
Услышав название Медвежий лог, Семен поднял брови и внимательно посмотрел на эвенка.
— А что? — проговорил он задумчиво. — Надо будет проверить, а? Местечко вроде подходящее.
И охотник, попыхивая трубочкой, покивал утвердительно. Я спросил:
— Он далеко, этот Медвежий лог?
— Километрах в шестидесяти отсюда к северо-западу.
— Ты там бывал?
— Один раз. Случайно…
— А почему ты решил, что это место подходящее?
— Так ведь там, в логу, старая заброшенная шахта! А рядом находится рудничный поселок… Мертвый поселок… В нем давно уже никто не живет. Ну, и если вдуматься, лучшего места для бандитской базы трудно подыскать. Будь я Каином, я бы именно там обосновался.
— Но вдвоем нападать на эту базу рискованно, — заметил я.
— Не беспокойся, — улыбнулся Семен, — прежде чем нападать, мы все аккуратненько проверим, все выясним. Будем действовать осторожно… Будем мудрыми, как змеи!
— И все-таки не хочется мне отпускать вас вдвоем. В таких делах лишний человек не помеха. Это же еще одно ружье… Неизвестно же, как все сложится! Не дай Бог, случится какая-нибудь ошибка, и негодяи уйдут.
— Ну, нет, — произнес вдруг Карарбах. И впервые за все время шевельнулся и поднялся медленно. — Эти двое от нас не уйдут! Их конец близок. Они уже сейчас почти как неживые… Все равно что мертвые…
— То есть как это? — с запинкой спросил я.
— Однако, я думал, ты умнее, — сказал Карарбах, и узкие глаза его сощурились, превратились в неразличимые щелочки. — Неужто не понимаешь? Они уже не люди. Они стали терраками.
— Террак — это проклятый, — пояснил Семен, — человек, у которого душа пожрана злыми духами.
— Да, да, — сказал я, — припоминаю… И у чукчей и у якутов террак — тоже нечто вроде оборотня.
— Ну, вот, — сказал Карарбах, — они такие… И места им на земле больше нету! По закону тайги каждый, кто встретит оборотня, должен его убить. Так что их все равно ждет чья-то пуля.
— Но я все же предпочитаю, — добавил Семен, — чтобы эта нуля была — моя!
