Контрабандный бизнес, однако, связан был не только с наркотиками; вблизи Монголии встречались, скрещивались два встречных потока. И с севера на юг шли крупные ценности. В основном, это было, конечно, золото. Якутские алмазы в 1955 году на черном рынке еще не появились — добыча их тогда только лишь начиналась…

Главными пунктами, откуда утекал «товар», являлись енисейские и ленские золотые прииски, а также — россыпи Алтая.

Алтай — тюрко-монгольское название. И оно как раз и происходит от слова «золото». Разработки драгоценного металла здесь, пожалуй, самые древние во всей Центральной Азии!

Об этом крае поминал еще Геродот. Великий греческий историк сообщал, что на вершинах Алтайских гор — выше племени «иссидонов» и «одноглазых аримапсов» — обитают огромные хищные «стерегущие золото грифы». (Не об этих ли самых птицах говорится и в нынешних легендах? Помните «ночного черного оборотня»?)

Как бы то ни было, знаменит был Алтай задолго до того, как в Сибири появились славяне… Но потом «золотая» его слава поблекла, потускнела. Многие выработки истощились и теперь заброшены.

Уж очень все-таки стар Алтай! Золотишко там, правда, моют и по сей день, но количество местного песка не идет ни в какое сравнение с северным, например, с енисейским…

И вот когда я подумал обо всем этом, я как-то сразу припомнил Ваньку Жида.

Вы, надеюсь, не забыли рассказ о том, как мы с ним встретились? Он приезжал тогда из енисейских золотоносных районов и имел какие-то дела в Очурах. А ведь село Очуры — это был крупный центр черного рынка.

И чем больше я размышлял, тем отчетливее становилась для меня связь явлений.

Ванька Жид, бесспорно, был причастен к контрабанде. Золотишко, добытое в низовьях Енисея, вывозилось им вверх по реке. Где-то там товар попадал к профессиональным перекупщикам. И дальше, до самой южной траницы, переходил из рук в руки шел, так сказать, «по цепочке».

И у одного конца золотой этой цепочки стоял мой старый приятель Ванька Жид. Ну, а кто находился на другом, — знал один лишь Господь Бог…

Или, скорее всего, дьявол. Рыжий дьявол.

А, впрочем, некоторые соображения и догадки у меня все же имеются.

Кое-что я узнал здесь, в горах, кое-что вспомнил. И затем сопоставил. Я ведь в прошлом, когда был блатным, немало пошатался по дальневосточным притонам. И побывал в самых темных, тайных местах. И наслушался там всяких историй. Так, например, я давно уже знал о существующей в Индокитае гангстерской организации, «братство нищих», которая, судя по слухам, была причастна к торговле наркотиками.

Помнится, во Владивостоке, в окраинном китайском квартале, именуемом «Шанхай», один парень жаловался на трудность работы. Говорил он по-русски скверно и понимал я его с трудом… Но все же понял, что времена теперь не те, и старые чистые пути через Хейлудзян на Уссурийск, Иман, Бикин — засорены, перегорожены заставами. И ходоки горят один за другим. И «Братство» испытывает в связи с этим некоторые затруднения.

Что ж, времена действительно были тогда «не те» — шел первый послевоенный год. И Дальний Восток был битком набит войсками. Но в Южной Сибири и тогда и потом все оставалось мирным, безоблачным. И конечно «Братство» быстро это поняло и преодолело затруднения без особых хлопот.

И немало слышал я также о «пиратской империи», руководимой некоей мадам Вонг.

Империя эта во многом связана с «Братством». У них общие корни. И в сущности, обе эти организации являют собою неодолимую силу. Силу, которой подвластна вся Юго-Восточная Азия!

Люди мадам Вонг — помимо пиратских своих дел — тоже занимаются контрабандой. Они проникают на север, то есть в Монголию и Сибирь. И в основном, скупают золото.

И стало быть, мы теперь можем представить себе и те руки, которые держат Золотую Цепочку… Руки эти женские, изящные, но, судя по всему, вовсе не слабые, отнюдь!

Рыжий дьявол многолик и легко перевоплощается. И если попробовать представить его в виде женщины, то образ этот, безусловно, совпадет с портретом мадам Вонг.

Вот кстати о ее портрете. Полиция многих стран — Японии, Португалии, Таиланда, Филиппин давно уже искала эту дамочку, и за один только ее портрет предлагала в 1955 году пятнадцать тысяч фунтов. Говорят, что с тех пор сумма эта значительно возросла.

Несмотря на то, что мадам Вонг — фигура совершенно реальная, она была и остается существом легендарным, почти мистическим. Поразительное дело — никому из властей не знаком ее истинный облик!

В этом смысле ей, как ни смешно, помогло отсутствие таланта. Начинала-то ведь она в качестве танцовщицы! Выступала в ночных кабаре, но внимания знатоков и журналистов так и не привлекла. И поначалу это ее, наверное, сильно огорчало… Но затем она сменила ремесло, ушла «под землю», и реклама стала для нее уже лишней, опасной.

И тут я могу признаться: мне ее облик знаком. Знаком, правда, не лично, а с чужих слов. Но описан он был подробно, обстоятельно и сомневаться в истинности портрета нет оснований. Ибо человек, обрисовавший внешность мадам Вонг, хорошо ее знал. И он ненавидел ее и одновременно боялся. И разумеется, он нипочем бы не открыл мне этой тайны, если бы не накурился до одури кашгарским планом.

Произошло это уже не здесь, а в Туве, месяца четыре спустя. Но я сознательно забегаю вперед — чтобы потом не повторяться. Хочу специально подчеркнуть: хотя я и стремлюсь в своих воспоминаниях к достоверности и точности, все же мне приходится организовывать материал, подчиняясь строгим правилам построения сюжета. И потому-то, к примеру, все сведения о тайнах Юга, раздобытые мною в разное время и при различных обстоятельствах, я выкладываю сейчас, ведя вас с собою по тропам Абаканского хребта.

Итак, об этом парне… Имени его я не назову. Могу только сказать, что он — метис. Отец у него русский, белоэмигрант, а мать китаянка. Родился он в Кантоне и молодость провел, шляясь по тамошним притонам. Вот тогда-то — в конце тридцатых годов — он и увидел впервые эту женщину. Она еще не была тогда замужем, танцевала в ночных кабаках и называлась красавицей Шан. Потом в судьбе Шан произошел перелом. Она познакомилась с господином Вонг Кунг-Китом…

Перед Второй мировой войной Кунг-Кит служил чиновником в чанкайшистском правительстве и, кроме того, принадлежал к знаменитому «Братству нищих». В 1940 году он оставил государственную службу, отпочковался также и от гангстерской организации и занялся самостоятельным пиратским промыслом. Несмотря на все трудности «частного» пиратства во время войны, он все же преуспел.

И к 1946 году его состояние достигло десяти миллионов фунтов стерлингов. Ну а вскоре он вдруг погиб — был застрелен. Причем случилось это при обстоятельствах темных, запутанных… И с этого момента на авансцену выходит его молодая жена. Вернее, вдова.

Многие в ту пору думали, что фирма старика Вонга распадется. Но тотчас же распространился слух, что дело взяла в руки сама красотка Шан. И она, действительно, взяла! И когда к ней на дом явились два ближайших сподвижника Вонга и потребовали, чтобы она передала бразды правления им, безутешная вдова мгновенно пристрелила их обоих. Искусство меткой стрельбы, судя по всему, было ей гораздо ближе, чем хореография!

История эта наделала шуму. И желающих спорить с мадам Вонг больше уже не нашлось.

Нет, фирма не распалась — наоборот. Вдова начала активно расширять ее. Флот был обновлен и увеличен. Пиратские базы возникли на разных островах в Южно-китайском, Целебесском и Молуккском морях. И так постепенно образовалась знаменитая «империя мадам Вонг».

Изменились также методы работы. При старике пираты грабили, в основном, только джонки и мелкие суда. Теперь же нападениям стали подвергаться крупные пароходы. И не только в открытом море, как раньше, а прямо в гаванях.

Бандитские налеты стали нередко происходить и просто на берегу — на торговые склады. Мадам Вонг не брезговала ничем. И если хорошей поживы не было, ее суда, снабженные лебедками, вытаскивали ночью с морского дна куски подводного кабеля, соединяющего Гонконг с Сингапуром.

Медь, сталь, свинец, снятые с этого кабеля, продавались на черном рынке. Вообще контакты со спекулянтами и контрабандистами всяких мастей и рас разрослись и укрепились необычайно. Начиная приблизительно с пятидесятого года, мадам Вонг приняла участие в торговле белыми рабами, а также стала владелицей публичных домов и опиекурилен… В ту самую пору как раз и попал в ее организацию мой знакомый метис! Но карьеры там не сделал. В пятьдесят третьем году что-то с ним стряслось нехорошее. Он, видимо, провинился в чем-то… В чем именно — я так и не выяснил. Знаю одно: ему срочно пришлось бежать из Кантона. Он перебрался в Харбин и какое-то время скрывался там среди русских… А когда после смерти Сталина советское правительство разрешило харбинским белоэмигрантам вернуться на родину, он сразу же, одним из первых, воспользовался этой возможностью… Все-таки ведь он по отцу принадлежал к старой русской дворянской фамилии!

«Возвращенцев», как известно, встретили радушно, но большой воли им не дали. В центральные города попали немногие. Большинство же осталось в Сибири. Кое-кто угодил в лагерь — за старьте грехи. Кое-кто был отправлен на принудительное поселение в глухие районы Хакассии и Тувы. В Туве я с ним и познакомился. Мы оказались в одной шумной компании. И крепко выпили. А потом пошли с ним побродить. Я пригласил его к себе в гостиницу. И там он вдобавок ко всему еще накурился плану. И от этой жуткой смеси наркотика и алкоголя метис как-то вдруг ослаб, отключился… Незадолго до того я расспрашивал его об Индокитае, о легендарной мадам Вонг, и метис что-то невнятно бормотал, уклонялся от темы. Но вот теперь он внезапно заговорил! В нем как бы прорвалось, выплеснулось наружу все самое сокровенное…

Так какова же она на вид, эта пиратская императрица? Ее еще называют иногда «царицей ночи». И в народной молве она, таким образом, давно уже приравнена к сатане… Или, может быть, отдана ему в жены? Она элегантна, стройна, но склонна к полноте. Рост имеет средний, лицо продолговатое с небольшими скулами. Глаза азиатские, раскосые, длинные, но уголки их не приподняты к вискам, а наоборот — чуть скошены вниз. Рот у нее яркий, крупный. И улыбается она, не разжимая губ. И когда задумывается или нервничает, то обычно прикусывает уголок нижней губы. А также имеет привычку часто нервно потирать одну о другую маленькие свои ладони. Есть и другие приметы. Но стоит ли их перечислять? Ведь то, о чем я пишу, происходило в пятьдесят пятом году. Мадам Вонг тогда было сорок с небольшим. А теперь ей уже за шестьдесят.

Воды с тех пор утекло много. И многое изменилось и в облике мадам, и в окружающем ее мире. Изменилось, конечно, не к лучшему, нет. Азиатский хаос продолжается, растет. И у стареющей «царицы» сейчас, по слухам, появляются новые, напористые соперники.

Но как бы то ни было, она пока еще держится, она еще опасна. И организация ее по-прежнему сильна.

И кроме того, у мадам имеются информаторы в полицейских управлениях всех юго-восточных стран. И даже кое-где в Европе. Кто-то ее постоянно прикрывает, кто-то все время поддерживает. И это еще одна нераскрытая тайна…

Вот, например, характерный случай, приобретший на востоке широкую известность.

Как-то раз японская полиция почти напала на след мадам Вонг.

Некий тип из ее окружения согласился достать портрет вдовы, а также разведать адреса всех ее резиденций. Переговоры происходили на конспиративной квартире с соблюдением всех мер предосторожности. Был назначен день и час свидания и место, куда должны были быть доставлены фотографии и прочие материалы.

И человек этот прибыл точно в срок. Но как он на сей раз выглядел! У него были отрублены руки и напрочь вырван язык. Полицейские подобрали его в полубессознательном состоянии, истекающего кровью. И спустя несколько дней он умер в больнице. Умер, так и не сумев рассказать ни о чем — ни о своей госпоже, ни о том, кто же и как сумел его разоблачить.

Так что портретный жанр, как видите, иногда бывает делом сложным и рискованным.