Книга: Египетская сила
Назад: Глава 1 Египетская сила
Дальше: Глава 3 Нога с ужасными ногтями, или Миссис Смит
Глава 2
Орден святого Енота
Утро началось как всегда. Подъём, умывание, переодевание, лёгкий завтрак в английском колониальном стиле и тренировка. Сегодня старый дворецкий торжественно вручил мне короткий шест, примерно в мой рост, молча поклонился и, ничего не объясняя, пошёл в атаку.
Первые две-три минуты я ещё вполне себе помню. Потом мгновенный удар в голову, – и полная темнота накрыла меня, как театральный занавес. Вечностью позже появились потусторонние голоса…
– Шарль, я же говорил, что сегодня мальчик должен навестить бабушку.
– Месье, я был крайне осторожен с ним.
– Тогда какого чёрта он при смерти?
– Просто поскользнулся. Роковая случайность, месье.
– Что ж, значит, когда он придёт в себя, вы лично сопроводите его до дома милой старушки, а потом вернёте обратно.
– Слушаюсь, месье.
– И?
– Уверяю вас, больше такого не повторится.
Примерно на этом моменте мне удалось кое-как открыть глаза.
Голова ещё кружилась, перед внутренним взором плыли круги, а надо мной склонились три учителя и три дворецких. Говорят, после прямого удара табуреткой в лоб и не такое бывает.
Но точно ли это была табуретка? Меня терзают смутные сомнения, наверное, он всё-таки ударил меня чем-то вроде Тауэрского моста или башней Биг-Бена. Это уж как минимум!
Примерно через час после вышеописанных событий, которые, в свою очередь, и спровоцировали данный диалог, я своими ногами вышел из дома месье Ренара. Свернул налево, но был перехвачен и развёрнут в прямо противоположную сторону. Шёл пешком довольно долго, в нужных местах меня за шиворот выдёргивали из-под бешено несущихся паровых кебов, а в иных случаях, наоборот, пинком под зад увеличивали чисто скорость движения.
Я, честно говоря, мало что соображал. Мир вокруг продолжал двоиться и троиться самым безобразным образом. Э-э, напомните, безобразный образ – это тавтология или оксюморон? Не важно…
– О, недоносок явился!
Голос показался мне смутно знакомым, хотя все попытки его идентифицировать натыкались на ватную стену полного равнодушия головного мозга. Ничто не желало со мной работать – ни голова, ни руки, ни ноги, представляете?
– А чё это за старый хмырь рядом с ним? Лысый, как коленка, и тощий, словно циркуль. Эй, мелкота, а где та расфуфыренная девчонка, ну, кудрявая француженка со смешным акцентом. Скажи, и мы не будем тебя бить.
– Гарсон, сильвупле, – прозвучал откуда-то с небес просительный голос старого дворецкого. – Либери ля рут!
– Эй, братва! Гляньте, а этот старикашка тоже французик и чё-то там ещё умоляет на своём лягушачьем языке… Ха!
Я устал. Прикрыл глаза, прислонившись к стене ближайшего дома, и полностью попытался отключить слух. Да, по совести говоря, там и слушать-то особенно было нечего. Так, свистящие звуки ударов и крики боли, иногда громкие, иногда приглушённые, а иногда плохо сдерживаемые вплоть до единого, полного слёз и обиды хорового вопля:
– Вив ля Франс!
Когда я открыл глаза, банда Большого Вилли полным составом стояла на коленках, размазывая кровавые сопли и лихорадочно пытаясь припомнить слова Марсельезы!
По-моему, получалось не очень, но парни старались, как могли. Старина Шарль невозмутимо дирижировал чьим-то отобранным кинжалом, и, чтобы не слушать этот бледный хор, я перешёл через улицу и постучал в двери. То есть собирался постучать, но на пороге резко возникла бабуля.
– Это кто разорался у меня под окнами?! Я вам покажу, как петь всякие французские непристойности на земле старой доброй Англии! Кто тут главный, выходи, задушу собственными руками!
– Мадемуазель? – Наш лысый дворецкий церемонно приподнял котелок.
Бабуля только взглянула на него, и в её взоре сверкнула зелёная искорка.
– Шарль, кудряшка-милашка? Ты ли это, лионский проказник?
– Мэри? – не сразу выговорил мой мучитель.
Клянусь, я впервые увидел, чтобы у него вдруг подогнулись колени, а в глазах блеснула влага.
– Мэри Три Виски Джобкинс, ты ли это? Птичка На Проводе, Голубая Лагуна, Белый Попугай, Хромая Лошадь? Не может быть, чтобы все годы разлуки, убившие меня, были к тебе столь радостно благосклонны!
Ньютон-шестикрылый, порази меня электрическим разрядом с небес, если это не был самый длинный монолог Шарля на моей памяти. Либо творится что-то невероятное, либо старый боксёр при всех, внаглую, совершенно бесстыже и не по-британски заигрывает с моей бабулей?!
Я, неуверенно держась за стену, проскользнул в дом, пока эта парочка, воркуя, вспоминала, где и когда они в последний раз виделись. Уже из дверей я, обернувшись, быстро подмигнул Большому Вилли, который, правильно поняв мой знак, на четвереньках пополз в сторону.
За ним так же по-черепашьи ушла вся его битая компания. Называть её бегущей с поля боя в эту минуту было бы слишком претенциозно. Так, кучка жалких, сопливых уличных хулиганов, в хлам побитых стареньким лысым дворецким-французом. Короче, хвастаться нечем.
Я успел спрятаться в своей комнате и некоторое время с повышенным вниманием прислушивался к тому, что происходит между моей бабушкой и Шарлем. Не знаю даже, что именно в данный момент мне (тайно!) хотелось услышать, целомудренное воспитание Викторианской эпохи попросту не допускало никаких излишних фантазий в шаловливом романском стиле. Я имею в виду стиль итальянского романа, а не династию Романовых в заснеженной России, если кто не понял.
Итак, разговоры в нашем доме затянулись, наверное, на целый час. Я даже начал зевать, поскольку ничего интересного явно не происходило. Эти двое хлестали принесённый мной дешёвый виски, взатяг курили американский табак и яростно спорили друг с другом на мутной смеси англо-французско-испанско-португальского и, кажется, ещё уэльского языков. Да пресвятой электрод, я никогда не видел своего драчливого дворецкого таким весёлым и так мило болтающим.
– Так мальчишка твой внук, Мэри? Я должен был догадаться, у него твои глаза…
– А ты, значит, и есть тот дворецкий, что лупит его каждый божий день? Лупи и дальше!
– Только ради тебя, Мэри, только ради тебя…
Я больше не мог это слушать, пусть меня увольняют, в конце концов всегда есть шанс перейти на службу в Скотленд-Ярд или в русскую разведку, меня приглашали. В общем, на улицу я практически выпрыгнул, демонстративно хлопнув дверью. То есть изо всех сил!
Мало того что этот тип бьёт меня куда ни попадя, так ещё он набивается мне в дедушки?! Не хочу, не желаю, не буду! Я протопал почти целый квартал, когда на перекрёстке меня остановил прихрамывающий Большой Вилли.
– Что, недоносок, сейчас ты без своей нянюшки? Поди, старый дурень решил задержаться у твоей бабули? Ну и дела творятся, а, парень?! Похоже, скоро мы услышим звон свадебных колокольчиков…
Больше он ничего не успел сказать, я одним плавным движением сбросил его руку со своего плеча, врезал кулаком в точку между грудью и животом, на возвратном движении впечатал локоть левой ему в подбородок, а когда он оседал, добил правым коленом в висок.
Могучий Большой Вилли рухнул на мостовую, словно мешок гнилых яблок. Его побитая банда была так ошарашена увиденным, что на меня даже не смотрели – их волновало падение вожака! Я спокойно отряхнул руки и, ни на кого не глядя, тем же ровным шагом отправился домой.
– Бей его! Он посмел ударить Вилли-и! – уже через минуту донеслось вслед.
Мой боевой запал довольно быстро улетучился. Их было шестеро, побитых, злых, наэлектризованных, а я один. Бежать от опасности казалось постыдным, принимать неравный бой – глупым, поэтому, когда откуда-то с хмурящихся небес раздался мелодичный голос спасителя: «Не желаете кеб, молодой джентльмен? Погода портится», – я едва ли не на ходу запрыгнул в паровой кеб, управляемый старым сивым жеребцом в коричневом пальто с высоким воротником, и развалился на сиденье. Погоня остановилась на месте.
Никто и никогда бы не дерзнул приставать к пассажиру кеба, конский профсоюз смотрел на такие вещи очень строго, и нарушители жёстко карались на месте, без обращения в полицию. Кстати, иногда даже прямо наоборот!
Был случай, когда на Чаринг-кросском вокзале мелкий воришка успел впрыгнуть в проезжавший мимо кеб, а восемь констеблей пытались его оттуда выковырять. Так вот возница устроил опупительный махач, к которому быстро присоединились все кебмены вокзала и две дополнительные части полиции. Сражение было эпохальное, не хуже Ватерлоо!
Вора в конце концов задержали, но защищавшему права пассажира кебмену не было предъявлено никаких обвинений. Кони ушли полными победителями!
И это было очень разумное компромиссное решение. Полиция лишний раз подтвердила верховенство закона, а конский профсоюз вновь доказал лондонцам полную безопасность городских перевозок, кто бы ни нанял кеб.
Так что до дома я ехал под ритмичное пение какой-то дрянной кельтской песни из популярного мюзикла:
Короли полночной Праги
Полны пива и отваги!
Мы лихой удачи дети,
Пьём, что создано на свете!
И судьба за всё за это
Нас в психушку сдаст с рассветом!
Вот здесь, честно говоря, я даже на минуточку заслушался, хотя по факту речь в песне шла о банальной чешской пьянке в грязном кабаке с бурыми понтами и неизменной поножовщиной.
Но всё равно это был не Фрэнсис со своим донским фольклором, где любая мелодия вызывает лишь три желания: сплясать, поплакать и кого-нибудь убить. Нет, я вовсе не осуждаю целый народ, просто имею на этот счёт своё мнение, а это священное право каждого свободного британца!
Когда кеб остановился у Тауэрского моста, я честно расплатился и спокойным прогулочным шагом отправился домой. Постучав электрическим молотком в дверь, я замер в неслабом отупении… ибо мне молча отворил старый дворецкий.
– Месье Ренье ждёт.
Сказать, что у меня отвисла челюсть, задрожали колени, пробил пот под мышками, заплясали зубы, а ум зашёл за разум, значит, ничего не сказать. Как он мог оказаться здесь раньше меня?!!
Это противоречило всем законам физики (и здравого смысла тоже), если, конечно, старый хрыч не овладел искусством перемещаться по Лондону со скоростью света. А ведь последние эксперименты британских учёных с электричеством показали, что это вряд ли возможно. Но, похоже, не в случае со стариной Шарлем, этот тип может всё.
Я повесил на крючок свой модный плащ, переобулся в турецкие тапки без задников (каприз хозяина дома) и прошествовал в гостиную, где у разожжённого камина, в парчовом халате, удобно закинув хвост и положив ногу на ногу, восседал в мягком кресле мой учитель. У ног Лиса валялась пачка утренних газет.
– Ты голоден, мой мальчик? Шарль подаст обед. Я уже перекусил, так что давай не стесняйся.
Мне оставалось лишь рассеянно пожать плечами.
Разумеется, у родной бабули я и стакана воды не успел выпить, вы же знаете, не то что поесть. Буквально через минуту передо мной на маленьком столике стояла дымящаяся тарелка сырного супа с копчёностями и зеленью, кусок простого ирландского пирога с рубленой бараниной, два вида сыра, стакан яблочного сока, очищенный апельсин, маленький вишнёвый пудинг на десерт и чайничек зелёного чая со сливками. Ах да! Ещё имбирное печенье с изюмом.
Надо ли говорить, что следующие пятнадцать – двадцать минут я был слишком занят, чтобы о чём-то рассуждать, говорить или даже хотя бы слушать. Но стоило мне проглотить последний кусочек печенья, месье Ренар поднял на меня вопросительный взгляд.
– Майкл, ты что-нибудь слышал об ордене святого Енота?
Поскольку с обедом было покончено, я в свою очередь поудобней устроился в соседнем кресле, икнул, постучав себя кулаком в грудь, и честно признался:
– Увы, сэр. А должен?
– С одной стороны, нет. Это очень тайный орден, – задумчиво покрутил усы Лис. – С другой – если о нём знаю я, то почему бы не знать всем? Получается, что тайный орден не такой уж и тайный, верно?
– Вот именно, – поспешил согласиться я. – А в чём, собственно, дело?
– В том-то и дело, что ни в чём, – не очень удачно сформулировал мой наставник, обмахиваясь рыжим хвостом. – Мне совершенно нечем было заняться, и шутки ради я раскрыл существование тайного ордена святого Енота. Того самого, о котором едва ли не в открытую треплются газетчики-еноты на каждом углу.
Я навострил уши.
Месье Ренар кротко вздохнул и начал:
– Истоки философии ордена идут из книги Еноха. Как ты знаешь, именно англиканская церковь первой взялась духовно окормлять «близких к природе». Вслед за ней то же самое сделала католическая, а потом и православная церковь. Буддизм и так никогда не отрицал единство человека и животного, так что упирается пока лишь фундаментальный исламизм. Либо это ненадолго, либо в ближайшем будущем данное противостояние приведёт к серьёзным проблемам. Но лучше отвлечься от теоретизирования по поводу далёкого будущего, попробуем заглянуть в недалёкое прошлое. Почему? Потому что именно оттуда пришло вот это письмо.
Я отставил в сторону чашку остывшего чая. Лис указал взглядом на письменный столик, где поверх кучи бумаг лежал грубый синий конверт без марки. Хорошо, беру, читаю.
– Мм, обратного адреса нет.
Мой учитель покосился на меня одним глазом и одобрительно кивнул, продолжай.
– Конверт грязный, мятый, без марки, значит, его кто-то сюда принёс и этот кто-то явно не почтальон, – ободрясь, продолжил я, понимая, что сдаю очередной урок. – Адрес написан старинным чернильным пером печатными буквами. И, сэр, как оно вообще сюда попало? Здесь же не указан номер дома, только улица и ваше имя.
Месье Ренар, подняв брови домиком, скорчил глубокомысленную гримасу, призванную изобразить полунасмешку-полупохвалу. В его жёлтых глазах играли весёлые зелёные искорки.
Ладно, я вспомнил популярные детективы, прочитанные мной несколько лет назад. И пусть мой учитель относится к этому с зевающим скептицизмом, это его проблемы.
– Конверт пахнет табаком, – принюхался я и, подавляя отвращение, лизнул смятую бумагу. – Хм, на вкус ничего необычного. Чуть солоновато, и, наверное…
– Скорее всего, письмоносец носил его под мышкой.
– Фу-у, бя-а!
– Но в остальном ты совершенно прав, – откинувшись в кресле, лениво выдохнул Лис. – Осталось лишь сложить вместе все кусочки мозаики и назвать имя.
– Возможно, оно внутри конверта, в самом письме?
– О, неплохая попытка увильнуть, мой мальчик, очень неплохая. Но уверен, если ты несколько поднапряжёшься, то назовёшь имя.
– Ну… э-э…
– Имя!
– Но я не…
– Имя, чтоб тебя! – рявкнул месье Ренар, хлопая лапой по подлокотнику.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности и бросил первое, что пришло в голову.
– Наверное, какой-нибудь енот!
Мой учитель бросился на меня рыжей тенью, схватил за горло и повалил на ковёр. Его оскаленная пасть остановилась в полудюйме от моего носа.
– Мальчик мой, – облизывая белоснежные зубы, прошептал он, – если ты хочешь жить долго и счастливо, то должен логически научиться подтверждать собственные дедуктивные выводы. Нельзя видеть улики и не понимать, что они тебе говорят. Да что там говорят, они вопиют в полный голос!
– Не енот? – придушенно пискнул я.
Лис застонал, встал и помог подняться мне. Он пригладил вздыбившуюся шерсть на загривке, кивнул и вновь опустился в кресло как ни в чём не бывало.
– Енот, разумеется, кто ещё разносит газеты по улицам Лондона. А ты сам отметил, что конверт грязный. На нём следы от типографской краски, видимо, кто-то дал письмо обычному газетчику, попросив сунуть письмо под дверь.
– Подкупить енота может каждый.
– Само собой, но согласись: одному еноту проще уговорить другого. Если мы добавим к этому устойчивый запах табака, то…
– Я вспомнил! Вспомнил, сэр! У нас был знакомый енот в деле о спасении рядового немца Штоллера. И он как раз работал в табачной лавке, его зовут… Минуточку, где мои записи, сейчас, я быстро…
– Его зовут Дрю. Енот Дрю из табачной лавки «Вирджиния Укурись В хлам», – небрежно бросил месье Ренье. – Ты должен учиться вести записи в голове. Кстати, и хранить их там же. Не стоит всё подряд доверять бумаге, она имеет свойство сгорать, понимаешь?
Я послушно кивнул. Урок был получен, но, к стыду моему, усвоен был гораздо позже. Что делать, вы читаете записи седобородого старика, который когда-то тоже был молодым. И сейчас с высоты своего возраста я готов честно признать все свои промахи и ошибки.
Это неотъемлемая часть взросления, если можно так выразиться. Старики чаще извиняются, даже если ни в чём не виноваты, забудьте, вернёмся к той запутанной истории. И должен признать, что, как меня ни натаскивал мой учитель, всё-таки хорошо, что сохранились почти все бумажные записи наших дел.
– Читай, мой мальчик, можно вслух.
– Да, сэр. – Я достал из конверта сложенный вчетверо кусочек бумаги и, как меня просили, прочёл вслух: – «Месье Ренар, вы обещали мне помощь и защиту, когда я помогал вам. Вы не забыли своего приятеля из табачной лавки, да? Уверен, что вы слышали об ордене святого Енота. Отличные ребята, правда?! А впрочем, бог с ними. Лучше бы вы зашли ко мне покурить и поболтать о том о сём. Например, как раз вчера к нам поступил ваш любимый сорт табака «Перик». Искренне ваш преданный друг, табачник-коммерсант Бэрримор. P.S. Для вас просто Дрю».
– Но… вы же вроде не курите, сэр?
– Майкл, не тупи, – рыкнул было Лис, хватаясь за голову, но тут же сменил гнев на милость. – Понимаешь, он боялся. Очень боялся, что это письмо может быть как-то просмотрено. Поэтому послал нам прозрачный намёк в виде названия сорта табака. Ты не обязан знать, но «Перик» очень непростой табачок. Американские индейцы использовали его как средство для медитаций. Они курили его с целью получения мистических видений, которые почитали божественным откровением от самого Маниту. Продолжишь поиск связи?
– Енот с просьбой о помощи, последователи ордена святого Енота, табак, вызывающий видения, – не спеша перечислял я, надеясь, что запомнил всё в правильном порядке. – То есть нам нужно навестить мистера Дрю?
– Я попросил тебя проследить связь, но ты предпочёл сразу выдать очевидное решение, – разочарованно передёрнул плечами мой наставник. – Что ж, возможно, мои требования к тебе слишком завышены. Лично я расшифровал бы это письмо в следующей последовательности: «орден святого Енота, прошу помощи, тут творится нечто невообразимое, близкое к общему сумасшествию». Приблизительно как-то вот так.
– Я старался, сэр…
– И ещё немного постараешься сегодня, – с лёгким оттенком сочувствия протянул он. – Одевайся и пройдись до Британской библиотеки. Мне нужна вся информация об этой секте. Газетные статьи, заметки, рекламные проспекты, брошюры, лозунги, призывы и всё такое прочее. Уверен, что мистер Уорен будет только рад тебе помочь.
– В прошлый раз он едва не придушил меня.
– Потому что мы задали ему слишком лёгонькую загадку. Старикан не так прост. – Лис взял моё электроперо, быстро написал несколько строчек на чистом листе бумаги, сложил вчетверо и передал мне.
– Вручишь записку нашему общему другу. И постарайся вернуться до ужина.
Я покивал, обещая сделать всё, что в моих силах. И, уже выходя из комнаты, резко обернулся на пороге, так как молчать больше не мог.
– Сэр, а вы в курсе, что моя бабушка и ваш дворецкий…
– Майкл, твой поступок не достоин джентльмена. – Месье Ренар резко встал, выпятив грудь, его глаза метали искры. – Я прекрасно осведомлён обо всём, что мне следует знать, но я никогда не стану совать свой длинный лисий нос в личную жизнь прислуги! Есть же определённые границы приличия.
– Но это моя бабушка… они же…
– Мне стыдно за тебя, мой мальчик! Тебе стоило бы извиниться за недостойные подозрения и нелепые инсинуации.
– Ну извините…
– Не передо мной! – Лис кивком головы указал на стоящего в конце коридора дворецкого.
Тот поднял на меня ледяной взгляд и спокойно ответил:
– Извинения приняты, сэр. Но если молодой человек счёл, что я как-то оскорбил честь его семьи…
– Достаточно, старина, – оборвал его мой учитель. – Никаких ваших французских дуэлей в моём доме. Будем считать инцидент исчерпанным. Майкл?
– Ничего не было, сэр, – сжав губы, признал я.
– Шарль?
– Как вам будет угодно, месье. – Он сделал шаг вперёд и отвесил мне низкий церемонный поклон.
Я догадался ответить тем же.
После чего пулей бросился в прихожую, цапнул свой плащ и шляпу с вешалки, а потом, хлопнув дверью, направился в сторону Британского национального музея.
В груди всё кипело и клокотало, на глаза наворачивались слёзы от жгучей обиды и, самое главное, совершенно незаслуженной обиды. Мало того что он докапывался до меня весь день, заставляя отвечать на глупые вопросы, так ещё и вконец растоптал моё человеческое достоинство, заставив мириться с нахальным французом. А тот, между прочим, явно подбивал клинья к моей… чуть не сказал «нежно любимой», но тем не менее бабушке! Да!
Это неправильно, это несправедливо, это полностью нарушает все устои и вековые традиции Великобритании! Пусть на дворе конец девятнадцатого века, но лично я считаю, что по всем божественным и человеческим законам слуга должен знать своё место!
Кем бы ни был этот дворецкий раньше, хоть трижды чемпионом и героем войны, сейчас он лишь прислуга в доме того, кому я являюсь секретарём, помощником, учеником и другом.
Да, да, несмотря на то что речь идёт лишь об одном из «близких к природе», думается, мне вполне позволительно называть Лиса своим другом. В конце концов, его животные (звериные) качества не являлись препятствием для милого дружеского общения между…
– Пресвятой Ньютон-шестикрылый, что я несу?!
Вовремя остановившись, чтобы не врезаться лбом в фонарный столб, мне всё же пришлось обнять его и на секунду ужаснуться собственным мыслям. Да, юность – время горячей крови, когда количество пороха в ней в сотню раз превышает нормы здравого смысла. Мне крупно повезло, что я не успел всё это высказать вслух ни дворецкому Шарлю, ни тем более мистеру Лису.
В противном случае чувство глубочайшего стыда не покидало бы меня до конца жизни…
А уже минут через двадцать – тридцать я решительным шагом поднимался по ступенькам Британского музея, направляясь в библиотеку. Священное место для любого взыскующего знаний, но моя задачка в этот день была чуточку посложнее. Не просто найти интересующую моего наставника информацию, но ещё и умудриться выбраться отсюда живым.
– Ученик Рена-а-ара, – с непередаваемым оттенком уважения, презрения, самодовольства и противоестественной доброжелательности прошипел смотритель библиотеки мистер Уорен, выползая из своей комнатки под лестницей.
И что интересно, если тощий дворецкий Шарль больше походил на очковую кобру, то этот столь же лысый индивидуум напоминал скорее коварную гофмановскую крысу, владеющую ключами ко всем тайнам мироздания.
– Добрый день, сэр. Чудесная погода, не правда ли?
– Отвратительная, молодой человек. Говорите прямо, зачем пришли?
– Моему учителю нужна любая информация о новом ордене святого Енота.
– Что ж, за всё есть своя плата. – Он требовательно протянул руку.
Я достал из-за пазухи сложенный лист бумаги, и скрюченные пальцы отобрали его у меня с той же скоростью, с какой зоркий альбатрос хищно хватает рыбу в океане.
– Ну и что у нас тут на это раз? – Старый смотритель хищно пробежал глазами короткий текст. – «Что общего у пудинга и динозавра?» Хм, это опять Кэрролл? Ну, не важно. Спрошу вас, что это значит, молодой человек?
– Не знаю, сэр, – честно ответил я. – Но, возможно, пока вы смогли бы помочь месье Ренару информацией?
– О, это сколько угодно. – Со скрипом выпрямившись, мистер Уорен указал костлявым артритным пальцем в сторону уже известной мне комнатки под лестницей. – Ждите там.
Честно говоря, я абсолютно не понимал, зачем мой наставник играет с этим странным типом во все эти псевдоинтеллектуальные игры. Неужели нельзя было бы просто самому пойти в библиотеку, посидеть там, как все нормальные люди, день-два-три и в конце концов найти то, что требуется? Мой вопрос, как всегда, остался без ответа.
Между тем меньше чем через десять минут на мой стол легли несколько газет за нынешний и прошлый год. Видимо, в них мне и предстояло искать нужное.
– Я приду через час, – зловеще пообещал библиотечный смотритель.
Мне оставалось лишь выдавить самую благодарную улыбку в ответ.
– Время пошло, – напомнил он, захлопывая дверь.
Ну вот, собственно, и всё, больше мне писать не о чем, я с головой нырнул в самый тщательный просмотр газет за полтора года, выискивая в каждой жалкие крупицы из того, что могло бы помочь мистеру Лису составить мнение о новомодной секте ордена святого Енота. Важных, так сказать, базовых моментов было немного.
Во-первых, само название организации было взято из бракованного экземпляра Библии, где из-за нелепой опечатки, а возможно, и прямого, наглого переписывания вместо Еноха вдруг появился Енот. Эта ошибка была замечена, но признана «божественным откровением», ибо, как известно, «каждая буква в Библии суть есть истина!». Ну и понеслось…
Во-вторых, орден являл собой образец истинной демократичности, в него без разбору принимали всех желающих, хоть людей, хоть «близких к природе», по малой мере разделяющих их основную доктрину «Когда весь мир умрёт, мы будем править!».
Ну, по совести говоря, идея не самая оригинальная, таких было много и до и после, и наверняка ещё не раз человечество будет наступать на те же грабли в будущем.
Но давайте пойдём по порядку. Итак, сам орден святого Енота зародился в Канаде, но там не стал чрезмерно популярен, и адепты новой веры переехали в более доверчивую Европу.
Сначала они обосновались во Франции, потом переехали в Румынию, были там биты, переехали к болгарам, где едва не распались под сенью Рильского монастыря, и окончательно бросили якорь уже в нашей старой доброй Англии.
Сейчас им принадлежал небольшой молельный дом за Вестминстерским аббатством, где орденом ежевечерне, ближе к полуночи, проводились короткие службы. Да, именно службы, а не богослужения. По версии основателей ордена, когда Ной причалил к новой земле, то первым делом он выпустил за борт енота, вроде как тот очень уж просился в туалет.
Енот вернулся через полчаса, довольный и удовлетворённый, сообщив, что вода отступила, а в лесу много широких листьев, которые можно употребить сами знаете для чего. Так вот Ной счёл – как туалетную бумагу, но тот самый приснопамятный енот имел в виду нечто иное. Он почуял божественную силу в листьях растения, оказавшегося табаком!
В память о том знаменательном дне все собрания ордена регулярно окуриваются табачным дымом «Перика». После максимум десятиминутного вдыхания новообращённые адепты начинают видеть странные и прекрасные картины грядущего. Всё это касалось лишь новообращённых и членов секты, но вряд ли могло хоть каким-то образом угрожать всем остальным лондонцам, поэтому тревога моего учителя на тот момент показалась мне изрядно надуманной и поспешной.
В конце концов, каждый из нас способен совершать ошибки. Поймите меня правильно: просмотрев всё, что нашёл в «Таймс» и других газетах, лично я не увидел ни малейшего признака хоть какой-то опасности. На мой юношеский взгляд, при чётком разделении чёрного и белого казалось совершенно ясным, что мистер Дрю сам перекурил какого-нибудь экзотического табаку и начал плести полную ересь, не задумываясь о том, «как слово наше отзовётся».
Простите, в те годы я был склонен считать каждое печатное слово правдой.
– Вы закончили, молодой человек? – В двери беззвучно просочился старый библиотечный смотритель. – Что ж, а я нет. И поэтому вам кое-что придётся мне объяснить.
– Что именно, сэр?
– Всё, дрянной мальчишка-а!!! – Стальные пальцы попытались впиться мне в шею, но я неожиданно легко увернулся.
Изумлённый не меньше меня самого, старик вновь протянул когтистые руки, пытаясь поймать меня и прижать к стене. Не могу объяснить почему, но с позапрошлого раза его движения показались мне гораздо более медленными, и я легко уходил от каждого его захвата.
К тому же в отличие от дворецкого Шарля мистер Уорен не пытался меня ударить, только поймать и побороть. Детский сад какой-то, штаны на лямках, если в наше время уже были детские сады. В узком пространстве комнаты два на два французских метра у меня не было особого пространства для манёвра, но точно так же и у него не было возможности обойти меня с флангов или осуществить захват за шею с тыла. Так что драка не могла продолжаться долго, до первого финта…
Когда я успешно вырвался за дверь, поднырнув под левую руку смотрителя, мне вдруг взбрела в голову нелогичная мысль, что за все драки сегодняшнего дня я должен был быть благодарен именно старине Шарлю. Если бы не его ежедневные занятия, разве смог бы я без помощи своих электрических изобретений один на один нокаутировать Большого Вилли или легко избежать смертоносных захватов библиотечного смотрителя? Очень и очень сомневаюсь!
– А ответ лежит на поверхности! – уже со ступеней лестницы библиотеки прокричал я. – Достаточно лишь представить пудинг и динозавра.
– Всё равно не понимаю, – донеслось в ответ, но здоровое чувство самосохранения подсказывало мне, что возвращаться и объяснять не стоило.
Библиотекарь правильно угадал тему загадки, но не понял её суть. А именно этой игрой сегодня развлекался месье Ренар. Главное, найти связку. Помните кэрролловское «Позвольте представить: Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса»? Вот и с динозавром та же песня. Мы не видим его, мы лишь можем его представить. Понимаете, представить пудинг кому-то, представить динозавра себе, но в любом случае ключевое слово «представить».
Я непонятно объясняю, да? Ох, ну, наверное, мой учитель сумел бы растолковать вам лучше, ведь он же сам всё это придумал.
Домой я буквально летел вприпрыжку, разбрызгивая лужи и уворачиваясь от слишком неповоротливых джентльменов. Пара волков добродушно скалила на меня зубы, один констебль даже пригрозил мне дубинкой после того, как я чуть было не сбил с ног пожилую овцу. Кстати, это было роковой случайностью, она просто резко решила поправить очки, но в любом случае у меня получилось хоть как-то избежать прямого столкновения.
Дальше мне пришлось ещё больше ускорить шаг, не дожидаясь полицейского свистка вслед. И, как вы понимаете, я не очень смотрел по сторонам, поэтому, когда у мимо проезжающего кеба открылась дверца и стальная рука цапнула меня за воротник, втягивая внутрь, я даже удивиться толком не успел.
– Извини, если напугал, – без малейшей вины в голосе зевнул месье Ренар, усаживая меня на сиденье рядом. – Времени мало, но я питаю надежду, что ты сумел найти какие-нибудь полезные сведения в библиотеке.
Я выровнял дыхание, откашлялся и протянул ему два листа бумаги, исписанной мелким рабочим почерком.
– Отлично. – Он не глядя сунул бумаги во внутренний карман длинного плаща. – Полистаю на досуге, а теперь перескажи мне вкратце всё, что сумел узнать.
Я прикрыл глаза, сосредоточился и едва ли не залпом выпалил всё, чем лондонские газеты наградили мой мозг, не упустив также и многоходовый диалог с библиотекарем.
– Браво, мой мальчик. – Лис пару раз хлопнул в ладоши.
– Спасибо, сэр. Значит, я справился?
– Почти.
– ???
– Эта загадка вообще не имеет ответа, я выдумал её от фонаря, лишь бы отвлечь старого смотрителя хоть какой-то пищей для ума.
– Но погодите, а разве «представить – представить» это не…
– Нет, это не ответ, всё слишком притянуто за уши. Ты так хотел разгадать загадку, что переиграл сам себя.
– Это нечестно! Любая задача должна иметь смысл.
– Глупости, – безмятежно отмахнулся он. – Вспомни лимерики Эдварда Лира или «Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве…». Смысла ни в том, ни в другом нет и на медный пенс. Зато есть незатейливая игра и безмятежное дурачество, а то и другое стоит ценить. Жизнь и без того чертовски скучна порой.
Я с некоторым недоумением покосился на своего рыжего учителя. Обычно он невероятно оптимистичный зверь, состояние лондонского сплина для него нехарактерно.
– Что-то случилось, сэр?
Он не ответил, поднял воротник и постучал тростью в крышу кеба. Паровая машина дала свисток и, скрипя тормозами так, что мурашки забегали по коже, медленно остановилась.
Месье Ренар вышел первым и, не оборачиваясь, бросил через плечо монетку, ловко пойманную в котелок молчаливым кебменом. Кстати, в этот раз я и не заметил, что нас везли без всяких песен. Возможно, мой учитель умеет, когда ему надо, договариваться (по-хорошему или по-плохому) даже с вечно поющими водителями кебов.
Не знаю, как у него это получается, вроде бы находить общий язык с любым человеком – это несложно, но Лис при всём прочем ещё и умудрялся оставаться абсолютно искренним, ни на миг не поступаясь собственной индивидуальностью и самоуважением. Иногда мне казалось, что в этом есть нечто мистическое.
– Нет, – жёстко сказал он, стоило мне протянуть руку к ручке двери той самой табачной лавки. И в голосе его было что-то такое, что заставило меня вздрогнуть. – Беги на угол дома, на перекрёстке справа должен быть констебль. Надеюсь, что это Джобс, по времени должна быть его смена.
– Э-э… сэр, а почему мы не…
– Бегом!!! – рявкнул он таким командным голосом, что меня буквально снесло с места, доставив до указанного перекрёстка втрое быстрее, чем я мог бы себе представить.
Да, на правой стороне улицы лениво мялся с ноги на ногу очередной представитель «близких к природе». Это была невысокая, ниже меня ростом, довольно пухлая жаба в полицейском мундире, при шлеме и с дубинкой на поясе.
– Сэр Джобс? – робко уточнил я.
– Просто Джобс будет достаточно-о, – чуть растягивая слова, кивнул он. – Что угодно молодому человеку-у?
– Мой учитель месье Ренье, то есть месье Ренар, просит вас…
– Ренар? – мгновенно вскинулся полисмен, выкатывая шарообразные глаза. – Ренара все зна-ают, он зря рябь на болоте не поднимет. Куда-а бежим?
– Лавка табачника Дрю. – Я указал направление пальцем.
И если всего минуту назад «близкий к природе» казался мне толстым и неповоротливым, то сейчас он нёсся вперёд такими длинными прыжками, что я едва успевал следом, хотя бежал изо всех сил. Кто бы поверил, что жабы такое умеют? Я до сих пор не верю.
Мой учитель терпеливо ждал на том же месте, где мы расстались. У его ног не валялись связанные преступники, его элегантный костюм был по-прежнему безупречен, значит, ничего такого уж страшного за время моего отсутствия не произошло.
– Ренар!
– Джобс! – в тон откликнулся мистер Лис, обмениваясь с констеблем сложным и долгим рукопожатием. – Как жизнь?
– Тина-а.
– И у меня.
– Отлично, – удовлетворённо высунул длинный язык полисмен, подмигивая мне самым фамильярным образом. – Новый мальчишка-а?
– Лучший из тех, что был.
– В каком смысле-е?
– А по сопатке? – ровно уточнил месье Ренар за секунду до того, как я подумал, что предыдущая фраза могла бы показаться двусмысленной.
– Заигрался-а, – пожал плечами констебль Джобс, и рот его разъехался от уха к уху. – Зачем звал, что слу-училось?
– Запах крови, – жёстко ответил мой наставник. – Мне это не нравится. Дрю неплохой парень, поэтому думается, что тебе стоило бы зайти и проверить.
– Без ордера и вызова никак нельзя-а…
– Разве ты не слышишь криков о помощи изнутри? – холодно удивился Лис. – Вот я, например, слышу.
– Это лишь одно частное мнение.
– Майкл?
– Да, сэр? А-а, конечно, я тоже слышу, сэр! Кто-то кричит, о боже, позовите полицию, спасите меня, сообщите констеблю Джобсу, что…
– Достаточно-о, джентльмены, – уныло признал полисмен и толкнул дверь ногой. – Идите следо-ом, вы будете свидетелями-и.
Толстый полисмен вдруг неожиданно высоко подпрыгнул и обеими ногами мощно и страшно шибанул дверь, просто выбив её вместе с косяками и петлями. Прохожие на улице невольно остановились, а мы втроём ринулись внутрь. Я щёлкнул выключателем света, невольно ахнув от увиденного.
– Ра-азгромчик-с?
Да, всё помещение было разгромлено в хлам, так, словно Багратионовы флеши мистической силой перенеслись в маленькую табачную лавку. Сигары, папиросы, сигареты, сигариллы россыпью валялись на полу, мешки и коробки с разными наклейками громоздились в хаотическом порядке, обсыпанные чёрным, коричневым и даже желтоватым табаком, а из-под рухнувших полок торчали две енотовидные ноги в домашних шлёпанцах и полосатых носках.
Наверное, «енотовидные» кажется вам не лучшим определением, поверьте, в иной момент я бы с большей ответственностью подошёл к определению, но сейчас…
– Майкл! – Тяжёлая лисья лапа влепила мне такой подзатыльник, что я едва сам не пропахал носом дорожку среди табачного моря. – Да помоги же ему! Видишь, как мистер Дрю вздрагивает левой ногой, он явно подаёт нам сигнал о помощи.
Пока мы с Лисом вдвоём вытаскивали из-под рухнувшего прилавка несчастного табачника, мистер Джобс выпрыгнул наружу, во всю мочь дуя в полицейский свисток. Через несколько минут уже трое или четверо констеблей взяли под охрану место преступления, а сержант Гавкинс, изо всех сил старавшийся выглядеть суровым и подтянутым, пытался взять показания у свидетелей.
То есть у нас двоих. Бедного мистера Дрю Бэрримора уже увезла карета «скорой». Енот был жив, но получил тяжёлую травму головы и едва не задохнулся от табака.
– Ренар, ты опять влип. – Доберман без улыбки поманил моего учителя пальцем. – Мальчишку я допрашивать пока не стану, но ты под подозрением.
– Неужели? – ни капли не удивился мой учитель.
– В глаза мне смотреть!
– Я должен что-то там увидеть? Ну, кроме того, что вы ещё явно не пришли в себя после египетского дела и были бы не прочь выпить сливок?
– Идите в дом!
– И не подумаю. – Месье Ренар спокойно оперся спиной о косяк. – Там сейчас навалено столько табака, что если я ещё раз туда войду, то рискую напрочь потерять нюх.
– Но я же иду!
– Но у вас и нюха-то никогда и не было…
Сержант зарычал, но в присутствии подчинённых не мог позволить себе лишней грубости. Тем более что через минуту они оба всё-таки шагнули в разгромленную лавку. Правда, Лис остановился на пороге, прикрывая нос платком, а сержант Гавкинс рыскал по всем углам, попутно задавая кучу вопросов.
– Что вы тут делали, дьявол тебя раздери? Зачем кому-то смотреть в чужие окна и звать полицию? Что такого ты там увидел, Ренар? Слепой пёс гавкает отрывисто, но скорбит по прошлому сентябрю, верно?
Я прочистил уши. Чегось-чегось?!
– Три дня, поверь мне, три дня, и ты съешь эту розовую черепаху. Она вкусная, я сам съел уже пять штук. Но статья в «Таймс» всегда набирается чёрным, понимаешь?
– Сэр? – Я осторожно подёргал за рукав моего наставника.
– Не обращай внимания, – тихо ответил он, не поворачивая головы. – Курительные смеси из Средней Азии порой оказывают и не такое наркотическое воздействие. Проще говоря, наш героический сержант под кайфом.
– Ты лис, Ренар, вот ты кто! – обернувшись к нам, неожиданно прорычал доберман Гавкинс. – Я узнал тебя, ты лис! Или специально притворяешься картиной, потому что дым, он лёгкий, лёгкий, как… даже не знаю что! А я не сэндвич, ты удивлён? Тюр-люр-лю-у!
Когда на место наконец прибыл второй помощник инспектора Хаггерта, счастливый сержант уже ехал второй каретой «скорой помощи» в госпиталь Святого Лазаря. Вот уж истинно, эту табачную лавку было просто необходимо прикрыть в связи с её явной опасностью для общества.
О чём говорил мой учитель с инспектором Скотленд-Ярда, мне неизвестно. Они отошли в сторонку, встав под лёгкий дождичек, и в общем-то беседовали недолго. Хаггерт устало покачал головой, поплотнее затянул на шее колючий шарф, что-то проворчал и дал отмашку.
Нас отпустили, мы добрые самаритяне и помощники полиции, так что к нам не будут предъявлены обвинения за вызов констебля, поскольку дело действительно оказалось серьёзным. Взлом помещения, порча товара плюс нанесение тяжких телесных повреждений беззащитному владельцу.
В последнее не очень-то верилось, беззащитный енот такая же редкость, как боксирующая курица-несушка.
Толстяк Джобс поймал для нас кеб со старым сивым мерином, и до дома мы добирались под бодрое популярно-песенное исполнение:
Дешёвым виски пахнут сумерки
Синие, серые.
А Лондон каменный по-прежнему
Пьёт коктейль из костей.
Вы называли меня умницей,
Миленьким дедушкой,
Но не могли просечь, что шутите
Вы с вулканом страстей!
– Помоги-и мне, – невольно подпел я и тут же поправился: – Помоги мне, Ньютон-шестикрылый не сойти с ума от ежедневного пения кебменов. Вот ведь раньше, сэр, я постоянно ходил пешком и знать не знал, что все они поют.
– Добро пожаловать во взрослую жизнь, – с пониманием кивнул мой учитель. – А теперь, будь добр, помолчи. И даже думать не смей, я слышу, как мысли скрипят у тебя в голове. Обычно меня это развлекает, но сейчас…
Вы пробовали не думать? Это очень трудно, особенно когда тебя об этом ещё и просят. Я старался изо всех сил, поэтому неожиданно просто… уснул.
Снов не было, казалось, я на миг прислонил голову к задней стенке кеба и провалился в тёплую темноту. А потом транспортное средство резко затормозило, меня кинуло лбом вперёд, но заботливая сильная лапа вовремя остановила моё падение.
– Когда-нибудь люди изобретут элементарные ремни для пристёгивания в транспорте, – проворчал мой учитель. – При внезапных остановках, в поезде, на пароходе во время качки, это поможет спасти жизнь и избежать тяжёлых увечий. Ладно, вылезай.
К моему немалому удивлению, кеб стоял напротив высокого особняка в центре Лондона. Это место было мне знакомо, но зачем…
– Потому что я вспомнил, откуда знаю тот запах. – Втянув ноздрями свежий вечерний воздух, Лис потянулся до хруста в лапах и повертел шеей.
– Вы узнали запах табака?
– Чушь! Лезть носом в табак может лишь полный идиот или упёртый служака вроде Гавкинса. Ещё у дверей я почувствовал лёгкий запах индийских благовоний. Поэтому мы и явились сюда. Надеюсь, несмотря на поздний час, нас примут.
Он нажал кнопку электрического звонка, и буквально через пару минут дверь распахнул сам хозяин дома. Перед нами стоял огромный бенгальский тигр в богатом парчовом халате, в чалме, украшенной синими и зелёными камнями, с бокалом виски в лапе и с благодушной широкой улыбкой, демонстрирующей отличные белые зубы.
– О, месье Ренье! И маленький Майкл тоже с вами! Прошу вас, проходите в мой холостяцкий дом.
– Добрый вечер, мистер Капур, – слегка поклонился мой учитель, касаясь кончиком трости края своего цилиндра. – Вы простите нам столь поздний визит без предупреждения и просьбы принять?
– О, не надо лишних церемоний. Во-первых, для вас я просто Раджив, во-вторых, вы скрасите мой очередной скучный лондонский вечер. У меня редко бывают гости, а благодаря активности вашего уважаемого Скотленд-Ярда ещё как минимум месяц мне запрещено покидать страну.
В этот миг доброта его улыбки исчезла, и мы увидели пугающий в своём первобытном ужасе оскал дикого хищника.
– Согласятся ли джентльмены разделить мой скромный ужин?
Не знаю, можно ли было сказать «нет»? Скорее всего, вряд ли, если только вы не хотели сами стать этим самым ужином.
– Вы очень любезны, Раджив, – ещё раз поклонился мой учитель. – Право, я не голоден, но с удовольствием выпил бы чего-нибудь согревающего.
– А ваш помощник?
– Его стоило бы чем-нибудь покормить. Хороший обмен веществ, здоровое воображение, завидное время юности, вы меня понимаете?
Ну, как говорят в России, по словам того же Фрэнсиса, «без меня меня женили». Хотя, по совести говоря, время ужина уже прошло, а от обеда в желудке остались одни воспоминания.
Я, скромно опустив глаза, потопал за взрослыми, изо всех сил стараясь сдерживать неконтролируемое урчание в желудке. Особенно когда мы прошли в уже знакомую гостиную, украшенную коврами, бронзовыми скульптурами индуистских богов, вазами, чучелами животных и разными индийскими штучками, где на вытянутом низком столике, украшенном резьбой и инкрустацией, стояло не менее десятка разных экзотических блюд.
– После трагической смерти моего секретаря…
– В которой, кстати, я вас обвинил, – ровно вставил Лис.
– …мне так трудно найти хорошего слугу, – словно бы не заметив вставленной шпильки, продолжил тигр. – Но мой отец всегда учил меня: плох тот бродяга, что не умеет готовить. Вам, как французу, это должно быть близко.
– Курица в соусе карри с орехами кешью и чёрным рисом, – пустился перечислять мой наставник, закрыв глаза и поводя носом. – Кисло-сладкая свинина, тушённая в виноградных листьях вместе с красным и зелёным перцем, сладкий картофель – батат, яблоко, запечённое в меду и посыпанное обжаренным кунжутом, молоко… Хм, но вы же пьёте виски?
– Браво, браво! Ренар, вы не перестаёте меня восхищать. – Хозяин дома захлопал в ладоши. – Молоко – это дань традиции, не более. Как и лепёшки-чапати. Я сам практически не ем мучного, но всё равно всегда ставлю их на стол. Прошу вас, присаживайтесь, джентльмены!
Менее чем через минуту передо мной уже стояла большая тарелка, на которой лежало всего понемногу.
– Попробуйте, молодой человек. Уверен, до сегодняшнего дня вы не знавали индийскую кухню.
Я осторожно подцепил вилкой кусочек курицы и, прожевав, замер от восторга. Если когда-нибудь я стану очень, очень и очень богатым, то найму этого тигра-убийцу к себе личным поваром!
Месье Ренар тем временем принял пузатый бокал французского коньяка, покачал его в лапе, принюхался и, одобрительно прищёлкнув языком, спросил напрямую:
– Зачем вы учинили весь этот разгром в табачной лавке?
Раджив Капур, успевший сесть в глубокое индийское кресло напротив, невольно вздрогнул. Надо отдать ему должное, он так же быстро овладел собой и вновь улыбнулся нам.
– Действительно, разве хоть что-то можно скрыть от великолепного Ренье, частного консультанта полиции? Я искал свою законную собственность, а ваш енот оказался не слишком болтлив.
Мой учитель достал из кармана письмо Дрю Бэрримора из табачной лавки и передал его тигру. Тот бегло посмотрел текст и так же молча вытащил из-за пазухи похожий конверт.
– «Камень у нас. Мы готовы вести переговоры через табачную лавку старого Дрю. Завтра в полночь. Орден святого Енота».
– Как я понимаю, это пришло вчера?
Мистер Капур утвердительно покачал головой.
– А я получил своё сегодня утром. Следовательно, мы разминулись на полчаса, не больше.
– За это время я успел хорошенько потрясти полосатого прохиндея и перевернуть вверх дном всё помещение. Алмаза там не было.
– Речь идёт о том самом алмазе?
– Клянусь бивнем Ганеши, да неужели старина-инспектор ничего не рассказал вам? – всплеснул тяжёлыми лапами индийский гость. – Вскрытие показало, что в желудке негодяя действительно был камень, но он оказался подделкой! Настоящий алмаз Шести Раджей вновь таинственно исчез. Я подписал бумагу из Скотленд-Ярда о том, что обязуюсь не покидать Лондона, пока идёт следствие, и не буду пытаться вновь связаться с вами. Однако сама судьба привела вас к моему дому. Богов не обманешь, у них свои пути.
– В этом смысле вы ничего не нарушили, верно. И, как я понимаю, хотите…
– Добавить ещё один ноль к вашему прошлому гонорару.
– Вы не обидитесь, если я попрошу деньги вперёд?
Хозяин особняка, не задумываясь, потянулся за чековой книжкой и электрическим пером. Лично я впервые видел столь огромные суммы. Интересно, сколько же реально стоил сам алмаз, если только за его нахождение готовы были платить такие сумасшедшие деньжищи?
В те годы мой ум был свободен от мыслей о каких-либо материальных ценностях, я даже не представлял, что вокруг нас существуют вещи, стоимость которых практически невозможно воспроизвести в цифрах. Как невозможно оценить тайну, магию, сакральное значение того или иного предмета в нашем переменчивом мире…
– А теперь, если уж я вас нанял, дорогой друг, не соблаговолите ли вы ввести меня в курс ваших планов?
– Думаю, это будет разумно, – рассудительно покивал мой учитель, аккуратно складывая чек и убирая его во внутренний карман костюма. – Особенно если учесть вашу личную активность. Мне бы не хотелось сталкиваться с вами лоб в лоб.
– Я весь в вашем распоряжении, сахиб, – насмешливо поклонился мистер Капур. – Располагайте мной. Если же прикажете просто сидеть дома, то…
– Собирайтесь, – глянув на карманные часы, объявил месье Ренар. – Майкл выяснил, где и когда проходят встречи молельного дома ордена святого Енота. Нам важно успеть до окончания вечерней службы.
– Мне надлежит взять какое-то оружие?
– Вы сами оружие, сэр, – уважительно протянул Лис, одним глотком допил коньяк и бросил мне через плечо: – Тебя это тоже касается, мой мальчик. Надеюсь, ты сыт?
– Ик… – ответил я.
Кажется, курица в моём животе решила вытолкнуть яблоки.
– Видимо, да. Тогда вперёд, джентльмены!
Примерно десять минут спустя мы втроём ловили кеб. По странному стечению обстоятельств две или три паровые машины явно избегали принимать на борт разношёрстную компанию: лиса, тигра и мальчика. Не знаю уж, что они о нас думали, но не останавливался ни один. По крайней мере, до тех пор, пока мистер Капур не встал поперёк дороги в полный рост, подняв над головой золотой соверен.
После этого аж сразу три кебмена начали махать копытами, публично решая, кто же нас всё-таки повезёт. Мой учитель назвал адрес, и соловый конь британской внешности, вежливо сняв котелок, прижал уши, но спорить не стал, хотя райончик вокруг холма Ладгейт Хилл явно не относился к числу самых благополучных.
Знаменитый собор Святого Павла знали все, это известная достопримечательность, но кебмен даже за золотой соверен по пути дважды пытался отказаться от маршрута, вернуть деньги и уговаривал лучше отвезти нас в какой-нибудь хороший ресторан, типа он знает места с лучшей овсянкой на свете!
И только благодаря невероятной щедрости плюс суровой убедительности кулака мистера Раджива Капура нас доставили к месту. Высадив нашу троицу, кеб унёсся прочь с такой скоростью, словно за ним гнался разгневанный бог из машины!
– Один из самых восхитительных соборов Лондона, – многозначительно подмигнул мой учитель. – Трижды перестраивался, горел, был разрушен викингами, но каждый раз, восставая, как феникс из пепла, становился ещё прекрасней, чем был. Знаете, почему мы здесь?
Я старательно кивнул, хотя и близко не представлял – почему и зачем. Тигр тоже промолчал.
– Мальчик мой, ты же сам был в библиотеке и выяснил, что орден проводит встречи в тайных местах близ храмов и кладбищ. Да, у нас в Лондоне их много, но это место особенное.
– Почему? – тут уж не сдержались ни я, ни мистер Капур.
– Потому что вокруг собора расположено одно из самых больших кладбищ, а под самим зданием, стоящим на высоком холме, огромная сеть катакомб, разветвляющихся во все стороны. Орден невелик и полулегален, а еноты любят норы.
– А-а, – понимающе протянули мы с тигром.
Не знаю, о чём он думал на тот момент, а мне лично было даже приятно, что не один я сейчас выгляжу недалёким сельским дурачком из какого-нибудь провинциального Йоркшира. Лис махнул лапой, и мы пошли за ним гуськом, пробираясь друг за дружкой между могильных камней.
Время действительно близилось к полуночи, город заволакивал густой серо-коричневый туман, столь плотный, что я не всегда видел, куда ставлю ногу. И, судя по тому, как пару раз слышался хруст костей у меня под ботинком, я и вправду ступал не туда.
Зато сэр Раджив из индийских колоний Маджипура двигался вслед за мной совершенно бесшумно, словно огромная кошка. Один раз я даже услышал его мурлыкающий шёпот:
– Будь внимательней в джунглях, маленький сахиб, а не то тигр услышит тебя и свернёт твою тонкую шейку…
Возможно, мне показалось, но не буду врать, будто бы я не вздрогнул. Но впереди шёл месье Ренар, и его стройная подтянутая фигура внушала полное спокойствие. Уверен, он знал, куда мы идём и что нас там ждёт. К моему удивлению, в сам собор мы не пошли.
– Никакого смысла, – не поворачивая головы, объяснил мой наставник. – Это религиозно-культовое сооружение принадлежит англиканской церкви, никакой другой орден туда просто не пустят. Разделимся, джентльмены! Мы ищем вход в подземелье и выход из него, непонятные двери в стенах, люки со ступеньками вниз и всё такое прочее.
Как вы, наверное, уже догадались, вход нашёл скромный автор данного повествования.
Я просто оступился и рухнул спиной вниз, ударившись о случайную могильную плиту, а придя в себя, понял, что лежу на каменных ступеньках. Вроде ничего не сломал и не вывихнул, хвала пресвятому электроду.
– Сэр! Я… кажется, нашёл…
Больше мне ничего сказать не удалось. Чья-то ловкая рука впихнула вонючую тряпку мне в рот, а потом меня ударили по затылку. Либо той же каменной плитой, либо самим собором Святого апостола Павла, даже не знаю.
Я пришёл в себя от тихих, не очень сильных похлопываний по щекам. Открыл глаза, ахнул и тут же закрыл их снова. Меня опять похлопали, но уже посильнее. Делать нечего, придётся сдаваться.
– Шпион пришёл в себя, о братья!
Шпион – это, видимо, я? Других шпионов в обозримом пространстве явно не было.
Мне удалось, скосив глаза, достаточно хорошо оглядеть то место, куда я, собственно, попал или же был доставлен. Это вопрос дискуссионный, но не самый важный на данный момент.
Невысокое подземелье, где всё: стены, полы, потолки – сделано из человеческих костей. Сверху люстра из жёлтых черепов, в глазницах которых светятся маленькие свечки.
Большие свечи, почти в мой рост, горели уже по углам, а у стены, на страшной скамье из рёбер и голеней, восседали три очень толстых енота в простых монашеских рясах с капюшонами.
Мои руки и ноги были скованы ржавыми цепями, а сам я полусидел-полулежал напротив на чём-то жёстком, видимо, тоже на костях. Запашок, сами понимаете. Не от меня, конечно, от останков истлевшей британской плоти.
– О шпион, зачем ты хотел выведать тайны ордена, найти наше убежище и убить старейшин?
Вопрос скорее относился к стоящим справа и слева адептам, на первый взгляд душ двадцать, не меньше. Причём явно не все еноты, видимо, орден довольно демократично относился к подбору подвижников новой веры.
– Могу ответить?
– О, говори!
– Я не шпион, – прокашлявшись и выплюнув на пол пару ниток, признался я.
– О, шпион никогда не признается в том, что он шпион, – глубокомысленно протянул один из троицы. – Разве это не есть лучшее доказательство его шпионажа?
– Хорошо, тогда я шпион.
– О, он признался, – важно кивнул второй. – Теперь кроме косвенных улик мы имеем на руках и чистосердечное признание в шпионаже!
– Так бы и сказали, что вам всё равно, – подумав, надулся я.
– О, нам не всё равно, – наставительно поправил меня третий из судей. – Мы честны и неподкупны, и справедливость – единственный закон ордена святого Енота! Поэтому, о, ты умрёшь.
– О, за что? – невольно подхватывая бациллу «о», удивился я.
– За шпионаж, – торжественно протянули все трое. – О пусть божественный гром из глаз нашего святого покровителя поразит его!
Двое шустрых типов, судя по лапкам, выглядывавшим из длинных рукавов рясы, явно «близкие к природе», кинулись ко мне, закрепляя на железные кандалы проводки с клеммами. До меня не сразу дошло, что сейчас будет, но, поняв…
– Нет, сэр! Вы не можете так со мной поступить! – заорал я на самого толстого из троих, того, кто показался мне главным в этом фарсовом трибунале. – Я подданный британской короны и настаиваю на законном суде!
– О, шпион не верит в законную справедливость ордена? За таковую дерзость может быть лишь одно наказание…
– Смерть, – дружно поддержали двое енотов справа и слева.
Кто-то врубил генератор, кто-то подключил цепь, и чья-то рыжая лапа нажала на рубильник на стене…
– А-а-а-а!!! – заорал я.
– О-о-о, сла-а-ава святому Еноту-у, – пропели присутствующие. – За силу, любовь и заботу-у!
Вот, собственно, кроме этого, ничего и не произошло. Далее не заискрило нигде, так что орал я напрасно. Электрический ток (если таковой и вправду имел место здесь быть) никуда не побежал и не врезал мне по всем частям тела, разнося мой мозг высоковольтными разрядами.
– Типа что, пшик?
– О, не говори глупостей, шпион, – резко оборвал меня один из троицы. – Просто где-то что-то замкнуло. Кто у нас тут электрик?
– Он не пришёл, – тонким голосом откликнулся высокий адепт в низко опущенном капюшоне.
– О, кто-нибудь ещё разбирается в электричестве, дети мои? – протяжно возопил второй. – Нам ведь надо поразить шпиона громом небесным.
– Ну, я немножко разбираюсь, – честно признался я, поскольку остальные всё равно молчали да тыкали друг друга локтями в бока.
– О, если ты, шпион, хочешь ещё немного пожить, то наладь нам, пожалуйста, электрическую цепь, – почти просительно протянул третий. – А потом мы тебя убьём, договорились?
Еноты… мозг с кулачок, и тем пользоваться не умеют. Ну что с них возьмёшь, кроме анализов? Да и те, думается, с глистами.
– Я готов!
С меня тут же сняли все оковы, подпустив к щитку-распределителю, висевшему на стене в обрамлении лопаточных костей. Десятки глаз пристально бдили за каждым моим шагом. Уже знакомые рыжие лапы передали по кругу провод остальным братьям типа «подержать на время наладки», и тихий шёпот пропел прямо в ухо:
– Включай, мой мальчик. Теперь можно.
Я передвинул две клеммы, установил на полную мощность датчик аккумуляторной батареи и повернул ручку. Гром, дым, треск и жалобные вопли взлетели до потолка. Практически все приверженцы ордена святого Енота рухнули на пол, корчась в судорогах, шерсть и волосы поднялись дыбом, а запах палёного мигом заполнил помещение!
– О, Майкл, мы с сэром Радживом гордимся тобой, – гордо возвестил мой учитель, отбрасывая капюшон на спину. – Было нетрудно найти то место, где ты упал. Запах индийской кухни, знаешь ли, ни с чем не спутаешь!
– Сахибы, вы не будете против, если я тоже слегка перекушу? – Раджив Капур так и не откинул капюшон, крепко держа в лапах всех трёх недавних судей. – Охота пробуждает аппетит.
Три толстых енота опали с морды, но до последнего не верили, что всё идёт не по их плану.
– О, может, вы лучше съедите шпиона?
– Нас-то за что есть, мы же хорошие?!
– О, к тому же мы готовы взять вас в долю, пять шиллингов в неделю, деньги никому не лишние, правда же?!!
Громоподобный рык бенгальского тигра сотряс всё маленькое помещение так, что люстры закачались, а в глазницах черепов забегали испуганные огоньки.
– Ваше святейшество, – очень вежливо и проникновенно начал Лис, – я настоятельно рекомендую вам рассказать этому полосатому верзиле всё, что вы знаете об алмазе Шести Раджей.
– О нет! Мы же ничего не знаем!
– Нет? Какая досада-а… Обратите внимание, насколько мистер Капур велик и страшен. К тому же он вовсе не британский подданный, поэтому наши гуманные законы ему непонятны и им попросту не воспринимаются. Представьте, если вдруг он решит вас съесть, разве у меня хватит сил, чтобы его остановить?
Тигр всё понял правильно, издав такой рык, что…
– Кали многорукая, нашли где описаться?!!
– О, так вы, наверное, тот самый лис из Скотленд-Ярда, месье Ренар, которому мы должны были сегодня передать письмо? – слабо проблеял самый храбрый.
Мой учитель требовательно протянул лапу.
Второй судья перед уходом в обморок указал своей лапой под кресло.
Третий уже был там. В смысле в обмороке. Я сунулся вперёд, опустился на колени и, пошарив рукой под широким судейским креслом из костей, нащупал тонкий бумажный конверт.
– Давай сюда, – потребовал месье Ренар, выхватывая его у меня из рук и буквально пожирая глазами текст. – Кто оставил письмо?
– О, это спонсоры! – мигом очнулись три енота. – Но мы их не знаем, они просто жертвуют деньги нашему ордену. Вчера курьер принёс, сказал, что сегодня вы явитесь и заберёте!
– Я всё-таки их съем, – проворчал тигр, облизывая усы, но мой наставник удержал его властным жестом:
– Бросьте, дружище, нам нужно спешить.
– Куда?
– Если хотите вернуть свой алмаз, то за мной, и не задавайте вопросов.
Полосатый джентльмен из Маджипура недовольно зарычал, сложил всех трёх енотов под то же кресло, сел сверху, с удовольствием слушая писки и проклятия, а потом встал и поклонился нам.
– Располагайте мной, сахибы!
Я не помню, какими коридорами, переходами и подземными тоннелями меня вели. Но только сейчас в полной мере осознал, насколько «близкие к природе» были умнее и приспособленней к реальной жизни, чем мы, обычные люди, так называемый венец творения!
Оба, лис и тигр, резко бежали вперёд, ни на секунду не задумываясь на том или ином повороте. Они были здесь впервые, они не могли знать планы всех катакомб, но им достаточно было довериться звериному чутью и уверенно двигаться на запах.
Мы преодолевали такие узкие проходы, что Радживу Капуру приходилось ползти на четвереньках, мы обходили ямы с негашёной известью, где растворяли тела бродяг или безнадёжно больных, протискивались через целые коридоры подземных могил, когда ноги скелетов торчали на уровне моей груди, дыша ядовитыми испарениями, сыростью, тленом и смрадом.
Когда же мы наконец выбрались на поверхность земли, то, к моему немалому изумлению, это было не кладбище вблизи собора Святого Павла, а заброшенный тоннель у большого водостока на берегу Темзы. Ох ты ж Ньютон…
– Шестикрылый, – закончил за меня мой учитель. – Если хочешь сохранить свои мысли в тайне, не стоит так явно шевелить губами. Да, из тех катакомб было много выходов, мы с мистером Капуром…
– Можно просто Раджив, – деликатно вставил тигр.
– …с Радживом ориентировались на запах воды и речного ила.
– Но зачем мы здесь ночью, сэр?
– Читай. – Месье Ренар протянул мне лист бумаги.
Я беспомощно попытался вглядеться в размытые строчки под слабым светом едва блещущей луны.
– Позвольте-ка мне, молодой человек. – Индийский гость из колоний перехватил письмо и с выражением прочёл вслух:
За тюрьмой был старый мост,
Он к колонии прирос.
Звон удара ночь порвёт,
Арка слева вверх уйдёт.
Не скатись в горячке вниз
И получишь свой сюрприз.
Вот что значит звериное зрение, как и любая кошка, он, наверное, отлично видел даже в полной темноте. Да какое там «наверное»? Разве не благодаря ему мы буквально только что прошли сквозь кромешный мрак катакомб?
Неудивительно, что орден святого Енота выбрал себе пристанище под землёй, даже полиция не рискнула бы сунуть нос в эти запутанные тоннели.
– Джентльмены, не отвлекаемся. О чём нам говорит данный стишок?
– Э-э… – Мы с тигром беспомощно переглянулись.
– Ну, это же очевидно! – всплеснул руками мой наставник.
Он наконец-то сбросил с плеч чёрную рясу, вновь водрузил на голову чуть приплюснутый цилиндр и заговорил высоким голосом лектора на кафедре Оксфордского университета:
– Тюрьма – это Тауэр, старый мост был продан в Америку, новый разводят по часам, после трёх ударов колокола надо искать камень! Кстати, у нас не так много времени.
– Я сверху, вы снизу, – бросил резко вдохновившийся мистер Капур, также снял рясу, оставшись в модном дорогом смокинге.
Подумав, он избавился и от него и от галстука, оставшись в классических брюках и белоснежной сорочке. Ночной холод совершенно не беспокоил полосатого зверя.
Он поскакал наверх, с набережной к мосту, огромными прыжками, газовые фонари освещали его путь, а поскольку в столь позднее время прохожих или праздных гуляк уже не было, то бывший убийца развил весьма приличную скорость.
Мы с мистером Ренаром побежали вдоль берега к каменным основам моста, разговаривая на ходу.
– А кто написал записку?
– Не знаю, там ведь нет подписи.
– А почему три удара в колокол?
– Здесь часы на башне, они отбивают каждый час, а звук далеко разносится по воде.
– А как они узнали, что мы будем здесь в три часа?
– В записке указано «удар», мост разводится каждый час, сейчас без пятнадцати три, следовательно…
– Я дурак и тугодум, сэр!
– Браво, – без малейшей насмешки согласился мой учитель. – А теперь внимательно смотри под мостом, возможно, на берегу что-то есть.
Мне жутко хотелось спросить: а зачем тогда ретивый индус побежал наверх? Но, прежде чем я открыл рот, вовремя вспомнил, что идея бежать на мост сверху принадлежала самому тигру. До трёх ударов часов мы успели обшарить все левое основание моста. Я смотрел там, куда падал свет фонарей, а месье Ренар не чинясь обнюхивал самые тёмные уголки.
– В воду не лезь, – на всякий случай предупредил он. – Темза – одна из самых грязных рек в Европе. Сюда стекаются отходы со всего города, тут не то что пить, а и окунуться-то опасно. Подхватишь чесотку, малярию, экзему, стригущий лишай, краснуху, воспаление, раздражение на коже и…
В этот момент раздался металлический скрежет, заработали цепи и блоки, мост начинал подниматься, разделяясь на две половины.
– Рена-а-ар! – прокричал откуда-то сверху соучастник нашей безумной затеи. – Здесь что-то лежит, на нижних сваях. Я дотянусь.
– Будьте осторожны, Капур!
– Просто Раджив! Почти достал… ещё и…
В тот же миг сверху в волны рухнуло тело бенгальского тигра в белой сорочке, брызги едва ли не долетели до нас.
– Сэр? – Я начал стягивать плащ.
– Это лишнее, тигры отличные пловцы, – безмятежно покачал головой мой наставник, а с середины реки донёсся уносимый течением голос:
– Я держу его, держу-у…
Ну и ладно, в конце концов, если мистер Капур нашёл свой алмаз, то он сумеет выбраться с ним на берег. Меж тем Лис зачем-то начал изучать пятна света, упавшие из-за разведённого моста на прибрежный ил, храбро влез в воду едва ли не по колено и вдруг, резко наклонившись, что-то вытащил из грязи. Это была металлическая коробка нескольких дюймов в длину, судя по всему, довольно тяжёлая. По крайней мере, когда наставник обтёр её платком и сунул в карман плаща, тот явственно оттянулся вниз.
– Вот и всё на сегодня, пойдём домой.
– Сэр, вы ноги промочили.
– Да, бывает, ерунда.
– А как же лишай, чесотка, экзема и весь длинный список кожных болезней, которые…
– «Близкие к природе» менее подвержены таким вещам. Кстати, если что, чек, выписанный этим индусским бандитом, позволит мне купить собственного семейного врача. Идём же, не отставай!
Примерно через полчаса, когда уже вот-вот должен был заниматься рассвет, мы наконец-то добрались до дома. Старый дворецкий впустил нас, не дожидаясь стука в дверь, так, словно и не ложился спать. То есть, собственно, как всегда.
– Марш к себе в комнату, и чтоб до одиннадцати утра я тебя не видел. Спать!
По горящему взору моего учителя было ясно, что сам-то он спать и близко не собирается, но, думаю, вы (как и я) уже тоже вполне себе усвоили, что спорить с ним бессмысленно.
Я умылся у себя наверху и вдруг резко осознал, что хочу спать даже больше, чем есть. В комнату без стука вошёл старый француз, поставил стакан подогретого молока и один сухой крекер, после чего ушёл, всё так же не сказав ни «здравствуйте», ни «до свидания».
Я почти обиделся, а потом быстро захрустел крекером, едва ли не залпом выпил молоко и, спокойно раздевшись, нырнул под одеяло. Вот тут-то меня и настиг сон…
Мне снилось, что я дома у бабули, она непривычно ласкова со мной, не дымит мне в лицо, даже предлагает чай. А потом вдруг нежно так говорит:
– Эдмунд Алистер Кроули, настала пора познакомить тебя с твоим новым дедушкой.
Дверь распахивается, и в сиянии солнечного света входит владелец табачной лавки Дрю Бэрримор. В одной руке у него букет цветов, а в другой – гипсовый бюстик Майкла Ломонософфа.
– Бабушка, но он же… он енот?!
– Ах ты, нетолерантный подлец, дрянной расист, грязный нацист, мерзкий сексист и подлый мальчишка! – Бабуля замахивается на меня тем же самым бюстом, а потом… я просыпаюсь.
Часы на полке показывали одиннадцать, ровно час до полудня, пора вставать. Когда минут через пятнадцать я, вымытый и переодевшийся в новый костюм, каким-то чудом появившийся у меня в комнате, спустился вниз, месье Ренар уже сидел в кресле за накрытым столом.
Собственно, весь его завтрак состоял из ополовиненной бутылки коньяка, недоеденного сыра и целой горы скорлупок от фисташек.
– Вы просидели здесь всю ночь?
– Майкл, – чуть растянутей, чем обычно, сказал он, – не понял, где твои манеры?
– Доброе утро, сэр!
– Доброе утро, мой мальчик, – удовлетворённо кивнул Лис. – Присаживайся, надеюсь, у Шарля найдётся лёгкая закуска на кухне. Или не найдётся. Есть, кстати, вредно. Вкусно, но вредно, представляешь?
– Сэр, по-моему, вы измотаны, и вам явно не стоит больше пить.
– Яйца не учат курицу готовить омлет.
– Но, сэр… – Меня прервало появление дворецкого, который поставил передо мной тарелку с брускеттой по-итальянски, чайник чёрного чая, сливки и на десерт зелёное яблоко.
– Месье, – выпрямился он, – там у входа мистер Капур из Маджипура. Просит принять.
– Право, я не в тонусе, – откровенно зевнул мой наставник, но милостиво махнул рукой. – Пусть заходит. И подайте виски, ему тоже надо выпить.
Поймав его блуждающий взгляд, я понял, что у меня менее двух минут на завтрак, а потом надо будет всё записывать. Когда к нам мягкой пружинистой походкой вошёл гость, я успел умять примерно половину, после чего сразу схватился за блокнот.
Полосатый индийский гость, переодетый, отмытый и пахнущий всеми ароматами Востока, церемонно поклонился нам обоим.
– Там была обманка, пустышка в серебряной коробке, не так ли? – даже не ответив на его приветствие, пробурчал Лис. – И наверняка всё вокруг намазано каким-нибудь жиром?
– Но…
– Я никогда не поверю, чтобы большая кошка из Маджипура, прошедшая обучение на профессионального убийцу, так легко могла просто случайно навернуться с моста. Хи-хи… дико смешно, не правда ли?
– Свиной жир. – Мистера Капура аж передёрнуло от брезгливости. – Я редко ем мясо. Наша религия не позволяет отнимать жизнь у живого существа.
– Да ну?
– Ну… да, так… курицу иногда. Но птиц не жалко, они безмозглые.
– Так же как и вы, – довольно резко бросил Ренар, но тигр не обиделся.
– Я был слишком уверен в себе, сахибы.
– Извинения приняты, – так же легко сменил гнев на милость мой учитель. – Ваш камень у меня, мы действительно нашли «сюрприз» внизу, когда… ик!.. после разведения мостов п-падающий свет от фонарей позволил разглядеть чугунную шкатулк… шкатулочку на мелководье. За-би-рай-те!
Могучий бенгальский тигр не сразу поверил услышанному.
Он осторожно встал, принял из рук дворецкого пузатый бокал виски, опрокинул его в глотку одним махом, словно пил воду, и только после этого, осторожно вытянув лапы вперёд, подошёл к книжной полке и робко открыл лежавшую на ней чугунную шкатулку.
Я невольно вытянул шею. Раджив Капур обернулся к нам, в его глазах стояли слёзы, усы нервно вздрагивали, а на чёрной ладони лежал самый прекрасный алмаз на свете!
Собственно, тогда это был первый увиденный мной бриллиант такого уровня. Но даже потом, когда жизнь помотала меня по разным землям, где мне показывали холодные копи Якутии или алмазные шахты Южно-Африканской Республики, никогда ничто не производило такого впечатления, как знаменитый алмаз Шести Раджей.
Он был размером со спичечную коробку, великолепной огранки и чистоты, его сияние завораживало, он словно купался в лучах своего собственного света, и желание владеть им было совершенно неодолимым. Подозреваю, что именно с него впоследствии был списан Аркенстон, или «Сердце Горы», в бессмертном романе Джона Рональда Руэла Толкиена.
– Всего один вопрос, Ренье, – хрипло выдохнул тигр, сжимая ладонь в кулак. – Почему вы не оставили сокровище себе?
– Идиотский вопрос, – откровенно зевнул рыжий Лис. – Я джентльмен! Шарль, принесите… ик!.. эти, пистолеты, мне угодно стреляться за всю мою… поруганную честь…
Капур неуверенно покосился на меня.
Я встал:
– Вас проводить, сэр?
– Э-э, пожалуй, да. Сегодня четверг, столько дел, сами понимаете, ни туда ни сюда не успеваю. Сахиб?
Месье Ренар поднял на него один глаз, что-то выискивая вторым на дне бокала с коньяком.
– Примите мои уверения в моём совершеннейшем почтении. И если вам будет надо хоть кого-нибудь убить, дайте знать. Я в неоплатном долгу.
Он ещё раз изобразил поклон на индийский манер. Мой учитель ответил каким-то малопонятным легкомысленным и едва ли не вульгарным жестом уличных босяков Марселя.
Когда могучий тигр ушёл, я успел задать всего два вопроса:
– Так вы всё знали?!
– Глупости и неумности, – философски фыркнул Лис. – Я просто… просто плыл по течению, иногда это приводит к… к ним, к рабочим результатам.
– А кто же тогда украл камень и затеял всю эту игру?
– Они! Но… тсс… – Месье Ренар прикрыл глаза и неопределённо повёл лапой. – Там, на… на этом, на столике, утренняя почта.
Я бросился вперёд, с первого взгляда выбрав обычную телеграмму. Текст гласил: «Мы дарим вам камень, нас не интересуют деньги. Есть цели и повыше. Бедный, смешной Ренар…»
Подписи, как всегда, не было. Её заменило подобие буквы N из трёх шпаг остриём вниз.
Наполеон? Капитан Немо? Никто?!
Я очень хотел спросить, но мой учитель Лис уже спал…
Мне оставалось лишь на цыпочках выйти в коридор, где меня уже ждал старый дворецкий с двумя боевыми шестами.
– Тренировка.
Ну, дальше, как мне кажется, вам уже неинтересно.
По крайней мере, ничего нового…
