Атаман-вешатель
Для некоторых людей единственное доступное удовольствие — мучить людей и наслаждаться их несчастьем.
Клод Гельвеций
Когда на Дальнем Востоке была установлена советская власть, белогвардейский атаман Григорий Михайлович Семенов (1890–1946) бежал в Маньчжурию, где при помощи японских оккупантов развернул энергичную работу по формированию войсковых частей для вторжения в восточные районы Советской России. Опираясь на японские штыки, Семенов объявил себя вождем казачества в Забайкалье.
4 января 1920 года «верховный правитель» России адмирал Колчак был разгромлен и в «ознаменование поражения» издал указ о передаче власти атаману Семенову. В нем, в частности, говорилось:
«Ввиду предрешения мною вопроса о передаче Верховной Всероссийской власти Главнокомандующему Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенанту Деникину, впредь до получения его указаний, в целях сохранения на нашей Российской Восточной Окраине оплота Государственности на началах неразрывного единства со всей Россией, представляю Главнокомандующему Вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа генерал-лейтенанту атаману Семенову всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины…
Поручить генерал-лейтенанту атаману Семенову образовать органы государственного управления в пределах распространения его полноты власти.
Верховный правитель адмирал Колчак».
Какой же он был правитель — без войска?! Выжатый лимон.
Но некоторое время еще свирепствовали подчиненные Колчака — атаманы Калмыков и Анненков, генералы Бакшеев и Власьевский, офицеры Чистохин, Филыпин, Михайлов, Шекунов и многие другие, однако время рассудило по-своему — победили красные.
Барон П. Н. Врангель, командуя в свое время Нерчинском казачьим полком, в своих воспоминаниях дал Семенову такую характеристику:
«Семенов, природный забайкальский казак, плотный коренастый брюнет, ко времени принятия мною полка состоял полковым адъютантом и в этой должности прослужил при мне четыре месяца, после чего был назначен командиром сотни. Бойкий, толковый, с характерной казацкой сметкой, отличный строевик, храбрый, особенно на глазах начальства, он умел быть весьма популярным среди казаков и офицеров.
Отрицательными свойствами его были значительная склонность к интриге и неразборчивость в средствах для достижения цели. Неглупому и ловкому Семенову не хватало ни образования (он кончил с трудом военное училище), ни широкого кругозора, и я никогда не мог понять, каким образом мог он выдвинуться впоследствии на первый план гражданской войны».
18 декабря 1917 года на станции Маньчжурия Семенов разоружил и распустил разложившиеся и дезорганизованные части русской армии, находившиеся в полосе отчуждения Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), разогнал Маньчжурский городской совет, в котором было засилье приверженцев социалистических взглядов. Затем Семенов пополнил и хорошо вооружил свой более чем полутысячный отряд, и 29 января 1918 года вторгся в Забайкалье, заняв его восточную часть — Даурию, где быстро сформировал три новых полка общей численностью в 900 сабель. А к апрелю 1918-го его Особый Маньчжурский отряд составлял уже более 3000 бойцов. К весне 1919 года численность Отдельной Восточно-Сибирской армии, которой командовал Семенов, достигла десяти тысяч штыков и сабель.
Вступающему в добровольческий белый отряд 27-летнего есаула Семенова задавали три вопроса: «В Бога веруешь? Большевиков не признаешь? Драться с ними будешь?» И добровольцы шли к нему в отряд, напуганные красным террором, разрухой, голодом и бесправием. Войско атамана был разношерстным и состояло из отчаяннейших офицеров, казаков, бурят, баргутов и знаменитых китайских бандитов-хунхузов.
Семенова по праву называли «атаманом-вешателем», так как, по его словам, у него «патроны ценятся очень дорого»… «большевики права на жизнь не имеют. Самый лучший большевик — тот, который на виселице». К большевикам Семенов относил всех, кто сочувствовал советской власти.
В городе Троицкосавске Забайкальской области, расположенном у самой границы с Монголией, семеновцами был организован застенок, в который свозились для физического истребления «неблагонадежные» из Западной Сибири и Дальнего Востока. Только в городской тюрьме было уничтожено свыше 1500 человек. Заключенных содержали в казармах в невыносимых условиях, в результате чего только за два с половиной месяца от голода и болезней умерло 350 человек. Даже невиновных они уничтожали — не хотели иметь свидетелей.
Американский генерал Уильям Сидней Грейвс в своей книге «Americas Siberian Adventure (1918–1920)», переведенной на русский язык и изданной при Сталине в 1932 году тиражом 5000 экземпляров, писал:
«Солдаты Семенова и Калмыкова под защитой японских войск бродили по стране, как дикие звери, убивая и грабя людей; при желании Японии эти убийства могли бы прекратиться за день.
Если по поводу этих жестоких убийств возникали вопросы, в ответ говорилось, что убитые были большевиками, и это объяснение, очевидно, вполне устраивало мир. Условия в Восточной Сибири были ужасными, и там не было ничего дешевле человеческой жизни.
Там совершались ужасные убийства, но совершались не большевиками, как думает мир. Буду далек от всякого преувеличения, если скажу, что на каждого убитого большевиками в Восточной Сибири приходилось сто убитых антибольшевиками…
По мнению японских представителей и их платных марионеток в Сибири, большевиками были все русские, не желавшие взять в руки оружие и воевать за Семенова, Калмыкова, Розанова, Иванова- Ринова; а ведь в уголовных архивах США не найдешь персонажей хуже. По мнению британских и французских представителей, большевиками были все, кто не желал браться за оружие и воевать за Колчака».
Думается, это объективная оценка честного американца. Следует заметить, что американец заявляет, что «не было персонажей хуже» колчаковцев, а у нас раздаются голоса в их защиту и устанавливают памятники и меморильные доски.
А была ли у атамана какая-то глубокая идея? Говорят, была. Так, друг детства Семенова казак Гордеев вспоминал:
«Семенов мечтал в интересах России образовать между ней и Китаем особое государство. В его состав должны были войти пограничные области Монголии, Барга, Халха и южная часть Забайкальской области. Такое государство, как говорил Семенов, могло бы играть роль преграды в том случае, когда бы Китай вздумал напасть на Россию ввиду ее слабости».
Разве же не современное умозаключение атамана?..
Было у него еще одно увлечение — быть зрителем дикого шоу. Он любовался, когда сбрасывали людей с аэропланов.
Говорят, он любил цитировать высказывания Н. В. Гоголя о казаках из повести «Тарас Бульба». Пришлось вновь перечитать произведение классика, где нашел, возможно, оценку тех событий в России, с которыми встретилось Белое движение:
«Нет, поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение народа, — поднялась отомстить за посмеяние прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление веры предков и святого обычая, за посрамление церквей, за бесчинства чужеземных панов, за угнетение, за унию, за позорное владычество жидовства на христианской земле — за все, что копило и сугубило с давних времен суровую ненависть казаков… Если русских останется только один хутор, то и тогда Россия возродится».
Но с другой стороны, много крови, в том числе безвинной, он пролил в той самой России, которую Николай Васильевич призывал хранить и преумножать.
В 1932 году после оккупации Маньчжурии и создания марионеточного государства Маньчжоу-го Семенов был вызван к начальнику 2-го (разведывательного. — Прим. авт.) отдела штаба Квантунской армии полковнику Исимуре. Японец предложил атаману готовить вооруженные отряды из русских эмигрантов на случай возможной войны против СССР. Семенов дал согласие. При его участии было создано Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ) с целью мобилизации русских эмигрантов на борьбу с советской Россией. Но 1945 год перечеркнул планы японской военщины и российского атамана.
С началом же Второй мировой войны 55-летний генерал-лейтенант Г. М. Семенов серьезно воодушевился и сразу же после вероломного нападения Германии на Советский Союз опубликовал в газете «Голос эмиграции» статью, в которой обнародовал стержневое начало, а вернее, продолжение своих планов в борьбе с большевистской Россией:
«Нам, русским националистам, нужно проникнуться сознанием ответственности момента и не закрывать глаза на тот факт, что у нас нет другого правильного пути, как только честно и открыто идти с передовыми державами «оси» — Японией и Германией».
И это был не просто призыв к соответствующим действиям, а сами действия. Агентура разведывательных подразделений РККА и НКВД фиксировала, что в районе китайского города Муданьцзяна проводится работа по мобилизации белоэмигрантских элементов для создания повстанческо-бандитских формирований, с целью совершения вооруженных набегов на нашу территорию.
В то же время при харбинском Бюро по делам российских эмигрантов под руководством атамана Г. М. Семенова и его подручных — А. П. Бакшеева. Л. Ф. Власьевского, К. В. Родзаевского и Б. Н. Шептунова были объединены все белые организации российских эмигрантов Дальнего Востока. Из казаков ими были сформированы 5 белых полков.
Кроме того, в конце 1943 года из этих сил при помощи японцев создается бригада «Асано», к концу войны насчитывающая более четырех тысяч бойцов под командованием полковника Г. Наголяна.
Руководство БРЭМ знало, что Япония готовится напасть на СССР.
Начальник Управления особых отделов НКВД СССР, а с марта 1943 года руководитель ГУКР Смерш НКО СССР генерал-лейтенант В. С. Абакумов постоянно обобщал эти материалы и справками докладывал И. В. Сталину.
В сентябре 1945 года Семенов был задержан сотрудниками военной контрразведки Смерша в Маньчжурии.
Его самолет, пилотируемый японским летчиком, по ошибке сел на уже занятый советскими войсками аэродром в Чаньчуне.
По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР он был повешен 30 августа 1946 года как «враг советского народа и активный пособник японских агрессоров».
В 1994 году в отношении Г. М. Семенова Военная коллегия Верховного суда РФ пересматривала уголовное дело: приговор оставлен в силе, а подсудимый признан не подлежащим реабилитации, как и его казненные соратники.
