Корнерой, не слезая с трона, смотрел на Ищунью.

– Что привело тебе назад в Темноту под Землей, Ищунья? – спросил он, стряхивая с себя мантию и указывая на хилов, стоявших подле него. – Разведчики предупредили, что ты идешь. Они учуяли твой запах в городе.

Хилы взяли Ищунью в неплотное кольцо. В руках они по-прежнему сжимали ножи и копья, кто-то прикрывал глаза от сияния Маяка, кто-то, напротив, восхищенно взирал на него.

– Корнерой… дружище, – обратилась Ищунья, сутулясь, чтобы казаться ниже ростом. С Корнероем она вместе охотилась в тоннелях на крыслов, которых потом отдавала силам. Оба они родились в один год. – Теперь ты – Сильнейший из силов?

Корнерой горько рассмеялся:

– Мы хилы и навсегда останемся хилами, сколько бы ни набивали животы крыслами и жуклами. Мы бы ни за что не предали стаю, как ты.

– Но ведь ты занял трон Крушилы, – заметила Ищунья.

Она ощетинилась при виде сжимающих кольцо хи-лов. Те, может, и были размером с ребенка, но их набежали сотни.

Во взгляде Корнероя полыхнул гнев.

– Он… мой! Мы изгнали силов из города. Агартхой правят хилы. Нам эти грязные, поганые твари не нужны.

– В тоннелях я видела Рубаку, – сказала Ищунья, подтягивая лямки рюкзака. – Силы мрут от голода. Надо позвать их в замок…

– Сами виноваты! – перебил Корнерой. – Обленились и забыли, как кормиться. У нас один закон: выживает сильнейший.

Хилы в ответ защелкали зубами и затрясли оружием. Ищунье стало очень грустно.

– Значит, мы не лучше Крушилы, – тихо сказала она и подняла руку, позволяя сиянию Маяка затопить тронный зал. – Мы же один народ, не забыли?

– Ложь, мы – хилы! – крикнул Корнерой. Его подданные еще сузили кольцо, тыча в сторону Ищуньи остриями копий и ножей. – Ищунья… ты бросила стаю. С чего бы нам принимать тебя назад? Надо изгнать тебя в тоннели, как силов.

Сердце Ищуньи заколотилось в груди, быстрее и ярче замерцал Маяк. Хилы изменились: перестали быть теми кроткими, угодливыми созданиями, какими Ищунья запомнила их, убегая на поиски Первого ковчега.

Кольцо сжималось. Наконечники копий уже кололи Ищунью. Большие глаза, отражая свет Маяка, светились подобно сотням красных лун.

– Не трогайте меня, прошу, – съежившись, попросила Ищунья. Она медленно стянула со спины рюкзак и расстегнула на нем «молнию». – Я пришла с миром… и не с пустыми руками.

Корнерой брезгливо зарычал:

– Смотри, если это – грязная уловка! Ты ведь хитрая. Обманула Крушилу и освободила пленников из Черных Шахт. Ищуньей тебя не просто так прозвали.

– Без уловок… сам проверь, – ответила Ищунья, вытряхивая из рюкзака мертвые тушки. Силам она отдала чуть-чуть, а большую часть приберегла для своей прежней стаи. Хилы, что стояли ближе остальных, жадно облизнулись. Если они что и понимали, так это язык крови и охоты. Оставалось надеяться, что инстинкты возьмут верх.

Ищунья подхватила самого жирного крысла и протянула его Корнерою.

– Вот… ешь, – прорычала она, склоняя голову. – Расти большой и сильный.

В первый момент показалось, что Корнерой откажется. Он ощерил острые зубы, но потом улыбнулся и похлопал Ищунью по спине.

– С возвращением в стаю, дружище, – сказал он, принимая крысла. – Хорошим охотникам у нас всегда место найдется.

Хилы охотились постоянно: покидали замок и возвращались из тоннелей с добычей, складывая ее у алтаря. Ищунье позволили наедаться до отвала, но на охоту не звали.

Вскоре ей надоело в стенах замка, она уже с трудом могла усидеть на месте. А еще нужно было через Маяк связаться с Майрой и сообщить, как дела. Вот только Корнерой не покидал свой трон и почти все время следил за Ищуньей. Он ей не доверял.

Оставалось одно: отдыхать вместе со стаей. Ищунья свернулась клубочком у алтаря, положив голову на пустой рюкзак. Два разведчика – хилы по имени Ползун и Сало – устроились рядом. Они тоже когда-то охотились в тоннелях вместе с Ищуньей, добывая крыслов и жуклов на поживу силам. Ищунья спала плохо, урывками, тоскуя по своей комнате в Первом ковчеге. До этого она ни разу в постели не спала: поначалу мягкость кровати ее раздражала, но она быстро привыкла к удобствам. Сейчас каменный пол впивался в бока и бедра. Спустя несколько часов Ищунья проснулась: все тело болело, хотелось пить. В рот словно песок набился.

Однако в кувшинах оказалось пусто, нужно было заново их наполнить. Может, вот он, шанс? Ищунья сунула два кувшина в рюкзак и огляделась: пол усеивали мелкие косточки – остатки недавнего пиршества. Хилы крепко спали, даже разведчики, тишину комнаты нарушало тихое сопение и редкий храп.

Ищунья осторожно, стараясь никого не потревожить, прокралась к окну. Хотела уже перемахнуть через подоконник…

– Куда собралась… Ищунья? – раздался в тишине заспанный голос Корнероя. Он сидел, развалившись, на троне. Из-под мантии торчало раздувшееся брюхо, на губах и подбородке алели пятна крови.

– За водой, – ответила Ищунья. – В кувшинах пусто. Я к фонтанам.

– Если скоро не вернешься, – сощурился Корне-рой, – я пошлю за тобой разведчиков. Смотри, не предавай мое доверие.

– Да… скоро вернусь, – сказала Ищунья. Не дожидаясь, пока Корнерой передумает, она вылезла в окно и покинула замок.

В животе кислотой жгло от дурного предчувствия. Когда хилы восстали и захватили власть в колонии, она-то думала, что все переменится к лучшему, но все осталось по-прежнему. Хилы оказались даже хуже си-лов – злее и коварнее. Теперь-то Ищунья это понимала. Стоит оступиться, и собственная стая ополчится на нее. Ищунья судорожно сглотнула, хотя во рту все еще было сухо.

Оказавшись в городе, она нырнула в переулок и попыталась мысленно связаться с Майрой, но в ответ услышала только тишину. Их разделяло слишком большое расстояние, к тому же и Майра, и Ищунья сейчас находились глубоко-глубоко под землей. Связаться с Аэро Ищунья даже пробовать не стала – он еще дальше, в космосе. Оставалось надеяться, что друзья носители целы и невредимы.

Сдавшись, Ищунья помчалась по булыжной мостовой к площади в сердце города. Там журчали фонтаны, питаемые системой труб на эстакадах. Вода была теплая – для мытья и холодная – питьевая. Приблизившись к крану с холодной, Ищунья надолго припала к нему – пила, пока не заболел живот.

Отойдя от источника, она утерла губы и взглянула на громаду замка в отдалении. Разведчики Корнероя, если что, выследят Ищунью по свету Маяка. Надо бы скорее возвращаться. Но вот уже когда Ищунья наполнила кувшины и собралась назад, в голове раздался голос Джареда: «Направо, Ищунья».

Сбитая с толку, она встала на месте. «Замок в другой стороне. Зачем мне направо?»

Ищунья заглянула в темный переулок и увидела два параллельных ряда дверей, ведущих в одинаковые двухэтажные дома. Хилам, вообще-то, ход в город был заказан, однако Ищунья облазила много уголков – в поисках вещиц из эпохи до Конца для коллекции у себя в тайной пещерке.

«Хочу тебе кое-что показать», – сказал Джаред.

Разгоревшееся любопытство вытеснило страхи, и Ищунья нырнула в переулок. «Третья дверь слева», – направлял ее Джаред. Ищунья остановилась у дома номер четыреста пятьдесят один. Дверь болталась на петлях, пришлось сильно толкнуть ее, чтобы освободить проход. Притолока треснула, осыпав ее щепой и пылью. Ищунья закашлялась и, моргая, ввалилась в прихожую.

«Второй этаж», – подсказал Джаред.

Ищунья послушно взбежала по лестнице, перемахивая за раз по две ступеньки. Потом Джаред велел идти в самую дальнюю в длинном коридоре комнату. За дверью оказалась спальня: на кровати лежал стеганый плед; все покрывал толстый слой пыли.

«Комната моей матери», – произнес Джаред, и за его словами последовала череда быстро сменяющих друг друга образов-воспоминаний: женщина, покрытая кровоточащими волдырями, ее плоть пожирает радиация. Джаред сидит у ее кровати, зная, что скоро и его постигнет та же участь. Он поит мать из кувшина. Дает ей таблетки йода, но ее рвет кровью. Внутренности у нее распадаются, распадается клеточная структура.

Еще один образ: мать Джареда дышит все медленнее, испуская дух.

Ищунью переполнили чувства, которые тогда испытал Джаред: отчаяние и тоска, – она ощутила их как свои собственные. «Давным-давно, – заговорил Джаред, – я жил здесь. Прости, что отвлекся. Хотелось взглянуть на комнату матери, последний разок. Но я собрался показать тебе нечто иное».

Он велел вернуться в коридор и войти в другую комнату.

«Тут спал я, – объяснил он. – Вон там… на комоде… видишь?»

Ищунья приблизилась к комоду и увидела стоявшую на нем фотографию – под стеклом, в серебристой рамке. Рамка, правда, давно уже окислилась, а сам снимок покрылся пятнами и выцвел. Ищунья взяла его с комода и присмотрелась: женщина обнимает мальчика с мягкими черными волосами и большими карими глазами, из распрыскивателя на них летят капли воды, в которых разноцветными бликами преломляется свет.

«Это ведь ты, да? – подумала Ищунья. – С мамой?»

«Это мы играем на заднем дворе нашего дома: летние каникулы, мне только что исполнилось десять, но я все еще дважды в неделю хожу в муниципальный колледж на занятия по математическому анализу и прикладной физике. Стояла жара, градусов под сорок, было влажно. Мама включила опрыскиватель, и мы пробегали под струями, освежались. Еще она сделала кувшин холодного растворимого чая: лимонного, с сахаром. Чай был не настоящий, конечно же, искусственный, на вкус напоминал конфеты…»

В коридор тем временем прокрались двое и направили на Ищунью костяные копья.

– Ты сказала, что идешь к фонтанам, – прорычал Ползун. – А сама шатаешься по городу.

– Корнерой не обрадуется, – добавил Сало, стреляя взглядом на Маяк. – Он тебе не верит. Как и вся стая.

– Простите… заблудилась, – принялась оправдываться Ищунья.

Сало ей не поверил, но Ползун отвел его в сторонку.

– Пошли, отведем ее в замок, – прошептал он. – Корнерою об этом знать не обязательно.

– Она же соврала про фонтаны, – зашипел Сало и копьем указал в сторону Ищуньи. – Ты же не веришь ее вранью? Ее неспроста Ищуньей зовут: всюду лезет носом, в щели, в вопросы…

– Хилы вернулись в город недавно, она не знает местных улиц вот и заблудилась, – ответил Ползун. Его золотистые глаза горели в свете Маяка. – Еще раз такое случится, тогда и доложим. А пока – Корнерою ни слова. Ищунья ничего дурного не сделала.

– Ладно, – проворчал Сало. – Но я все равно не верю ей.

Пока разведчики спорили, Ищунья сунула фотографию в рюкзак. Она готова была поклясться, что Ползун все видел: глаза у него были острые, – правда, он ни слова не сказал. Молча повел назад к замку, шлепая по булыжникам мостовой. Ищунья шла следом, глядя ему в мохнатую спину и гадая, зачем он ей помог. Почему не отвел сразу к Корнерою? Почему не отобрал фотографию? Спрашивать, пока за ней шел Сало, она не решилась.

На бегу Ищунья чувствовала, как бьется в рюкзаке рамка. Она знала, что фото – очень важно. Понимала, ради чего Джаред показал его ей и что с ним нужно делать. Она только не знала, сработает ли.

«Сработает», – заверил Ищунью Джаред.

«Откуда знаешь?»

«Оттуда, что не может не сработать. Это наш последний шанс».

Слова Джареда крутились у нее в голове все время, пока она бежала следом за Ползуном. Маяк на руке мерцал чаще и ярче, подстроившись под биение сердца. Если план провалится, Корнерой убьет Ищунью. Он и так не доверяет ей – потому и выслал разведчиков. На этот раз повезло, но Ищунья уже испытывала удачу. Когда они пробегали под аркой, ведущей к продуваемому подземными ветрами замку, Ищунья напоследок послала Джареду мысль: «Времени почти не осталось».