Добро пожаловать домой, Ищунья, – объявил Аэро.

Ловко управляя катером, он вертикально спустился к плато и завис в нескольких футах над землей. Из сопел вырывались волны раскаленных газов. Аэро нажал кнопку, и в борту катера открылся люк, трап развернулся, упираясь в обледенелый снег. Ищунья, которая до этого сидела, свернувшись клубком, выпрямилась.

– Добро?.. Пожаловать? – прорычала она, оглядывая заснеженный горный склон. От яркого света полуденного солнца ее чувствительные глаза прикрывала маска. Желудок сводило, будто она съела гнилого мяса. – Как это?

Нахмурившись, Аэро попытался объяснить:

– Дай подумать… Это когда тебя рады видеть, тепло принимают. Как-то так.

Ищунья твердо покачала головой.

– Ищунью не примут тепло, – сказала она, и живот еще сильнее скрутило от страха. Ее чуть не стошнило. – Ищунья украла Золотой Круг и сорвала пир. Силы в ярости… Хотят убить Ищунью.

– Ну да, прости, – поморщился Аэро. – В общем, это такая фигура речи. Я не подумал.

Ищунья запуталась еще больше:

– Фигура речи?

Аэро нажал несколько кнопок на панели управления, и двигатели перешли в экономный режим. Аэро проверил показания приборов, а после попробовал объяснить снова:

– Да, высказывание. Ну, просто так говорят… Можно сказать «с добрым утром» или «рад тебя видеть», но не обязательно искренне.

Ищунья нахмурилась:

– Зачем говорить, если не искренне?

– Для поддержания разговора, наверное. Но ты права, это глупо.

– Глупо, – согласилась Ищунья, выразительно кивая. – Ищунью не рады видеть… Но она дома, – добавила она, как бы признавая, что отчасти Аэро прав.

Ищунья отстегнула ремни – Аэро заставил ее пристегнуться, невзирая на рычание и протесты, – и вылезла из кресла, сев на четвереньки. Ее по-прежнему подташнивало, и голова кружилась. Перед тем как выглянуть в люк, она коснулась маски – на месте ли? Катер сел на высоком плато в обрамлении горных склонов. На перевалах свистел кусачий ветер, кидая в корабль снежные хлопья и льдинки.

«Зима», – подумала Ищунья. Зима еще не закончилась.

Ищунья полной грудью вдохнула морозный воздух. Светлый Край многим не нравился ей, но чистого воздуха будет не хватать – он, как свежий и прозрачный ручеек, несет ароматы земли, камней и снега. Не то что свет… вонючий, жгучий свет.

Вот по нему она точно скучать не станет. Нисколечко.

Ищунья не стала дожидаться, пока Аэро отстегнется. После нескольких часов, что она провела, скрючившись в кабине катера, хотелось размять руки-ноги. Занемевшие мускулы так и взывали: бегом, бегом, бегом! Она слетела по ступенькам на твердую землю, и ей тут же полегчало. В животе перестало крутить. Ищунья обернулась к катеру.

– Мерзкие полеты, – прорычала она для верности.

Она просто не понимала, как это корабль летит по воздуху? Почему не падает? Как они не врезались в землю и не сгорели дотла?

«Ничего не понимаю», – обиженно думала Ищунья.

Аэро выглянул в люк.

– Точно не хочешь, чтобы я подождал? – спросил он, выгнув бровь и берясь за рукоять фальшиона.

Ищунья покачала головой:

– Нет… Лучше одна пойду.

– Точно-точно? – неуверенно переспросил Аэро. – С тех пор как мы удрали из Седьмого, дела там, думаю, осложнились. Мы ведь убили много силов, но кое-кто наверняка пережил обвал. У них зуб на тебя, я уверен.

Тут оба Маяка – у Аэро и Ищуньи – засветились ярче. В головах носителей зазвучал голос Майры: «Ищунья права, – вмешалась она в беседу. – Время не ждет, Аэро, возвращайся на Второй ковчег. Не забывай, ты следуешь моему плану. Теперь я – главная».

Последние слова были явно окрашены задором, и Аэро сделал вид, что сдается.

«Звездное пекло, вот ведь две упрямицы», – подумал он, забыв, что его мысли больше не тайна.

«Я все слышала, Аэро, – резко напомнила Майра. – Я все твои мысли слышу, не забывай».

«И я», – добавила Ищунья.

«С вами забудешь…» – краснея, отозвался Аэро.

Через Маяк Ищунья слышала, как смеется Майра. Аэро тоже усмехался, но почему – это оставалось ей непонятным. В кругу других носителей Ищунья всегда ощущала себя лишней.

«Ну все, в путь, – поторопила Майра. – Я буду следить за тем, как у вас идут дела».

Ее мысли закрылись, и связь прервалась.

Аэро бросил Ищунье рюкзак, и та поймала его на лету. Ощутила тяжесть трофеев внутри – крыслы и жуклы, которых она наловила в тоннелях Первого ковчега. Добычу она несла своему народу в качестве подношения – задобрить их, заслужить доверие. Если они что и понимали, так это язык крови и охоты. Сколько бы жители Седьмого ни добывали еды, на всех не хватало.

Ищунья забросила рюкзак на спину и уже хотела бежать дальше, но тут ощутила нечто странное. Непонятное чувство, как будто не хочется уходить… словно ее ранили… или она боялась. Да что это с ней?

Ищунья посмотрела на Аэро сквозь отверстия в маске.

– Спасибо… сил, – прорычала она, устыдившись внезапного порыва чувств.

– Пожалуйста. – Аэро отсалютовал ей.

Ищунья улыбнулась, обнажив острые зубы.

– Еще высказывание?

– Да, – ответил Аэро. – А ты, смотрю, быстро учишься.

Ищунья издала гортанный, хриплый смех, который больше напоминал рычание, и тут же снова сделалась серьезной. Поправила на плечах лямки рюкзака.

– Береги себя, сил. Твой народ – злой. Не рады будут и тебе.

– Да уж, – поморщился Аэро, – не рады.

Маяки вдруг снова засветились ярче, и голос Майры велел носителям «поторапливаться, ко всем чертям, и не тратить время попусту». Аэро с улыбкой похлопал по борту корабля.

– Следующая остановка – космос, – объявил он. Порывом ветра ему бросило челку на глаза: за последние несколько недель волосы у него изрядно отросли. Аэро махнул рукой на прощание.

– Удачи тебе с твоими, Ищунья.

Та помахала жилистой рукой:

– Лети домой, сил.

Отсалютовав еще раз, Аэро нырнул в салон. Трап сложился, и люк с шипением задраился. Двигатели взревели, изрыгая пламя и растапливая снег. Обдав Ищунью брызгами воды, корабль взмыл и скрылся за сгущающимися облаками. Еще несколько секунд был слышен рев двигателей, но вскоре небо поглотило и его.

Ищунья осталась на плато одна. Ветер трепал мех, холодя кожу под ним. Ищунья слизнула с губ холодные капли. Чутье подсказывало, что скоро снова пойдет снег. Она взглянула на Дверь в Стене, вмурованную в толщу камня в нескольких сотнях ярдов от нее. Через эту-то запасную дверь Ищунья, Майра, Аэро и их спутники и бежали из Седьмого ковчега, спасаясь от преследования силов. Им тогда помогли хилы, которые наконец осмелились восстать против угнетателей и дали отпор. Все это было как будто в прошлой жизни, а может, и раньше…

«Время относительно, – произнес в голове Джаред, первый и единственный носитель из Седьмого ковчега. – Это произошло несколько недель назад, по моим прикидкам, но меня ведь на какое-то время отключили. Все дело в эмоциональном опыте, из-за него кажется, что времени прошло гораздо больше».

Ищунье показалось, что его голос звучит укоризненно.

– Ищунья тебя не выключала… Ищунье не хватало тебя…

Она говорила не совсем то, что думала, – а все из-за эмоций, назойливого чувства в груди, – хотя и не врала. Ей правда не хватало Джареда. Большую часть жизни Ищунья провела в одиночестве, ее заботило лишь то, как выжить, и теперь приятно было обрести спутника – пусть даже он умер сотни лет назад и жил только у нее в голове. Ищунья тут же смутилась от собственных мыслей.

«Больше ты не одна, – заверил ее Джаред. – Даже когда ты умрешь, Маяк запишет твое сознание и сохранит твою сущность. Мы уже не расстанемся».

«Друг», – подумала Ищунья.

«Да, мы друзья, – согласился Джаред. – А теперь ступай домой, Ищунья».

Маяк словно подгонял. Ищунья поправила рюкзак на спине и устремилась к двери. С тех пор, как она надела браслет, многое изменилось: хилы восстали, убив Крушилу и многих его приспешников, но, как сказал Аэро, многие из крупных сородичей Ищуньи уцелели. Впрочем, изменился не только дом Ищуньи, иной стала она сама. И вот теперь возвращалась в подземелья носителем.

В голове крутились вопросы: что ждет ее в Темноте под Землей? Сумеет ли она объединить свой народ? Вдохновить на битву с Четвертым ковчегом? Заставить заботиться не только о собственной шкуре, но о чем-то большем?

Голос Джареда ответил ей: «Это твой долг, и ты справишься. Иной надежды нет».

«Ищунье там не рады», – мысленно возразила она.

«Неужели ты не видишь? Это шанс спасти наш народ, который на много веков погряз во тьме в недрах земли, скатился до людоедства и прочих мерзостей – лишь бы только выжить. Если мы не сумеем объединить их перед лицом нынешней угрозы, то ради чего тогда все это? Просто выжить – этого мало. Нам нужно искупление».

«Искупление», – повторила про себя Ищунья. Новое слово ей нравилось.

Да, вот что им нужно. Кому какое дело, ждут тебя дома или нет? Искупление – вот что важно.

Вдохновленная этой мыслью, Ищунья, сгибаясь под ветром, приблизилась к двери. Золотистая поверхность – там, где ее не присыпало снегом, – поблескивала в свете зимнего солнца.

– Aeternus eternus, – нараспев произнесла Ищунья.

Она направила в Маяк всю свою волю, и в ответ дверь с грохотом начала открываться. Сверху, попав в глаза, посыпались снег и мусор. Вжимаясь в склон, Ищунья подождала, пока створки разойдутся окончательно: они как будто плавились и утекали в каменную толщу и наконец скрылись совсем, словно их и не было.

Ищунья приблизилась к шахте. Изнутри, из Катикомнаты, повеяло плесенью, гниющей плотью, серой и пылью. Ищунья вдохнула поглубже это зловоние, наслаждаясь им. Ей стало спокойнее; она ощутила, как будто… как будто ей рады. Пахло домом.

Ищунья вошла в кабину и опустилась на корточки, сдвинув рюкзак на грудь и прижав его к себе. Внутри лежало драгоценное подношение. Дверь в Стене словно ощутила ее присутствие, стремление спуститься вниз, и тут же золотистые створки принялись, грохоча, смыкаться. Светлый Край снаружи уменьшался, пока не стал похож на точку света, а после и вовсе исчез. Кати-комната погрузилась в непроницаемую тьму. Ищунья, не опасаясь больше жгучего света, сдвинула маску на лоб и широко распахнула глаза.

Внезапно пол ушел из-под ног. На краткий миг Ищунья испытала жуткое головокружение, как будто падая. В ушах больно щелкнуло. Закричав, она плотнее прижала к себе рюкзак. Кати-комната, ускоряясь, несла ее в недра земли, а в голове мелькнула тревожная мысль: «Увижу ли я снова Светлый Край?»