Глава 4
26 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии
Увы, разжиться транспортным средством не удалось. Просто потому, что сводная маршевая рота таковых не имела. Судя по всему, ее перегоняли на небольшое расстояние. Не больше суточного перехода. Фронт-то хоть и откатился на юг, но не так и далеко.
Поэтому, вместо того, чтобы прихватить всего необходимого в обозе и быстро «cделать ноги», пришлось возиться с трупами.
Под «чутким» руководством поручика бойцы его отряда нацепили немецкую сбрую. Навесили подсумки под боеприпасы. Прицепили штык-ножи на пояс, определив туда же малые пехотные лопатки и кобуры с пистолетами. Да-да. С пистолетом. В маршевой роте было достаточно офицеров и унтеров, чтобы обеспечить весь небольшой отряд Максима пистолетами Люгера, унифицировав тем самым боеприпасы. Мало того. Себе он прихватил еще один, запихнув в карман галифе. Оно точно лишним не будет.
Второй бинокль, пять карманных часов и карта местности наилучшим образом дополнили благостную картину.
Времени ремонтировать станок пулемета не было. Поэтому пришлось разобрать и тащить на горбу, по частям. Да, можно было сделать волокушу и решительно облегчить транспортировку оружия. Всяко лучше, чем на горбу тащить. Но Максим на это не пошел. Слишком уж отчетливый след за ними останется. Не найти их сможет только совсем ленивый и слепой.
Когда закончили, Максим провел краткий ликбез для личного состава по пользованию новым вооружением. В принципе, «девяноста восьмой маузер» был предельно близок по эксплуатационной механике к «трехлинейке». Будучи даже проще, так как вместо предельно бестолкового предохранителя была вполне интуитивно понятная вещь. Но показать и кратко объяснить пришлось. И дать пострелять немного, расстреляв по две обоймы. Заодно и заряжать их поучились. Да, крайний эрзац-вариант. Но каждая минута была на счету.
С пистолетами дела обстояли еще хуже. Максим просто раздал их и все. Потом при случае обучит. Ну или сами разберутся, если жить захотят.
Собрались. Вынули затворы у всех оставляемых винтовок с карабинами и, спрятав их в ближайшем овраге, выступили. Нагруженные, разумеется, как мулы.
Все лишнее было отброшено.
Максим планировал действие своих бойцов из расчета автономности в день-два, не больше. Поэтому поручик нагрузил их преимущественно боеприпасами.
- Максим Федорович, - тихо спросил Хоботов, на марше. – Вы позволите вопрос?
- Конечно, - кивнул поручик, дожевывая сухарь на ходу. Задерживаться было слишком опасно.
- А зачем вы приказали у убитых собрать деньги? Они ведь нам не нужны для боя.
- Как не нужны? – Удивился поручик. У него на эту наличность были кое-какие планы, но распространяться о них он не желал. Да это, по большому счету, и не требовалось, так как у Максима на этот счет имелась вполне реалистичная отмазка.
- Но зачем? – Продолжал настаивать Хоботов.
- Деньги, мой друг – это тоже оружие. Сейчас нам везет. Мы поймали в засаду противника. А может статься, что придется отходить огородами. И тогда нужно будет не силой, а деньгами решать сложности. Те же продукты покупать у местных.
- Вы думаете, что германские обыватели нам станут что-то продавать? – Ошарашенно переспросил прапорщик.
- А почему нет? Для них это будет неплохой альтернативой безвозмездной конфискации. Грабежа, то есть. И сдавать нас после этого им окажется не выгодно. Ведь мы, в случае, если нас возьмут в плен, можем рассказать о содействии известных торговцев. Поэтому есть очень немалый шанс, что все обойдется тихо и спокойно. Деньги, мой друг, что патроны. Только лучше. Как заметил отец Александра Македонского, осел, груженый золотом, возьмет любую крепость.
- Да как же так-то…
- Жизнь, она штука не простая и весьма далекая от идеалов, - усмехнулся Максим и, закинув остаток трофейного сухаря в рот, выдвинулся чуть вперед, показывая, что разговор закончен.
Жрать хотелось уже основательно. Вот и перебивался, как мог. Как, впрочем, и остальные. Сбавлять темп не хотелось. До вечера еще было время и он не хотел его тратить зря.
Лев Евгеньевич охотно поделился сведениями о временном расположении штаба дивизии, откуда утром он и «отступал». Руководство с частью персонала выехало вперед, поближе к войскам, заняв чей-то загородный особнячок. А вспомогательные службы еще подтянуться не успели. Туда отряд и двигался, планируя до ночи взять это здание и отдохнуть с комфортом. Благо, что вряд ли там большое количество войск…
Часовой переход прошел тихо и спокойно.
Два коротких пятиминутных привала. Десять смен пар носильщиков для пулемета. И вот они вышли к особняку умеренных размеров, стоявшему в некотором отдалении от леса. С одной стороны, к нему примыкал сад из фруктовых деревьев. С другой – поле.
- Хоботов, Васков, - тихо позвал поручик и, когда те отозвались, - продолжил. – Возьмите двух бойцов, пулемет и занимайте позицию вон там. Ваша задача – пошуметь немного и отсекать всех, кто попытается убежать. Старайтесь перемещаться. Выстрелили один-два раза из винтовки. Переползли на несколько шагов в сторону. Еще раз выстрелили – еще переползли. Понятно?
- Так точно! Пошуметь, перемещаться и отсекать, - ответил Васков, а прапорщик лишь кивнул.
- Из пулемета поначалу не стреляйте. Бейте из винтовок. Пусть пулемет сюрпризом для них будет. Ждите удобного момента. Если там больше войск, чем мы ожидаем, то они пойдут в атаку. Могут пойти. Вот и ловите их на этом рывке. Как выбегут толпой, так и накрывайте.
- Ясно, - кивнул Васков.
- Видите вон ту конструкцию? – Указал Максим на грузовик, стоящий во дворе. Бортовой, архаичный Даймлер Мариенфельд с цепной передачей крутящего момента на ось. Деревянная закрытая кабина, открытый бортовой грузовой отсек. Практически классика. Разве что колеса дурацкие. Модели, разумеется, наш герой не знал, но это и не имело ровным счетом никакого значения. Как-нибудь разберется с управлением. – Это наш билет в партер. В высшую лигу. По нему по возможности не стрелять. Захватим его – сможем устроить немцам настоящие проблемы. Ясно?
- Предельно, - ответил Васков.
- Хоботов, а ты, что молчишь?
- Я понял вас, Максим Федорович. Пошуметь, стреляя, преимущественно из винтовок, перемещаться, отсекать бегущих, в автомобиль не стрелять. Это ведь автомобиль?
- Разумеется. Грузовой автомобиль. Настоящая находка для нас.
- Вы считаете?
- Если все выгорит – сами все увидите. И разбитая маршевая колонна покажется вам детским лепетом. - Произнес поручик с кровожадной улыбкой, от которой Хоботова передернуло, но уже не так сильно, как раньше.
- Сапрыкин.
- Я!
- Возьмешь одного солдата и займешь позицию вон там. Твоя задача – прикрывать позиции пулемета с фланга. Ну и огнем их поддерживайте, если потребуется.
- Есть прикрывать пулемет!
- Остальные идут со мной.
- Что вы задумали? – Спросил прапорщик, глядя на него в упор.
- Будем штурмовать особняк, - невозмутимо пожав плечами, ответил Максим.
- Втроем? Вас же трое будет!
- Предлагаете оставить солдат с вами, чтобы фронтальный бой был живее?
- Нет! Нет! – Замахал руками Хоботов. – Я не о том! Ведь их так мало! Как вы штурмовать-то станете?
- Вот и посмотрите…
После завершения согласований, поручик и двое самых крепких солдат отошли чуть в сторону по перелеску, чтобы приготовиться к рывку по саду.
В правой руке у каждого была малая пехотная лопатка, в левой – пистолет. В принципе, стрелять с левой они не умели. Но для работы в упор – вполне сгодится. Зато топором эти селяне привыкли орудовать с детства, так что удар будет – что надо. Максим надеялся, что до этого не дойдет, но все одно – подготовился к разным вариантам.
Бух! Бух! Бух!
Ударили винтовки звена Хоботова.
Поручик даже глазом не повел. Он внимательно, в бинокль изучал диспозицию. Было любопытно – оставят немцы кого-нибудь караулить это направление или нет.
Вон двое спрыгнули с яблонь и подхватив винтовки побежали к особняку. Еще один выскочил из кустов, где, вероятно, справлял нужду, и тоже бросился к месту боя.
- Хорошо, очень хорошо, - отметил поручик, заметив, как в окне мелькнула фигура, махнувшая призывно в сторону сада. А потом скрылась с виду. – Пошли. – Скомандовал Максим и в полусогнутом состоянии побежал к намеченным им посадкам смородины. Оба бойца последовали его примеру…
И вот, наконец, особняк. Дошли легко.
Перестрелка с другой стороны шла своим ходом. Мерно, неспешно и, вероятно, безрезультатно в обоих случаях.
Ну вот и задняя дверь. Раздалась короткая пулеметная очередь, вызвавшая у поручика кривую усмешку. Не удержались. Ну да ладно.
Максим занял позицию рядом с дверью с пистолетом на изготовку. Рядовой резко ее открыл, отскочив. Несколько мгновений. Тишина. Поручик прошел скользящим движением мимо дверного проема. Пусто. Вошел внутрь.
Медленный проход по коридору с контролем комнат. Чисто. Все разгромлено, но людей нет.
Дверь в зал прихожую первого этажа.
Поручик осторожно выглядывает. Двое. С винтовками. Плюс унтер с биноклем. Еще один рядовой лежит на полу. Видимо убили.
Плавным движением Максим вступает в комнату. Пистолет держит двуручным хватом. Работает как в тире по удаленным на разное расстояние мишеням.
Бам! Бам! Бам! Три пули – три попадания в тушки.
Вскрик. Неуверенное падение. Бам! Бам! Добавил он одному из солдат. По силуэту. Слишком уж неуверенно тот падал.
Готовы.
Подходит к окну и делает взмах красным платочком, не высовываясь из него. Условный знак – по этим окнам не стрелять.
Сменил магазин в пистолете. В первой было еще три патрона, но этого мало. Слишком мало. Рядовой занял позицию напротив лестницы. Второй, как и оговаривали, провел контроль холодным оружием, добивая. Мало ли? Риск слишком велик, чтобы подставлять спину подранкам. А поручик, пользуясь обстановкой, спешно набил неполный магазин пистолета. Кто его знает, как там, наверху будет.
Один из бойцов остается караулить спуск в подвал. А Максим со вторым – выдвинулся наверх. Там тоже стреляли. И матерились. Слова незнакомы, но с такой экспрессией вряд ли там рассказывают любовные похождения дона Жуана.
Выглянул.
Тут интереснее. Германский офицер, унтер и трое солдат. Повезло. Они увлеченно стреляли по лесу. Из-за чего, видимо, и пропустили скоротечной схватки внизу. Даже не насторожились. Видимо уши заложило от стрельбы из винтовок в помещениях.
Максим достал второй пистолет, сняв его с предохранителя и осторожно заткнув за пояс. Так, чтобы легче выхватывать. Первый перехватил двойным хватом. Несколько раз глубоко вдохнул. И, сделав шаг в помещение, открыл огонь.
Бам! Люгер в его руке сделал последний выстрел и ушел на затворную задержку. Не тратя ни одного лишнего мгновения, Максим выронил его и выхватил второй, тот, что за поясом был. Бам! Бам! Бам!
Поставил он финальные точки.
Втянулись в комнату. Помахали красным платком. Провели контроль поражения, добивая.
Установилась удивительная тишина.
Максим осторожно выглянул в окно. Во дворе – десять трупов: один унтер, остальные рядовые солдаты. Прилично! А он ведь еще подумал, что не сдержались, саданули из пулемета для острастки. Оказалось, зря дурное удумал. По уму ребята поступили. Всадили очередь в плотную кучу атакующих, пока те еще не успели рассредоточиться - прямо на выходе из особняка. Автомобиль целый, а за ним прятался испуганный водитель. Вон – трясется как осиновый лист, прижавшись к земле в ближайшей канаве. Почему водитель? Так одет характерно. В те годы эти ребята любили покрасоваться. Как-никак – штучный товар.
На дороге, ведущей к особняку лежало еще три тела.
Итого выходило восемнадцать рядовых, три унтера, офицер и водитель. Оставался еще подвал, но вряд ли там кто-то есть. Разве что пленные. Восемнадцать рядовых – это стандартная секция германского пехотного взвода тех лет. Видимо ее и придали офицеру для изъятия документов из разгромленного штаба дивизии. И автомобиль. Очевидно, сведения в штабе корпуса требовались срочно, раз выдали целый грузовик. Не такая уж и редкость по тем временам, но консервативная германская армия предпочитала по старинке обходиться гужевым транспортом. Пока во всяком случае…
