Майра глазам своим не верила. Профессор, конечно, выглядел старше, чем в воспоминаниях Элианны, однако нос, похожий на клюв, кобальтово-синие глаза и ласковая улыбка никуда не делись. Майра внимательно разглядывала старика, пытаясь найти разгадку тайны, какой-нибудь изъян, который подтвердил бы нереальность его присутствия. Профессор дышал, и грудь его вздымалась. Тонкая ткань мантии шелестела при каждом движении. Кожа профессора была тонкая и прозрачная, как старый пергамент, а под ней угадывалось сложное переплетение жилок и вен, живых сосудов, переносящих кровь по телу. Казалось, все на месте, ничего не упущено.

– Профессор Дивинус? – произнес Аэро, не в силах поверить в то, что ученый древности жив. – Это невозможно… после Конца прошла тысяча лет.

Ищунья согласно зарычала, недобро глядя на Дивинуса.

– Все верно, капитан Райт, – подтвердил тот, весело поблескивая глазами. – Тысяча лет и семьдесят шесть дней, если быть точным. Как выяснилось, точность в таких вопросах не лишняя. – Он с улыбкой взглянул на Майру. – Мисс Джексон, что касается вашего вопроса – мне и впрямь полагается быть мертвым, но я не умер… по крайней мере, окончательно.

Майра потрясенно покачала головой.

– Но как?

– Что ж, следует признаться, что я и жив не до конца. – Лицо у профессора вдруг сделалось очень усталым, оно как будто резко похудело и натянулось на череп. – Не знаю, будет от этого яснее или нет, но я, скажем так, в промежуточном состоянии. – Дождавшись, пока все осознают услышанное, он продолжил: – Прошу прощения за медлительность. Ной позаботился о вас, пока меня не было?

– Ной? – переспросила Майра. – Это его голос мы слышали?

Дивинус нахмурил брови:

– Так он забыл представиться? Мы упорно трудились над его программой, но он порой излишне торопится. Вы уж простите ему эту взбалмошность. Его зовут Ной.

– Мне очень жаль, профессор, – вклинился голос. – Я совсем запустил себя. Вас так долго не было рядом. Сложно назвать полноценным общением бесконечные шахматные партии с самим собой. Мне так не хватает старых социальных сетей.

– Прости, дружище, – сказал Дивинус. – А еще напомни, чтобы я не играл с тобой в шахматы. Предпочту нарды или партию в криббидж.

– Предпочтения в играх обновлены, – сказал Ной, издав мелодичный звон.

– Вы говорили о программировании, – напомнил Аэро. – Значит… это не человек.

– Да, не человек, – подтвердил Дивинус. – Хотя упорно пытается сойти за такового.

– А вот это, профессор, оскорбление, – пожаловался Ной, чуть повысив голос.

– Никто из нас не может отрицать свою изначальную природу, – посмеялся Дивинус. – А ты, учитывая твои значительные недостатки, творишь просто чудеса.

– Благодарю, профессор, – явно польщенный, проговорил Ной.

– Он – компьютер? – спросила Майра, вспоминая терминалы в родной колонии. Они могли выдавать голосовые сообщения, отвечать на вопросы, но все это было запрограммировано. Их речь звучала механически, и они не смогли бы поддерживать полноценный диалог.

– Суперкомпьютер моего собственного изобретения, – ответил Дивинус. – Конечно же, свой вклад внесли и профессора информатики. Проект начинался как попытка сохранить знания человечества, а его имя просто символично. Однако постепенно Ной развивался и вышел за рамки этой программы, стал частью всего проекта «Ковчег».

– Ну конечно, – сказала Майра. – Можно было догадаться.

– Впрочем, Ной – компьютер необычный, – продолжил Дивинус. – Он такой один во всей Вселенной. Здесь, внизу, он управляет всем, даже мной. – Повернувшись к Аэро, он поднял руки. – Капитан, можете убрать оружие в ножны. Оно вам не понадобится.

Аэро медлил. Он обернулся и посмотрел на дверь лифта.

– А как же Виник? Он ведь попытается взломать дверь. Бьюсь об заклад, уже пробует.

Дивинус вскинул брови:

– А он так просто не сдается.

– Да, профессор, – сказал Аэро. – Такого упрямца еще поискать.

– Он может ломиться сюда сколько влезет. – Дивинус пожал плечами. – Ничего не выйдет. Когда мы строили Первый ковчег, то не хотели рисковать. Врагов и тогда было много, не говоря уже о будущих потенциальных недоброжелателях. У Виника не хватит огневой мощи, чтобы пробить дверь. Едва Второй ковчег оказался в пределах досягаемости наших датчиков, Ной просканировал его орудийные системы.

Ной словно дожидался этого момента и спроецировал голограмму. В воздухе развернулись схемы Второго ковчега, и Ной принялся пролистывать их. У Майры голова пошла кругом, а вот Аэро, похоже, был знаком с этими чертежами. Дивинус скользнул по ним взглядом.

– Как видно из этих схем, Виник не сумеет проникнуть через нашу дверь. Ему потребуются Маяки. Вскоре он осознает свой просчет и перейдет к другой тактике.

Майре это не нравилось, и она нахмурилась:

– К другой тактике?

– Заложники, – поморщился Аэро.

– Вот именно, – кивнул Дивинус. – Он пойдет на переговоры и попытается совершить обмен. Дипломатия – не его конек, но к ней он и прибегнет. В грядущей битве исход решат не оружие или грубая сила.

– Соглашусь, профессор, – сказал Аэро, убирая фальшион в ножны.

Майре не нравилось, что он вдруг проникся к профессору доверием. Выглядел Дивинус живым, настоящим – не придерешься, – однако что-то в нем смущало. Может, мантия у него слишком красная? Или глаза слишком синие? Борода слишком белая? Майра не могла понять, что именно ее беспокоит, и это еще больше ее тревожило.

Профессор обернулся.

– Дорогая моя, ты мне не доверяешь, – прочел он ее мысли. – Не смею тебя винить. Возможно, было бы проще говорить со мной таким?

В следующий миг он словно пошел рябью и стал молодеть: кожа подтянулась и стала более упругой, осанка выпрямилась, волосы погустели и потемнели, а борода, напротив, укоротилась. Через мгновение вместо старца перед Майрой оказался юноша. Молодой профессор Дивинус: конопатый, с жесткими рыжими волосами и некрасивой жирной кожей.

Ищунья отпрянула и спряталась за Майрой.

– Не пахнет, – печально прорычала она.

– Постойте, как вам это удалось? – спросила Майра.

Дивинус улыбнулся, показав брекеты.

– Старая версия включается по привычке, – сказал он, неловко перетаптываясь с ноги на ногу. – Просто таким я запомнил себя перед тем, как мое тело исчерпало ресурс. По той же причине я разговариваю вслух, хотя мог бы общаться с вами напрямую через Ноя или Маяки. Ностальгия, знаете ли. Пройдемте со мной, и я вам все покажу.

Он развернулся и плавным шагом, уже не хромая, направился в другой конец пещеры. Обернувшись, он вопросительно взглянул на Майру:

– Дорогая моя, чего же ты ждешь?

Майра медлила. Сердце у нее разрывалось.

– Но, профессор… а наши друзья? Мы не можем просто взять и оставить их наверху с Виником. Он ранит их… или…

Юное лицо профессора исказила хмурая гримаса.

– Мне жаль, что пришлось прибегнуть к аварийным протоколам. Я, конечно же, питал надежды, что всякий вернувшийся будет иметь добрые намерения, однако человеческая натура непредсказуема и порой разрушительна. Ной просчитал этот риск. Если бы мы не вмешались, Виник убил бы и вас, и ваших друзей.

– И вы заставили нас трусливо бежать? – произнес Аэро, сверкая глазами.

– Поймите, капитан Райт, – сказал Дивинус, – мы не могли позволить себе потерять носителей. Предоставленные сами себе, вы ни за что не бросили бы друзей. Это сразу было ясно по вашим психологическим профилям. Единственный способ спасти всех вас, включая ваших попутчиков, было подчинить ваши тела через Маяки.

– Интересно, как же это вы спасли наших друзей? – зло произнесла Майра.

– Все просто, – ответил Дивинус. – Теперь они нужны Винику живыми. А вот если бы он захватил и носителей с Маяками, то заложники были бы ему не нужны.

– Откуда вам знать? – спросила Майра, а в голове у нее одна за другой рождались тревожные мысли. – Вы же сами говорили: человеческая натура непредсказуема и разрушительна.

Дивинус вздохнул:

– Ной произвел сложные вычисления рисков для данной ситуации. Вероятности довольно благоприятные. Вашим друзьям не грозит ничего…

– Это пока, – перебила Майра. – Вдруг Винику надоест ждать? Или он решит лететь дальше, исполнять свою бредовую миссию? Искать новый дом? Или… что похуже?

На лице Аэро отразилось сомнение.

– Майра права. Говорите, вероятности благоприятные? Значит, есть шанс, что вычисления не верны? Ной, скажи правду.

Дивинус потупил голову:

– Ной, можешь ответить.

– Подтверждаю, – сказал Ной. – Капитан Райт прав. Есть маловероятные шансы, что ситуация будет развиваться по иным сценариям. Включая перечисленные мисс Джексон.

– Значит, решено, – сказал Аэро, доставая фальшион и превращая его в палаш. – Открывай дверь лифта. Мы уходим.

Майра и Ищунья направились вслед за ним к лифту, дверь которого все еще оставалась закрытой.

Дивинус поморщился. Его голограмма замерцала и даже постарела на несколько десятков лет. Но потом все же вернула себе юный вид.

– Капитан Райт, какой толк посылать вас обратно наверх? Трое против целой армии? Вы же хороший солдат, это ясно из вашего досье. Возвращаться наверх самоубийство, вы отдадите Винику то, чего он так хочет, – ключи к Первому ковчегу. Принятое в спешке решение иногда бывает неверным.

Аэро встал и обернулся:

– Постойте… откуда вы знаете священные доктрины Агогэ? Это ваше последнее изречение – я уже слышал его.

– Откуда, по-вашему, происходят доктрины? – Дивинус раскинул руки, как бы стремясь охватить весь огромный зал. – Это исходная точка, место, где родились ваши колонии. Все, чем вы являетесь – и что знаете, – началось именно тут, под сводами Первого ковчега. – Опустив руки, он мрачно взглянул на носителей. – Ной пристально следит за развитием ситуации на Поверхности. Мы должны тщательно продумывать свои действия. На кону очень многое – куда больше, чем вы думаете.

Майра и остальные обеспокоенно переглянулись. Все они подумали об одном и том же.

– Профессор, мы ваши пленники? – спросила она.

Голограмма погрустнела и вновь замерцала.

– Дорогая моя, я бы не стал употреблять это определение, однако вы теперь служите более высокой цели. Итак, прошу за мной, я покажу вам много важного.

Шурша полами мантии, Дивинус развернулся и заскользил прочь. Видя, что Майра не спешит за ним следовать, Аэро прошептал:

– Мне жаль… но выбора нет… придется ему подчиниться… пока.

– А как же Возиус и Калеб? – прошептала она в ответ.

– И Рен? И брат оружейник? – добавил Аэро и поморщился. – Поверь, мне это претит не меньше, чем тебе, но лифт без одобрения профессора не откроется.

– Ты ему доверяешь? – спросила Майра, глядя профессору в спину.

– Я никому не доверяю, – с лукавой улыбкой ответил Аэро. – Разве что тебе и Ищунье, но я всегда вижу, если меня перехитрили.

Ищунья зарычала, соглашаясь с его словами, и Аэро погладил ее по мохнатой спинке. Но все же Майра медлила. Она чувствовала, как Ной через сенсоры следит за каждым ее шагом, ловит каждое слово и каждую мысль – уже через Маяк, намертво закрепленный у нее на руке. Майра удрученно взглянула на золотистое устройство, и ей захотелось сорвать его. Правда, тогда она моментально погибнет. Внезапно Маяк озарился светом, и в голове зазвучал почти забытый голос из самых дальних уголков ее сознания:

«Терпение, – попросила Элианна, – верь профессору… Он действует по-своему. И да, это может злить и сбивать с толку, но намерения у него честные. Помни: без него никто из нас не пережил бы Конца».

– Ладно, – пробормотала Майра. – Но мне это все равно не нравится.

Несмотря на сомнения, она последовала за Дивинусом. Аэро был прав: надо подчиниться ему. Хотя бы на время.