Глава 5
Богдан предпочел бы переночевать в гостинице и не тратить время на дорогу, но его ноутбук остался в коттедже. Он не стал брать его в офис, зная, что вечером поедет в клуб. Поэтому, вернувшись за машиной и приехав к себе, первым делом вызвал в Москву своих специалистов, дал задание технарям достать видео с камер наблюдений. А потом пошел в душ. На его одежде и теле осталась засохшая кровь Кристофа.
Поступок Морено многое значил для него и показал: что бы ни происходило, они братья по Ордену, готовые всегда прикрыть друг друга. Богдан собирался обеспечить испанцу за свой счет лечение в самой дорогой клинике и у лучших специалистов. Он был убежден, что Кристоф обязательно выкарабкается.
Под утро позвонил Савицкий, узнавший о нападении. Ковальский скормил ему версию про случайную драку и не настаивал на расследовании. Показалось, что Савицкий вздохнул с облегчением, но он не собирался позволять ему расслабиться.
– Один раз – случайность, два – закономерность. Вы же не хотите, чтобы сюда съехались все спецы Ордена и перетряхнули город?
– Н-н-ет, – сглотнули в трубке.
– Будем надеяться, что случайностей больше не будет, иначе я даже спущенную шину в колесе расценю как очередную случайность и спущу всех с цепи, – предупредил Богдан.
Так и не добравшись до кровати, он через адвоката узнал номер больницы, куда увезли Морено, и поехал туда, попросив подобрать список лучших частных клиник, куда смогут принять больного. Следовало узнать степень сложности ранений, чтобы определиться. Пока знал только, что Кристофа прооперировали и он в реанимации.
Встретившись с заведующим отделением, где лежал Кристоф, он сразу нашел с ним общий язык, стоило только намекнуть на спонсорскую помощь. В благодарность за то, что они спасли друга, Богдан готов был не скупиться, и этот порыв оценили по достоинству. Ему тут же отчитались о состоянии Морено, рассказав, что операцию делал один из лучших нейрохирургов больницы и им повезло, что попали в ее смену. Ранение в голову было серьезное, и Кристоф выжил чудом. Будет необходима реабилитация, какие-либо прогнозы пока давать рано. Пациент сейчас находится в искусственной коме, но состояние его стабильное.
Вопрос о переводе в частную клинику удалось решить легко. И вот Богдан сидит, потягивая неплохой кофе, заведующий, высунув язык от усердия, пишет список всего необходимого, и тут влетает эта фурия.
Он обернулся и даже встал, чтобы лучше ее рассмотреть. В первый момент сознание сыграло с ним странную шутку – ему показалось, что перед ним Лиля. Рыжеволосая, дерзкая, смелая… Но иллюзия быстро рассеялась, и стали заметны отличия: мятежные глаза не зеленые, а серые, она ниже ростом, старше, лишь пламенеющие волосы объединяли их.
Богдан с изумлением понял, что перед ним прославленный нейрохирург, спасший жизнь Морено. Только за это простил оскорбления, которыми она щедро сыпала, даже не глядя в его сторону. Заведующий не знал, как утихомирить разошедшуюся валькирию. Она защищала больного, как волчица своего волчонка, не обращая внимания на угрозы.
С легкостью написала заявление об увольнении и еще посмела ему угрожать! Богдан потрясенно смотрел на пальчик, угрожающе направленный в его сторону. Эта пигалица даже набралась наглости требовать, чтобы он убрался из кабинета.
Он ушел, чтобы не поддаться искушению и не сломать изящный пальчик без следа маникюра в нескольких местах десятью разными способами или не скрутить тонкую шейку прославленному нейрохирургу. Она перешла все границы.
Пусть внешне было не видно, но его колотило от желания проучить зарвавшуюся женщину. Вышел на улицу, чтобы немного остыть, с удивлением признавая, что раунд остался за ней. Она посмела его шантажировать, оскорблять, а такого он не прощал никому, особенно женщинам, будь они хоть трижды лучшими специалистами. Богдан не любил проигрывать, да и было бы кому, а тут его сделала эта рыжая. Но он по глазам видел: она пойдет до конца и вмешает полицию, что было ни к чему.
Набрав номер фонда, распорядился проверить слова хирурга о запрете на транспортировку. Заведующий все данные о больном предоставит, никуда не денется. Чуть подумав, позвонил в службу безопасности и приказал выяснить все о ней. Где, что, с кем и так ли уж она хороша в своем деле, как его пытались убедить. Лично у Богдана были сомнения, да и не будет хороший хирург прозябать в обычной больнице.
Повернув голову, увидел этого самого хирурга, идущего навстречу, и весь подобрался.
«А у бешеной фурии есть поклонники», – с удивлением отметил он, наблюдая, как торчащий у входа молодой парень с розой в руках бросился к ней.
Звонок отвлек Ковальского от парочки. Ирен. Сестра увидела сообщение о нападении в новостях и страшно испугалась. Пришлось успокаивать, про себя ругая службу безопасности, не уследившую за тем, что новость попала на экраны.
Закончив разговор, Богдан проводил взглядом рыжую, садящуюся в автомобиль. Отметил все: и ее напряженность, и быстрый тоскливый взгляд в сторону автобусной остановки – удивительно, но она явно предпочла бы общественный транспорт, – и с каким довольным видом ухаживал за ней кавалер. Они не любовники, точно, но сосунок собирается сей факт исправить.
«Не по зубам она тебе», – хмыкнул про себя Богдан. Чтобы обуздать такую бешеную кошку, нужен кто-то покрепче. Но с таким темпераментом любовник у нее точно есть. Даже интересно будет почитать досье.
Их машина уехала, и Богдан сел в свою. Пора заняться делами, и настроение самое то, чтобы навести шороху в офисе Московского отделения Ордена. Очередной звонок телефона не дал ему тронуться.
– В тебя стреляли? – не здороваясь, спросил отец.
– Пока рано делать выводы. Разбираюсь. Ранен Морено, я не пострадал, – зачем-то добавил он, хотя Вацлав и не спрашивал.
– Я направлю к тебе своих телохранителей.
– Отец, я не Ирен. И мои люди уже вылетают в Россию.
– Я же просил не упоминать это имя! Только не говори, что виделся с ней.
– Не буду.
Последовала пауза. Богдан знал, что отец мучительно ждет хоть крупиц информации о любимице, но молчал. Вычеркнуть ее из своей жизни не только на бумаге было его решением.
– Что говорит служба безопасности? Стрелка поймали? – Вацлав вернулся к делам.
– Еще не знаю, еду в офис. Работали профи, так что сомневаюсь.
– Чем ты вообще там занимаешься?!
– Был в больнице у Морено. Он закрыл меня от пуль, и я должен о нем позаботиться.
– Пусть этим займется фонд. Своим приездом ты разворошил осиное гнездо. Поспеши, пока не замели следы. Если напали, значит, есть что скрывать. Сейчас все задействованы в поисках Хищницы, изворотливая тварь попалась, но твои запросы будут идти в первую очередь, я договорился.
– Знаю, я отслеживаю сводки. Спасибо!
– Богдан… Будь осторожен.
Как будто стыдясь проявления несвойственной ему заботы, Вацлав, не прощаясь, отключился.
Позже, просматривая подготовленные отчеты по ночному происшествию, Богдан с сожалением был вынужден признать, что все обстоит так, как он и предполагал. Нападавшие не найдены, в полиции собираются представить дело как пьяные разборки и спустить на тормозах. Записи с камер уличного наблюдения ничего не дали. Те, которые могли что-то показать, по странному стечению обстоятельств не работали. Теперь даже интересно, что удастся нарыть его людям.
Приехавший к двенадцати Савицкий застал разбор полетов в своем кабинете и был вынужден молча наблюдать, как его сотрудников учат работать и раздают распоряжения. Когда все ушли, он заикнулся о том, что Ковальскому подготовили удобный кабинет, но входящий вызов прервал его. Подавляя усмешку, Богдан ответил, встав вполоборота к окну.
– Эвелина, рад вас слышать.
Горящий в кабинете свет, несмотря на светлое время суток, превратил стекло в зеркало, и он увидел, как дернулся и изменился в лице Савицкий при звуках этого имени.
– Богдан, благодарю за шикарный букет.
Удачно он вчера заранее заказал доставку цветов курьером, сейчас его очень интересовала реакция Савицкого.
– Ваше выступление было шикарным. У вас потрясающий голос.
– Благодарю, – приятный грудной смех ласкал слух. – Но вы вчера быстро ушли, так и не дождавшись конца программы. Неужели шоу настолько скучное?
Теперь Богдан понял причину звонка. Благодарность за цветы лишь повод. Как всякому творческому человеку, ей было важно услышать оценку своей работы.
Ковальский не поскупился на лестные комплименты. Наконец Эвелина рассмеялась легким серебристым смехом, прося прекратить поток меда, иначе она перестанет работать, почивая на лаврах. Закончился разговор на приятной ноте. Она сообщила, когда следующее выступление, и сказала, что приглашение будет дожидаться его.
Все указывало на то, что о покушении певица не знает, а он не собирался ее просвещать. Его больше беспокоил Савицкий. Делая комплименты голосу Эвелины, на его лице Богдан увидел не ревность, а промелькнувший страх. Когда обернулся, закончив разговор, тот уже овладел собой, но, забыв о желании выдворить Ковальского из своего кабинета, ушел сам, сославшись на дела. И это было очень похоже на бегство.
Сев в кресло, Богдан задумался, а потом открыл ноутбук и дал приказ взять в разработку Эвелину. Что-то во всем этом нехорошо пахло, и он собирался докопаться до правды.
Весь день Ковальский работал с архивами, просматривая материалы. Никого ни о чем не спрашивал. Изучал прошлые дела, делал выводы. Молча. И его молчаливая работа нервировала всех. Люди были наслышаны о методах Палача, когда после вот таких изысканий летели головы. Все понимали, что покушение сделало его лишь злее и над ними сгущаются тучи. От кабинета Савицкого, в котором засел проверяющий, волнами расходилось напряжение, и в офисе говорили полушепотом.
Сам же Богдан, изучая слишком уж гладкие отчеты, убеждался, что дело действительно нечисто. Об этом вопило внутреннее чутье, отработанное за те годы, когда он был простым Охотником. Оставалось искать, кому это выгодно и кто за этим стоит. Савицкий, продвинутый на должность своим отцом? Но зачем ему? Или кто-то прячется за его спиной, тщательно подчищая концы?
По идее, если пропадали вещи, то следовало искать женщину – Хищницу. Вспомнилось прошлое дело, когда пришлось устранять одну такую, видную политическую фигуру. Ему тогда намекнули, что Морено с ней связан, но та женщина мертва, а Кристоф сейчас в больнице и не стал бы подставляться под пули, если бы сам все организовал. Может, кто-то из Ордена в сговоре с Хищницей? Такие случаи редки, но в истории всякое бывало. Следовало разузнать про любовниц здешних братьев.
И опять Богдан вернулся к Савицкому с Эвелиной. Вот кто мог провернуть что угодно, но зачем же тогда ему выставлять напоказ свой роман? Да и певица совсем не похожа на одержимую скверной. Оставила успешную карьеру и теперь поет в клубе. Обычно происходит наоборот, на чем и ловили одержимых, теряющих осторожность от свалившихся на них новых возможностей.
Днем из фонда пришло заключение врачей по поводу Морено. К неудовольствию Богдана, рыжая бестия оказалась права, а вот к заведующему отделением больницы появились вопросы. Два разных специалиста, изучив отчеты о состоянии Кристофа, дали негативные прогнозы в случае его транспортировки в другую больницу сразу после операции.
Желание угодить спонсору, идущее вразрез с интересами больного, неприятно резануло. Получается, профессиональная этика оказалась для хирурга не пустым понятием, в отличие от ее начальника, – раз она даже рискнула своим местом. Чувство справедливости не давало позволить, чтобы ее уволили. Поэтому Богдан встретился с главврачом больницы. Обсудив спонсорскую помощь, сразу дал задание юристам фонда готовить документы и лишь после этого перешел к интересующей его персоне нейрохирурга. Как выяснилось, об увольнении талантливого специалиста Шумилиной главврач пока ничего не знал и заверил, что разбрасываться такими кадрами не в интересах больницы.
Ковальский дал понять, что желает, чтобы его друга вела именно она. Он оценил отношение Розы Валерьевны к больным, и если она вытащила Кристофа, то и дальнейшее лечение можно пока ей доверить. Кроме того, Богдан попросил передать нейрохирургу Шумилиной благодарность и денежную премию от имени фонда. Все это сделал не без умысла.
Во-первых, теперь рядом с Морено будет врач, которому его состояние небезразлично, а во-вторых, рыжая будет благодарна Ковальскому за то, что ее не уволили, и в следующую встречу прикусит свой язычок. Если будет вести себя хорошо, он даже может организовать ей практику за границей в любой из клиник, это не составит труда.
Вечером он опять вспомнил о нейрохирурге – пришло досье. Пока общие факты: родилась, училась, проживает. Не замужем, имеет младшего брата. А вот возраст удивил – двадцать семь лет. Выглядела она моложе и, когда ворвалась в кабинет, внешним видом и поведением уж никак не напоминала блестящего дипломированного специалиста. Удивила и ее мать: четвертый брак, удачная партия. Живет во Франции и замужем за аристократом.
«Что же ты прозябаешь здесь?» – задался вопросом Богдан. Могла бы уже жить во Франции, налаживая контакты с новыми родственниками. Хотя с ее характером ужиться, пожалуй, сложно.
Неожиданно Ковальский поймал себя на том, что слишком часто вспоминает несносную девицу, и тут же нашел этому объяснение. Давно его не щелкали по носу, а тут она за один день успела и безнаказанно оскорбить его, и успешным шантажом выгнать из кабинета. А он, вместо того чтобы поставить нахалку на место, еще заботится о ее карьере. Редкий случай благотворительности в его практике.
«Вот так и теряют репутацию, создаваемую годами», – усмехнулся про себя Богдан и переключился на другие дела.
Особое внимание уделил любовнице Савицкого. Файл, присланный на певицу, был более объемным и имел много разной информации. Известная личность, успела засветиться со многими людьми, к тому же ее действительно проверяли одно время, но ничего не нашли. И правда, ушла на пике карьеры. Настоящую причину сейчас выясняют. Одно время о ней не было ничего слышно, потом неожиданно возникла рядом с Савицким и является его любовницей более трех лет. За данный период в связях с другими не замечена.
Вроде бы ничего необычного, но что-то Богдана цепляло. Он даже нашел в сети ее старые клипы, когда она выступала еще в группе. Стоило признать, что сейчас Эвелина стала более интересна, да и новый репертуар позволил голосу лучше раскрыться. Появились в нем новые нотки, особый тембр…
Богдан замер, обдумывая предположение, но потом тряхнул головой. Нет, вряд ли. Ему известно действие вещей, и уж владелица платка никогда бы не удовлетворилась пением в клубе, особенно после успешной карьеры.
Просмотрев другие донесения, он закрыл ноутбук и отправился спать. Обычно сны Богдану снились редко, а бывшие владелицы вещей, несмотря на специфику работы, его в царстве Морфея не тревожили, но не сегодня.
Ночью он оказался в Альпах и снова стал самоуверенным молодым парнем, наслаждающимся свободой на каникулах. Ему снился танец с обольстительной Лилей, и как они сбежали ото всех, со смехом поднимаясь в номер и срывая в нетерпении друг с друга одежду, стоило захлопнуть за собой дверь.
Неожиданно Лиля оттолкнула его и стала пятиться к большой кровати, медленно расстегивая пуговицы. Швырнула рубашку ему в лицо, за ней последовал лифчик, являя взору загорелую грудь с торчащими коричневыми сосками.
Лиля взобралась на кровать и стала гладить себя, извиваясь, как змея в танце. Сжав тяжелые полушария, застонала от удовольствия, выгибаясь дугой. Запрокинув назад голову, разметала рыжие волосы по белой постели.
Богдан одним прыжком сократил между ними расстояние и повалил девушку на кровать, терзая губами упругую грудь. Вклинился между ее бедрами, разводя ноги, и опустил вниз руку, забираясь под юбку. Его дерзкая девочка была в чулках и без трусиков. При мысли, что все это время она крутила попой, на которой не было белья, он застонал.
Впился в губы властным поцелуем, давая понять, что только он имеет право любоваться ее телом, но Лиля неожиданно его укусила, и они стали бороться. Богдан лишь усилил напор, и не думая отстраняться, и вскоре она обмякла в его руках, сдаваясь победителю. Довольный, он отстранился, нависая над покоренным женским телом, и взглянул в лицо любимой, наслаждаясь видом припухших губ, румянцем на щеках, трепетом ресниц. Она открыла глаза и взглянула на него мятежными серыми глазами. Богдан отпрянул от неожиданности. Вместо Лили под ним лежала совсем другая женщина – рыжеволосая Роза, нейрохирург.
Ковальский рывком сел на постели и провел рукой по лицу, избавляясь от липких объятий сна. Выругался сквозь зубы. За все время Лиля ни разу не снилась ему. Почему сейчас? И сам же понял причину – валькирия из больницы напомнила ему глубоко похороненную в памяти давнюю любовь. Обе женщины имели одинаковый цвет волос и дерзкий характер. А еще имена – Лилия и Роза, два цветка. Забавно, внешне похожи, но так разнятся. Лиля – избалованная, эгоистичная стерва, шла по головам других к намеченной цели, не гнушалась калечить соперников, а Роза – блестящий хирург, лечит как раз покалеченных.
Часы на прикроватной тумбочке показывали шесть утра. Рано, но, не желая больше ложиться, Богдан спустился вниз и долго плавал в бассейне, стараясь избавиться от воспоминаний. Он давно вычеркнул Лилю из памяти, и больше ни одной женщине не удалось затронуть его сердце. Не винил себя за то, что она стала инвалидом – это был несчастный случай или кара небес, как посмотреть, но чувствовал ответственность. Оформил карточку на ее имя и перечислял деньги на лечение. Но не больше, любовь к ней он вырвал из сердца. Сейчас беспокоило другое – кого он целовал во сне? Лилю или Розу? Потому что когда отстранился, любовался чертами лица последней. И это бесило. С какой стати ему вообще снится та бешеная кошка?!
В не лучшем расположении духа Богдан поехал в офис, где провел весь день. Из больницы новостей не было. Морено находился в искусственной коме, и состояние его оставалось без изменений. Не выдержав, он сам на следующий день поехал в больницу, желая поговорить с лечащим врачом.
А вот поймать рыжего нейрохирурга оказалось проблематично. То она на пятиминутке, которая длится более получаса, то ушла на обход больных. После трех стаканов дерьмового кофе из автомата и двух часов ожидания Ковальский не выдержал и попросил медсестру передать, что если через пять минут Роза Валерьевна к нему не подойдет, он отправится к главврачу.
– Вы хотели меня видеть?
Он обернулся, окидывая взглядом неуловимую Шумилину. В белом халате и с собранными в хвост волосами она выглядела строго и сдержанно. А еще без каблуков едва доставала ему до плеча.
– У меня создалось впечатление, что вы избегаете меня.
– С чего бы это? Я всего лишь была занята неотложными делами. Что вы хотели?
– Узнать о состоянии Морено. Как он? Какие прогнозы?
– Такую информацию мы даем лишь родственникам. Извините, но у меня много работы.
– Роза Валерьевна, не вынуждайте меня идти к главврачу, – повторил свою угрозу Богдан, заступая дорогу. – При тех финансовых вливаниях, которые оказывает наш фонд вашей больнице, вас вызовут на ковер к начальству и заставят ответить на все мои вопросы. Давайте сэкономим время друг друга. У вас же столько работы, – не сдержался он, добавив ехидства и показывая, что видит все ее уловки.
Некоторое время его сверлили недовольным взглядом, но потом нехотя произнесли:
– Состояние стабильное. Есть положительная динамика.
– Роза Валерьевна! – К ним спешила полноватая блондинка в форме медсестры. – В смотровом боксе. Ваш брат…
– Извините! – сказала рыжая, изменившись в лице, и упорхнула.
Если бы Богдан не прождал ее два часа, этих фраз бы хватило, но, потратив даром столько времени, он желал получить более развернутый ответ.
Молоденькая медсестричка на посту время от времени бросала в его сторону заинтересованные взгляды.
Подождав некоторое время, он подошел к ней и без труда выяснил, где находятся смотровые боксы. Если рыжей там уже нет, он ей не завидует! Надоело гоняться по всей больнице!
Спустившись на нужный этаж, еще издалека увидел пламенеющие волосы. Медбрат вывозил на каталке пациентку из бокса. Желая поймать неуловимого врача, ускорил шаг:
– Роза Валерьевна!
Оглянувшись, по нему мазнули недовольным взглядом:
– Если хотите, мы вернемся к нашему разговору позже, у меня беременная пациентка после аварии. А ваш друг подождет. Все!
Богдан едва сдержался, чтобы не придушить лучшего нейрохирурга больницы. Стоило это ему неимоверных усилий. У больной на каталке серьезных ранений не наблюдалось, и было понятно, что от него избавились под благовидным предлогом. Он собирался в ответ создать рыжей проблемы, но, мельком взглянув в лицо больной, оставил мстительные планы.
Сохраняя на лице бесстрастное выражение, покинул больницу и набрал Хана. После того как расстроилась помолвка брата с Ирен, один Охотник захотел выслужиться и показал ему досье на Хана, где тот запечатлен с девушкой, с которой изменял Ирен во время ее визита к жениху. Инициатива вышла парню боком. Весь компромат на друга ныне уничтожен, а сам Охотник прозябает на Кубе, радуясь, что остался жив. Но лицо девушки Богдан запомнил. Именно за ней охотился сейчас Орден, и она фигурировала во всех сводках.
– Привет! Я знаю, как тебе наладить отношения с отцом, – произнес сразу, стоило Хану ответить.
– Что задумал?
– Как ты смотришь на то, чтобы доставить на базу свою бывшую? Утрешь всем нос.
– Ты знаешь, где она?!
– Я ее только что видел, – усмехнулся Богдан.
– Брат, прошу, никому ни слова! Я вылетаю!
– Я в тебе не сомневался, – ответил он, но Хан уже отключился.
