Глава 20
От спящей Розы было глаз не отвести. Раньше Богдан предпочитал темные комплекты постельного белья, но с ней изменил своим вкусам. Получал эстетическое наслаждение от контраста пламенеющих волос на белоснежном однотонном белье. Вчера же застелил шелковое белое с алыми розами, и эта язва ехидно заявила: «Желаешь иметь Розу на розах? Ты и после этого отказываешься признавать себя извращенцем?»
Богдану нравилось, как рыжая его постоянно провоцирует. Эти дни они только и делали, что занимались любовью, но он до сих пор не насытился ее телом.
«Может, потому, что нравится не только тело?» – прорезался внутренний голос.
Самостоятельная, уверенная в себе, непокорная, острая на язык. В ней не было ни одной из женских добродетелей, так пропагандируемых в Ордене, но именно Роза зажигала его кровь так, как ни одна женщина раньше.
В ее обществе Ковальский чувствовал себя легко и комфортно. Она умела быть ненавязчивой. Не клянчила подарки, не донимала вопросами о будущем их отношений, ничего не требовала, но именно ей хотелось дарить подарки и осыпать драгоценностями. Знал, что не примет, и от этого желание что-то купить лишь усиливалось.
Богдан вздохнул и убрал фотографию с экрана телефона. Сегодня, уходя утром, сфотографировал Розу тайком, пока она сладко спала. Больше всего хотелось вернуться сейчас к ней, но приходилось проводить время в офисе. Впервые работа не поглощала его целиком. Да и какая работа? Единственное серьезное происшествие: Савицкий с Эвелиной попали в ДТП, и их машина упала ночью с моста. Сейчас на месте аварии работали водолазы, но Богдан был уверен, что они ничего не найдут. Савицкий за годы подрывной деятельности стал мастером в организации несчастных случаев.
Квартиру певицы обыскали, но, как и подозревал Богдан, ничего не нашли. Из скверны. А вот документы, какие-то деньги и украшения были на месте. Но зачем они ей там, куда они скрылись? Можно любую ставку сделать на то, что у Савицкого давно уже были готовы новые документы и отложены деньги на случай вынужденного побега. А в реке непременно найдут их вещи или даже тела со временем. Не зря же в завещаниях Савицкого и Эвелины значится кремация.
Пока же шли поиски «жертв» ДТП, и Богдан курировал поисковые группы и отвечал на многочисленные звонки. Будет много шума, когда он предоставит свой отчет и выводы личного расследования, но смерть спишет все прегрешения.
Его работа в России подходила к концу. Еще неделя максимум – и уже в другой точке мира будет ждать новое дело, или отец потребует от него явиться домой. Богдан всегда с азартом брался за новые дела, но теперь у него не лежала к этому душа. Впервые.
Зазвонил телефон, и на экране высветился отец. Старый черт! Стоило только подумать о нем…
– Да, – ответил Богдан.
– Это был он? – без приветствия спросил отец.
– Я еще не отправлял свой отчет, но все указывало на него.
– Сукин сын! Но ради чего?
– Его любовница тяжело больна. Скверна помогала бороться с последствиями болезни.
– Все зло в этом мире от женщин!
– Да? Но именно они подарили тебе Ирен и меня, – не удержался от колкости Богдан.
– Я же просил не упоминать это имя! – взвился отец. – Вы меня только разочаровываете! Думаешь, я не знаю, что ты эти дни вместо того, чтобы заниматься делами, предавался разврату? Если бы больше думал о деле, не упустил бы Савицкого и его шлюху.
– Я ждал финальных доказательств, чтобы открыть дело. Они должны были быть железобетонными. Ты же знаешь, кто его родственники.
– И дождался! Как думаешь, инсценировка?
– Пусть следственная бригада решает. Пока, по имеющимся данным, больше похоже на несчастный случай. Гололед, машину закрутило на мосту и вынесло через ограждения в реку. Она пробила лед, и тела унесло.
– Не говори мне то, что я и так читал! – рявкнул отец. – Что говорит твоя интуиция?
– Я предпочитаю опираться на факты.
– Не заставляй меня считать, что у тебя размягчение мозгов, иначе я решу, что твоя докторша плохо на тебя влияет.
– На моем счету за два года семнадцать раскрытых дел и ни одного дня отпуска. Считаешь, что я плохо работаю, – поднимай вопрос о моем соответствии должности на Совете, – раздраженно бросил Богдан и первым прервал разговор, чего никогда раньше себе не позволял.
Знал, что отец этого никогда не сделает. Иметь сыном Палача льстило его эго и служило предметом гордости, хотя Вацлав в этом никогда не признавался. Поэтому Богдан сбросил его входящий вызов, не желая больше разговаривать.
Но не был бы так спокоен, если бы услышал злые слова отца:
– Тебя стоит проучить, щенок!
* * *
– Кис-кис-кис!
Под скамейку во дворе забился дрожащий котенок. Откуда он здесь?! Вчера, когда мы с Богданом расчищали дорожки, никакой живности не видели. Может, забежал через ворота, когда Богдан уезжал? Я наклонилась и подняла дрожащее чудо. Трехцветный. Рыжий с коричневыми и белыми пятнами.
– Идем греться!
И понесла котенка домой, оставив лопату возле скамейки.
Богдан в офис умотал на целый день, там что-то случилось, а я от скуки не знала, куда себя деть. Вот решила ради разминки лопатой помахать, но, видно, не судьба.
Забота о котенке отвлекла меня. Найденыш был покормлен, потом помыт и уложен спать мне под бок.
«И куда его?» – думала я. Богдан уедет, и этот дом вновь опустеет. Внутри крепло желание взять киску себе. Пора что-то менять и не проводить жизнь только на работе. Буду хоть к коту домой спешить. А лучше бы к любимому мужчине.
Эти дни с Богданом изменили меня. Мы были как молодожены в медовый месяц, проводя двадцать четыре часа вместе. Занимались любовью, готовили еду, благо запас продуктов большой и ездить никуда не надо, смотрели фильмы, валяясь в обнимку на диване. Выбирались на улицу проветриться, расчищали заметенные дорожки. Дурачились, играя в снежки и валяясь в снегу. Вели себя как настоящая парочка. Нам было хорошо вместе.
Я знала, что с Богданом у меня нет будущего, и не обольщалась. Просто наслаждалась тем, что происходит здесь и сейчас, перестав беспокоиться о том, что будет. Я пыталась держать его на расстоянии, но не получилось. Ничего, дождусь, пока он уедет, соберу свое сердце из осколков и буду жить дальше. Начну встречаться хоть с тем же Михаилом! Потому что хочу семью, детей, хочу засыпать в обнимку с любимым мужчиной.
Я как цирковая лошадь, которая сошла с арены и перестала ходить по кругу. Стоило уйти с работы, как увидела, что жизнь проходила мимо. Мне же за последние годы даже вспомнить особо нечего. Теперь будет все по-другому! Обязательно начну выкраивать время на себя, буду выбираться в театры, кино, перестану пренебрегать отпуском…
Не заметила, как уснула.
Разбудил котенок. Малыш проснулся и принялся скакать на мне, играя с собственным хвостом. Вот кому надо так мало для счастья. Я подхватила его и встала. Надо бы Богдану позвонить и попросить привезти лоток и все, что нужно для котенка. За окном уже было темно, наверное, он скоро приедет, а у меня еще ужин не готов.
«Вот, я уже думаю, как настоящая жена!» – поддела себя.
Не включая свет, поднялась на второй этаж. Телефон остался в моей комнате. Я его периодически включала, проверить, кто звонил, и отчитаться брату, что со мной все в порядке. Матери пробовала позвонить, но ее телефон был отключен, и звонков от нее не поступало. После последнего разговора я больше не поднимала тему панталон и не стала разбираться в этом. Слишком невероятно все звучало. Не знаю даже, куда Богдан их дел.
Включила у себя свет и взяла с прикроватной тумбочки мобильник. Стоило включить, как посыпались уведомления о звонках с работы, от Стаса, Костик целых восемь раз звонил, один от брата… Котенок, устав сидеть на руках, извернулся и упал на пол.
– Куда ты?
Я нагнулась поймать беглеца, пока он не забрался под кровать и не наделал лужу.
И в этот момент раздался звук бьющегося стекла. Котенок драпанул под кровать, а я рухнула на пол. В окне виделась дырочка, а само стекло пошло трещинами. Хорошо, что телефон был в руках. Я тут же набрала Богдана. Два гудка – и он взял трубку.
– Богдан, я не знаю… Или кто-то что-то кинул в окно, или в меня стреляли.
– Ты где?
– На втором этаже, у себя в комнате.
– Ляг на пол, а лучше заберись под кровать, я уже близко.
– Лежу.
– Умница.
Он отключился, а я заползла под кровать, благо ее высота позволяла. Котенок успел нагадить и теперь скреб лапами пол. Я же была в шоке. В меня и вправду стреляли?!
Скоро услышала, как подъехала машина к дому, короткие приказы охране, так и дежурившей у ворот. И зачем она, когда тебя и не входя в дом убьют? Потом стремительные шаги Богдана наверх. Дверь распахнулась.
– Роза?
– Я тут, – отозвалась я, подвигаясь к краю. К его приходу я подтянула к себе котенка и гладила для успокоения. Успела даже подумать над странностью своей реакции. Вместо того чтобы звонить в «сто двенадцать» и кричать, что в меня стреляли, я Богдана набрала, ожидая помощи.
– Лежи, я закрою шторы. Не думаю, что опасность осталась, но рисковать не стоит.
Я видела одни его ноги в ботинках. Богдан подошел к окну. И тут у него зазвонил телефон.
– Я занят… Что?! Ты в своем уме?..
Некоторое время Богдан напряженно молчал. До меня доносился лишь приглушенный мужской голос его собеседника, который говорил на иностранном языке.
– Ты перешел черту, – ответил он наконец. – Во-первых, я никуда не поеду, а во-вторых, никакой свадьбы не будет, а если ты еще раз сунешься в мою личную жизнь, я сделаю себе вазэктомию. Нет, это ты сошел с ума!
Богдан сбросил вызов и заковыристо выругался на латыни. Я даже уважительно удивилась его познаниям. Выражение определенно стоит записать, чтобы не забыть!
– Прочешите окрестности, стрелок не ушел далеко, – отдал он приказ по телефону, а потом позвал меня: – Роза, вылезай.
Кряхтя, я выползла и чихнула от пыли.
– А это кто? – спросил Богдан, увидев котенка в моих руках.
– Лаки, – отряхиваясь одной рукой, сообщила я. В конце концов, этот счастливчик мне жизнь спас.
– Как ты?
Богдан подошел к нам и заключил в объятия.
– Жива. Я могу узнать, кто это твоих любовниц отстреливает?
Что-то не везет мне с кавалерами. Рядом с Мишей чуть не похитили, с Богданом едва не убили.
– Отец, – поморщился он.
И тут меня пронзило подозрение.
– Слушай, а это тогда не меня похитить хотели? Да ладно! – ахнула я, прочитав ответ по его лицу. – У тебя отец полный отморозок?
– Похищение – это не он. Охотились за вещью, что оставила тебе мать. Пойдем вниз, тебе стоит выпить, – сказал Богдан, заметив, что я дрожу.
Через десять минут мы с котенком уже лежали на диване, укрытые двумя пледами, и я потягивала глинтвейн. От горячего вина тепло распространилось по всему телу, и меня перестало знобить.
Некоторое время Богдан расхаживал туда-сюда, слушая по телефону отчеты своих людей, потом выслушал мой короткий рассказ и ушел на кухню готовить ужин. Мне помогать не разрешил, да я сильно и не настаивала. Судя по всему, стрелок сбежал, и он злился. Я решила не лезть с расспросами.
Когда донесся аромат жарящегося мяса, котенок драпанул от меня на кухню. Я же осталась лежать, раздумывая о том, что, встречаясь с Богданом, я боялась потерять голову, но и подумать не могла, что могу ее лишиться в прямом смысле этого слова.
К телефонным разговорам Богдана я перестала прислушиваться, но одно имя привлекло мое внимание. Хан! Да и тема не касалась покушения. Я навострила уши.
– Отец сошел с ума, и Магистры тоже. Знаешь, что они обсуждают? Перестать миндальничать с владелицами и сжигать скверну вместе с ними. Да, без разбора. Кому-то костры инквизиции спокойно спать не дают. Теперь в ответ на события в Риме собираются действовать жестко. Помимо того, что все на ушах и ищут вас, сейчас особенно носом землю роют в поисках скверны. Им нужен показательный процесс. Хорошо, я мать Розы успел вывести из-под удара. Да, мое своеволие не оценили, даже Верховный звонил, выразил неодобрение, но плевать.
«Ого! Происходящее стало обретать новые подробности», – изумилась я.
– Да… Встречаемся… Кто бы говорил!
«Встречаемся?» – ухватилась я за слово. Это он о нас? Сама бы наши отношения немного по-иному охарактеризовала.
– Савицкий со своей любовницей ночью погибли, упали с моста. Магистры в ярости. Они бы стали идеальной парой для процесса. Нет, тела не нашли. Река.
Богдан дальше стал рассказывать про других людей, а я незаметно задремала, убаюканная его голосом. Сил думать о том, кем на самом деле он является, не было. «Магистры», «костры инквизиции» – все это наводило на размышления о тайной организации. Тамплиеры? Масоны? Богдан носил необычное кольцо на пальце, явно сделанное на заказ, и знаки там занимательные. И знание латыни указывало на связь с церковью. В общем, из серии тех тайн, что меньше знаешь – крепче спишь.
Проснулась я оттого, что котенок на полу играл с бахромой пледа и тянул его, постепенно стаскивая с меня. Богдан все еще разговаривал.
– Хан, это безумная затея. Мне надо подумать. Еще несколько дней назад я бы высмеял тебя, но знаешь, я встретил одну девушку… Она сказала, что знала меня в прошлом.
«Та-а-к, а с этого места поподробнее!» – Я даже села, заинтересовавшись.
– Не зубоскаль! Это она мне в прошлом году Арсеньеву сдала. Она изменила прошлое… Да… Нет, там два вида перчаток и платок. Где я их тебе возьму?! Не дави! Нужно подумать. Я позвоню.
Некоторое время на кухне царила тишина, а потом раздались шаги, и появился Богдан.
– Проснулась? А я собирался тебя будить. Идем ужинать.
– Ты котенка покормил?
– Этот нахал слопал уже два куска мяса, попытался закусить моим ботинком и устроил себе туалет в горшке с фикусом, – отчитался он.
– Вот что значит растущий организм, – усмехнулась я. – А ты с кем говорил?
– Друг. Он сейчас как бы в бегах. Хочет втянуть меня в авантюру.
– Я слышала про изменение прошлого.
– Он задумал нечто подобное. После всего, что натворил, спасая свою женщину, им обоим не жить. Рано или поздно поймают, и это их единственный шанс уцелеть.
Богдан говорил об этом так спокойно, как будто о чем-то обыденном. Господи, мы точно в одном мире живем? Изменить прошлое? Серьезно?! Я бы наверняка посоветовала ему телефончик хорошего психиатра, если бы родная мать не привезла мне непонятные старинные панталоны с сюрпризом.
– Почему ты со мной так откровенен? – спросила я.
– Потому что ты – моя женщина.
Боже, хорошо, что я в этот момент сидела! Слова, сказанные просто, без пафоса, одним махом разбили всю броню, которую я строила вокруг сердца. Вот умеет он лишить дара речи!
– Эм-м…
Богдан глядел на меня, а я не могла ничего путного сказать. Одна глупость в голову лезла. Хотелось знать, это он из-за меня от свадьбы отказался? Но как так?! Мы же не обсуждали наши отношения. Его заявление прозвучало весьма веско. Значит, мы встречаемся? Или это намек на то, что пора подбирать свадебное платье?
– У тебя есть возражения? – приподнял он бровь.
– Нет, – тут же ответила я.
– Тогда идем ужинать.
– То есть ответь я иначе, и меня не накормили бы? – уточнила, вставая.
– Почему же? После бы накормил.
– После чего?
– После того, как применил бы методы убеждения и у тебя бы не осталось сомнений, что ты моя.
– А можно подробнее о методах?
– Зачем же рассказывать… – Он шагнул ко мне.
– Что-то я есть хочу! – Я ускользнула, поднырнув ему под руку. Нужно было хоть немного времени, чтобы утрясти внутри себя его слова.
Мне позволили сбежать, но после все же продемонстрировали методы из своего арсенала. Весьма убедительные причем.
Уже глубокой ночью Богдан спросил у меня, поеду ли я с ним к Хану, честно предупредив, что безопаснее будет отсидеться в надежном месте и подождать его возвращения. Вся беда была в том, что в безопасности я чувствовала себя рядом с ним. И пропустить то, как они собрались менять будущее? Да ни за какие коврижки!
И опять я заснула под его спокойный, уверенный голос. Несмотря на позднее время, Богдан кому-то звонил, организовывая нашу поездку.
«Он вообще спал?!» – задалась я вопросом, когда утром, едва проснувшись, увидела его у окна разговаривающим по телефону.
– Да, приедем. Тебе повезло. У матери моей Розы оказались панталоны. Не умничай! Да, привезла дочери. Мол, замуж ты, дорогая, никак не выйдешь. Держи! Вот тебе волшебные панталоны! – насмешливо глядя мне в глаза, говорил Богдан другу.
Не выдержав такой наглой лжи, я запустила в него подушкой, от которой он уклонился.
– Извини, больше не могу говорить. Меня атакует одна воинственная кошка, – уклонился он и от второго снаряда. – Хан, затея идиотская, но это наименьшее зло. Стоит попробовать, чем всю жизнь скрываться.
– Что он собирается с ними делать? – спросила я, когда Богдан закончил разговор.
– Его девушка наденет их вместе с другими вещами Дамаль.
– Дамаль?
– Это женщина, что их создала. По дороге расскажу.
– Как наденет? – встрепенулась я. – А где они? Их же надо перед этим постирать.
Кто его знает, носила их родительница или нет. Меня позабавило выражение лица Богдана.
– Что? Носить чужое белье негигиенично, – наставительно произнесла я, выбираясь из постели.
Как Богдан ни ехидничал, я все же поступила по-своему и постирала панталоны. Они успели высохнуть, пока мы завтракали и собирались. Предполагая, что за домом могут следить, Богдан все продумал. К нам приехали на машине доставки бородатый мужчина и девушка, одного с нами типажа. Они привезли корм для котенка, наполнитель, лоток. Девушка несла кошачий домик.
На мужчине были меховая шапка и дубленка, а на его спутнице полушубок с капюшоном. В доме они сняли с себя верхнюю одежду и отдали нам. Мужчина отклеил пышную бороду и передал Богдану, который тут же ее нацепил.
Пока нас нет, их задача – имитировать наше присутствие. Пообещали еще следить и убирать за Лаки. Мы надели их вещи и уехали на фургоне. Километров через двадцать на заправке сменили машину на оставленный для нас джип. Я себя героиней боевика чувствовала со всеми этими ухищрениями.
До места назначения мы добирались часа три. За металлическим забором притаился неприглядный одноэтажный кирпичный дом. В такой точно воры вряд ли полезут. Нас встречал друг Богдана, которого я сразу узнала. По нему еще сестрички в больнице вздыхали и закатывали глаза. Это он приехал с бабулей к пострадавшей, которую сбил Макс.
Память не обманула, и именно та девушка дожидалась в доме. Вот так встреча!
– Хан, я говорил, что это идиотская затея? – с порога заявил Богдан.
– Ну ты же согласился в ней участвовать.
– Это наименее идиотская затея, – поморщился Богдан как от зубной боли и сказал: – Роза, отдай им это.
– А я не понимаю, почему все так носятся с этими тряпками, – заметила я, стараясь немного разрядить обстановку и улыбаясь девушке. Интересно, она меня помнит? Не удивлюсь, если нет. Что-то мы с ней не при лучших обстоятельствах встречаемся. Мысленно же отметила ее осунувшийся вид и бледный цвет лица. – Вот, держите. Я их даже постирала.
Девушка взяла пакет и явно смутилась.
– Просто надень их, Ева, – вздохнул Хан.
Ева?! В больнице она точно иным именем представлялась!
Он прошелся по комнате, машинально бросил взгляд на ноутбук. И внезапно замер, просто превратился в статую.
– Что? – подобрался Богдан.
– Ты! – выдохнул Хан, разворачиваясь к нему всем телом, сжимая кулаки. – Я же тебе доверял?!
– Не понял…
– Ты не понял? Смотри!
Богдан глянул как-то издалека и присвистнул, потом резко побледнел:
– Это не мои люди, Хан. Я же тебе сказал, что не в восторге от идеи, но согласился участвовать.
– Не твои?
– Matrem tuam, с чего бы я перед ними приперся?! – вспылил Богдан.
Я точно знала, что мы ни при чем. К счастью, Хан поверил.
– А что… – начала было я, но Хан перебил:
– Значит, так, слушаем нас и выполняем без разговоров. Марш в подпол. Ева, там натягивай панталоны и загадывай желание. У нас гости с кучей оружия и бронеавтомобилями. Все, по местам. Богдан, за мной.
Ева молча потащила меня за собой. Я находилась в каком-то ступоре. Мужчины были очень серьезны, а я даже не знала, что нам угрожает. Но я же врач, может, мне не надо уходить. Мало ли что. Ева же открыла подпол, прикрытый ковриком, и толкала меня туда, а сама не сводила полных беспокойства глаз с Хана. Мужчины надевали противогазы и доставали оружие. Действовали слаженно и уверенно, без паники. Именно это придало мне сил.
– Ты приказ слышала? – дернула я Еву. – Не суйся, а надевай вещичку.
Она спустилась и начала натягивать панталоны, сняв перед этим штаны под юбкой. И тут удар сотряс дом до самого основания. Я испуганно вскрикнула, а Ева пронзительно завизжала. Уронила панталоны. Подняла. Руки тряслись от выстрелов и грохота над головой.
– Это избиение младенцев, – бормотала я. Там что, война?!
Как будто в подтверждение грохнуло так, что нас оглушило. Не потерять сознание помогла оседающая на пол Ева. Я кинулась к ней, затаскивая ее под кровать. Не знаю, чем это могло помочь, но сработал рефлекс. Богдан же в прошлый раз приказал мне прятаться под кроватью. А потом сверху посыпалось нам на голову. Такое ощущение, что рушился дом. Все падало и падало.
– Ева! – ударила ее по щеке, приводя в чувство. – Сколько пальцев?
– Тут темно! – простонала она.
– Нас завалило, – прошептала я. Кровать спасла. – Лежи и не шевелись. Тошнота есть? Головокружение? Нету? Отлично, легкая дезориентация сейчас пройдет.
Опомниться нам не дали. Пара мужчин в темной форме без опознавательных знаков выволокли нас наверх. У того, что осталось от дома, крыши не было.
– Нет! – прошептала я, увидев у разрушенной стены застегнутые мешки для транспортировки тел.
– Нет! – душераздирающе, пронзительно закричала Ева.
Один из мужчин в гражданском подошел к бойцам и сказал что-то негромко, указывая на нас. Тот кивнул и поднял автомат.
Все…
– Я не хочу вас! – с ненавистью закричала Ева. – Лучше бы вас никогда не было! Лучше бы Дамаль никогда вас не создала!
Автоматная очередь оглушила и оборвала ее слова. Меня поглотила темнота.
