Глава 1. Искушение
Четыреста лет Западная Европа была ареной борьбы с колдовством. Смерть собрала обильную жатву. Сколько же ведьм и колдунов было тогда уничтожено? Оценки колебались подобно маятнику. Сенсационные цифры в 5 или даже 9 миллионов погибших (Канторович, 1899 стр. 26) через некоторое время сменились более трезвыми подсчётами. К началу XX века историки сошлись на том, что за период преследования колдовства было уничтожено около 200 тысяч ведьм (Robbins, 1959 стр. 180) — это число тоже огромно, ибо сопоставимо с потерями в крупной войне. Да ведь и была война. Война с дьяволом, которую вели, духовенство и судейское сословие.
Еще в конце XVII века английский публицист Джон Вогстаф писал о преследованиях колдовства: «Без содрогания и ужаса я не могу думать об огромном числе людей разных времен и стран, принесенных в жертву этой безжалостной доктрине. Тысячи, сотни тысяч лишь зарегистрированных смертей, причём многие здесь умерли не простой смертью, но испытав ужасные, исключительные пытки. А как много ещё и тех, кого постигла та же участь, но о ком не сохранилось памятных записей» (1958 стр. 526).
И это действительно так. Многие исторические источники уцелели буквально чудом. Только в одном экземпляре дошла до нас книга Лоэра, бежавшего от судебного террора. Автор приводит жуткую статистику. В немецком городке Рейнбах на 300 семей пришлось 150 заживо сожжённых (1958 стр. 59)! Если бы затерялся и этот последний экземпляр, мы ничего не узнали бы ни о Кристине Бёффген, ни о госпоже Пеллер. Но книге повезло — как и нескольким другим памятникам такого рода. В Британском музее хранится единственный экземпляр памфлета о колдовстве, напечатанного в 1593 году. Это отчёт о казни семьи из трех человек. Есть книга Генриха фон Шультхайса. Её автор, организатор охоты на ведьм, называл пытки богоугодным делом. И снова лишь один оттиск из всего тиража пережил века (1958 стр. 451, 530).
Три упомянутые книги балансировали на грани забвении. Одна ничтожная случайность — и они разделили бы судьбу исчезнувших изданий. (Такие были, сомневаться не приходится.) Крайне тяжёлой утратой считают, например, исчезновение трактата Михеля Стапириуса. Этот смелый человек, пастор из Хиршберга описал двадцать один надуманный процесс над ведьмами. Он лично беседовал перед казнью с женщинами, которые перенесли чудовищные истязания. Несколько маленьких отрывков процитировал Лоэр. Остальное кануло в Лету (Lea, 1939 стр. 728).
Франц Франкен II. Шабаш. X., м. 1607 г. Фрагмент. Такой представлял колдунью немецкий художник XVII века.
До сих пор речь шла только о книгах. А ведь они были выпущены тиражами! Что же говорить об архивных документах, существовавших в единственном экземпляре? В хранилищах хозяйничали крысы. Внесли свой вклад и сотрудники, проводившие порой чистки «ненужных» бумаг. Когда появляется возможность проверки, зияющие пробелы в документации становятся особенно очевидны. Например, в отчётах Верховного суда Шотландии за 1644 год нет никаких бумаг о казни в Лейт-Линксе. Между тем осталось свидетельство очевидца, проезжавшего через это место в том самом году и видевшего девять ведьм, сожжённых одновременно (Robbins, 1959 стр. 179).
Французский судья Реми, отправивший на костёр свыше 900 ведьм, написал о своих «подвигах» трактат. Чтобы работа над рукописью шла успешнее, он, видимо, позаимствовал из архива судебные документы, да так и не удосужился их вернуть. В результате отчёты, относящиеся к периоду с 1581 по 1591 год, утрачены, и от большей части жертв не осталось даже имён. Седьмую часть фамилий Реми использовал на страницах своего трактата. Прочие подсудимые не упомянуты поимённо, и их уделом стало полное забвение (1958 стр. 407).
Помимо человеческой небрежности у архивов был ещё один враг. Пожар, вечный спутник бунтов и войн, то тут, то там охватывал хранилища документов. Горели монастыри, ратуши, дворянские имения. Навсегда исчезали бумаги с записями, делая общую картину всё менее полной. Так огонь, поглотив сотни тысяч женщин, уничтожил потом и саму память о них. Историки не могут учесть события, о которых не сохранилось письменных свидетельств. Многое так и останется «за кадром». Сколько было таких неизвестных нам судов по сравнению с известными? Треть? Половина? Нам не суждено узнать ответ на этот вопрос.
М. Теруэль. Аутодафе. Литография. 1870 г. Фрагмент
Сейчас историческая наука уже не решается утверждать, что 200 тысяч казнённых ведьм — достоверное число. После кропотливой работы в местных архивах всплывают новые, доселе неизвестные сведения, не включавшиеся ранее в подсчёты. Маятник оценки движется в другую сторону, и только профессиональная осторожность мешает историкам прийти к единому мнению.
Ведовские процессы загадочны. Если исключить специалистов, почти все путаются, отвечая на, казалось бы, простой вопрос, а именно: «Кто, кого и когда казнил?» Что касается датировки событий, то тут дружный хор ответит: ведьм сжигали в Средние века. Нетрудно понять, откуда берётся это заблуждение. Люди рассуждают примерно так Тёмное Средневековье — эпоха, когда к доводам разума мало прислушивались. Значит, суеверные расправы свершались именно в тот период. Между тем пик охоты на ведьм пришёлся на просвещённую эпоху Возрождения и более поздние времена вплоть до конца XVII века. Современниками сожжений были Рафаэль и Кеплер, Магеллан и Спиноза.
Портрет Агнес Бернауэр, находящийся в Штраубинге
Второй стереотип гласит, что искоренение колдовства — прерогатива инквизиции, причём особой жестокостью отличались испанские инквизиторы. Реальная история не совсем такова. Особый размах репрессии приняли в XVI и XVII веках, когда инквизиция, образно говоря, почила на лаврах и редко вмешивалась в дела о колдовстве. Массовый террор вместо неё провели гражданские власти: светские суды, городские советы и королевские уполномоченные. Что же касается испанских инквизиторов, то в Европе трудно было найти людей, менее подверженных дикой вере в чародейство. Высшее руководство инквизиции железной рукой давило попытки низшего звена организовать охоту на ведьм. В результате общее число женщин, сожжённых за колдовство, оказалось в Испании по европейским меркам ничтожным.
Однако самый расхожий стереотип касается прежде всего образа осуждённой. Ведьма в массовом сознании это дряхлая трясущаяся старуха, нищая и сварливая. На такое представление работают сказки, которые мы слышим с детства, мультфильмы и киноленты, а также сам наш язык, его пословицы и устойчивые словосочетания. «Страшная как ведьма», — говорят об очень некрасивой женщине. Опостылевшую жену или вредную соседку ругают старой ведьмой. Окончательную шлифовку образ колдуньи получает в живописи и художественной литературе. Одетое в лохмотья или тёмный плащ существо, согбенное и отвратительное… Пышущее злобой… Желающее уничтожить весь мир…
Да полно. Так ли это? Очень рано выяснилось, что обвинения в колдовстве — верный способ поквитаться с неугодными, будь это даже писаные красавицы. Горькая доля Агнес Бернауэр тому порукой. Впрочем, начиналось всё как история романтичной любви. Альбрехт III, сын баварского герцога влюбляется в очаровательную дочь владельца бани. Он увозит её в родовой замок, играет свадьбу и называет «своей герцогиней».
Увы, простая горожанка, вознёсшаяся так высоко, пришлась не по сердцу отцу юноши. Правитель Баварии справедливо считает, что если не принять радикальных мер, то династия Виттельсбахов прервётся, поскольку дети от этого брака уже не будут знатью. Герцог Эрнст хитростью удаляет сына из Штраубинга. Пока тот охотится в соседнем княжестве, он объявляет его молодую жену ведьмой. Агнес якобы приворожила, то есть околдовала, наследника.
Казнили осуждённую долго и неумело. Шёл 1435 год. Ведовские процессы в Германии только начинались. Палач плохо связывает ей руки. Брошенная с моста, Агнес ухитряется избавиться от пут и выплыть. Тогда её топят вторично — обмотав длинные волосы вокруг железного лома (Berndt, 1985 стр. 163–165). В дальнейшем конфуз не повторится. Несколько столетий немок будут сжигать, прикрутив цепями к столбу. Способ надёжный и более зрелищный.
Теперь обратимся к реестрам сожжений и письмам того времени. Мы обнаружим, что пожилых нищенок среди казнённых хватает, но они вовсе не в большинстве. На костёр часто попадали богатые женщины в расцвете сил. Алчные люди, получавшие немалый доход от конфискаций, обращали свой взор на семьи, с которых было что взять.
Казнь через утопление. Немецкая иллюстрация XIX века
Поэтому охота на ведьм к Нордлингене вовлекла в число жертв более тридцати состоятельных горожанок, среди которых числятся жёны бывшего бургомистра, сенатора и основных чиновников (Robbins, 1959 стр. 179). В Бамберге и Вюрцбурге тоже пострадала в первую очередь элита: дворянские семьи, духовенство и администрация. Ту же картину мы видим в городке Цейль, где мученическая смерть подстерегала богатых и красивых женщин и девушек. Эти взятые наугад примеры можно множить и множить. Сильнейшее впечатление остаётся от старинных документов, схожих до такой степени, будто писаны они под копирку — хотя авторы не были знакомы между собой. В них ясно различим вздох сожаления о том, что, искореняя заразу колдовства, приходится не щадить молодость и красоту.
Бабелин Гобель была названа в списке палача за 1629 год «самой красивой девушкой Вюрцбурга».
Примерно в это время сожгли осуждённую, «которая славилась как самая порядочная и прекрасная девица во всём Кёльне» (1958 стр. 543).
Хронист описал юную колдунью, попавшую на костёр в местечке Швабач в 1505 году, такими словами: «Это была прекраснейшая особа с дивным телом и белоснежной грудью» (Duerr, 1988 стр. 436).
А в письме священника из окрестностей Бонна есть такие строки:
«На Рождество Богоматери здесь сожгли девушку девятнадцати лет, считавшуюся самой очаровательной и добродетельной во всём городе, которую с детства воспитывал лично князь-епископ (Hart, 1973 стр. 85)».
В Германии жил юрист Ноет Дамхудер. В книге, вышедшей в 1554 году, он теоретически обосновал подобные казни утверждением, что «женщины больше склонны к колдовству, чем мужчины, а девственницы скорее, чем падшие (Lea, 1939 стр. 759)». Эти строки позволяли не обращать внимания на безупречную репутацию. Дамхудер был видным придворным и одним из создателей Каролины (то есть кодекса, принятого по инициативе императора Карла V и действовавшего в Габсбургской империи). Конечно, со взглядами прославленною юриста считались, намечая списки жертв.
Расправы над мнимыми ведьмами не ведали ограничений по возрасту. В пламени корчились не только женщины и девушки, но даже малые дети. А кто может отстоять дальше от привычного образа старой карги, чем десятилетняя девочка жертва французских или немецких судей? Поэтому не будем опираться на устоявшиеся мнения. Рассмотрим подлинные факты вслед за именитыми историками.
В своей «Энциклопедии колдовства и демонологии» Рассел Хоуп Роббинс делает такие обобщения: «Ведьма в чёрной остроконечной шляпе и балахоне, оседлавшая помело и ведущая разговоры со своим котом, это часть фольклора о колдовстве. К сожалению, такой образ ведьмы противоречит факту: большинство обвинённых в колдовстве не были старухами, бормочущими заклинания. Даже в Англии, где, несомненно, осудили много старух, молодых женщин обвиняли куда чаще… В Германии образованные, богатые, молодые и уважаемые составляли большинство сожжённых…»
Другой исследователь — авторитетнейший знаток судов над ведьмами Джордж Л. Барр писал: «Надо было только чтобы тебе позавидовали. Злоба и зависть часто подсказывали имена, провозглашаемые в камере пыток. Богатство, учёность, красота и добродетель — вот зачастую истинные причины обвинения (Robbins, 1959 стр. 543)».
Почему же, отправляя на костёр цвет общества, демонологи то и дело подчёркивали в своих трактатах, что ведьмы это большей частью «никчёмные старушонки»? Роббинс считает, что тут сказались пуританские взгляды, присущие как католикам, так и протестантам. И те, и другие страшились невольных ассоциаций между красотой и колдовством, ибо это могло привести к впадению в ересь.
Михаэль Хеер. Шабаш на Лысой горе в Вальпургиеву ночь. 1626 г. Фрагмент. На гравюре мы видим женщин разных сословий. Здесь и простые крестьянки, и дворянка в платье с пышным воротником. Девчушка, изображенная справа, возможно, была сожжена на глазах художника — заодно с прообразами прочих персонажей.
По-видимому, общественное сознание сформировалось именно под влиянием пуритански настроенных авторов. Но ведь главный труд инквизиторов — «Молот ведьм» совсем не таков. Надо только почитать его внимательней. Этим мы сейчас и займёмся, отметив, справедливости ради, что молва заблуждается далеко не всегда. Трактат, понаслышке известный каждому, действительно трудно переоценить. Едва увидев свет, порождение суеверного ума обрело неслыханный авторитет. Ссылаясь на его тексты, судьи многих стран несколько столетий лишали людей жизни и имущества. Даже когда христиане Западной Европы раскололись на два непримиримых религиозных лагеря, обе стороны взяли фанатичную книгу себе на вооружение. Увесистый томик лежал на почётном месте и в католических, и в протестантских судах. Лютеране, ярые враги инквизиции и всех её деяний, с благоговейным трепетом взирали на доводы доминиканцев. Протестантские духовные лидеры признали главные постулаты «Молота ведьм»: мир кишит тайными прислужницами дьявола, их надо ловить, пытать и беспощадно сжигать на костре. «Молот ведьм» многократно переиздавался. Только между 1487 и 1520 годом вышло тринадцать изданий. А в период с 1574 по 1669 год к ним добавилось ещё шестнадцать. Известны 11 французских, 16 немецких и 2 итальянских издания (Lea, 1939 стр. 306). Перечень этот далеко не полный.
Арестованная за колдовство в Салеме. Х.,м. XIX в. Фрагмент.
Авторами зловещего текста были монахи Шпренгер и Инститорис. Обвинительный акт прекрасной половине рода человеческого — вот как можно иначе назвать «Молот ведьм». Эта книга направила отлаженную машину инквизиции против слабого пола. С какой ненавистью пишут авторы об «отвратительных грешницах», ради красоты которых мужчины готовы вывернуть наизнанку свои кошельки!
Как бесит их женское кокетство, стремление к нарядам, сколько возмущения в строках о том, что в любовных объятиях люда забывают о Боге! «Молот ведьм» приписывает женщинам все пороки. Это по их вине гибнут души и рушатся царства.
Вчитаемся в сей манускрипт, пропитанный ядом подавленных желаний:
«… Из-за скверны колдовства, распространяющейся в последнее время более среди женщин, нежели среди мужчин, мы должны сказать, после точной проверки материала, что женщины имеют недостатки как в душе, так и в теле, и что нет ничего удивительного в том что они совершают больше позорных деяний. Они иначе рассуждают и иначе понимают духовное, чем мужчины.
…Женщина более алчет плотских наслаждений, чем мужчина, что видно из всей той плотской скверны, которой женщины предаются. Уже при сотворении первой женщины эти её недостатки были указаны тем, что она была взята из кривого ребра, а именно — из грудного ребра, которое как бы отклоняется от мужчины. Из этого недостатка вытекает и то, что женщина всегда обманывает, так как она лишь несовершенное животное.
Это явствует и из этимологии слова „Femina“ (женщина), происходит от „Fe“ (Fides — вера) и „minus“ (менее). Таким образом, слово „Femina“ значит — имеющая меньше веры. Ведь у неё всегда меньше веры.
…Её другое свойство — это голос. По природе женщина лжива. Она лжива и в разговоре. Она жалит и ласкает в то же время
…А как она ходит и себя держит? Это суета сует. Не найдётся ни одного мужчины, который так старался бы угодить Господу, как старается женщина — будь она не совсем уродом — понравиться мужчине.
…Такова женщина, на которую горько жалуется Церковь и о которой Екклезиаст говорит следующее: „Я нашёл, что женщина горче смерти, она — петля охотника. Её сердце — тенета, а её руки — оковы. Кто угождает Богу, тот её избегает. Трешник же будет ею уловлен“. Она горче смерти, то есть дьявола.
…Подведём итоги: всё совершается у них из ненасытности к плотским наслаждениям… Вот они и прибегают к помощи дьявола, чтобы утишить свои страсти. Можно было бы рассказать об этом подробнее. Но для разумного человека и сказанного довольно, чтобы понять, почему колдовство более распространено среди женщин, чем среди мужчин. Поэтому правильнее назвать эту ересь не ересью колдунов, а ересью, по преимуществу, ведьм, чтобы название получилось от сильнейшего.
Да будет прославлен Всевышний, по сие время охранивший мужской род от такой скверны. Ведь в мужском роде он хотел для нас родиться и страдать. Поэтому он и отдал нам такое предпочтение (Инститорис, и др., 1932 стр. 129–132)».
Альбрехт Дюрер. Четыре ведьмы. Гравюра 1497 г. Во времена Дюрера ведовские процессы в Германии только начинались. Великий мастер немецкого Возрождения изобразил прислужниц дьявола настолько строимыми и привлекательными, насколько это позволял художественный язык его эпохи.
Написав этот текст, где наряду с ненавистью явственно читается запретное для монаха вожделение, Инститорис смело пошёл против устоявшейся судебной практики. Почти сто с лишним лет трибуналы инквизиции не задумывались, какой пол более склонен к союзу с дьяволом. Пожалуй, колдуны попадали на костёр даже чаще ведьм. Процитированные строки сломали сию Традицию. А ведь начало карьеры не предвещало Генриху Инститорису, что мир с восторгом воспримет главную идею его жизни. Немец по рождению, он, надо думать, страстно завидовал инквизиторам других стран, которые без помех казнили подозреваемых в колдовстве. Но Германия XV века — это не Италия не Южная Франция. Население ещё не было приучено видеть во всём заговор Сатаны. А среди духовной и светской элиты хватало скептиков, вставлявших инквизиции палки в колёса. Формальная власть, которой добился Инститорис, ещё не означала для него полной свободы действий.
Под его юрисдикцией находились обширные земли вокруг Майнца, Кельна. Трира, Зальцбурга и Бремена. Инквизитором он был назначен в 1474 году, но десять лет неустанных трудов не принесли ему счастья. Будущий автор «Молота ведьм» вёл себя последовательно. Ему нравилось жечь женщин — этим он и занимался, фактически игнорируя сильный пол. Но Боже! Сколько времени и сил уходило на дрязги! Упрямые немцы в большинстве своём не желали верить в секту ведьм. Чтобы убедить их в реальности дьявольских козней, Инститорис однажды подговорил некую шлюху залезть в печь и пугать людей замогильными возгласами. Только после этого авантюрного трюка удалось добыть новые жертвы для допроса с пристрастием.
Было бы клеветой утверждать, что наш герой декларировал ненависть ко всем женщинам без исключения. В тексте «Молота» есть специальная оговорка: «Дева Мария, к примеру, непорочна, равно как многие святые жёны и девы».
Но ведь Инститорис и не собирался пытать всё женское население Германии. Дайте же ему то, что положено по закону! Разве справедливо, что учёнейший доминиканец, профессор богословия, ревностный борец за веру вынужден довольствоваться жалкой добычей в неполных пять десятков ведьм? Если бы епископы и городские владыки не мешали инквизитору жить в соответствии со своими склонностями, он каждую неделю имел бы новую жертву и в тот же десятилетний срок уничтожил бы сотни чародеек. Из «Молота ведьм» видно, как святоша проводил свои дни, когда ему улыбалась удача. Разговаривать с женщинами Инститорис предпочитал с позиции силы. Ему нравилось раздеть арестованную догола, подвесить к потолку на связанных за спиной руках, а потом сесть напротив и не спеша поговорить, как дошла она до жизни такой. Опыт подсказывал ему, что проницательный судья всегда добьется откровений, которые позволят отправить исчадие ада на костёр.
Враги между тем не дремали. Инквизитора то и дело одёргивали, ссылаясь на то, что в его верительной грамоте не перечислены поимённо местности, в которых он имеет право жечь ведьм. Постепенно у измученного упрёками доминиканца созрело решение искать справедливости у Римского Папы. И вот в 1484 году, когда папский трон только что занял Иннокентий VIII (в миру Джованни Батиста Цибо), фанатик едет в Рим и просит подтверждения своих инквизиционных полномочий. Это его звёздный час. Новый Папа суеверен, имеет любовницу и двух внебрачных детей. Ему ли, отнюдь не понаслышке знающему, что такое соблазн, сомневаться в силе женских чар? Иннокентии VIII, поверив, что Германия охвачена колдовством, выпускает в свет роковую буллу «Summis desideantes affectibus» («Всеми силами души»), которой суждено было войти в корпус канонического права и обречь на мучительную смерть десятки тысяч женщин. В этой булле, подписанной 5 декабря 1484 года Папа Римский называет инквизиторов, Якоба Шпренгера и Генриха Инститориса, оборотом «возлюбленные сыны наши» и требует, чтобы отныне никто в Германии не смел мешать искоренению пагубного чародейства. Как о чём-то не подлежащем сомнению глава католической Церкви толкует о плотской связи с демонами, заклинаниях и порче. Злобе ведьм приписаны бесплодие, неурожай, болезни.
Иннокентий VIII
Казалось бы, теперь, имея на руках столь категоричную грамоту, Инститорис может творить что угодно. Увы! Нечестивцы остались нечестивцами. Организуя в следующем 1485 году торжественные сожжения, фанатичный судья наталкивается на холодный приём местных властей. Из города Инсбрука, например, его просто-напросто выдворили. Тогда-то Генрих Крамер (такова подлинная фамилия человека, подписывавшегося по-латыни «Инститорис») задумывает книгу, которая, благодаря ссылкам на Библию, а также опоре на Отцов Церкви сметёт всякое сопротивление. В соавторы был выбран инквизитор помоложе, профессор богословия и член доминиканского ордена — Якоб Шпренгер.
Работа над текстом шла энергично. Шпренгер написал введение, названное «Апологией», остальной текст, по-видимому, вышел из-под пера Инститориса. Уже к весне 1487 года «Молот ведьм» был завершён. Женщины Западной Европы и не подозревали, какая страшная беда вот-вот выпорхнет из типографии. Книгопечатание в ту пору было новинкой. Парадокс эпохи. — печатный станок (главный инструмент просвещения) в данном случае работал на самое отвратительное суеверие. Более ранние трактаты о колдовстве были не так опасны, ибо не могли распространяться в таком множестве. По той же причине и папские буллы, направленные против ведьм и колдунов, становились известны ограниченному кругу лиц. Иоанн XXII, Александр V, Евгений IV и многие другие Папы призывали искоренять чародейство, но об этом в основном узнавали непосредственные исполнители. На сей раз случилось по-другому. Шпренгер и Инститорис вставили недавнюю буллу Иннокентия VIII в «Молот ведьм» в качестве предисловия! Соединившись вместе, два этих текста привели к невиданной вспышке репрессий. Так две урановые массы, не столь уж опасные сами по себе, сблизившись вплотную, дают ядерный взрыв. «Молот ведьм», подкреплённый авторитетом наместника Божьего, был воспринят католической Европой как руководство к действию. Одно время учёные даже начинали историю суеверных судилищ с выхода этой книги (Инститорис, и др., 1932 стр. 46–52). И всё же следует заметить, что женоненавистнические призывы упали на подготовленную почву. Дочери Евы давно имели в глазах христианских авторов дурную репутацию. Архиепископ Флоренции Антонин перечислил целый список оскорбительных эпитетов.
Обидные клички выстроены здесь в алфавитном порядке, что нельзя повторить при переводе. Поэтому я привожу и латинский, и русский варианты.
Avidum Animal — Алчное животное;Bestiale baratrum — Звероподобное;Concupiscencia carnis — Тело для совокупления;Damnosum duellum — Опустошающая как война;Aestuans aestus — Возбуждающая жар;Falsa fides — Ложная вера;Garrulum guttur — Болтливый язык;Herinis (Erinnys) armata — Вооруженная эриния;Invidiosus ignis — Огонь злобы;Calumniarum chaos — Омут клеветы;Lepida lues — Разносящая заразу;Monstruosum mendacium — Чудовищная обманщица;Naufragii nutrix — Порождающая кораблекрушения;Opifex odii — Источник ненависти;Prima peccatrix — Первородная грешница;Quietis guassatio — Нарушающая покой;Ruina regnorum — Разрушительница царств;Silva superbiae — Лес гордыни;Truculenta tyrannis — Суровая тиранка;Vanitas vanitatum — Суета сует;Xantia xersis (Xerxes) — Ксерксова прислужница;Ymago idolorum — Язычница;Zelus zelotypus — Кладовая высокомерия.
Нарисовав в своём воображении столь порочное существо, лица духовного звания, и особенно инквизиторы, приняли аксиому, что дьяволу не составит особого труда заманить женщину в секту ведьм. Шпренгер и Инститорис составили настоящую классификацию методов, которыми черти пользуются для этой цели.
Первый из способов они считали применимым к женщинам любого возраста. Демон насылает на нужную ему женщину временные несчастья. Например, у её коров пропадает молоко. Потом ему остаётся только ждать, когда хозяйка побежит к колдунье за советом, как вылечить скотину. Колдунья конечно же готова помочь, но взамен, по наущению злого духа, просит кое-что сделать. Поначалу требуется немногое тайком плюнуть на землю во время церковной службы или что-то утаить на исповеди. Одна женщина якобы при словах священника «Господь да будет с нами» шептала: «Поверни мне язык в заднице (Инститорис, и др., 1932 стр. 170, 171)».
Второй способ искушения — для молодёжи. Инквизиторы старались внушить людям, что подозрительны все особы женского пола без исключения, даже те, которые ни годами, ни обликом ничуть не напоминают ведьм.
«…Дьявол стремится соблазнить более святых дев и девочек, к чему имеются основания и примеры опыта. Злыми он уже владеет и потому более тщится совратить в свою власть праведных, которыми не владеет (Инститорис, и др., 1932 стр. 171)».
Если же девушки хоть в чём-то шли навстречу демонам, задача оных многократно облегчалась. Авторы «Молота» подчёркивают, что для девиц особенно опасны праздничные дни, когда они предаются «безделию и любопытству». В это время они и впадают в соблазн. Не хотелось бы, чтобы у современного читателя создалось впечатление, что все эти сентенции были лишь простым сотрясением воздуха. Опираясь на такие вот рассуждения, работали духовные и светские суды, а заплечных дел мастера имели повод применить своё искусство.
Велики ли были поводы, чтобы пытать и казнить?
Пятнадцатилетняя Анна Барбара Нойдекер, схваченная по подозрению в колдовстве, призналась, что совершала злодейские церемонии — но какие! Преступление юной ведьмы выразилось в следующем: она страстно влюбилась в одного парня и при помощи колдовства вызвала перед собою его образ. С этим призраком она якобы давала волю своей испорченности. Заигрывала, острила, вела беседы, объяснялась в любви и клялась в верности. Девушка созналась даже в том, что склоняла желанного гостя ко всякой глупости и разврату… В ее беззастенчивой «откровенности» на допросе нет ничего неожиданного — развязать узнице язык помогли пытки. Тут же, кстати, выяснилось, что Анна Барбара колдует вот уже два года (Фреймарк, 1994 стр. 105).
Если бы в наши дни наказывали за любовные фантазии, наверное, пришлось бы отправить на костёр не меньше четверти подростков. В четырнадцать-пятнадцать лет девочки обожают заочно влюбляться в незнакомых, но знаменитых людей. Сейчас они ведут мысленные беседы с фотографиями киноартистов, спортсменов и эстрадных звезд. В прошлые века идеал, без сомнений, подбирался из среды рыцарства.
Наш путеводитель по дебрям суеверий — книга «Молот ведьм» — не устает повторять вновь и вновь: девицы со смутным томлением в сердце это желанная пожива дьявола. Шпренгер и Инститорис приводят на разных страницах своего трактата две истории, которые походили бы друг на дружку как две капли воды, если бы не различный финал.
Риттер фон Турм. О знатной девице, что кудри перед зеркалом чесала и чертов зад увидала. Авторы «Молота ведьм» уверяли, что демоны чаще всего являются девушкам с красивыми волосами, ибо те поглощены тщетой заботы о прическах.
Одна произошла в Страсбургской епархии, другая в Базельской. Рассказы начинаются с того, что опытная ведьма предлагала познакомиться с молодыми людьми: это, дескать, женихи хоть куда. Забегая вперёд, скажем, что на самом деле под маской юношей скрывались демоны. Инститорис настаивает, что узнал подробности из чистосердечных признаний. Девица из Страсбургской епархии оказалась настолько благочестива, что заподозрила неладное. Поднимаясь по лестнице, она тихонько перекрестилась и, войдя в верхнюю комнату, не увидела никого. Бог защитил её и от дьявольских чар и от гнева старой сводни, которая чуть не лопнула от злости, когда поняла, что обман раскрыт. Завершение второй истории гораздо печальнее. Девушка из города Брейзах всё же стала ведьмой. Поднимаясь по ступенькам, она не осенила себя крестным знамением, и за дверью оказались пятнадцать юношей в зелёных одеждах рыцарского покроя. Колдунья предложила ей в мужья любого на выбор. Поколебавшись, девушка заключила союз с одним из них. Позже, вместе с этой колдуньей, своей тёткой, она летала по воздуху в Кёльн (Инститорис, и др., 1932 стр. 171, 175, 190).
Третий путь обращения в ведьмы, согласно классификации «Молота», основан на «печали и бедности». Дьявол особенно удачно завлекает в свои сети соблазнённых и брошенных девушек. Потеряв всякую надежду, отовсюду встречая только попрёки, обращаются они к помощи дьявола. Им хочется либо околдовать неверного любовника, либо отомстить разлучнице. «И так как подобным девицам нет числа, — пишут инквизиторы, — то нет числа и ведьмам, вышедшим из них (Инститорис, и др., 1932 стр. 172)».
Шпренгер и Инститорис не кривили душой. Опыт ведовских процессов действительно включал в себя истории, возникшие из-за банального любовного треугольника. Вот лишь один из множества мрачных эпизодов — этот процесс провели веком раньше, чем был написан «Молот ведьм». В 1390 году парижский суд разбирал дело Марион д'Эсталэ. Кстати, этот процесс считается первым в Европе светским судом над колдовством (Lea, 1939 стр. 246). Из дела видно, как основательно гражданские судьи пропитались духом инквизиции. Марион, названная в бумагах «непутевой девицей», обвинялась в том, будто задумала отомстить своему кавалеру и его новой избраннице. Дабы расстроить свадьбу, она бросила на пути новобрачных два венка и подмешала им в питьё снадобье, управляющее любовными устремлениями. Всем этим премудростям её вроде бы научила старая ведьма, слывшая мастерицей на всякого рода приворотные и отворотные зелья. Теперь не понять, совершались ли вообще какие-то волшебные процедуры. Дело было возбуждено, когда молодые сразу после свадьбы захворали и их подозрительность обратилась на отвергнутую Марион. Признание из обвиняемой вытягивали жестокими пытками. Марион была девушкой упорной, но и её сломили бесконечные мучения. Несчастную пытали до полусмерти, отхаживали и снова терзали. На четвёртом допросе она, еле живая от перенесённых мук, сказала судьям всё, что от неё хотели услышать. Таким образом, следствие, которое велось инквизиторскими методами, пришло к закономерному для инквизиции финалу. Девица Марион д'Эсталэ, «обратившаяся за помощью» к дьявольским силам, была сожжена на костре. Старуху, её сообщницу, постигла та же участь (Орлов, 1991 стр. 233–235).
Приворотные чары. Гравюра фламандской школы XV в. Девушка, раздевшись догола, орошает лежащее в ларчике сердце Судя по всему, колдовство подействовало.
Остаётся сказать о четвертом пути в колдуньи. Полагали, что дочери ведьм тоже становятся ведьмами, усердно подражая своим матерям. «Как можно иначе объяснить, — вопрошают Шпренгер и Инститорис, — что девочки от восьми до десяти лет усердно вызывают бурю и градобитие? Ведь дети сами по себе этот узнать не могут (Инститорис, и др., 1932 стр. 219)».
Со временем подозревать в колдовстве ведьминых детей стало общепринято. Какую книгу о колдовстве ни возьми, повсюду авторы называют кровные узы одной из важнейших улик. Судьи же ссылались на немецкую народную пословицу «Der Apffel fallt nicht weit von Baum» (Lea, 1939 стр. 867), что в переводе на русский язык значит «Яблоко от яблони не далеко падает». В таких условиях арестованной матери нужен был трезвый расчёт, чтобы вывести детей из под удара. Когда в 1587 году перед Барбарой Жилетг разложили орудия пыток, она рассмеялась судье в лицо. Ей будто бы ничего не стоит вынести любые муки, какие только способен изобрести человек. Есть, однако, пытки совсем иного рода — невиданная боль, которую ей причиняет демон. Мучитель из ада давно уже требует, чтобы четверо её детей тоже занялись колдовством. А этому никогда не бывать! Барбара сказала далее, что лучший выход для неё сознаться в колдовстве и умереть. Знаменитый историк Чарльз Ли так откомментировал показания подсудимой: «Не было ли это героическим самопожертвованием матери, которая надеялась оградить детей от страшного подозрения? (1958 стр. 610)» Если догадка историка верна, остаётся лишь восхищаться умом этой женщины, измыслившей ход, благодаря которому дети получили шанс выжить.
Франц Франкен II. Шабаш. X., м. 1607 г. Фрагмент. Кисть современника запечатлела чародеек цветущего возраста, а также старуху с внучкой. Типичная компания для скамьи подсудимых.
Увы, везение далеко не всегда сопутствовало обвиняемым. Часто трагически гибли целые семьи. Сейчас не время и не место рассказывать о несчастных женщинах, которым пришлось беспомощно взирать на смерть ребятишек, заподозренных в связи с дьяволом. Важно ответить на вопрос, как юристы могли додуматься до законов, по которым лишались жизни даже двухлетние «преступники»? Сколь бы ни была жестока история человечества, государственные мужи всё же нечасто брали на себя такую ответственность. Разгадка кроется в глубинных пластах христианской идеологии. Судьи не щадили ни старого ни малого потому, что слишком грозен был враг, подручными которого считались обвиняемые. Вот почему дьявол, его место в картине мира, его власть и возможности заслуживают отдельного разговора.
Если послушать толкователей Библии, просвещавших толпу в XVII веке, то есть чего испугаться. Проповеди рисуют Сатану как злобное сверхсущество, могуществом почти равное Богу. Подобно тому, как у Творца есть свита из ангелов, Сатана окружён целой ратью демонов, каждый из которых намного превосходит человека силой и разумом.
«Демоны обладают глубочайшими знаниями обо всём. Ни один богослов не может истолковать Святое Писание лучше них, ни один адвокат лучше них не знает законов и постановлений, ни один врач или философ лучше них не разбирается в строении человеческого тела или в свойствах камней и металлов, птиц и рыб, деревьев и трав, земли и небес (Robbins, 1959 стр. 127)».
«Зная скрытую природу вещей, демоны могут творить дела, кажущиеся со стороны чудесами. По их воле дикие звери и даже деревья обретают дар речи, люди и вещи становятся невидимыми. Наслаждаясь своей силой, черти могут мгновенно переносить с места на место леса и сады (Lea, 1939 стр. 468, 968)». Вдобавок злые духи неуязвимы. Их бесполезно пронзать копьём или рубить мечом. Тела чертей иллюзорны. Они сделаны из сгущённого воздуха и тут же вновь смыкаются позади клинка. Свойства демонов подробно описаны ещё в «Молоте». По словам авторов-монахов, демоны управляют телами изнутри подобно морякам на корабле, которые ставят паруса или поворачивают руль. Все органы при этом — чистейшая декорация. Глаза чертей не настоящие. На самом деле демоны видят духовным зрением, которое острее природного. Черти не нуждаются в пище, едят только для вида, могут появляться и растворяться прямо на глазах у изумлённых людей (Инститорис, и др., 1932 стр. 186, 187). Страшнее всего то, что при всей эфемерности демон способен творить отнюдь не иллюзорное зло. Ему под силу искалечить, убить, разрушить дом, уничтожить посевы. В 1545 году, как утверждалось, дьявол, вызывая ужас у мирных обывателей, бродил по городу Ротвейл (то в обличье гуся, то под видом зайца) и громко провозглашал, что спалит город дотла (Lea, 1939 стр. 630).
Николай Бессонов. Искушение служанки. X., м. 1990 г.
Дьявол вообще может менять обличья, как маскарадные костюмы. То он змея, то человек, то чёрный ворон. Если ему надо напутать, он превращается в дракона. Желая подольститься, он является под видом ласкового кота или верного пса. Мимо тюремной стражи он проскальзывает мышью. В пыточной камере он мухой вьётся возле уха узницы и нашёптывает уклончивые ответы (1958 стр. 641, 642).
Впрочем, иногда тело чёрта реально. Непостижимым образом он может вселиться в статую и заставить её ходить и говорить. Может он и оживить в своих гнусных целях покойник: ему дана власть расхаживать в телах мёртвых грешников (1958 стр. 624). К счастью, люди праведной жизни избавлены от этого посмертного унижения — зато Сатана порой вволю глумится над праведником, покуда он жив. История библейского Иова показывает, что даже самого богобоязненного человека могут ждать отвратительные болезни, смерть детей, нищета и разорение. Если такова власть дьявола над угодным Богу праведником, на что надеяться остальным? Ни иконы, ни молитвы не могут полностью защитить от козней нечистого. Сколько раз бывало, что усердный прихожанин попадал в полосу бед к вящему соблазну окружающих, готовых, видя перед глазами такой пример, усомниться в справедливости небес! Более того. Даже сама человеческая личность может быть уничтожена выходцами из ада. Демоны способны вызвать безумие. Бесноватыми часто становятся монахи и монахини, которых не уберегли святые стены монастырей. Одержимые бесом бьются в конвульсиях, богохульствуют, срывают с себя одежды, говорят на неведомых языках. Если человек начинает извергать в приступах рвоты посторонние предметы, это ещё один признак того, что дело нечисто. Только чёрт мог набить живот гвоздями, стеклом и конским волосом.
Николай Бессонов. Искушение. X., м. 1992 г.
Страшно, когда нечистая сила устраивает такие каверзы. Но ещё страшнее, когда она решает не размениваться на мелочи. Самые грозные стихийные бедствия не всегда вызваны игрою сил равнодушной природы. Порой именно злая воля Сатаны направляет наводнения и землетрясения, уносящие тысячи жизней.
Уже из перечисленного видно, как колоссальны силы дьявола. Проще назвать то, что ему недоступно. Так, дьявол не может превратиться в ягнёнка, ибо это символ Христа, или голубя, ибо это символ Духа Святого (1958 стр. 641). Перенося людей по воздуху, черти не могут одновременно послать тело в два разных места (1958 стр. 968). Воскресить человека из мёртвых дьяволу тоже не под силу (такую власть имеет только Бог). Если же демон и показывает перед живыми души умерших, то это всего-навсего обманное привидение (1958 стр. 1028). Не обладает дьявол и даром прорицания.
Исаак ван Мехелен. Демоны, терзающие святого Антония. Гравюра XV в.
Будущее от него скрыто. Наконец, чёрт не может читать мысли, хотя и обманывает простачков, догадываясь иногда, о чём человек думает, по выражению его лица. Тот, кто поймается на эту хитрость, поневоле уравнивает силы Бога и чёрта Теология отвергает столь упрощённый взгляд.
Дьявол, спору нет, силён, но отнюдь не всемогущ.
Он действует в рамках, которые установил для него всемогущий Господь. Может показаться, что я слишком много места уделяю разбору мифологии, но другого выхода у меня нет. Без описания облика и повадок коварного искусителя многие ситуации в дальнейшем будут непонятны.
Прежде всего, надо учитывать, что львиная доля наших представлений об этом персонаже сложилась исторически. Пройдём же мысленно этапы, на которых образ дьявола обрел известные нам черты.
От Сатаны, так сказать, образца XVII века, перекинем мост ко временам ранних христиан.
Дьявол начала нашей эры может быть назван скорее лишь потенциальным дьяволом. Понадобилась работа многих поколений богословов, чтобы он «нарастил мышцы».
Согласно концепции английского историка Роббинса первым и очень важным этапом были жития отцов-пустынников III и IV веков от Рождества Христова. Удалившись от мирской суеты, отшельники предавались молитвенному экстазу. Они доводили себя постом до изнурения — а от этого до видений рукой подать. Отшельникам постоянно мерещились происки дьявола. Выяснилось, что злой дух изменчив. Леопард, волк, скорпион — это только немногие из его масок. «Лев рычал, как будто хотел напасть, буйвол, казалось, хотел поднять на свои рога, змея извивалась». В то же время возникает и привычный нам облик — мужчина с копытами. Здесь заметно влияние языческих богов и полубогов. Древние греки представляли себе лесного бога Пана и сатиров людьми с козлиными ногами. Воспоминания об этом были ещё свежи в памяти отшельников египетских пустынь. Немудрено, что дьявол принял в их сознании сходные черты (Robbins, 1959 стр. 132).
Помимо молитвенного экстаза, у пустынников были и земные причины видеть повсюду козни демонов. Чтобы к их словам прислушивались, они нуждались в ореоле героизма. Сам по себе отшельнический образ жизни вряд ли мог впечатлить простых людей. Для тех, кто в поте лица добывает хлеб насущный, постоянное безделье, пусть даже в сопровождении молитв, это не подвиг, а отдых. В глазах полуголодного, изнуренного тяжким трудом народа отшельники выглядели обычными трутнями. Тут-то и сгодились нападения демонов. Вовсе не сладка жизнь аскета! Демоны визжат и верещат, не давая спать. Они врываются сквозь запертые двери, когда захотят. От их тел исходит невыносимая вонь. Короче говоря, само наличие таких назойливых гостей служит лучшей рекламой мужеству и стойкости пустынника. Так, благодаря житиям снятых, христиане узнали о внешнем виде своего главного врага. Облик дьявола был узаконен Толедским собором уже в 447 году, и последующие авторы внесли в его портрет мало новшеств (1958).
Следующий этап развития мифа — это появление договора с Сатаной. В VI веке описан случай, когда, греческий священник Феофил заключил письменный пакт с врагом рода человеческого. Позже подобные истории стали возникать как грибы после дождя. В средневековой Византии о договоре с дьяволом много писали и говорили. Когда начались крестовые походы, воины из Западной Европы усвоили эти легенды и, вернувшись домой конечно же не стали молчать. Вокруг каждого, кому посчастливилось уцелеть в жестоких боях с сарацинами, собирался кружок любопытных. Вскоре византийская выдумка стала широко известна в Германии, Франции и Италии. Похожие легенды стали творить и на «местном материале». А отсюда было уже недалеко до создания сказок о секте колдунов и ведьм — верных слуг Сатаны. И этот шаг в XIII веке был сделан. Инквизиторы внедрили в умы мысль о хулителях Бога, которые повсюду сеют зло.
Подчёркивалось, что сами по себе они не более опасны, чем оружие, мирно лежащее в углу. Без помощи дьявола чародейка даже не может вызвать дождь. Когда она смачивает метлу, это не волшебство, как его понимает простонародье, а всего лишь сигнал, видя который черти нагоняют тучи (Lea, 1939 стр. 267). Таким образом, заклинания, восковые фигурки, волшебные зелья и прочая дребедень никакого эффекта произвести не могут. Если колдовать возьмётся человек, не вступивший с дьяволом в сделку, его ждёт полный провал, как бы точно он ни повторял слова заклинаний.
Л. Мейстер. Христос и Сатана. Гравюра XVI века
В этом пункте инквизиторы впадали в кажущееся противоречие. Если ведьмы бессильны, зачем они нужны Сатане? Поднаторевшие в диспутах монахи легко распутывали логические узлы. Доминиканцы Шпренгер и Инститорис нашли следующий выход из создавшегося парадокса. Нет сомнений (пишут они в «Молоте ведьм»), что дьявол может и сам наносить вред. Но гадить он предпочитает при помощи ведьм. Это происходит гораздо чаще, и причина тут проста. Взяв женщин к себе на службу, он извлекает для себя двойную пользу. Кроме бедствий, достающихся на долю человечества, он добивается ещё и погибели женских душ (Инститорис, и др., 1932 стр. 192).
Сделав краткий очерк демонологии — важной составной части христианского богословия, — мы не можем не вспомнить главное достижение се позднего периода. Уже в XVI веке сформировалась иерархия ада. Говорилось и писалось, что каждый из князей ада заведует каким-то пороком. Люцифер — гордыней, Асмодей — развратом, Маммон — алчностью, Сатана — гневом, Вельзевул — обжорством, Левиафан — завистью, Бельфегор — праздностью (Robbins, 1959 стр. 127). Поскольку Библия упоминает о злых духах очень смутно и невнятно, вся иерархия демонов — это итог исторических напластований. Любой намёк на дьявола в ветхозаветных текстах со временем получал расширительную трактовку. Демону придумывали имя и биографию, давали ему подчинённых, имена коим фантазировало уже следующее поколение богословов. Понемногу дьявольская рать разрасталась. Легионы бесов стали казаться неисчислимыми… Но и тут «наука» после серьезной работы сказала своё веское слово. Один из исследователей провозгласил, что существует 7409127 демонов низшего разряда, которыми командуют 79 князей (Канторович, 1899 стр. 2). В дальнейшем мы будем, по возможности, различать в этой книге нечистую силу по рангу. Под словом «дьявол» чаще всего будет фигурировать сам Сатана, владыка ада. Его слуги будут именоваться чертями, бесами или демонами. В ведовских процессах львиная доля материалов именно о чертях. Хозяин является колдуньям в торжественной обстановке, на шабаше принимает знаки поклонения, слушает доклады, словом, снимает сливки с изнурительной черновой работы, проведённой за него демонами. Демоны же рыщут по земле, и нет такой хитрости, на которую они бы не пошли, лишь бы завлечь нестойкие души в сети порока.
Большинство религий персонифицирует Добро и Зло. Христианская религия — не исключение. Здесь тоже есть пара: Бог и дьявол. Вся загробная жизнь строится на противопоставлении рая и ада. Ввергнутые в ад души получают по Божьему приговору наказание (кипят в озере из огня и серы), дьявол же — главный исполнитель приговора. Полагают, что ему нравится вечно мучить осуждённых, хотя в общей картине это мало что меняет.
По христианской концепции именно Бог, руководствуясь высшей справедливостью, отправляет грешников на печные страдания. Для темы нашего повествования немаловажно отметить, что к грешникам приравнивали и младенцев, умерших до того, как родители успели их окрестит. Современная либеральная мысль отвергает принцип, по которому одно лицо должно отвечать за вину другого. Между тем осуждение невинных детей на адские муки ничуть не смущало богословов. Человеческий разум всему может найти оправдание. Вот и здесь еще в XVI столетии постарался иезуит Мартин Дель Рио:
«Если, как это часто бывает, Господь позволяет ребенку умереть прежде, его окрестят, то это нужно, чтобы в будущем он не совершил грехов, которые могли сделать его вечные муки более суровыми. Поступая таким образом, Господь не бывает ни жестоким, ни несправедливым, ибо уже исходя из простого факта первородного греха дети заслуживают смерти (Robbins, 1959 стр. 123)».
Сожжение семейной пары. Гравюра XVII века
Посмотрим на практические последствия церковных воззрений. Инквизиция по-своему истолковала духовные постулаты и, недолго думая, направила свой гнев на акушерок. Самая мирная и гуманная профессия оказалась в зоне риска. Сейчас за давностью лет уже не определить, сколько несчастных повитух погибло в европейских странах, но нет сомнений, что казнено было немало. Сожжение акушерок получило еретическое обоснование в «Молоте ведьм». Черти знают, писали Шпренгер и Инститорис, что некрещеные дети не войдут в царствие небесное. Чертям выгодно, чтобы число душ в раю росло медленнее, ибо Судный день и конец света наступят только тогда, когда число избранных достигнет своей полноты (Инститорис, и др., 1932 стр. 218). Вывод из этих рассуждений был очень прост — демоны заставляют акушерок тайком убивать новорожденных. Если младенец умирал (а детская смертность в те времена была высока), то судьям легко было изобразить это как убийство. Акушерки оказывались крайними. Их казнили, ославив перед народом как подлых преступниц. Целых триста лет костёр был профессиональным риском при родовспоможении. Интересная деталь: даже удачливые и опытные женщины, которые ухитрялись всегда сохранить жизнь и матери, и ребёнку, вовсе не были избавлены от опасности. Инквизиторы обвиняли их в том, что они, улучив момент, поднимают новорождённых на руках, посвящая силам ада. После этого обряда дети якобы на всю жизнь приобретают склонность к колдовству.
Уже в ранних ведовских процессах мы видим, как выдуманный монахами ритуал посвящения дьяволу становится поводом для расправ. Не одни только «повивальные бабки» попадали под суд. Подозрение могло пасть на любую женщину, опытную или неопытную, старую или молодую, если она взялась помогать при родах.
Вот семейная трагедия времён «Молота ведьм». Действующие лица таковы. Во-первых, женщина, которая ждёт ребёнка. Во-вторых, её взрослая дочь. И, наконец, отец семейства, который решил разом избавиться от той и другой. Замышляя коварное убийство, достойное шекспировских злодеев, этот человек не остановил свой выбор на вульгарном яде или ноже. Орудием преступления должна была послужить вера в ведьм. До поры никто в доме не подозревал, какие планы вынашивает глава семьи. Разве могла дочь вообразить, что отец вознамерился сжечь ее заживо? Она простодушно ждала появления на свет братика или сестрёнки, а когда подошёл срок, взялась помогать матери взамен повитухи, которую то ли не успели, то ли не захотели пригласить. Первый крик новорождённого возвестил о том, что ловушка захлопнулась. Две ведьмы не позвали повивальную бабку! Значит, они решили без посторонних глаз посвятить ребенка Сатане! Оставалось сделать донос. Но чтобы слова о колдовстве выглядели убедительней, отцу потребовалось срочно окрестить младенца — он торопливо сзывает несколько человек, заранее готовых подтвердить всё, что он скажет, и маленькая процессия направляется к ближайшей церкви. Как картинно будет расписана эта дорога на суде! Идти предстояло через мост (позже он наверняка станет местной достопримечательностью). Ещё бы! Трудно выдумать историю выразительней той, которая якобы здесь случилась. Несколько поколений будут показывать на мост пальцем и говорить: «Смотри, здесь чёрт ребёнка по воздуху носил!»
А пока отец с дочерью идут к церкви. «К чему такая поспешность», — недоумевает дочь. Разве нельзя было подождать, пока мама оправиться от родов? Почему отец сам не берёт малыша на руки? Знала бы она, что путь к церквушке и обратно — последние в её жизни вольные шаги! Сразу после крестин обе колдуньи — и старшая, и младшая — будут взяты под стражу. Глава семейства выступит с дичайшими обвинениями, и ему поверят. Маме и дочке до самого конца — до той минуты, как их, связав, станут обкладывать дровами. — будет казаться, что всё происходит в дурном сне. Но это был не сон, не наваждение, не кошмар. Это была суровая реальность ранних немецких процессов.
Николай Бессонов. Знакомство. X., м. 1995 г.
Главный доносчик описал, как подглядывал за родами из укромного местечка. Ему, дескать, сразу показалось подозрительным, что жена не послала за повитухой. Он подкрался, затаился и увидел, что помимо дочери сам дьявол хлопочет у постели! Вот зачем понадобилось торопиться с крещением. Нельзя было оставлять новорождённого младенца в лапах у Сатаны…
Колдунья и черт. Иллюстрация к трактату Ульриха Молитора «О ведьмах». 1489 г.
Дальше больше. Следует сказка с чудесами на мосту.
Отец-доносчик в лицах рассказывал, будто, подойдя к реке, он гаркнул на дочь:
— Не смей нести ребёнка через мост! Пусть сам перейдет, иначе окажешься в воде!
Молодая колдунья вместо ответа поинтересовалась у отца, не сошел ли он с ума.
— Не перечь, презренная, — крикнул тот. — Через твоё чародейство дитя явилось на свет! Пусть окажется на том берегу или я тебя утоплю!
И случилось чудо. А, может быть, и не случилось. Но приведённые отцом свидетели, в один голос подтвердили: невидимый демон подхватил младенца, которого старшая сестра положила на землю, и по воздуху перенёс на другую сторону реки. Так были изобличены две зловредные ведьмы. «Их постигла заслуженная кара — сожжение на костре», — гласит старинный текст (Инститорис, и др., 1932).
В данном случае дьявол был посрамлён. Ребёнок, душу которого спасали благочестивые христиане, лишился матери, зато не достался врагу рода человеческого. А вдовец мог, при желании, себе взять новую жену. Развод Церковь разрешала только королям в целях продолжения династии. Простые люди выкручивались как могли. Впрочем, это уже досужие размышления; мало ли у человека могло быть причин для ненависти к домочадцам?
Сама процедура приёма в колдовскую секту стала «известна» инквизиторам очень рано. Она описана в «Молоте ведьм», но благочестивые авторы лишь переписали её из книги Нидера. Тот, в свою очередь, основывался на опыте судьи Питера из Берна, который ради получения этих сведений уничтожил молодую семью: мужа и жену. Имена этих несчастных нам неизвестны Ясно одно — колдунья держалась достойно, отказываясь возводить на себя напраслину. Она, повествует книга, «не хотела сознаться ни в чём даже на пытке, даже перед лицом смерти. А когда палач зажёг костёр, она хулила его сквернейшими словами и так была сожжена».
Её муж не был столь смел. Первым делом он задал вопрос, простят ли его, если он расскажет следствию всё. Как только ему обещали пощаду, он, изображая искреннее раскаяние, дал волю своей фантазии. Из рассказа следовало, что желающих вступить в секту бывалые колдуны ведут в церковь. Именно там в воскресенье надо отречься от Христа и дать клятву силам ада. Под сводами храма появляется демон. Не сам Сатана, а так — мелкий бес. Чтобы раньше времени не спугнуть новичков. Сатана присылает вместо себя невзрачного заместителя. После отречения от католической веры положено отхлебнуть из пузырька кровь некрещёных детей. Едва её выпьешь, как постигнешь тайны колдовства.
В этом месте подсудимый сделал весьма некрасивую попытку показать себя в выгодном свете за чужой счёт. Он обронил о своей спутнице жизни следующие слова:
— Вот так и были совращены мы с женой. Думаю, она будет запираться. Скорее она вынесет огненную смерть, чем сознается в малейшей истине.
Увы, эта малодушная фраза ему не помогла. Судья вынес грешнику смертный приговор. «Было видно, в каком большом сокрушении умирал раскаявшийся юноша», — читаем мы строки, выведенные некогда пером инквизитора (Инститорис, и др., 1932 стр. 177)…
Надо ли говорить, что обряд посвящения в колдуны и ведьмы стал широко известен благодаря книге Шпренгера и Инститориса. Но продержался он по историческим меркам недолго. Через какое-то время духовные судьи выяснили, что дьявол предпочитает принимать в секту новых членов не в церкви, а в отдалённых укромных местах — на шабаше ведьм, среди толпы своих почитательниц.
Прежде чем завлечь жертву на шабаш, надо втереться к ней в доверие. С этой целью Сатана подсылает к будущей колдунье соблазнителя. Чёрт низшего ранга принимает обаятельный облик; в этом красиво одетом незнакомце трудно распознать посланца ада. Он кажется щедрым, остроумным, лишён спеси, присущей дворянству и богатому купечеству. Он не погнушается беседой с крестьянкой или рыночной торговкой. Он горазд знакомиться на улицах, начинает беседу легко и непринуждённо. Сначала кажется, что это просто знатный ловелас, искатель любовных приключений. Но нет. Все его речи постепенно подводят к мысли о более серьёзных вещах, чем простая интрижка. Разумеется, чёрт не спешит высказываться слишком определённо. Поигрывая золотом или драгоценными украшениями, он напускает туман и говорит о каком-то отдалённом месте, где собирается весёлая компания, где легко удостоиться щедрых даров и попасть в милость к могущественному господину. Ни о какой продаже души речь пока не идет. Эта тема всплывёт только тогда, когда ледок недоверия будет растоплен умелым обхождением.
Колдунья и черти. Гравюра с обложки трактата «О признаниях колдунов и ведьм», изданного трирским епископом Питером Бинсфельдом в 1591 году. Богато одетые женщины — очевидно, ведьмы из дворянского сословия. На заднем плане их товарки колдуют и насылают бурю.
Приняв такую схему за основу, инквизиторы быстро набрали «подтверждающий» материал… Встречались и любопытные отступления от данного стандарта. Так, на допросах прозвучала новость: хитрец-демон порой является в обличье хороших знакомых, чтобы не вызывать подозрений. Особым разнообразием отличаются показания, собранные в немецком городке Ортепау. В конце XVI века там регулярно сжигали ведьм. Обвиняемые обладали фантазией и редко повторялись. «Выяснилось», что жене Хартнагеля дьявол представился как её сосед Шпехт. Соблазняя дочь Ханса Гриза, он добился своего в образе любимого ею солдата. Вдове Барбаре Шиллинг дьявол предпочитал являться под видом друга семьи, батрака Баслера. Молодая Мария Наймус приняла его за юношу Хельцкляйна, и так далее (Konig, 1928 стр. 277, 278). Нетрудно понять, как рождались подобные откровения. Схваченные просто делились своей личной жизнью и заявляли, что черти маскировались под их женихов и любовников… Одна из самых первых обвиняемых, Катарина Крое, простодушно поведала вполне правдоподобную историю, случившуюся с ней по дороге в Страсбург. А дело было так.
Женщина неровно дышала к кучеру. Пользуясь отсутствием свидетелей, пара познала сладость греха. Ночь застала их в пути. Они заснули под телегой. Утром возчик встал и куда-то отлучился;
Явление дьявола. Гравюра XIX века. В основу положена иллюстрация из «Всемирной космографии» Себастьяна Монстера в 1554 г. Иногда нечистую силу представляли в образе трехглавого чудища.
Катарина не заметила этого. Тут мимо проходил незнакомец. Увидев полусонную женщину, он лёг рядом, и стал домогаться близости. Находясь во власти приятной истомы, она решила, что вернулся её любовник, и не отказала наглецу.
Опомнилась Катарина только когда было уже поздно. Конечно, она испугалась. Да и странно было бы на её месте не напугаться (1958 стр. 254)!
Как видим, никакой особой мистики здесь нет.
Что ж, другие обвиняемые рассказали и о всяких чудесах. Барбара Видман поведала, что чёрт являлся ей под видом мужа, но покидал ее, превращаясь в волка. Агнесс Шнайдер имела любовника, который ходил, переваливаясь на гусиных лапах (1958 стр. 277, 278).
Часто встречается образ «чёрного человека».
Этот персонаж обхаживает битых жён или женщин, страдающих от бедности. Деньги, которые он раздаёт, превращаются в угольки или в труху.
В октябре 1596 года молодая вдова Фрешнайцлер созналась, что прокляла Бога и святых по наущению дьявола. Как-то раз изыскано одетый незнакомец участливо осведомился о её печали. Он обещал ей помочь, если она подчинится его желаниям. Козлиная нога волокиты и холод его тела привели женщину в ужас, но в награду за покладистость дьявол насыпал ей полный фартук денег! Разумеется, никаких следов этого богатства судьи не обнаружили. Подследственная объяснила, что, едва она вернулась домой, звонкие монеты обратились в мусор… Усыпив бдительность своих сторожей «чистосердечным» признанием, молодая узница свела счёты с жизнью в тюремной камере. Тело самоубийцы все же сожгли на костре (1958 стр. 276).
А вот ещё один типичнейший пример: показания другой немки в процессе 1586 года. Сорокалетнюю Грету Шуссел поначалу не могли побудить к откровенности. Она говорила, что её назвали колдуньей из мести. Тогда палач вздёрнул женщину на дыбу, и вскоре судьи узнали историю её совращения во всех подробностях. Оказалось, что двадцатью годами ранее она была крайне озабочена тяжбой о наследстве, которую приходилось вести с Бартцем фон Мёрингом. Злой дух возник в её доме, обернувшись молодым человеком.
— Зачем так волнуешься? — изрёк он. — Успокойся. Если последуешь за мной, я дам тебе много денег и всякого добра.
Она уступила, и он имел с ней соитие чем-то похожим на сосульку. Деньги она, как и было обещано, получила, но они сразу превратились в вонючий чёрный помёт.
Назавтра Грета попробовала отречься от этих грозящих гибелью показаний. Однако не вынесла новых пыток и смирилась с неизбежностью смертного приговора (Lea, 1939 стр. 1193).
В Шотландии Маргарет Хэмильтон «была в услужении у дьявола восемь или девять лет», и он как-то дал ей пять золотых очитков, которые немного погодя обернулись камнями (1958 стр. 1 136).
Сотни и тысячи историй о фальшивом золоте дьявола появились не случайно. Каждая арестованная, оказавшаяся на поверку неимущей, одним фактом своей бедности вводила людей в недоумение — ведь из проповедей народу было известно, что колдуньями становятся в надежде на богатство. В этих условиях вполне естественно объявить Сатану мошенником. Вот и плодились как кролики истории об обманных сделках.
Коль скоро нечистая игра дьявола стала общим местом, возникла нужда в углублённом осмыслении данного «факта». Инквизиторы и демонологи взялись за перья и подвели под явление теоретическую базу. Шпренгер и Инститорис положили почин. По их словам, ведьмы не богатеют, во-первых, потому, что готовы за самую незначительную мзду осрамить и опозорить Творца, а во-вторых, их внезапное богатство возбуждало бы подозрения народа? (Инститорис, и др., 1932 стр. 162).
Судья Реми в поисках объяснений воспарил в высшие сферы: «Деньги, полученные от дьявола его сторонницами, всегда превращаются в листья, камни, угли и так далее. Есть только один обратный случай: Катрин Рифа созналась в получении трёх реальных монет. Поскольку дьявол опекает бесчисленные сокровища, мы видим в этом проявление Божьей милости, ибо, если б дьявол мог раздаривать настоящие деньги, никто не смог бы устоять против его соблазнов (Lea, 1939 стр. 605)».
Договор с нечистой силой. 1643 г. Фигурировал как доказательство вины в деле Грандье.
Текст написан по-латыни справа налево. Внизу подписи «князей ада»: Сатаны, Люцифера, Вельзевула, Левиафана и Астарота.
В том же русле находятся изыскания учёнейшего иезуита Дель Рио. Для начала этот автор рассказал о сожжённой в Кобленце дворянке. Колдунья получила от демона набитый деньгами кошелёк и спрятала его в сундук. Когда она захотела потратить деньги, вместо них в кошельке лежал лошадиный помёт. Дель Рио признаёт, что Князь Тьмы по идее мог бы осыпать свою секту звонкой монетой. Ему под силу добывать драгоценные металлы и чеканить из них деньги, неотличимые от настоящих. Он знает, где лежат зарытые клады и где покоятся сокровища затонувших кораблей. Наконец, ему бы не составило труда украсть у какого-нибудь богатого скряги накопленные им груды золота. И всё же ведьмы не получают ничего. Сам дьявол, делая хорошую мину при плохой игре, заявляет, что приберегает все богатства на будущее. Дескать, они понадобятся для поддержки Антихриста. Но это (проницательно замечает Дель Рио) неправда. Настоящая причина в том, что Бог оставил свободу обогащения людей за собой. Если бы у дьявола была власть обогащать тех, кого пожелает, слишком велика была бы опасность, что звон золота привлечёт почти всех людей на его сторону. Нечестивцы пойдут войной во имя угнетения праведником. От этой опасности и спасает мир милость Творца (1958 стр. 640, 641).
Земные блага, предоставляемые силами ада, ничтожны по сравнению с погибелью души. Черти, например, могут помочь по хозяйству. У одной англичанки был личный чертенок, который прял пряжу за четверых (Robbins, 1959 стр. 375). Стоило ли из-за такой мелочи гореть в аду?
Кстати, и в этом грешном мире ведьмам тоже приходится несладко. Стоит женщине заключить договор, как она становится рабыней. Малейшее неповиновение влечёт за собой жестокую кару. Если она откажется творить зло или хотя бы промедлит выполнить приказ, черти бьют её по голове молотком, хлещут бичами, вонзают в неё когти. Дьявол может пустить ослушницу по миру. Может искалечить. Наконец может убить её ребёнка. Вот чем оборачивается стремление к неправедному богатству (Lea, 1939 стр. 574, 607)!
Сатана заманивает женщин в секту и другими ложными посулами. Так, он вручает им амулет, спасающий от боли во время пыток, но умалчивает о том, что инквизиторы обыскивают арестованных и раздевают их догола. Есть ещё один распространённый обман. Дьявол даёт «гарантию», что в случае поимки и казни колдунья не ощутит мук от карающего пламени. Если она будет верна своему повелителю до конца, её будто бы ждут на том свете бесконечные наслаждения. Этим инквизиторы объясняли упорство осуждённых, которые порой предпочитали смерть раскаянию (1958 стр. 408, 479).
Противники ведовских процессов заявляли, что за сделку с дьяволом нельзя судить. Во-первых, черти не соблюдают договор. Значит, их жертвы тоже имеют право не соблюдать свои обязательства. Во-вторых, колдовать женщинам приходится под страхом истязаний. Главный виновник — тот, кто заставляет их творить зло… Инквизиторы отмели эти софизмы с порога. Мнение священных трибуналов было предельно чётким. Для смертного приговора достаточно факта безбожной сделки. То, что ведьма оказалась обманутой, ничего по сути не меняет.
Говоря об искушении, остаётся упомянуть ещё одну деталь. К каждому сердцу нужен особый ключик. Кого-то черти могут сбить с пути истинного самолично, а к кому-то накатанные схемы неприменимы. Однажды дьявол пытался совратить девятнадцатилетнюю девушку. Она оказалась так наивна, что на все его неприличные предложения отвечала отказом. У неё, видите ли, нет родительского благословения (Сумцов, 1878 стр. 13). Из таких казусных ситуаций Сатана нашёл выход. Предварительную подготовку должна провести родная мать (если мать — ведьма). Чтобы не быть голословным, приведу два примера, «подтверждающие», как умело Сатана воспользовался дочерней почтительностью.
В 1571 году в Хаттштадте сожгли шесть ведьм. Среди казнённых оказались восемнадцатилетняя девушка и её мать. Вслух было объявлено, что женщина не только лично распутничала с демоном, но и выдала свою дочь за него замуж (Robbins, 1959 стр. 168).
Другой случай был описан известным демонологом Франческо Гваццо. Сей автор убеждал, что ведьмы развращены до предела. Доминике Фальве было всего двенадцать. Бесстыжая родительница повела её собирать камыш — прямо в лапы к подозрительному незнакомцу. «Девочку заставили принести клятву этому человеку, и он начертил ей на брови ногтём знак вассальной зависимости, а потом возлёг с нею на глазах у матери.
Мать, в свою очередь, выразила готовность быть осквернённой в присутствии дочери (1958 стр. 374)».
Пособником при искушении может стать любой человек, к которому жертва питает доверие. Брат, отец, любовник. Тот же Гваццо описывает совращение юной девушки, состоявшееся в канун дня Святого Иоанна Крестителя. Душу несчастной погубил итальянец — её возлюбленный. Он сделал магический круг и вызвал странную компанию: двух женщин, человека в монашеских одеждах и большого чёрного козла. Козёл, естественно, оказался не простым животным, а демоном в козлином обличье. Между его рогами мерцал огонёк чёрной свечи. Итальянец сказал, что девушка желает попасть под власть ада. Тогда демон велел ей перекреститься левой рукой и принял обычные знаки почтения. Колдуны и ведьмы целовали его под хвост; они зажгли свои свечи от огня, горящего между рогами, а также бросили монеты в жертвенный кубок. При следующей встрече новообращённая ведьма отдалась демону-козлу в соседнем лесу, испытав при этом боль и сильный страх. Кроме того, ей пришлось отрезать и отдать прядь своих волос. Все эти подробности девушка, называемая в тексте «ведьмой приятной наружности», поведала суду Аквитании в 1594 году (1958 стр. 374, 467).
Похоже, прядь волос здесь играла роль символа, скрепляющего договор. Примерно тот же смысл имела роспись собственной кровью на пергаменте. Кстати, письменный договор с дьяволом фигурирует в ведовских процессах реже, чем это можно себе представить. Находили его не у женщин, а у мужчин из дворянского, учёного или духовного сословия. Поскольку колдунов было вообще мало, и далеко не для каждого из них суд считал нужным создавать поддельную улику, дошедшие до наших дней экземпляры можно буквально пересчитать по пальцам. Со слабым полом инквизиторы и вовсе не церемонились. Была в ходу теория, что чаше всего договор между женщиной и дьяволом даже не произносится вслух. Он просто молчаливо подразумевается.
Назад: От автора
Дальше: Глава 2. Вехи безумия
