Как мы знаем, кверулянт истолковывает любую, даже самую невинную ситуацию как враждебную ему. Эта особенность делает его очень проблемным партнером. Казалось бы, два кверулянта должны избегать друг друга из-за постоянных обвинений. На самом же деле лучшим партнером для кверулянта является другой кверулянт, который имеет такое же представление о врагах. Ничто не сближает людей так, как совместное выживание во враждебной среде. Чтобы рассмотреть возможность развития отношений кверулянта в его естественной среде, нам понадобится виртуальный биотоп, в котором он будет бороться за свое выживание, а мы сможем свободно наблюдать за процессом. Подходящий биотоп – это стоянка для кемпинга на длительный срок, на которой летом время от времени останавливаются отпускники. Кверулянты, как и все люди, жаждут природы и отдыха, но из-за их врожденного недоверия им редко хватает мужества, чтобы полностью погрузиться в это. Загородный лагерь оптимален: если враги возьмут верх, то можно просто завести мотор и отправиться искать место с меньшим количеством порочных людей.

Но сейчас наш кверулянт приехал первым и обустроился на своем клочке земли. Он встречает свою соседку Эрну, которая во второй раз овдовела и ищет нового партнера. Эрна – кверулянтка, которая целый день занята тем, что ругает играющих детей и следит за соблюдением послеобеденного сна. Кроме того, она может рассказать про каждого отдыхающего интересные истории.

Наш новоиспеченный кверулянт – назовем его Хьюбертом, потому что это имя хорошо подходит Эрне, – вот-вот установит тент. Эрна его видит и хочет проверить, кто он такой. Типичным приветствием было бы: «Эй ты там, ты же знаешь, что через час начинается послеобеденный покой и ты не должен будешь шуметь, верно?»

Слова вроде «добрый день, я ваша соседка Эрна» кажутся кверулянту подозрительными, поэтому Эрна их не использует. И Хьюберт не был бы настоящим кверулянтом, если бы не ответил должным образом: «Позаботьтесь о своем собственном дерьме, не лезьте не в свое дело», пристально глядя на Эрну, на которой розовый костюм для бега трусцой из новой коллекции. Она такая модная, и Хьюберт, которого родители всегда одевали настолько миловидно, что ему нельзя было пачкаться, видит не второго кверулянта, а женщину, которая носит одежду в обтяжку. К сожалению, из-за этого он больше не обращает внимания на прут, который выскальзывает из его руки и приземляется прямо на большой палец ноги. «Ауч! – орет Хьюберт. – Посмотрите, что вы наделали! Берите свою метлу и улетайте отсюда!»

Эрна колеблется. Если бы она не была уже дважды вдовой и не искала нового мужа, она бы, вероятно, ткнула ему упомянутой метлой в нос, но, с другой стороны, на Хьюберта надет спортивный костюм Adidas в стиле семидесятых, который в глазах Эрны выглядит клево, поэтому она использует свой шанс.

«Ну и растяпа! – говорит она. – Я не хочу, чтобы вы попали в неприятности». Эрна поддерживает Хьюберта в установке тента и даже приглашает на обед. Пока дождь барабанит по крыше автодачи Эрны, Хьюберт узнает больше о своих соседях.

Здесь есть Вилли, который пристально следит за соблюдением всех правил, но, несмотря на его филистерство – или, наоборот, по этой причине, – очень хороший сосед. К сожалению, Вилли уже 30 лет счастливо женат и поэтому не заглядывается на Эрну.

«А еще есть Озтюрки, – продолжает Эрна. – Ты, наверное, знаешь, Хьюберт. (За время обеда они уже перешли на «ты».) Они турки, но не похожи на большинство турок, которых мы привыкли встречать, они негромкие, у них всего одна дочка, а матери и дочке разрешено ходить в бикини. Я думаю, что они просто сыты по горло соотечественниками, которые держатся стаями, и на самом деле предпочитают жить как мы». Семья Озтюрков, как Эрма правильно подметила, состоит из отшельников, которые рассматривают типичный летний отпуск в Турции с огромным количеством родственников как чуму, поэтому обзавелись трейлером и собирают коллекцию миленьких садовых гномов.

Потом мы бы встретили людей, с которыми Эрна (а потом, несомненно, и Хьюберт) поладили. Помимо другого кверулянта, выдержать особенности его поведения способны мудаки-бюрократы и мудаки-одиночки.

Одиночка никогда не будет вмешиваться в дела кверулянта, потому что ему все равно, а бюрократический мудак настолько привязан к поддержанию порядка, что между ними просто не может возникнуть никаких точек соприкосновения. Хотя сам кверулянт решает, что для него веская причина, а что нет, он наверняка не будет ставить тент или косить газон во время полуденного отдыха, предпочитая использовать это время для встречи со своим будущим партнером или волноваться о свежих выходках этого злого мира, которые потом он обсудит с соседями.

По мере того как Эрна и Хьюберт лучше друг друга узнают, они убирают забор между участками, что на языке кемпинга приравнивается к помолвке.

Как-то за обедом Эрна и Хьюберт смотрят по телевизору что-то про беженцев с Ближнего Востока, направляющихся в Европу, и – особенно – в Германию. Конечно, Эрна уже знает, с кем будет это обсуждать.

«Скажите, мистер Озтюрк, что вы думаете о том, что все ваши соотечественники хотят сюда приехать?»

Господин Озтюрк, который с любовью устраивает садовых гномов в своей клумбе, впадает в тревогу.

«Что ты имеешь в виду? Я сказал маме не навещать меня здесь!»

«Нет, не ваша мама, которая и так уже здесь. Я имею в виду всех беженцев».

«Это не мои соотечественники. У всех нас есть гражданство Германии».

«Ах вот оно что. Ну, ладно. Что вы думаете о том, что все иностранцы хотят сюда приехать? Они же понаставят тут палатки!»

Господин Озтюрк качает головой: «Нет, это только для жилых фургонов. Места для палаток находятся у воды».

«Теперь беженцы получают хорошие места даже с видом на море. Я должна рассказать это Хьюберту!»

Господин Озтюрк кивает и продолжает заботиться о своих клумбах. Разговор с Эрной он почти сразу же забывает, как самый типичный одиночка, и больше ее не слушает.

На обратном пути к Хьюберту Эрна подходит к участку 37, где Вилли обрезает свою зеленую изгородь. Он протянул ленту вдоль всей изгороди, чтобы придать ей форму.

«Вилли, все беженцы сейчас приезжают к нам, и господин Озтюрк говорит, что они получают участки с видом на море. Разве это не возмутительно?»

Вилли останавливается на мгновение.

«Кого ты имеешь в виду? Людей из походного рая, потому что скряга-владелец увеличил цены на аренду?»

«Ты глупец! Я имею в виду беженцев с Ближнего Востока».

«Нет, они не в отпуск сюда едут. Послушай, они должны сначала зарегистрироваться в качестве беженцев, чтобы получить деньги. И до этого они не могут позволить себе платить за место здесь».

«А почему тогда Озтюрк так говорит?»

«Он знает этих людей, он сам родом оттуда».

«Я думала, что он родился в Гамбурге. И, кроме того, его родители были турками, а не сирийцами».

«Да, но это все одно и то же».

«Как немцы и голландцы?» – улыбается Вилли, потому что он знает, что это заденет Эрну.

«Не упоминай при мне этих глупых голландцев! Я была так счастлива, когда они исчезли после отпуска, эти асоциальные подонки! Он вечно пил, а она кричала весь день на голландском языке на своих отродий. Почему они не остаются дома? У них ведь тоже есть море!»

«Северное море. Может быть, они думали: как это глупо, что вода исчезает во время отлива, как раз тогда, когда хочется поплавать».

«Значит, ты думаешь, что беженцы не поставят здесь свои палатки?»

«Нет, потому что у них не хватит денег на это, а также потому, что это запрещают правила кемпинга».

«Ты уверен?»

«Конечно».

Эрна возвращается к Хьюберту.

«Озтюрк несет ахинею, когда день долго тянется, – объясняет она. – Утверждает, что все эти беженцы приехали сюда на пляж. Это, вероятно, заложено в них. Эти ориенталы – они все рассказывают сказки».

«Что ты ожидаешь от человека, который коллекционирует садовых гномов? – отвечает Хьюберт. – Это своего рода сказочный персонаж. Только в данном случае он безвреден и не бегает, убивая людей ножом, как это обычно делают эти ребята».

В кемпинговом лагере Эрны и Хьюберта есть также робкая госпожа Кронауэр, которая всегда уходит от конфликтов и никогда не говорит ничего, что могло бы хоть немного кого-то оскорбить. Если Эрна чувствует, что Хьюберт расстраивается недостаточно быстро, Эрна идет к госпоже Кронауэр.

«Вы знаете, что все эти беженцы приедут сейчас к нам? К счастью, не в наш кемпинг, потому что они не могут себе этого позволить, даже если Озтюрк говорит об обратном».

Миссис Кронауэр вздрагивает, Эрна оценивает это как положительный симптом.

«Ах, я прекрасно понимаю, что вы, одинокая женщина, потрясены! Я бы тоже боялась, если бы у меня не было моего Хьюберта. Неужели это так и будет продолжаться?»

Госпожа Кронауэр продолжает смотреть на Эрну широко раскрытыми глазами, отложив в сторону свой смартфон:

«И что ты от меня хочешь?»

«Ну, мы должны что-то сделать!» – говорит Эрна.

«Эммм… Ну, да».

«Как вы думаете защищать себя?»

«Э-э, я думаю, что-то могла бы им что-то пожертвовать».

«Пожертвовать? – Эрна раздраженно смотрит на г-жу Кронауэр. – Для чего это?»

«Чтобы у людей было что надеть».

«По телевизору они выглядели хорошо одетыми, все эти люди».

«Да, но им же нужно менять свою одежду?» – осторожно спрашивает госпожа Кронауэр.

Эрна поднимает брови:

«Вы действительно хотите дать им вещи, чтобы они могли сэкономить свои деньги и занять хорошие участки у воды в нашем кемпинге?»

«Э, нет, я… – В этот момент смартфон жужжит. – Простите, я долго ждала звонка».

Эрна кивает и чувствует себя уверенно, потому что госпожа Кронауэр признала ее правоту.

Откуда она узнала, что г-жа Кронауэр на самом деле трусливый мудак, который не осмеливается открыто противоречить, в то время как на самом деле она уже начала сбор пожертвований и звонок ей поступил от одного из сторонников?

Госпожа Кронауэр – классический трусливый мудак. Она слишком не уверена в себе, чтобы установить жесткие границы, и вынужденно прислушивается к кверулянту. Ценит она его мнение или молча его ненавидит, никто никогда не узнает. Но для Эрны это не имеет никакого значения, поскольку она не воспринимает трусливых мудаков как угрозу.

Итак, мы нашли типы мудаков, с которыми может уживаться кверулянт.

Он гармонично сочетается с себе подобными, но только в том случае, если у них одинаковое мировоззрение. Кверулянты, которые принадлежат к разным политическим партиям или конфессиям, склонны сражаться друг с другом до смерти. Таким образом, кверулянт не только лучший друг кверулянта, но может стать и его самым главным врагом при определенных обстоятельствах.

Связь с бюрократическим мудаком тоже выглядит многообещающей, поскольку его приверженность правилам обеспечивает безопасность кверулянту. Если бюрократ придерживается другого мнения, это может быть оправдано законом или правилами. В результате у кверулянта возникает ощущение, что партнер действительно на его стороне, но не может этого признать по объективным причинам. То есть в голове у кверулянта появляется следующая мысль: «Мой партнер придерживается такого же мнения, как я, но не может этого сказать, потому что это не по закону. Политики придумали эти законы. Но об этом все же можно поговорить».

Таким образом, конфликт между двумя партнерами исключается, а их агрессия проецируется на злой внешний мир.

Одиночки и трусливые мудаки относятся к кверулянту относительно нейтрально, потому что они всегда держат свое мнение при себе и никогда не ищут конфликта. Стабильные отношения могут возникнуть только при единстве мнений, в противном случае и одиночка, и трусливый мудак убегут в другой лагерь, чтобы отдохнуть в тишине.

В профессиональной жизни кверулянт в большинстве случаев выигрывает, если в роли его руководителя выступает бюрократический мудак, поскольку его приверженность правилам препятствует развитию бредовых идей кверулянта, что могло бы поставить под угрозу и его самого. Шеф не будет восприниматься как враг, если он говорит: «Я вас хорошо понимаю, но мы, к сожалению, не можем этого сделать». В результате кверулянт, как и в личной жизни, спроецирует конфликт во внешнюю среду.

Но если босс скажет: «Вы же отлично знаете, что это запрещено! Сколько раз я должен вам это повторить?» – это может привести к полномасштабной войне. В лучшем случае кверулянт пойдет искать новую работу, в худшем – присоединится к какой-нибудь радикальной группировке и станет террористом.