Книга: Смотри в лицо ветру
Назад: 16. Умирающий свет
Дальше: Завершение

Пространство, время

…страх и внезапная резкая боль, перед глазами возникает здоровенная белошерстая морда; отчаяние, ужас и бессильная злоба при мысли о предательстве, едва он очнулся и попытался – поздно, слишком поздно – защитным жестом поднять руки, впрочем, напрасно; яростное клацанье громадных челюстей, сомкнувшихся на его шее, мучительная стальная хватка, мгновенное удушье, отсутствие воздуха; тело вздергивают, трясут, шейные позвонки с хрустом переламываются, мозг трепещет в черепе, расставаясь с жизнью и чувствами…
Что-то скользнуло вдоль шеи: ожерелье тетушки Зильдер. Почему не прекращается тряска? Что-то тонкое разорвалось, легонько задело шею, а кровь брызгала во все стороны, и воздух толчками выходил из груди. Ах ты, ублюдок, подумал он; его снова яростно, бешено встряхнули, и сознание померкло.
Боль не отступала, хотя чуть уменьшилась; его ухватили за шею, поволокли по чужацкому кораблю. Болтались обмякшие, неуправляемые конечности; он превратился в разорванную тряпичную куклу. В туннелях по-прежнему воняло гнилыми фруктами. Глаза слипались от крови. Надежды на спасение не было.
Механические шумы. Хватка разжалась. Его опустили на какую-то поверхность. Голова на разодранной шее завалилась набок.
Рычание, треск, скрежет – звуки следовало как-то соотнести с болью, с каким-нибудь ощущением, но для него они утратили смысл. Затем тишина, темнота, полное бессилие и неспособность действовать; он лишь ощущал медленное угасание чувств. Крохотная вспышка боли на загривке, еле заметный укол напоследок, будто в насмешку.
У него ничего не вышло. Он не справился. Не сумел вернуться. Не успел предостеречь. Не стал героем. Так быть не должно, но он умирает – в одиночестве, мучительной смертью, сознавая лишь предательство, отчаяние и страх.
Шипение. Угасание. Холод. Движение. Внезапный порыв колючего холодного ветра ободрал кожу.
Потом полная тишина, холод, невесомость.
Умирая, Уаген Злепе, ученый, сокрушался о том, что слипшиеся от крови веки не позволяют ему увидеть нагой свет далеких звезд в вакууме.

 

– О великий Йолеусениве, вот что было найдено слугами Хьяранкебина в шести тысячах трехстах мерах в запределье мира у задней оконечности. Его доставили в пределы мира для обследования Хьяранкебином, который с почтительным уважением посылает вам эти останки и выражает уверенность, что вы сочтете возможным дополнить сумму знаний своей мудрой оценкой.
– Эта форма могла быть известна тому, к кому обращены твои слова. Ее обличье пробуждает ассоциации и воспоминания. Они очень давние. Сейчас дано начало глубинному поиску в архивных накопителях нашей долговременной памяти. Это займет некоторое время. Пока вышеозначенный поиск идет своим чередом, побеседуем же немного об этом субъекте.
– Хорошо. Весьма любопытные результаты анализа целлюлярного кода означенного существа подтверждают отличие обнаруженной нами формы от формы его перворождения. Вот изображение формы, восстановленной по исходному целлюлярному коду, в которой это существо явилось на свет.
– Да, такая форма некогда была нам известна, равно как и обнаруженная форма. Показанное изображение соответствует форме, известной ранее под названием человек. Представленное тобою изображение будет добавлено к параметрам глубинного поиска в наших архивных накопителях памяти. Пока что поиск не дал никаких результатов. Его завершение займет еще немного времени, поскольку теперь добавлено визуальное изображение человеческой формы.
– Человек. Интересно, хотя интерес носит исторический характер.
– Обсуждаемое существо, насколько можно судить, получило повреждения, не вызванные пребыванием в условиях, превалирующих в запределье, то есть повреждения не связаны с отсутствием каких-либо сред, каковое обычно именуется вакуум, или с отсутствием каких-либо температур, за исключением пренебрежимо малой.
– Да. Состояние шеи обнаруженного нами существа не соответствует ни форме, которая ныне перед нами пребывает физически, ни форме, воссозданной визуально по результатам оценки массива биологических данных. Сходным образом целостность его торса была насильственным образом нарушена, насколько можно судить, с нанесением повреждений, поверхность которых выглядит рваной.
– Существо загрызли, выпотрошили и разодрали.
– Названные действия естественно соотнести с изменениями в физиологическом строении существа.
– Что известно об этих повреждениях и, в частности, о том, как соотносится время их нанесения со временем обнаружения существа в запределье?
– Можно считать, что означенные повреждения были нанесены незадолго до того, как существо исторгли из среды, заполнявшей артефакт, в котором оно пребывало до своего исторжения. Характер повреждений свидетельствует о том, что состояние этого существа было несовместимо с продолжением жизни – разумеется, за исключением случаев, когда ему немедленно оказали бы высококвалифицированную медицинскую помощь до исторжения в запределье, чего не произошло, – и после исторжения в запределье это существо естественным образом умерло. Циркуляторная жидкость покинула организм вот здесь, здесь и здесь и впоследствии замерзла под воздействием низких температур запределья.
– Итак, замороженное состояние существа, пребывающего перед нами, не претерпело изменений в сравнении с состоянием, в котором его обнаружили.
– Так и есть. Отталкивающий среду кокон, в котором оно покоится, был наложен незадолго перед извлечением из запределья. Воздействию внешних условий подвергли лишь малые частицы плоти в связи с необходимостью проведения анализов, результаты которых мы обсудили ранее.
– Повсеместные мелкие повреждения тканей свидетельствуют о том, что температура самого существа примерно соответствовала нормальной для его здорового состояния и что, вероятно, существо было еще живо перед тем, как его исторгли в запределье. Согласен ли Хьяранкебин с таким выводом?
– Согласен.
– Уровень повсеместных мелких повреждений свидетельствует о том, что существо пребывало в запределье длительное время, в течение интервала, соизмеримого со значительным периодом Великого Цикла, хотя не в течение множества таких интервалов.
– Хьяранкебин придерживается сходного мнения.
– Соответствует ли действительности предположение, что направление движения и скорость останков существа были определены и записаны в момент его обнаружения?
– Да. Останки существа пребывали в запределье в состоянии покоя, определенном, как гласит общепринятое установление номер три, с погрешностью на скорость медленного дыхания при стандартных давлении и температуре. Означенная векторальность ориентации соответствовала ориентации мира с погрешностью четверти сопряжения.
– Глубинный поиск, о начале которого говорилось ранее, продолжается и все еще не обнаружил сведений, представляющих интерес. Какие новые результаты анализа частиц, подвергнутых воздействию окружающей среды, были добавлены к сумме знаний?
– В некоторых пробах замерзшей жидкости с краев раны в шейном отделе существа обнаружен биологический код, позволяющий предположить, что особь, нанесшая рану, возможно, принадлежала к виду, известному под названием Малая Мерзость.
– Это любопытно. Прежде, до возмутительного насилия, свершенного над Сансемином, этот вид именовался челгриане или Чел. Какой уровень полноты соответствия исходной человеческой форме был достигнут при анализе существа, находящегося перед нами?
– Достаточный, чтобы создать помещенное здесь изображение.
– В таком случае более полное отображение существа, вплоть до воссоздания его в биологической целостности, может посодействовать дальнейшему уточнению и сосредоточению знаний о месте вида, к которому принадлежит означенное существо, в картине великого мира жизни.
– С этим заданием равно достойны и способны справиться Хьяранкебин и тот, к кому почтительно обращены эти слова.
– Счастливы будем мы принять на себя это задание. Отмечено, что существо еще в одежде и на его шее сохранилось украшение или остатки такового. Соответствует ли действительности предположение, что эти внешние объекты были уже подвергнуты сколько-нибудь тщательному анализу?
– Еще нет, о могучий Йолеусениве.
– Глубинный поиск среди наших архивных, неразрушающихся и внесистемных функций воспоминания, ранее вызванный появлением существа, завершен. Существо перед нами было Уагеном Злепе, ученым, явившимся исследовать прошлое воплощение того, с кем ныне ты ведешь разговор, из цивилизации, известной тогда под именем Культура.
– Эти имена нам неизвестны.
– Не важно. Тело существа, очевидно, дрейфовало в запределье примерно чуть дольше одного полного мирового цикла, двигаясь с ранее упомянутой, почти неощутимой и направленной вперед скоростью, а тем временем мир в очередной раз совершил оборот вокруг галактики и снова приплыл в эту область пространства. Это полезно знать. Сведения, дополненные и целостные, вносят существенный вклад в сумму знаний, как будет объяснено в отчете Хьяранкебину. Имеется ли возможность у того, к кому обращены эти слова, принять участие в работе над вышеозначенным отчетом, чтобы как можно скорее доставить его Хьяранкебину?
– Имеется.
– Хорошо. Может оказаться целесообразным провести дальнейшие исследования, что с радостью готов исполнить тот, к кому ты обращал свои слова. Надеемся, что Хьяранкебин разделит наслаждение, испытываемое Йолеусениве ныне и предвкушаемое в грядущем. Ветвь событий, дотоле не имевшая завершения, может его получить. Это удовлетворительный для нас результат.

 

Его глаза распахнулись. Он смотрел перед собой. Вместо жуткой белошерстой морды с разверстыми челюстями или медленно кружащих холодных светил он увидел в просторном, ярко освещенном круглом пространстве знакомый силуэт, свисающий с ветви вниз головой.
Он сидел в чем-то среднем между кроватью и огромным гнездом. Он сморгнул с глаз коросту. Гм. Не похоже на запекшуюся кровь.
Он прищурился, глядя на существо, повисшее в нескольких метрах перед ним. Существо тоже моргнуло и слегка повернуло голову.
– Праф? – кашляя, выдавил он. Горло саднило, но, по крайней мере, шея была прочно присоединена к голове.
Темная фигурка тряхнула кожистыми крыльями.
– Уаген Злепе, – проговорила она, – на меня возложена честь приветствовать тебя. Я – Восемь тысяч восемьсот двадцать семь Праф, женская особь. Я разделяю массив воспоминаний, ассоциированный с Решателем пятого порядка в Одиннадцатой Стае Листосборщиков дирижаблевого левиафавра Йолеуса, известной тебе как Девятьсот семьдесят четыре Праф, в том числе и те воспоминания, которые имеют к тебе отношение.
Уаген поперхнулся слюной. Кивнул, осмотрелся. Место чем-то напоминало внутреннее пространство жилых помещений на Йолеусе, только без перегородок.
– Я снова на Йолеусе? – спросил он.
– Ты гость дирижаблевого левиафавра Йолеусениве.
Уаген уставился на зависшее перед ним создание. Он не сразу осознал, что означает услышанное. В горле снова засвербело. Он сглотнул.
– Йолеус… эволюционировал? – прохрипел он.
– Да, это так.
Он прижал руку к горлу, ощутив уязвимую, но неповрежденную плоть. Он медленно огляделся.
– Как меня… – начал он, но тут пришлось прерваться и, сглотнув, начать сначала: – Как меня вернули к жизни? Как меня спасли?
– Тебя обнаружили в беспределье. На тебе был фрагмент устройства, сохранивший твою личность. Йолеусениве починил и реконструировал твое тело, после чего стимулировал жизнь-разум внутри означенного тела.
– Но у меня никакого… – начал Уаген и осекся, опустив глаза; пальцы ощупывали шею там, где некогда находилось ожерелье.
– Фрагмент устройства, сохранивший твою личность, располагался там, где в данный момент находятся твои пальцы, – подтвердила 8827 Праф, щелкнув клювом.
Ожерелье тетушки Зильдер. Он вспомнил едва ощутимый укол в загривок. На глазах Уагена выступили слезы.
– Сколько прошло времени? – прошептал он.
Праф снова склонила голову, сверкнула глазами.
Уаген откашлялся и переформулировал:
– Сколько прошло времени с тех пор, как я покинул Йолеус?
– Почти целый Великий Цикл.
Уаген на некоторое время лишился дара речи.
– Один… один, ммм, галактический, уммм, Великий Цикл? – наконец спросил он.
8827 Праф пару раз щелкнула клювом. Встряхнулась, оправляя темные перья, будто плащ.
– Это и есть Великий Цикл, – проговорила она таким тоном, словно объясняла самоочевидные вещи птенцу, только что вылупившемуся из яйца. – Галактический.
Уаген сглотнул. В горле было очень сухо. Словно оно по-прежнему распорото и открыто вакууму.
– Ясно, – произнес он.
Назад: 16. Умирающий свет
Дальше: Завершение