Всех троих подобрал патруль Внутренней Службы утром. Их выслали на поиски пропавших заправщиков. К этому времени Питер, Майкл и Лора выбрались из убежища и вернулись на место нападения. От взрыва образовалась широкая, не меньше полусотни метров, воронка, а на полях вокруг валялись искореженные обломки машин. От продолжавших гореть луж нефти вверх поднимался черный маслянистый дым, марая собой небо, в котором уже кружилось облако птиц-стервятников. Вперемежку с обломками лежали тела, почерневшие, обгоревшие до хруста. Если чьи-то из останков и принадлежали напавшим, теперь определить это было уже невозможно. От загадочного блестящего фургона остались лишь несколько листов хромированного металла, ничего не значащих.

Майкл был сломлен. Его физические травмы – вывихнутое плечо, которое он сам себе вправил, ударив им в стену убежища, растянутые связки на лодыжке, рассеченная кожа над правым ухом, которую придется зашивать – были самыми легкими из всех. Двадцать три нефтяника и восемь человек из Внутренней Службы, люди, с которыми он жил и работал. Майкл был главным, был тем, кому они доверяли. А теперь их нет.

– Как думаешь, почему он это сделал? – спросил Питер. Он имел в виду Цепса. Долгой ночью, пока они сидели в убежище, Майкл рассказал Питеру о том, что увидел в зеркале заднего вида. Сейчас они сидели на земле, на берегу реки. Лора ушла вдоль берега вверх по течению. Питер видел, как она села на корточки у воды, как ее плечи вздрагивают от рыданий, слез, которых она не хотела показывать им.

– Думаю, он решил, что другого способа нет, – ответил Майкл, прищурившись и поглядев вверх, на кружащих птиц, хотя, судя по всему, просто смотрел в никуда. – Ты не знал его так, как я. У него внутри много чего было. Он никогда не позволил бы забрать себя. Хотел бы я, чтобы у меня духу хватило на такое, если что.

Питер прочел на лице друга боль и сомнение. Стыд выжившего. Хорошо знакомое чувство. Такое никогда не забудешь.

– В этом нет твоей вины, Майкл. Если кому и винить себя, так мне.

Если его слова и послужили утешением, видимых признаков этому не было.

– Как думаешь, кто эти люди? – спросил Майкл.

– Хорошо бы знать.

– Какого черта, Питер? Целый фургон Зараженных? Будто они у них домашние животные, а? А эта женщина?

– Этого я тоже не понимаю.

– Если им была нужна нефть, они могли просто отнять ее.

– Я не думаю, что они за этим пришли.

– Ага, точно. Я тоже.

Его тело напряглось от гнева.

– Знаю только одно. Если когда-нибудь найду этих людей, им не поздоровится.

Ночь они провели в убежище к востоку от Сан-Антонио, вместе с поисковым отрядом, а в Кервилл прибыли на следующее утро. Как только они оказались в городе, то их сразу же разлучили. Питер отправился в штаб дивизиона, Майкл и Лора – в Гражданский Отдел, заведующий всеми работами за пределами стен, в том числе на нефтеперегонном заводе во Фрипорте. Питеру дали время на то, чтобы привести себя в порядок, прежде чем он сделает доклад. Уже была середина дня, и в казармах было практически пусто. Питер долго стоял в душе, глядя, как вода смывает с него пыль и сажу. Зная себя, он понимал, что полноценная эмоциональная реакция на происшедшее еще впереди. Никак не мог понять, сила это или слабость, но он такой, какой есть. Он понимал, что у него большие неприятности, но это казалось ему пустяком. Более всего ему было жалко Майкла и Лору.

Одевшись в чистейший комплект формы, он пошел в штаб, располагавшийся в бывшем офисном комплексе рядом с городской администрацией. Когда он вошел в зал заседаний, то с удивлением увидел знакомое лицо, Гуннара Апгара. Если он и ожидал от него каких-то слов утешения, то очень быстро понял, что этого не будет. Стал по стойке смирно, но полковник лишь бросил на него холодный взгляд и тут же вернулся к чтению лежавших перед ним бумаг. Очевидно, рапорт от патруля Внутренней Службы.

Но куда больше Питера заставил задуматься вид второго из троих. Справа от Апгара сидел внушительного вида мужчина, Абрам Флит, Генерал Армии. Питер видел его один раз в жизни, когда по традиции Генерал Армии принимал клятву верности от вступающих в Экспедиционный Отряд. В его виде не было ничего особенного вроде бы, совершенно средний по всем параметрам человек, однако само его присутствие меняло все, будто заставляя молекулы воздуха колебаться с другой частотой. Третьего сидящего за столом Питер не знал. Гражданский, с узким лицом, опрятной седой бородой и волосами темно-пшеничного цвета.

– Присаживайтесь, лейтенант, – сказал генерал. – Давайте по порядку. Полковника Апгара вы знаете. Мистер Чейз представляет здесь администрацию президента. Он – ее глаза и уши в расследовании этого…

Он подобрал правильное слово.

– … безрадостного события.

Следующие два часа они бомбардировали Питера вопросами. По большей части говорил генерал. Чейз говорил меньше, Апгар почти все время молчал, время от времени что-то записывая или переспрашивая, чтобы уточнить. Общая тональность была неожиданно категоричной, как будто они пытались поймать Питера на противоречиях. Похоже, что все предполагали, что его рассказ служит маскировкой для какой-то рукотворной аварии, в которой виновен сам Питер, один из троих выживших, заодно со старшим нефтяником, возглавлявшим колонну. Они снова и снова расспрашивали про женщину. Во что она была одета, что она говорила, как выглядела? Было ли в ее внешности что-то странное? На эти повторяющиеся вопросы Питер лишь снова и снова излагал всю последовательность событий, так точно, как только мог. На ней был плащ. Она была очень красива. Она сказала «Ты устал». Она сказала «Мы знаем, где вы находитесь».

– Мы, – повторил генерал. – Мы – кто?

– Я не знаю.

– Не знаете, потому что не помните?

– Нет, я уверен. Она больше ничего не говорила.

И так по кругу, пока Питер сам уже не начал сомневаться в себе. К тому времени, когда все это кончилось – а допрос окончился совершенно неожиданно, в тон общей его угрожающей тональности, – он был изнурен не только эмоционально, но и физически.

– Хочу предостеречь, лейтенант, – сказал в завершение генерал. – Вы не должны обсуждать происшедшее на Нефтяной Дороге, как и нынешнее обсуждение, ни с кем. В это число входят остальные выжившие, а также поисковый отряд, который подобрал вас. Официальное заключение по поводу этого случая таково, что по неизвестной причине один из заправщиков взорвался, уничтожив всю колонну, а также мост через Сан-Маркос. Это понятно?

Так вот оно что. Происшедшее на Нефтяной Дороге – лишь часть истории. Часть огромной головоломки, которую пытаются сложить эти трое. Питер украдкой поглядел на Апгара, на лице которого было безучастное выражение, лицо человека, подчиняющегося приказам командования.

– Есть, генерал.

Флит помолчал, а потом заговорил снова, осторожно.

– И последнее, Джексон, что также должно сохраняться в строжайшей тайне. Похоже, ваш друг Луций Грир сбежал из заключения.

На мгновение Питеру показалось, что он ослышался.

– Сэр? – переспросил он, переводя взгляд с одного на другого и обратно. – Как он?..

– Пока это не установлено. Но весьма вероятно, что ему помогали. В ту же ночь, когда пропал Грир, одна из Сестер покинула приют и не вернулась. Из Внутренней Службы сообщили, что патрули в западной части города доложили о двоих людях, которые уехали от города верхом позже трех часов ночи. Мужчина – очевидно, Грир, и девушка-подросток, в тунике Ордена.

Питер попытался осмыслить услышанное.

– Вы имеете в виду Эми?

– Похоже на то.

Флит наклонился, опершись на стол.

– Грир меня беспокоит во вторую очередь. Он беглый заключенный, и с ним разберутся. Но Эми – совсем другое дело. Хотя я всегда воспринимал ваши рассказы о ней с изрядным скептицизмом, в любом случае она очень ценна с военной точки зрения.

Флит снова впился в него взглядом.

– Мы знаем, что вы их обоих посещали перед отъездом на нефтеперегонный завод. Если вам есть что сказать, советую сделать это сейчас.

Питер мгновенно понял скрытый смысл вопроса.

– Вы думаете, что я знал об этом?

– А вы знали, лейтенант?

В голове Питера крутились три мысли одновременно. Эми вызволила Луция из тюрьмы, и они сбежали из города. Неизвестно куда. Генерал считает его сообщником. Любая из этих мыслей сама по себе вышибла бы его из равновесия, но вместе они заставили его сосредоточиться на текущей проблеме. Защитить себя. А еще где-то в глубине возник вопрос. Как связано исчезновение Эми с женщиной на Нефтяной Дороге? Наверняка трое сидящих перед ним задают себе тот же самый вопрос.

– Никак нет, генерал. Они мне ничего не говорили.

– Вы уверены? Напоминаю, что в протоколе это будет указано, как ваше официальное заявление.

– Да, я уверен. И потрясен не меньше, чем вы.

– И вы понятия не имеете, куда эти двое могли отправиться?

– Хотел бы я знать.

Флит мгновение глядел на Питера с каменным лицом. Потом повернулся к Чейзу, и тот кивнул.

– Очень хорошо, Джексон. Поверю вам на слово. Полковник Апгар передал мне ваши пожелания поскорее вернуться на западные территории. Я намерен удовлетворить эту просьбу. Доложитесь дежурному офицеру транспортной части, и он предоставит вам место на ближайшей машине в Форт-Ворхис.

Внезапно Питер понял, что это последнее, чего бы он хотел. Намерения генерала были совершенно ясны. Питера отправляли подальше, чтобы обеспечить его молчание.

– Если это возможно, сэр, я бы хотел вернуться на нефтеперегонный завод.

– Это не рассматривается, лейтенант. Вам отдан приказ.

Внезапно ему пришла в голову мысль.

– Разрешите обратиться, сэр.

Флит тяжело вздохнул.

– Насколько я понимаю, вы это уже сделали, лейтенант. Можете продолжать.

– Что насчет Мартинеса?

– А что с ним?

Апгар быстро глянул на Питера. «Будь осторожен», читалось в его взгляде.

– Человек в пещере. «Он нас оставил» – вот его слова.

– Мне об этом известно, Джексон. Я читал доклад. Что вы хотите сказать?

– Он не был там, где должен был быть. Возможно, Грир и Эми отправились искать его.

Он оглядел всех троих по очереди, а потом посмотрел на всех вместе.

– Возможно, они знают, где он.

Все замерло. Затем заговорил Флит.

– Это интересная мысль, лейтенант. Что-то еще?

Вот так вот, мысль, которую можно легко отбросить. Или нет. В любом случае Питер почувствовал, что его слова попали в цель.

– Нет, сэр.

Генерал помрачнел.

– Как я уже сказал, вы не должны обсуждать это ни с кем. Не думаю, что надо вам объяснять, что любое нарушение этого приказа не сойдет вам с рук. Свободны, лейтенант.

– Извините, но Сестра Пег ушла на весь день.

Сестра Пег никуда не уходила на весь день. Язык тела женщины, стоящей в дверях, ясно сказал это Питеру. Дальше ему не пройти.

– Можете по крайней мере сказать Калебу, что я приходил?

– Конечно, лейтенант.

Она мельком поглядела в сторону, как человек, который знает, что за ним следят.

– Теперь, если не возражаете…

Питер вернулся в казарму и весь день пролежал на койке, сгорая от нетерпения и глядя в потолок. Машина уходит завтра, в 6:00. Несомненно, его намеренно отсылают столь быстро. Люди приходили и уходили, громыхая по полу тяжелыми ботинками, но его сознание едва отмечало это. Эми и Грир. Куда же они отправились? И почему именно они, вместе? Как ей удалось освободить его, как они смогли миновать часовых на воротах? Он принялся обшаривать свою память, пытаясь вспомнить, что они делали или говорили, то, что указывало бы на то, что они запланировали этот побег. Вспомнил лишь странное спокойствие, исходившее от майора. Будто стены, в которых он был заточен, – нечто совершенно несущественное, будто они иллюзорны. Как такое может быть?

Загадка. Как и все, случившееся за последние тридцать дней. Все производило впечатление неких неясных силуэтов в густом тумане, здесь, и в то же время не здесь.

Шли часы, и мысли Питера вернулись к тому вечеру, проведенному среди Сестер, с Калебом. Мальчишеская энергия и сообразительность, радость на лице Эми, когда она повернулась к нему от плиты и увидела его, молчаливое мгновение вдвоем, когда они расставались, коснувшись друг друга ладонями. Совершенно естественный жест, непроизвольный рефлекс, без раздумий и колебаний. Казалось, это исходило из самой глубины, и в то же время откуда-то издалека, как та сила, которая влечет волны по поверхности моря, на которые он так любил смотреть, лежа на берегу. Из всех событий последних дней этот момент у дверей ярче всего запечатлелся в его памяти. Он закрыл глаза, снова мысленно проигрывая его перед внутренним взором. Тепло ее щеки, которой она прижалась к его груди, ее крепкое объятие, то, как Эми смотрела на их соединившиеся руки. «Помнишь, как я тебя поцеловала?» Он все так же слышал эти ее слова, когда заснул.

Проснулся в темноте. Во рту стоял вкус сухости и пыли. Удивился, что проспал так долго. Удивился, что вообще спал. Протянул руку за лежащей на полу фляжкой и увидел силуэт на соседней койке.

– Полковник?

Апгар сидел лицом к нему, опустив ноги на пол и уперев ладони в колени. Глубоко вдохнул, прежде чем заговорить. Питер понял, что проснулся, почувствовав его присутствие.

– Слушай, Джексон, мне кажется неправильным то, что произошло сегодня. То, что я скажу тебе, останется между нами, это понятно?

Питер кивнул.

– Женщину, которую ты описал, однажды видели здесь, не один год назад. Я не видел, но другие видели. Ты слышал о Бойне На Поле?

Питер остолбенел.

– Вы там были?

– Я почти ребенком был, шестнадцать лет мне было. Не люблю об этом рассказывать. Никто из нас не любит. Я потерял там родителей и младшую сестру. Отца и мать убили сразу, а что случилось с сестрой, я не видел. Полагаю, ее забрали. Мне до сих пор кошмары снятся. Ей тогда четыре года было.

Апгар никогда не рассказывал Питеру столь личные переживания. Он вообще ни о чем личном ему никогда не рассказывал.

– Очень жаль, полковник.

Боль воспоминаний, то усилие, которое ему пришлось сделать, чтобы рассказать об этом, все это было написано на лице мужчины.

– Ладно, – сказал он, помолчав. – Это было давно. Благодарю за сочувствие, но я здесь не за этим. Я встрял, и если Флит узнает, он отправит меня в отставку. Или на гауптвахту, надолго.

– Даю слово, сэр.

Апгар снова помолчал.

– В тот день мы потеряли двадцать три человека. Из которых шестнадцать, в том числе мою сестру, так и не нашли. Все знают про затмение. А вот чего все не знают, так это того, что Зараженные прятались в убежищах. Будто заранее знали о затмении. А прямо перед нападением молодой парень из Внутренней Службы, который был на дозорной башне, сообщил, что видит большой грузовик, похожий на тот, который описал ты. Прямо за деревьями. Ты понимаешь, к чему я клоню?

– Вы хотите сказать, что это было запланировано.

Апгар кивнул.

– Не знаю кем, но женщина в этом участвовала. Два человека ее видели. Первым был парень из Внутренней Службы, о котором я упомянул. Второй – рабочий, бригадир Северного Комплекса. Его жена и дочь пропали в тот день. А звали его Кертис Ворхис.

Снова сюрприз.

– Генерал Ворхис?

– Я знал, что тебя это заинтересует, особенно учитывая его дружбу с Гриром. Ворхис записался в Экспедиционный Отряд сразу же после бойни. Половина высшего командования второго Экспедиционного Отряда начала свою службу после того дня. Вторым служащим Внутренней Службы на башне был Нэйт Крукшенк. Уверен, ты знаешь это имя. А ты знал, что он Ворхису шурином приходился?

Крукшенк был командующим в Розуэлле. Внезапно совокупность действующих лиц сложилась, будто части головоломки. Питер вспомнил гарнизон в Колорадо, где он был с Гриром и Ворхисом. Как дружны они были, и как потом Грир показал ему наброски, нарисованные угольком, когда генерал погиб. Ворхис снова и снова рисовал одну и ту же картину, женщину и двоих маленьких девочек.

– А что же за другой из Внутренней Службы? Он кто был?

– Ну, это имя известно всякому. Тифти Лэмонт.

Чушь какая-то.

– Тифти Лэмонт служил в ВС?

– О, Тифти и не на такое способен. Я обязан ему жизнью, и не я один. После бойни он тоже записался в Экспедиционный разведчиком-снайпером. Наверное, лучший из всех, какие когда-либо были. До капитана дослужился, пока его не выгнали. Ворхис, Крукшенк и Тифти знали друг друга с детства. Всей истории не знаю, но что-то там было.

Тифти Лэмонт – в Экспедиционном, да еще и офицер. Если судить по всему тому, что Питер о нем слышал, – совершенно не вяжется.

– И что с ним случилось?

– С Тифти?

– Он же теперь изгой.

Лицо Апгара сделалось странным.

– Не знаю, лейтенант. Можешь сам его спросить. Если, конечно, найдешь. Если знаешь кого-то, кто знает кого-то еще.

Повисло молчание. Апгар выжидающе поглядел на него.

– Сколько, говоришь, было людей в той твоей колонии в Калифорнии?

– Девяносто два.

– Девяносто два, и исчезли без следа. Весьма загадочно, как по мне. Не очень похоже ни на военную операцию, ни на нападение Зараженных. Плюс шестьдесят семь в Розуэлле, и у тебя уже едва не две сотни человек, которые растворились в воздухе. А теперь уходит Эми ровно тогда, когда появляется эта женщина и нарушает наше снабжение нефтью. Я понимаю, почему начальство беспокоится. Тем более если задуматься над фактом, что единственный ныне живой человек, который видел эту женщину… как ты его назвал?

– Изгой.

– Именно. Персона нон грата. Скользкая ситуация в политическом смысле, мягко говоря. С одной стороны, есть военные, которые ничего общего с ним иметь не желают. С другой стороны, гражданские власти, которые не могут по крайней мере официально. Ты меня слышишь, лейтенант?

– Я не слишком разбираюсь в политике, сэр.

– Нас тут двое таких. А там – кучка людей, заботящихся, как свои задницы прикрыть. Поэтому мы и оказались в таком положении. Это обстоятельства, в которых хорошо бы воспользоваться помощью третьей стороны. Людей, скажем так, умеющих проявлять личную инициативу, продемонстрировавших это, как и умение обходить углы. Я в этом не одинок. Определенные конфиденциальные разговоры уже идут на высоком уровне. Гражданском, не военном. Судя по всему, то, что я твой командир, помогло мне верно оценить твой характер. Твой и Донадио.

Питер нахмурился.

– А Алиша тут при чем?

– Этого я не знаю. Но могу сказать тебе две вещи, а дальше считай как хочешь. Во-первых, из Форт-Кирни три месяца ничего не слышно. Во-вторых, у Донадио два приказа. Мне известен лишь первый, который шел на уровне штаба Дивизиона, и я тебе о нем говорил. Второй был в запечатанном конверте, прямиком из администрации Санчес, «лично в руки».

– Почему же в командовании Дивизиона не захотели посвятить вас в подробности?

– Превосходный вопрос. По поводу того, в чем суть этого дела и кто это знает. Похоже, вопросы секретности касаются не только тебя. Флит решил избавиться от тебя, в этом я тебе ничего нового не открыл. Но, между нами, Флит и Санчес не всегда встречаются непосредственно, а субординация не настолько проста, как тебе могло бы показаться. Декларация оставляет большой простор для толкований, и все может оказаться весьма мутным. Это дело с женщиной на Нефтяной Дороге – не тот вопрос, скажем так, по которому военные и гражданские пришли к общему мнению. Как и Мартинес, который, как ты очень уместно заметил, не находился там, где должен был находиться. Да еще в этот самый момент Эми каким-то образом освобождает Грира из военной тюрьмы и сбегает. Все очень интересно.

– Значит, вы думаете, это звенья одной цепи.

Апгар пожал плечами.

– Я всего лишь посланник. Флит никогда не был тем, кого можно назвать истинно верующим. По его мнению, Эми – лишь отвлекающий маневр, а Двенадцать – легенда. Насчет Донадио ему спорить не приходится, он видит, что она иная, но в его системе это ничего не доказывает. Он терпел охоту лишь потому, что Санчес слишком много шумела по поводу того, что игра не стоит свеч, и происшедшее в Карлсбаде дало ему возможность окончательно прекратить охоту. Но есть те, кто считает иначе.

Питер задумался, стараясь осознать услышанное.

– Значит, Санчес делает дела за спиной у Флита.

Апгар делано нахмурился.

– Я не помню, чтобы такое говорил. Говорить такое мне не по чину. В любом случае я бы был тебе очень обязан, если бы ты смог помочь мне найти достаточно способного человека, чтобы тут пару дел уладить. Никого подходящего не знаешь, лейтенант?

Намек был толщиной с бревно.

– Думаю, знаю, полковник.

– Превосходно.

Апгар помолчал, прежде чем продолжить.

– Смешно с этой машиной. Чистейшее совпадение, если задуматься. Похоже, бумаги не туда положили. Ты же знаешь, как это бывает. Сорок восемь часов на входе, семьдесят два на выходе.

– Рад был это услышать, сэр.

– Я думаю, что ты поймешь мое мнение по этому поводу.

Полковник хлопнул себя по коленям.

– Ладно, думаю, я уже где-то еще нужен. Меня назначили в президентскую сводную группу, чтобы разобраться с этим… неудачным происшествием. Не знаю уж, насколько я там буду полезен, но буду делать то, что мне скажут.

Он встал с койки.

– Хорошо, что немного отдохнул, лейтенант. Нам предстоят жаркие деньки.

– Благодарю, полковник.

– Не стоит. Серьезно.

Он снова поглядел на Питера.

– Будь с ним поосторожнее, Джексон. Лэмонт не тот человек, которому можно поперек дороги становиться.

Они ехали днем, ночью, потом снова днем и снова ночью. Сейчас они были восточнее Лаллинга. Карты у них не было, но в ней не было нужды. Федеральная номер 10 и так приведет их прямиком к Хьюстону, в его центр, заросший джунглями. Грир однажды был здесь, всего лишь в пригороде, но и там увидел достаточно. Город превратился в непроходимое болото, торчащие из жижи переплетенные деревья меж мокнущих развалин, где было полно нариков. Если они тебя не найдут, найдут аллигаторы. Твари лениво патрулировали зловонные воды, будто наполовину затопленные лодки, со временем вырастая до гигантских размеров. Все время искали себе еду. В воздухе висели огромные тучи москитов. Нос, рот, глаза, они всегда лезли в отверстия тела в поисках самого нежного места для укуса. Хьюстон, вернее, то, что от него осталось, – не место для людей. Грира всегда удивляло, как вообще пришло в голову построить здесь город.

Скоро они увидят это. Сейчас они ехали по прерии, заросшей высокой травой и кустарником, по равнине, медленно, миля за милей, спускающейся к океану. Так далеко на восток шоссе не расчищали. Оно уже больше походило на направление, чем на реальную дорогу, намек на нее. Его поверхность растрескалась и покрылась наносами глинистой земли. То и дело им преграждали путь целые кладбища старых автомобилей. С тех пор как они выехали, они едва перекинулись парой слов. В этом просто не было необходимости. Грир чувствовал перемены в Эми, перемены, которые его начинали беспокоить. Ощущение, что ей что-то мешает физически. Она сильно потела, время от времени он замечал, что она вздрагивает, будто от боли. Но когда он попытался ей это высказать, девушка мгновенно прервала его.

– Я в порядке, – настаивала она. – Ничего не случилось. – Она сказала это почти что зло. Явно намекала, что ему лучше не настаивать.

Опустилась тьма, и они разбили лагерь на открытом месте, рядом с развалинами мотеля. Небо было ясным, температура падала, выпала роса. Эми ничего не сказала, но Грир понял, что ночью они будут в безопасности. В присутствии Эми он находился в защитной зоне. Раскатав спальные мешки, они легли спать.

А потом он неожиданно проснулся. Что-то не так. Он перекатился на бок и увидел, что спальный мешок Эми пуст.

Он не позволил себе паниковать. Пока они спали, взошла округлая луна, еще не полная, поделив тьму на светлые и темные места, зловеще удлиненные тени и пятна полной темноты. Лошади, судя по всему, жевали траву. Грир достал «браунинг» и осторожно двинулся вперед в полумраке. Заставил свои глаза приспособиться и разглядывал очертания теней. Куда она ушла? Не следует ли ему позвать ее? Однако тишина и возможные опасности, таящиеся в темноте, не позволяли сделать это.

А потом он увидел ее. Она стояла метрах в ста от лагеря, спиной к нему. Грир услышал ритмичные звуки беседы. Она с кем-то говорит? Похоже на то, и в то же время здесь никого не было.

Он подошел к ней сзади.

– Эми?

Нет ответа. Она перестала бормотать, ее тело было абсолютно неподвижно.

– Эми, что такое?

Она повернулась и посмотрела на него. На ее лице было легкое удивление.

– О. Я вижу.

– С кем ты разговаривала?

Но на этот вопрос она не ответила. Было впечатление, что она не совсем здесь. У нее что, сомнамбулизм?

– Думаю, нам надо вернуться.

– Не пугай меня так.

– Извини. Я не хотела.

Она мельком глянула вниз, на пистолет в его руке у бедра.

– Зачем тебе это?

– Я не знал, куда ты ушла. Стал беспокоиться.

– Я думала, я понятно сказала, майор. Убери его сейчас же.

С этими словами она прошла мимо него обратно к лагерю.