Книга пятая
Спросите вы, откуда пошло имя месяца мая?
Наверняка не могу этого я объяснить.
Точно как путник стоит в сомненье, не зная, в какую
Сторону надо идти на перекрестке дорог,
5 Так же и я, когда мне объяснений приводится много,
Выбрать одно не могу: в этом обилии — вред.
Вы укажите мне путь, Аганиппиной ключ Гиппокрены
Музы хранящие — след пенный Медузы коня!
Спор у богинь начался. Из них Полигимния первой
10 Молвила; прочие все молча внимают словам.
«Кончился Хаос, и натрое мир разделился впервые,
И мироздание все в новые виды вошло:
Тяжко осела земля и моря за собой притянула,
А в высочайшую высь легкое небо взвилось.
15 Солнце и звезды тогда вознеслись, невесомые, в небо,
Вспрыгнули кони Луны вышние тропы топтать.
Но ни земля небесам, ни Фебу прочие звезды
Не уступали: почет был одинаковый всем.
Часто, бывало, престол, который, Сатурн, занимал ты,
20 Кто-то из низших божеств рвался отнять и занять,
И покушался пришлец на широкую грудь Океана,
И заточенная шла в дальний Фемида предел,
Вплоть до поры, когда Честь и Почет, с его ликом спокойным,
Не сочетали свои в браке законном тела.
25 Мощь породили они, Майесту, что властвует миром, —
Еле родиться успев, стала могучей она
И на высокий воссела престол на средине Олимпа,
В золоте вся заблистав пурпуром ярких одежд.
Были с ней Совесть и Страх, да и все высочайшие боги
30 Согласовали свой лик с нею, воссевшею там.
Тут же проникло в умы уваженье к почетному званью:
Стали достойных ценить, гордость и спесь отложив.
Многие годы такой порядок держался на небе,
Вплоть до того, как с твердынь свергнут старейший был бог.
35 Дикое племя Земля породила — чудовищ-гигантов,
Дерзко посмевших напасть и на Юпитеров дом;
Тысячу рук им дала, и змей вместо ног отрастила,
И приказала: «На бой против великих богов!»
Горы они громоздить до звездных высот начинают
40 И угрожают войной трону владыки небес.
Громом с небесных твердынь Юпитер по ним ударяет
И на зачинщиков он их же громады валит.
Мощь под защитой оружья богов сохраняет величье
И ограждает с тех пор силу свою и почет.
45 Мощь — Майеста теперь сопрестольна Юпитеру в высях,
Предоставляя ему власть без насилья держать.
Мощь блюдет и почтенье к отцам и честь материнства,
50 Мощь охраняет пути отроков юных и дев.
Мощью и фаски даются властям, и курульное кресло,
Мощь побеждает врага и торжествует триумф».
Кончила слово свое Полигимния: речь одобряют
Клио с Талией, чья песнь громко под лиру звучит.
55 Дальше Урания речь начинает; все замолчали,
Только один лишь ее голос был слышен теперь:
«Некогда высший почет стариковским присущ был сединам
И уваженье внушал старцев морщинистый лоб.
Марсово дело вели и отважно на войнах сражались
60 Юноши, стойко своих оберегая богов.
Старость, по силам слабей и оружьем владеть неспособна,
Часто давала совет мудрый отчизны сынам.
В курию доступ открыт был только одним престарелым:
Право сенатором стать возраст спокойный давал.
65 Только старейшина правил суды, и был узаконен
Возраст, с которого был доступ открыт к должностям.
Старший шел меж двоих молодых, и они не роптали,
А при одном молодом шел он поближе к стене.
Разве кто-нибудь смел говорить непристойно при старших?
70 Нет: всегда старики строго пристойность блюли.
Ромул за этим смотрел: он избранных старцев отцами
Назвал, препоручив им в новом городе власть.
Старшие саном, они получили названье «майоры»,
А потому и пошло именование «Май».
75 Да и Нумитор сказал, может быть: «Дай, Ромул, сей месяц
Старцам». И не посмел деду противиться внук.
Верной порукой такой старикам предоставленной чести
Служит июнь: получил имя по юношам он».
Тут Каллиопа, плющом перевив небрежные кудри,
80 Первая в хоре своем так начала говорить:
«Некогда взял Океан, омывающий водами землю,
Тифию в жены себе, — ту, чьим отцом был Титан.
Дочь их Плейона, вступив в брак с небо держащим Атлантом,
В этом браке (идет слава) Плеяд родила.
85 Майя из них красотой сестер своих превосходила
И от владыки богов плод, говорят, понесла.
На кипарисом поросшей Киллене она породила
Сына, который летать мог на крылатых ногах.
Чтят его быстрый Ладон и огромный Менал, и повсюду
90 Люди в той древней стране, созданной раньше Луны.
Некогда прибыл Эвандр, из Аркадии изгнанный, в Лаций,
Вместе с собой привезя и аркадийских богов.
Там, где стоит теперь Рим, глава мира, был луг и деревья,
Малое стадо овец да кое-где шалаши.
95 «Стойте! — воскликнула тут пророчица, матерь Эвандра, —
Здесь, на месте села, встанет державная власть!»
Матери внял, провидице внял герой нонакрийский,
И на чужой стороне остановился пришлец.
Таинствам многим потом, — первым делом, двурогого Фавна
100 И крылоногого он бога, — народ обучил.
Ты, козловидный Фавн, — божество полуголых луперков,
Что очищают пути людные шкурой овец;
Ты же, хранитель воров, первый лирник изогнутой лиры,
Матери имя своей месяцу ты даровал.
105 И не одну ее ты почтил: семь струн твоей лиры
Обозначают число всех семизвездных Плеяд».
Вот Каллиопы слова; и с ними согласны Камены.
Как же мне быть? Ведь рассказ каждой меня убедил.
Пусть Пиэриды со мной одинаково будут любезны,
110 Я же доверье свое поровну всем отдаю.
1 мая. Календы. Ларалии
Пусть от Юпитера песнь начинается. Первой же ночью
Встанет звезда, что была у колыбели его.
Козочка эта, что дождь предвещает, — из града Олена:
Ей небеса даровал бог за ее молоко.
115 Славной на Крите была, говорят, Амалфея-наяда, —
Нимфа, которою был спрятан Юпитер в лесу.
Там у нее и коза из стад, пасомых на Дикте,
С двойней козляток была, на заглядение всем:
Пара высоких рогов у нее над спиной загибалась,
120 А ее выменем мог быть сам Юпитер вскормлен.
Бога питала, но вот о дерево рог обломила
И половину своей тут потеряла красы.
Нимфа тот рог подняла, повила его свежей травою
И до Юпитера уст полным плодов поднесла.
125 Он же, когда воцарился в выси, на престоле отцовском
Сев, и ничто не могло выше Юпитера стать, —
Сделал кормилицу он и кормилицы рог плодоносный
Звездами: рог и досель имя хранит госпожи.
В мая календы алтарь был воздвигнут хранителям-Ларам
130 И изваяния с ним малые этих богов.
Курием он посвящен, но давно уж от ветхости рухнул —
Даже и камни порой долгая старость крушит.
Имя «хранителей» им потому присвоено было,
Что охраняет их взор все, за чем смотрят они.
135 Нас они берегут, соблюдают и города стены,
С нами всегда, и во всем помощь они подают.
Но у подножия Ларов стоит из камня собака —
Как объяснить, почему вместе здесь Лары и пес?
Вместе хранят они дом и оба хозяину верны;
140 За перепутьем следит Лар, и собака следят.
Оба сгоняют воров — и Лар и Дианина стая,
Бдительны Лары всегда, бдительны также и псы.
Долго повсюду искал я двойные богов изваянья,
Но долголетних веков сила разрушила их;
145 Тысячу Ларов и Дух вождя, поручившего нам их,
Город имеет: квартал каждый чтит три божества.
Что ж это я? В месяц август об этом пойдут мои речи;
Доброй Богине теперь надо мне песнь посвятить.
Холм есть природный, ему дало имя и самое место:
150 Назвал Скалою он был, доброю частью горы.
Тщетно стоял на нем Рем, в то время как его брату
Птицы отдали власть на Палатинском холме.
Храмы там возвели, запретив посещать их мужчинам,
Древние наши отцы на пониженье холма.
155 Клавсов старинного рода наследница их посвятила,
Тела какой ни один муж не касался еще.
Ливия их починить озаботилась, помня о муже
И продолжая всегда все начинанья его.
2 мая
Только лишь, звезды прогнав, рожденная Гиперионом
160 Алый светоч зажжет, мчась на рассветных конях,
Тотчас прохладный Аргест овеет колосья на нивах
И в Калабрийскую зыбь парус потянет ладью.
А как опустится в сумерках ночь на темную землю,
Тотчас вся стая Гиад на небе станет видна.
165 Семь на челе у Тельца огневыми горящих лучами
Числят Гиад — дождевых: греки их назвали так.
Вакха, считают одни, вскормили они, а другие
Тефии внучками их и Океана зовут.
В те времена как Атлант на плечах не держал еще неба,
170 То родился у него дивнопрекрасный Гиант.
Океанида его родила своевременно Эфра,
Так же как нимф, но Гиант раньше сестер родился.
С первым пушком на щеках уже он пугливых оленей
Гнал и любил русаков, сети расставив, ловить.
175 Храбрость его все росла с годами, и начал он смело
На кабанов выходить и на щетинистых львиц.
К логову раз подойдя, где была со щенятами львица,
Сам он ливийской тогда хищницы жертвою пал.
Плакала мать по Гианте, Гианта оплакали сестры
180 И свою шею под твердь должный подставить Атлант,
Но и родителей скорбь превзошло сестер благочестье:
Небо дало им оно, имя же дал им Гиант.
3 мая. Флоралии
«Мать цветов, появись, тебя славим мы в играх веселых!
Я о тебе не успел в месяце прошлом пропеть.
185 Ты завершаешь апрель и в майские дни переходишь:
Первый бежит от тебя и принимает второй.
Тот и другой свои смежные дни тебе посвящают,
Славить тебя мы должны в месяц и тот и другой.
Цирк открывается наш, возглашают в театрах победы,
190 Так что и цирку теперь должен я песню слагать.
Ты же сама расскажи о себе. Ненадежны людские
Толки: имя свое лучше ты всех объяснишь».
Так я сказал. На слова мои так отвечает богиня
(Вешних дыхание роз с уст излетает ее):
195 «Флорой зовусь, а была я Хлоридой; в устах же латинских
Имени моего греческий звук искажен.
Да, я была на блаженных полях Хлоридою-нимфой,
Там, где счастливцы мужи в оное время цвели.
Как хороша я была, мне мешает сказать моя скромность,
200 Но добыла я своей матери бога в зятья.
Как-то весной на глаза я Зефиру попалась; ушла я,
Он полетел за мной: был он сильнее меня.
Право девиц похищать Борей ему дал: он и сам ведь
Дочь Эрехтея увлек прямо из дома отца.
205 Все же насилье Зефир оправдал, меня сделав супругой,
И на свой брачный союз я никогда не ропщу.
Вечной я нежусь весной, весна — это лучшее время:
В зелени все дерева, вся зеленеет земля.
Сад плодовитый цветет на полях, мне в приданое данных:
210 Нежит его ветерок, ласково воды журчат.
Сад мой украсил супруг прекрасным цветочным убором,
Так мне сказав: «Навсегда будь ты богиней цветов!»
Но перечесть все цвета на цветах, рассеянных всюду,
Я никогда не могла: нет и числа их числу.
215 Только лишь иней сойдет росистый с раскидистых листьев
И лишь согреют лучи пестрый древесный наряд,
Сходятся Оры ко мне, в расписные одетые платья,
И собирают дары наши в кошницы свои.
Следом Хариты идут, венки и гирлянды сплетая,
220 Чтобы в небесные ввить кудри и косы свои.
Первая я семена посеяла новые людям:
Ведь одноцветной была почва земли до меня.
Первая я создала цветок из крови ферапнейца,
Жалобный возглас его на лепестках начертав.
225 Также и ты сохранил свое имя на грядах цветочных,
Бедный Нарцисс, для себя не отыскав двойника.
Крокуса мне ль поминать или Аттиса с сыном Кинира,
Всех, кто за раны свои славу во мне получил?
Марс точно так же, узнай, по моей же затее родился,
230 Пусть лишь Юпитер, молю, так и не знает о том.
В горе Юнона была, что ей не пришлось для Минервы
Матерью стать, что ее только Юпитер родил.
Шла к Океану она, негодуя на дело супруга;
Остановилась, устав, около наших дверей.
235 Лишь увидав ее, так я спросила: «Зачем, дочь Сатурна,
Здесь ты?» Сказала она, держит куда она путь,
И объяснила зачем. Попыталась ее я утешить:
«Нет, говорит, не словам горе мое унимать!
Если Юпитер родил, а супругой своей пренебрег он,
240 Матери имя в себе соединив и отца,
Что же отчаяться мне стать матерью вовсе без мужа
И, оставаясь всегда чистою, все же родить?
Все я испробую зелья в просторах земли поднебесной,
Все я обрыщу моря, в Тартара бездну сойду!»
245 Так голосила она, но в лице моем было сомненье.
«Нимфа! — вскричала она. — Ты ведь мне можешь помочь».
Трижды пыталася я посулить ей помощь, и трижды
Я не решалася: был страшен Юпитера гнев.
«Ах, помоги мне! — она говорит. — Тебя я не выдам:
250 Стиксовых вод божеством в этом тебе поклянусь».
«Волю твою, говорю, исполнит цветок, что получен
Мною с Оленских полей: он лишь один у меня.
Давший его мне сказал: «Коль им тронешь бесплодную телку,
То понесет». И она, тронута им, понесла.
255 Пальцем сорвавши цветок, к Юноне я им прикоснулась,
И, лишь дотронулась им, тотчас она зачала.
К левому брегу она Пропонтиды во Фракию вышла,
И по желанью ее Марс появился на свет.
Памятуя о своем чрез меня появленье, сказал он:
260 «В городе Ромула здесь вместе со мной обитай!»
Может быть, думаешь ты, что лишь в нежных венках мое царство?
Нет, моему божеству подчинены и поля.
Коль хорошо зацветет посев, будут житницы полны;
Коль хорошо зацветут лозы, появится Вакх;
265 Коль хорошо зацветут оливы, год будет богатым;
Много ль созреет плодов — тоже видать по цветим.
Если же гибнут цветы, погибает и вика с бобами
И погибает, пришлец Нил, чечевица твоя;
Даже вино, что хранят бережливо в обширных подвалах,
270 Также цветет, и всегда пенится в бочках оно.
Мед — это тоже мой дар: ведь пчелок, что мед собирают,
Я на фиалки зову, клевер и бледный тимьян.
Я же причина того, когда предается разгулу
Вся молодежь и ее юные силы цветут».
275 Я изумлялся словам ее молча, она же сказала:
«Спрашивай! Каждый вопрос должный получит ответ».
«Ты мне, богиня, скажи, — спросил я, — откуда твой праздник?»
И не успел я спросить, как отвечает она:
«Не было вовсе еще возможностей к роскоши в жизни:
280 Все достоянье людей было в стадах иль в земле:
Мерой богатства тогда был скот или поле для пастбищ;
Но и тогда для богатств уж нарушался закон.
Стало в обычае брать для пастбищ народное поле,
И не платился никто долгое время за то.
285 Не охранялось тогда добро народное вовсе,
Лишь недогадливый пас скот свой на частной земле.
В это вмешались тогда Публиции — оба эдилы,
А до того ни один не находился смельчак.
Дело к народу пошло, с виновных пеню взыскали
290 И защищавших народ громкой почтили хвалой.
Часть этой пени досталась и мне: по воле народа
Новые игры тогда в честь учредили мою.
Частью же пеня пошла на дорогу в холме каменистом, —
Стала удобной тропа: это Публициев склон».
295 Я полагал, каждый год Флору празднуют. «Нет, — отвечает
И добавляет еще к этому новый рассказ:
Почести милы и нам: алтари мы и празднества любим,
Ведь небожителей всех честолюбива толпа.
Часто богов раздражить оскорбитель какой-нибудь может,
300 Но искупительной он жертвою гнев их уймет.
Часто Юпитера я наблюдала, когда был готов он
Молнию ринуть, по тут ладан смягчал его дух.
Если же кто невнимателен к нам, мы караем за это
Тяжко, и гнев божества больше бывает вины.
305 Вспомни, как дальний огонь Мелеагра спалил Фестиада
Лишь потому, что забыл Фебе он жертву возжечь:
Или как флот Танталида держала та же богиня —
Дева, что мстила за свой презренный дважды алтарь.
Горестный Ипполит, почтить не хотел ты Диону,
310 И растерзали тебя в бешенстве кони твои.
Не перечислить потерь, навлеченных небрежным забвеньем!
Так вот и мной пренебрег некогда римский сенат.
Что было делать и как мне свое показать возмущенье?
Неуваженье ко мне чем я могла отомстить?
315 В горе я презрела долг: перестала смотреть за полями,
До плодовитых садов дела уж не было мне;
Лилии никли в садах, на глазах засыхали фиалки,
И увядал на стеблях ссохшийся красный шафран.
Часто шептал мне Зефир: «Своего, тебе данного, вена
320 Ты не губи!», — но оно было ничто для меня.
Были оливы в цвету — и губили их резкие ветры;
Были посевы в цвету — град выбивал в них зерно;
Лозы сулили вино — а небо чернело от Австров,
И неожиданно вдруг ливень сбивал всю листву.
325 Я не хотела того: я в гневе своем не жестока;
Но не заботилась я противоборствовать злу.
Тут и решили отцы: коль будет год цветоносным, —
Каждой весной божество чествовать будут мое.
Был по душе мне обет. И вот Постумий и Лена,
330 С консулом консул вдвоем игры назначили мне».
Я собирался спросить, почему же такая игривость
Царствует в Флорины дни, шутки вольней почему?
Вспомнил, однако же, вовремя я, как приветлива Флора,
Вспомнил, что это она шлет нам дары для услад:
335 Все за столами себе венками виски оплетают,
Всюду на светлых столах видны покровы из роз;
И собутыльники тут, заплетя себе волосы лыком,
Пляшут и без толку все чистое тянут вино;
А у порога своей неприступной красавицы пьяный
340 Песню поет в венке на умащенных кудрях.
Ни о каких тут делах увенчанным нечего думать,
Здесь, средь цветочных гирлянд, чистую воду не пьют:
Будь ты хоть сам Ахелой, — пока не смешался ты с хмелем,
Прелести нет никакой в том, чтобы розы срывать.
345 Вакх обожает цветы, и то, что венки ему милы,
Можно узнать по венцу из Ариадниных звезд.
Вольность в театре нужна для Флоры: не надо к богиням
Важным ее причислять, в тяжкий обутым котурн.
А почему на играх ее толпятся блудницы,
350 Нет никакого труда это тебе объяснить:
Вовсе она не ханжа, надутых речей избегает,
Хочет она, чтоб ее праздник открыт был для всех,
И призывает она жить всласть в цветущие годы,
А о шипах позабыть при опадении роз.
355 А почему, например, Цереру в белых одеждах
Празднуют, Флору же чтут, пестрые платья надев?
Не потому ль, что белеть начинают колосья при жатве,
Цвет же и вид у цветов разнообразен всегда?
Тут мне кивнула она, и с волос ее хлынули розы, —
360 Так на столах для пиров мы рассыпаем цветы.
Мне оставалось спросить о светильниках, мне непонятных, —
Тотчас сомненья она все разрешила и здесь:
«Видимо, иль потому эти дни должны озаряться,
Что алым светом цветы все освещают поля;
365 Иль потому, что огонь и цветы не уныло сияют
И привлекает глаза блеск и огней и цветов;
Иль потому, что зовет к наслаждениям вольность ночная:
Эта из трех причин, право, вернее других!»
«Кратко спрошу и о том, о чем мне спросить остается,
370 Ежели можно». — «Спроси», — мне отвечала она.
«Молви, зачем вместо львиц ливийских в сетях твоих бьются
Робкие лани, зачем заяц пугливый в силках?»
«Область моя — не леса, — отвечала она, — но сады лишь
Или поля, где совсем нет кровожадных зверей».
375 Смолкла на этом она и в прозрачном воздухе скрылась,
Но о богине вещал тонкий ее аромат.
Пусть же навеки цветут Назона стихи благовонно:
Ты ороси его грудь даром, богиня, своим!
3 мая
Ночи четвертой в канун покажутся звезды Хирона,
380 Телом буланым своим он полумуж, полуконь.
Есть гора Пелион, что глядит из Гемонии к югу:
Сосны растут наверху, ниже растет на ней дуб.
Там обитал Филирид. Старинная есть там пещера,
В ней он и жил, говорят, праведный этот старик.
385 Верят, что он обучал игре на лире те руки,
Коими послан на смерть Гектор впоследствии был.
Здесь появился Алкид, уж не первый свой подвиг свершивши,
Хоть и ждала впереди тяжесть последних трудов.
Оба случайно сошлись здесь виновника гибели Трои:
390 Тут внук Эака, а там, видишь, Юпитера сын.
Ласково гостя приветил герой, рожденный Филирой,
Сам обо всем расспросил, тот обо всем рассказал.
Палицу видит Хирон со львиною шкурой и молвит:
«Вижу по мужу доспех, да по доспеху и муж».
395 Тут без боязни Ахилл прикоснулся к торчащей щетине
Шкуры и даже ее смело погладил рукой.
В это же время старик разбирал напоенные ядом
Стрелы, но в левую вдруг ногу вонзилась стрела.
Вскрикнул Хирон, и ее из тела он вытащил тут же:
400 Вскрикнул с ним и Алкид, и гемонийский юнец.
Тотчас кентавр приложил траву с холмов Пагасийских
К ране, но тщетно ее он постарался смягчить:
Едкий яд превозмог силу трав, глубоко проникнул
В кости, и язва насквозь тело кентавра прожгла.
405 С кровью Хирона в одно кровь гидры Лернейской смешалась:
Смерть мгновенно пришла, некогда было помочь.
Замер, как перед отцом, Ахилл, обливаясь слезами:
Был бы оплакан Пелей так, если б он умирал!
Как он сжимал рукою своей умиравшего руки
410 (Верно, недаром Хирон добрый внушил ему нрав);
Как он его целовал и как мертвецу говорил он:
«Не умирай, я молю, сына, отец, не покинь!»
День девятый настал, когда ты, Хирон справедливый,
Звездами дважды семью тело свое окружил.
5 мая
415 Гнутая Лира за ним устремилась идти, но покамест
Нет ей дороги: она в третью появится ночь.
6 мая. Канун нон
В небе взойдет Скорпион, и тогда-то мы скажем, что ноны
Завтра наступят: его верхняя явится часть.
9 мая. Лемурии
Трижды, как Геспер лицо свое прекрасное явит,
420 Трижды, как звездная ночь сдастся пред Фебом дневным,
Будет Лемурий ночных свершаться обряд стародавний:
Манам безмолвным тогда жертвы начнут приносить.
Прежде короче был год, очищений февральских не знали,
Месяцев не был вождем Янус с двояким лицом, —
425 Но и в то время дары приносили пред прахом усопших
И почитали своих дедов умерших сыны.
Месяц назначен был май для помина предков покойных,
И сохранился досель этот отчасти обряд.
В полночь, когда тишина наступала, и все засыпали,
430 Лай умолкал собак и щебетание птиц,
Помнящий древний обряд и умеющий бога бояться
Тут поднимается, сняв обувь свою, босиком;
Пальцами знак он дает, прижимая их к пальцу большому,
Чтобы бесплотная тень не повстречалася с ним.
435 После же, руки свои омыв проточной водою,
Он, отвернувшись, берет черные в руку бобы;
Бросив их, он говорит: «Бобы я эти бросаю,
Чтобы себя и своих ими от вас уберечь!»
Девять раз говорит он так без оглядки: считают,
440 Что подымает их тень, следом незримо идя.
Снова коснувшись воды, он в темесскую медь ударяет
И умоляет уйти тень из-под крова его.
Девять раз повторив: «Уходите вы, отчие маны!»,
Он, обернувшися, свой этим кончает обряд.
445 Но почему этот день название носит Лемурий,
Мне невдомек: это мне может лишь бог объяснить.
Отпрыск Плеяды, скажи! Жезлом ты владеешь могучим:
Часто Юпитера дом Стиксова ты посещал!
Просьбе внимая моей, Жезлоносец поведал причину
450 Имени: слушай, о чем сам мне рассказывал бог.
Только что Ромул сокрыл в холме тень умершего брата
И преждевременный прах Рема был чинно почтен,
Фавстул несчастный и с ним, распустив свои волосы, Акка
Кости его на костре горькой омыли слезой.
455 В сумерках ранних они печально домой возвратились
И, как бывало, на одр твердый потом улеглись.
Рема кровавая тень перед ними тогда показалась;
Тихим шепотом к ним так обратилась она:
«Вот перед вами я — часть, половина всей вашей заботы,
460 Видите вы, я каков; помните, был я каким!
А ведь недавно б я мог, коли птицы мне б отдали царство,
Первым над первыми быть в этом народе моем;
Ныне же я ускользнул из костра, лишь тенью пустою,
Рема великого днесь призрак остался один!
465 Горе! Где Марс, мой отец? Если правду вы нам говорили, —
Дал звериное он вымя подкидышам нам.
Был я волчицей спасен, а погиб от руки гражданина —
Знать, милосердней его даже волчица была!
Яростный Целер, пускай твою душу железо погубит,
470 Как погубило мою: смертью кровавой умри!
Брат мой того не хотел: мы взаимно друг друга любили;
Манам он отдал, что мог — отдал он слезы свои.
Вы заклинайте его и слезами, и вашим кормленьем,
Чтобы торжественный день он учредил в мою честь!»
475 Бросились оба обнять дающего им порученье,
Но ускользнула из рук быстрая призрака тень.
Только лишь призрак исчез, развеялось вслед сновиденье.
Оба открыли царю то, что сказал его брат.
Ромул внимает словам и Ремуриями называет
480 День для свершения всех таинств усопшим отцам.
Долгие годы прошли, и в этом названье ослабла
Первая буква, свой звук резкий на мягкий сменив.
Стали Лемурами звать и безмолвные души усопших —
Так изменился и смысл этого слова у нас.
485 В эти заветные дни запиралися предками храмы,
Как запирают теперь их в погребальные дни.
И ни вдове в эти дни, ни девице праздновать свадьбу
Не подобает никак: долгим не будет их век.
Вот почему я скажу, если ты пословицам веришь:
490 В мае, народ говорит, замуж идти не к добру.
Три есть праздничных дня, посвященных подземным Лемурам,
Но не подряд они все идут один за другим.
11 мая
Будет напрасным трудом беотийца искать Ориона
Эти три дня. Расскажу здесь я об этой звезде.
495 Как-то Юпитер и брат его, глади морской повелитель,
С богом Меркурием в путь дальний пустились втроем.
Вечер. Обернутый плуг волы домой убирают,
Лежа, сосет молоко сытой ягненок овцы.
Тут старик Гирией, землепашец убогого поля,
500 Путников вдруг увидал перед лачужкой своей
И говорит им: «Дорога длинна, а день на исходе;
Милости просим: моя дверь для гостей отперта».
Ласковым взглядом слова подтверждая, зовет их вторично.
Входят они, но свое не выдают божество.
505 Хижина вся старика была черным закопчена дымом,
А на вчерашнем бревне теплился жалкий огонь.
Он на коленях своих раздувает пламя дыханьем,
Щиплет лучину, и ей он освещает жилье.
Ставит горшки на очаг: бобы были в меньшем, а в большем
510 Овощи; каждый кипит, глиняной крышкой прикрыт.
Красное льет он вино покамест дрожащей рукою
В кубки, и первый берет кубок владыка морей.
Выпив, он вдруг говорит: «Теперь дай Юпитеру кубок
В очередь!» Тут побледнел страхом объятый старик.
515 Только опомнился он, как сейчас же вола закалает
В жертву и жарит его, сильный огонь разведя,
И достает он вино, что розлил он в юности ранней
В бочки, его окурив, и выставляет на стол.
Тотчас же на тюфяках из осоки речной и покрытых
520 Тканями боги легли невысоко над землей.
Яство украсило стол, Лиэй сверкает в сосудах,
Чаша из красной земли, кубки из бука стоят.
Молвит Юпитер: «Коль ты чего-нибудь хочешь, скажи мне:
Все ты получишь!» И вот вымолвил кроткий старик:
525 «Был я на милой женат, которую с детства любил я.
Спросите, где же она? В урне останки ее.
Ей я поклялся, и вас призвал я в свидетели клятвы:
После нее ни на ком больше уж я не женюсь.
Слово свое я сдержал. Но иное питаю желанье:
530 Быть хочу я отцом, хоть не имея жены!»
Боги согласны. И вот позади вола они стали
И… но мешает мне стыд об остальном говорить.
После землею они засыпали влажную шкуру,
А через десять уже месяцев мальчик там был.
535 И по рожденью его Гирией назвал Урионом:
Первая буква потом в имени стала иной.
Вырос богатырем, и взяла к себе его Феба:
Стражем богини он стал, спутником стал он ее.
Но прогневил он богов своим хвастовством неразумным:
540 «Нет, — сказал он, — зверей, чтоб одолели меня!»
Тут Скорпиона Земля на богиню, родившую двойню,
Выслала, чтоб он ее жалом кривым уязвил;
Встал на пути Орион; но Латона взнесла его к звездам
Ярким, промолвив ему: «Это награда тебе!»
12 мая. Марсовы игры
545 Но почему Орион и звезды с ним остальные
С неба спешат и зачем ночь сокращает свой путь?
И отчего белый день, предшествуемый Светоносцем,
Так ускоряет восход светлой из моря зари?
Будто оружия звон раздается? О да, он раздался:
550 Марс появился и сам подал свой битвенный знак.
Мститель нисходит с небес внимать своему величанью,
Полюбоваться на храм, что ему Август возвел.
Бог величав, и жилище его величаво: не должен
Иначе Марс обитать там, где живет его внук.
555 Могут здесь поместиться трофеи от битвы Гигантов,
Может отсюда Градив сам выходить на войну,
Если с восточных сторон нападет нечестивый воитель
Или же с Запада враг ждет укрощенья от нас.
Смотрит воинственный бог на фронтон высокого зданья
560 И одобряет, что высь непобедимым дана.
Смотрит на вход, где висит оружие разного рода
Из отдаленных земель, римским покорных сынам;
Видит Энея он здесь, дорогой отягченного ношей,
Видит праотцев ряд Юловой славной семьи,
565 Видит и Ромула он, отягченного царским доспехом,
И описания всех подвигов славных мужей.
Зрит он и Августа храм с посвященьем ему на фасаде,
Но величавей еще — с именем Цезаря храм.
Юношей Август его посвятил пред сыновним отмщеньем:
570 Благочестиво начав, он возвеличил себя.
Видя мятежников рать и свое законное войско,
Руки воздел он и так вышним поклялся богам:
«Коль мой отец, жрец Весты, меня побуждает сражаться
И за обоих божеств ныне готов я отмстить,
575 Марс, помоги мне, насыть мой меч преступною кровью
И благодетельствуй мне в праведном деле моем.
Храм при победе моей ты получишь и Мстителя имя».
Дал он обет, и врага радостно он сокрушил.
Но не однажды он мог этим именем Марса прославить:
580 Рима знамена навек он отобрал у парфян!
Этому племени все служило защитой: равнины,
Кони и стрелы и все топи окраинных рек.
Гордыми были они смертью Крассов обоих: погибло
Римское войско, и сам вождь его тоже погиб.
585 Славу римских знамен тогда захватили парфяне,
И знаменосцем орла римского сделался враг.
Этот позор пребывал бы поднесь, когда б не хранило
Цезаря войско мечом стойко Авзонии мощь.
Пятна былые оно и долгие тяготы срама
590 Смыло теперь, и опять наши знамена у нас.
Разве помогут тебе оборотные стрелы, парфянин,
Или равнины, иль бег посланных вскачь лошадей?
Ты возвращаешь орлов, отдаешь нам побитые луки:
Более ты не хранишь давних залогов стыда.
595 Чинно храм возведен, и дано богу Мстителя имя:
И по обету ему должная взносится честь.
В цирке справляйте теперь эти Марсовы игры, квириты!
Сцена театров мала мощному богу служить.
13 мая
Всех ты увидишь Плеяд, сестер небесных седмицу,
600 Сразу, как только одной ночи не хватит до ид.
Тут, как от верных людей я узнал, начинается лето
И наступает конец времени теплой весны.
14 мая
В ночь перед идами лик Телец обнажает, блистая Звездами.
Миф о Тельце общеизвестен такой:
605 Спину свою, как телец, тирийке подставил Юпитер,
А на челе у него мнимом торчали рога.
Правой рукой она рог, а левою платье держала
И от испуга собой лучше казалась еще.
Ветер платье вздувал, волоса шевелил золотые:
610 Дева Сидона, с ума сводишь Юпитера ты!
Часто из моря ступни девичьи она поджимала,
Остерегаясь волны, что заливала ее:
Часто и бог опускал свою спину тихонько в пучину,
Чтобы плотнее еще дева прижалась к нему.
615 На берег выйдя, без всяких рогов оказался Юпитер:
Сбросив обличье тельца, бог перед нею предстал.
В небо вознесся телец, понесла от Юпитера дева,
Третьей части земли имя свое передав.
Впрочем, но мненью иных, это в небе фаросская телка,
620 Телкою став из жены, стала богиней потом.
В эти же иды еще с дубового моста весталки
Чучела старых мужей в воду бросают реки.
625 Древний обычай: когда по Сатурну звались эти земли,
То таковые слова вещий Юпитер изрек:
«Старцу, несущему серп, племена, приносите два тела
В жертву, ввергая тела в тускской глубины реки!»
Вплоть до того как пришел к нам тиринфский герой, ежегодно
630 Здесь этот мрачный завет, как на Левкаде, блюли.
Первой он вместо людей утопил соломенных чучел, —
И, но приказу его, так поступают досель.
Или, быть может, юнцы стариков низвергали с помостов,
Чтобы на выборах шли только свои голоса?
623 Ибо нельзя же поверить, что предки настолько жестоки,
624 Чтоб поголовно казнить всех, кому за шестьдесят!
635 В чем тут правда, поведай мне, Тибр: ты ведь города старше,
Можешь ты знать, как возник этот обычай у нас!
Тут главу свою Тибр, тростником осененную, поднял
И таковые слова голосом хриплым изрек:
«Видел я эти места без стен, лишь с одною травою:
640 Берег мой тот и другой пастбищем был для коров.
Я же, тот Тибр, кто теперь всем народам и ведом и страшен,
Был презираем тогда даже рогатым скотом.
Часто, конечно, слыхал ты имя аркадца Эвандра:
Он мои струи тогда пришлыми веслами взбил;
645 Следом за ним пришел и Алкид с толпою ахейцев
(Альбулой, помнится мне, я назывался тогда).
Гостеприимно герой паллантский юношу принял,
И дождался наконец кары заслуженной Как.
Победоносно Алкид с эрифейской уходит добычей,
650 Но его спутники с ним дальше идти не хотят.
Многие здесь и остались, родимый покинувши Аргос,
Ларов надеясь своих в этих холмах поселить.
Но сохранили они привязанность к милой отчизне,
И, помирая, один в кратких словах завещал:
655 «В Тибр опустите меня: увлекаемый волнами Тибра,
К брегу Инахову я, в прах обращенный, пойду!»
Не захотел наследник его соблюсти завещанье,
И после смерти пришлец лег в Авзонийской земле.
Вместо него погрузили в меня тростниковую куклу,
660 Чтобы до Греции вдаль морем она доплыла».
Тибр замолчал и ушел в глубину под росистые камни,
И задержались, кружась, легкие струи воды.
15 мая. Иды
Славный внук Атланта, явись! На высях Аркадских
Ты от Юпитера встарь и от Плеяды рожден.
665 Ты разбираешь войны и мира дела у всевышних
И в преисподней, летишь ты на крылатых ногах,
Любы и лира тебе, и блестящая маслом палестра,
Ты научаешь людей ловким и умным речам.
Храм для тебя освятили отцы, на Цирк обращенный,
670 В иды, и с этой поры твой это праздничный день.
Все, кто торгуют, свои предлагая к продаже товары,
Ладаном курят, чтоб ты прибыль торговцу послал.
Возле Кайенских ворот струятся Меркурия воды,
Силе божественной их, если угодно, поверь.
675 К ним приходят купцы, подоткнувши рубахи, и урной,
Чинно ее окурив, черпают воду себе.
Ветку лавровую здесь омочив, окропляют товары
Все, что должны перейти после продажи к другим;
Волосы также свои кропят они с этой же ветки,
680 Так возвышая в мольбе голос, привычный к лганью:
«Смой вероломство мое былое и прежнее, смой ты
Лживые речи мои, что говорил я вчера!
Если я ложно божился тобой или всуе, надеясь,
Что не услышат меня, если Юпитера звал,
685 Или других богов иль богинь обманывал ловко, —
Быстрые ветры пускай ложь всю развеют мою!
Но широко да отворится дверь моим плутням сегодня
И не заботятся пусть боги о клятвах моих.
Ты только прибыль мне дай, меня порадуй прибытком
690 И покупателя дай мне хорошенько надуть!»
Громко смеется Меркурий, с небес услыхав эти просьбы,
Вспомнив, как сам он украл у Аполлона коров.
20 мая
Я же к тебе обращусь с гораздо достойнейшей просьбой:
Ты укажи мне, когда Феб перейдет к Близнецам.
695 «Это настанет, когда, — сказал он, — останется столько ж
В этом месяце дней, сколько Геракла трудов».
«Но объясни, — я спросил, — откуда такое созвездье?»
Красноречивый сказал бог мне на это в ответ:
«Фебу и Фебы сестру увлекли с собою, похитив,
700 Два Тиндарида, один — конник, другой же — боец.
Ид и брат его с ним за невест бросаются биться.
Ибо Левкипп обещал взять их обоих в зятья.
Бьются одни за невест, а другие за взятых любовниц,
И одинаково их всех побуждает любовь.
705 Быстро могли б убежать от преследованья Эбалиды,
Но показалося им стыдно спасаться бегом.
Было безлесное там, удобное место для боя:
Остановились на нем. Это Афидна была.
Кастора в сердце Линкей мечом поражает, и Кастор,
710 Раной внезапной сражен, тяжко на землю упал.
Мстит за брата Поллукс: копьем он пронзает Линкея
В шею, где голова крепко сидит на плечах.
Ид устремился на бой, но с трудом был Юпитером свергнут:
Молнией даже из рук Ида не выбило меч.
715 Вышнее небо, Поллукс, тебе уже было отверсто,
Как ты воскликнул: «Моим внемли, отец мой, словам:
Небо не мне одному, но обоим нам удели ты:
Дар половинный ценней будет, чем целое мне».
Так он сказал и в черед меняется участью с братом.
720 Обе звезды подают в бурю спасенье ладьям.
21 мая. Агоналии
К Янусу вспять обратись, об Агонах прочтешь все, что нужно;
В фастах, однако, они числятся также и здесь.
22 мая
Ночью грядущей теперь восходит Пес Эригоны:
Я уже раньше о нем в месте другом говорил.
23 мая. Очищение труб
725 Следующий посвящен Вулкану день Тубилустрий,
День очищения труб, сделанных богом самим
24 мая. К. Ц. Н. О.
Буквы четыре идут вслед за этим: они означают
Или священный обряд, или же бегство царя.
25 мая
Я не миную тебя, народная наша Фортуна
730 Мощная: храм тебе в день следующий посвящен.
Только лишь примет сей день в пучину свою Амфитрита,
Птицы Юпитера клюв перед тобой заблестит.
26 мая
Скроется тут Волопас в заре наступающих суток,
Но уж в грядущую ночь будут Гиады видны.
