Глава 18

– Ну что, не надумали? – Сидящий перед ним грузный тип в довольно дорогом костюме высокомерно ухмыльнулся и, картинно затянувшись сигарой, пыхнул в сторону Алекса облачком ароматного дыма.

– Нэт, – выдавил из себя парень, с трудом ворочая разбитыми губами. Вот ведь черт – правду говорят, что никогда не узнаешь, где найдешь, где потеряешь. Если бы не тот весьма, естественно, неприятный опыт с допросом огэпэушником, то он бы точно давно уже поплыл и подписал все, что от него требовали. А пока, смотри-ка, вполне себе держится. Впрочем, и бьют-то его пока не так уж и сильно. Нет, больно, конечно, не вопрос, но… Алекс едва заметно сморщился и прикоснулся языком к зашатавшемуся зубу и ранке, сделанной им же на внутренней стороне губы. Эк его приложили… Но – терпимо. После огэпэушного опыта – вполне терпимо…

До Нью-Йорка Алекс добрался на легендарной «Мавритании», уже более пятнадцати лет удерживающей самый престижный в мире переходящий приз среди пассажирских лайнеров – «Голубую ленту Атлантики». Старушка всего год как вышла из очередного ремонта, так что через океан шла весьма ходко. А вот интерьеры, похоже, не поменяли. Так что Алексу удалось насладиться тем самым «духом викторианской Англии», которым и был пропитан этот корабль, сошедший с верфей в тысяча девятьсот седьмом году. Королева Виктория к тому моменту, конечно, уже лет шесть как покоилась в могиле, но дух ее, судя по всему, был тогда вполне еще жив.

Неожиданности начались прямо у трапа.

– Мистер Хубер?

Алекс притормозил и недоуменно уставился на какого-то типа в мятом плаще и шляпе, остановившего его, едва только он сошел на пирс. За спиной типа маячили двое мрачных полицейских.

– Да, это я. А в чем, собственно, дело?

Тип ухмыльнулся и махнул перед носом Алекса каким-то удостоверением.

– Специальный агент Донахью. Вам придется пройти со мной.

Алекс едва заметно скосил глаза на троих охранников, поспешно пробирающихся к нему сквозь толпу пассажиров. Вот черт, надо было не жадничать и ехать всем вместе…

– Но зачем? Разве я что-то нарушил?

– Все узнаете в свое время, – пробурчал тип, после чего слегка повысил голос: – Или мне надо попросить вон тех бравых парней, – он ткнул пальцем за спину, где переминались с ноги на ногу полицейские, – помочь вам с передвижением?

– Нет, зачем же, я готов… – поспешно отозвался Алекс, бросив еще один косой взгляд в сторону охранников. Они никак не успевали. Парни ехали во втором классе, и их просто не пускали на трап, пока вниз не спустятся все пассажиры первого. Так что придется подчиниться и надеяться на то, что его охранники разберутся с тем, куда его увезут. Впрочем, как бы там ни было – начинать бизнес в США с конфликта с американскими правоохранительными органами не выглядело удачной идеей…

Помещение, куда его привезли, выглядело как контора небогатого коммивояжера. Ну как он ее себе представлял по фильмам и книгам… Зайдя внутрь, тип кивнул паре довольно дюжих парней в точно таких же, как у него, костюмах и шляпах, стянул с плеч плащ, повесил его на вешалку и сказал полицейским:

– Спасибо, парни, дальше мы сами, – после чего молча указал Алексу на стул, стоящий в самом центре комнаты, и, подхватив другой стул, стоявший у стены, развернул его спинкой в сторону парня и уселся на него лицом к Алексу, сложив руки на спинке.

– Ну что, мистер Хубер, позвольте мне предъявить вам обвинение в уклонении от уплаты налогов на сумму, которая позволит мне, чертов ты немец, упечь тебя за решетку лет на двадцать минимум!

– Нало… – ошеломленно выдохнул Алекс, после чего возмущенно заявил: – Но я платил все налоги!

– Там, – тип ткнул пальцем куда-то себе за спину, – может быть. Но, как нам стало известно, ты – американский гражданин, потому что родился здесь и никогда не отказывался от гражданства. Так что ты сильно задолжал своей родине, приятель…

Следующие несколько часов превратились для Алекса в настоящий кошмар. С него требовали немедленно рассказать о всех его доходах, полученных им после отъезда из Америки, сообщить номера счетов, иначе угрожали «закатать в такую тюрьму, где ниггеры будут сутками трахать тебя в задницу». Сначала этот тип орал на него один, а потом к прессингу подключились и двое его подручных. Парень успел сотню раз пожалеть, что ему когда-то пришло в голову назваться выходцем из США, и буквально голову сломал, пытаясь понять, откуда об этом узнало ФБР . Впрочем, на самом деле установить это не составило бы особого труда. За время пребывания в прошлом он упоминал об этом не один раз – и во время своего первого попадания, в усадьбе Хуберов, во время жизни в Базеле и даже во время своей работы на BASF, да и во время второго попадания тоже отметился. Даже и бравировал этим, мол, он вам не хухры-мухры, а американец… Более того, в полицейском протоколе его допроса после убийства Конради местом его рождения указаны именно США. Но ведь для того, чтобы выяснить это, надо было как-то этим озаботиться, не так ли? Напрячься, приложить определенные усилия. Ведь здесь нет ни Интернета, ни электронной почты. Да и обычная-то почта весьма нетороплива и не очень надежна – и почтовые пакетботы регулярно тонут, и почтовые самолеты падают, и почтовые вагоны регулярно сходят с рельсов… Кому и зачем это понадобилось?

Все стало ясно, когда за окном уже стало темнеть. Совершенно измученный допросом Алекс впал в некоторую прострацию и потому не заметил, что троица его мучителей куда-то испарилась, а их место неожиданно занял какой-то весьма дородный урод с сигарой в зубах. Нет, не классический «мистер Твистер», этот был хоть и полным, но при этом выглядел таким… скорее разжиревшим мордоворотом, чем капиталюгой, однако чем-то похож…

– Я вижу, мистер Хубер, – радостно улыбаясь, начал он, – вы попали в весьма неприятную ситуацию.

Алекс встрепенулся и недоуменно уставился на столь внезапно появившегося перед ним собеседника.

– Вы кто?

– Я? О, я – ваша надежда выбраться из той ситуации, в которую вы попали, с наименьшими потерями.

– Вот как? – Алекс саркастически усмехнулся. – И что же мне это будет стоить?

– Совсем немного, – ухмыльнулся в ответ дородный и, закопавшись в портфель, достал оттуда пачку бумаг. – Одну вашу подпись. Вот здесь.

Алекс несколько мгновений испытующе разглядывал это тело с сигарой, после чего протянул руку и, взяв бумаги, углубился в них.

– Вы клоун? – раздраженно спросил он, закончив с чтением. – Вы что, действительно считаете, что я передам вам свой патент на таких условиях? Да он стоит раз в пятьсот больше, чем вы мне тут предлагаете. И это еще я беру по самой нижней планке.

– А зачем вам деньги в тюрьме? – удивился грузный. – Там вы будете на полном государственном обеспечении. Скудноватом, правда, но тут уж ничего не поделаешь. Я же берусь навсегда избавить вас от подобной перспективы. Подумайте…

– Не пойдет, – упрямо мотнул головой Алекс. Не то чтобы ему действительно так уж нужны были эти деньги, но, черт возьми, эти уроды просто растоптали в нем веру в добро и справедливость… в то, что где-то за океаном действительно есть Свободная Страна Свободных Людей. Во всяком случае, для тех, у которых есть деньги. И кто хочет продолжать делать деньги. Ну вот – он приехал, и что? Вот это и есть свобода?

– Ох, мистер Хубер, – дородный затянулся сигарой, после чего пыхнул дымком в потолок, – вы даже не представляете, какую ошибку сейчас совершаете… Ну ладно, поговорим чуть позже. – Он встал, подошел к двери и, распахнув ее, несколько картинно произнес: – Ребята, он ваш. Только не повредите ему руки. А то чем он будет подписывать контракт?

После этого Алекса и начали бить…

– Вот не понимаю я, зачем вы упрямитесь, мистер Хубер, – задумчиво произнес грузный. – Ведь знаете же, что все равно подпишете. Так чего зря упираться?

– Я не буду ничего подписывать без своего адвоката, – снова упрямо повторил Алекс. Дородный вздохнул и покачал головой.

– Ну почему немцы такие идиоты?

– Я – швейцарец.

– Да один хрен! – надсадно заорал тот. – Ты что, идиот, не понимаешь, что у тебя нет выбора? Либо ты подпишешь и спокойно уберешься с территории США, либо тебя просто закопают. Мои наниматели – деловые люди и совершенно не намерены терять деньги… – Он осекся, потому что за спиной Алекса что-то гулко грохнуло. А сразу вслед за этим послышалось несколько выстрелов, последний из которых вдребезги разнес стеклянную стенку, отделявшую помещение конторы от крошечной прихожей.

– Что за черт? – взревел грузный, вскакивая со стула и выхватывая небольшой револьвер.

– Та-дах! – Сначала у тела с сигарой на лбу появилось маленькое красное пятнышко. Потом у него изо рта вывалилась сигара. Затем из ослабевших рук упал и револьвер, громко брякнув о стул. И уже после этого рухнуло массивное тело, с грохотом опрокинув стул и отбросив его в сторону. А затем Алекс услышал голос Зорге:

– Как вы, герр Хубер?..

США Алекс покинул тоже на корабле. На раздолбанном и дышащим на ладан угольщике, с портом приписки Нассау, следовавшем курсом на Гавану. И в должности кочегара. Потому что его объявили в федеральный розыск. За «убийство специального агента Донахью и других сотрудников Бюро расследований». Но, кроме федералов, его искали еще и те самые люди, которые пытались, используя продажного специального агента, «отжать» у него его патенты. Кто они такие – выяснить полностью не удалось. Единственное, что получилось узнать, – это то, что они имеют какое-то отношение к химическому холдингу, группировавшемуся вокруг некоего National Chemical Bank, который вроде как имел отношение к… ну, кто бы только мог подумать, банковской группе Морганта! Очень известная фамилия. Алекс много чего читал о ней в будущем. Вернее, во всех «будущих». Причем как в варианте «истории чудесного успеха кристально честных людей, своим трудом и удачей вознесенных на самую вершину мира», так и в варианте «тайные владыки мира, раскинувшие свои щупальца по странам и континентам и пьющие кровь народов». И после всего произошедшего он был склонен более доверять именно этим вторым вариантам. Ну вот какие же уроды! Нет, о том, что в войне за прибыли транснациональные корпорации используют все способы – от кровавых государственных переворотов, устроенных с помощью наемников, и внешне мирных «цветных» революций (ага, самый треш-то начинается обычно через несколько месяцев после таких «мирных» событий, так что это уже как бы несчитово) до банальных убийств и похищений, он был прекрасно осведомлен. Не идиот же прекраснодушный… Но он всегда считал, что Америка для этих людей – нечто вроде заповедника. Там, по миру – охоться как хочешь, а внутри границ США – ни-ни, исключительно закон и порядок… И что здесь принято не мочить конкурентов, а договариваться с ними и покупать их. Именно поэтому США и заимели в мире статус «страны равных возможностей» и «светоча демократии». Или это только для своих? Да нет, не может быть… А как же истории успеха тысяч эмигрантов? Ведь не могут же они быть ложью? Или это верно для той, будущей Америки – цивилизованной, толерантной… и сумевшей подгрести под себя весь остальной мир. Заставить его плясать под свою дудку и расплачиваться друг с другом исключительно долларами. Да хрен его знает…

До Гаваны, до которой угольщик шел почти неделю, Алекс сумел сполна «насладиться» обратной стороной того самого духа викторианской Англии. Потому что угольщик был построен именно в Англии, в тысяча восемьсот семьдесят девятом году. То есть как раз в самый разгар «викторианства». Ну что сказать… это был если не ад, то что-то близкое. В кочегарке было настоящее пекло, а топка оказалась ненасытным чудовищем. За всю десятичасовую смену остановиться и передохнуть хотя бы три-четыре минуты удавалось раз пять-шесть. Все остальное время требовалось неутомимо махать лопатой. Иначе температура в топке и соответственно давление в котле начинали падать, и на старшего кочегара из грязной и погнутой переговорной трубы начинали извергаться потоки ругани. Кормили тоже хреново – не брюквой с червями, конечно, потому что с такой кормежкой кочегаров через пару-тройку дней держать скорость судна капитану уже не помогли бы никакие маты, но от солонины заметно пованивало, а крупа была откровенно прогорклой. За шесть с половиной дней этой адской работы Алекс сбросил почти десять килограмм, хотя и раньше отнюдь не считал себя толстым, и изрядно накачал мышцу. Всю. От бицепсов до пресса и широких мышц спины… И на хрена, спрашивается, тратить деньги на абонементы в дорогие фитнес-залы? Вот – есть же отличный вариант… А еще он почти дозрел до вступления в коммунистическую партию. Все равно в какую, лишь бы в коммунистическую. Стрелять надо уродов, которые так эксплуатируют людей, всех к стенке – немедленно!

В Гаване его встречал Зорге и-и… «Королева Сиама», небольшой и не новый, но весьма крепкий пароход, только что закупленный в США для, как Алекс понял по некоторым оговоркам, ЭПРОНа. Причем, как выяснилось, данная покупка была обставлена большой секретностью. Так, например, формально корабль оставался приписан к Сиамскому флоту и нес на флагштоке торговый флаг этого королевства, а существенную часть команды составляли иностранцы. По-видимому, коминтерновцы… Судну еще предстояло переоборудование, которое планировалось осуществить в Германии, куда он изначально и направлялся. Но теперь его пункт назначения был изменен. Сначала он должен был доставить Алекса в Одессу…

Сталин встретил Алекса весьма тепло. И с юмором.

– А вы, оказывается, очень опасный человек, господин Штрауб. Ну если верить американским газетам… Или вы предпочитаете, чтобы я именовал вас герром Хубером?

– Лучше Штраубом, – уныло отозвался Алекс. – Хубер – это там, в Европе. Да и вообще, кто его знает, может, Хуберу теперь вообще лучше исчезнуть…

– А вот это – удачная идея, – тут же посерьезнел хозяин кабинета. – Но не сразу, а чуть позже. Когда вы разберетесь с вашими патентами и нейтрализуете ваших главных врагов.

– Да как тут с ними разберешься… – махнул рукой парень. – Отожмут же – к бабушке не ходи! Мне теперь в Соединенные Штаты ходу нет, так что даже если они начнут производство по запатентованной мной технологии, то я даже в суд на них подать не смогу…

– А вот тут вы не правы! – усмехнулся Сталин. – Что нам говорит по этому поводу марксизм? А марксизм говорит, что, во-первых, главным смыслом и целью существования капиталистического способа производства является прибыль, и, во-вторых, что неотъемлемой чертой капиталистического способа производства является конкуренция.

Алекс недоуменно воззрился на собеседника.

– И что? Как это может мне помочь?

– А то, что у тех, кто хочет поживиться за ваш счет, совершенно точно есть конкуренты, которые, опять же совершенно точно, очень не против урвать свою долю прибыли от использования запатентованных вами технологий, – хитро прищурившись, пояснил Сталин.

– Ох, не х… – охнул Алекс. – Ха! Если продать, мой патент конкурентам этих уродов, то пусть они там сами друг с другом и бодаются…

– Не советовал бы, – покачал головой хозяин кабинета, – не советовал бы действовать так прямолинейно. В этом случае вы по-прежнему остаетесь серьезным врагом одной из группировок капиталистических хищников. Лучше просто дать понять той группировке, что вы имеете возможность очень сильно им навредить… а потом договориться.

– Хм… – Алекс несколько мгновений подумал, а потом окинул Сталина восхищенным взглядом. Монстр! Ну ведь согласитесь – монстр же!

– Но… откуда я узнаю, кто их конкуренты?

– А вот в этом, господин Штрауб, мы вам поможем. Мы же должны заботиться о своих друзьях! – и Сталин усмехнулся в усы…

Следующие три месяца, пока готовились переговоры с американцами, Алекс провел в СССР. Вновь были встречи с химиками, во время одной из которых, кстати, Лебедев удивил Алекса своей проницательностью. Улучив момент, он поинтересовался – не имеет ли «господин Штрауб» отношения к тому необычному образцу шины, который попал в его лабораторию два месяца тому назад.

– С чего вы взяли? – максимально натурально удивился Алекс, сразу поняв, что речь идет о «запаске», снятой им с «Фольксвагена Транспортера».

– Ну-у-у… уж больно необычная, но удивительная конструкция. Использовать металлические нити в качестве корда – это, знаете ли… А вы для меня – главный поставщик необычного. И, кстати, должен вам сказать, что после нашего разговора я подготовил и провел серию исследований, по итогам которой готовлю статью для журнала Сорбоннского университета. И в ней непременно укажу вас в качестве соавтора.

– А вот этого не надо, – вскинулся Алекс. – У меня сейчас… м-м-м… сложный период.

– Вот как? – встревожился Лебедев.

– Да. Если честно – моей жизни угрожает опасность.

– Не может быть! – вскинулся химик-легенда. – Как же так? Это совершенно невозможно! Я немедленно обращусь к товарищу…

– Спасибо, мне уже оказывают всю возможную помощь, – поспешно прервал его Алекс. – И опасность мне угрожает отнюдь не в СССР. Но главная моя защита сейчас – тишина, максимальная тишина вокруг меня. Поэтому я вас прошу – никаких упоминаний!

Лебедев нахмурился и покачал головой.

– Что ж, в таком случае я просто отложу публикацию. До тех пор, пока ситуация вокруг вас не разрешится. Потому что публиковать материалы только под моим именем я считаю бесчестным.

Алекс едва заметно нахмурился. Ну вот что сейчас за люди-то – все время его мордой в дерьмо макают… Бесчестным! Можно подумать, что он сам фактически не украл все те идеи, которые озвучивал Сергею Васильевичу. Ну-у… то есть не совсем украл – выучил в универе… но ведь они же точно не его. А Лебедев считает, что его…

– Ситуация вокруг меня может не разрешиться еще очень долго – годы, а то десятилетия, – несколько виновато начал он. – Так что я не думаю, что вам стоит ждать столько времени. Наука не идет вперед, и вас может опередить кто-то еще.

В ответ на эту сентенцию Лебедев некоторое время помолчал. А затем участливо спросил:

– Все так серьезно?

Алекс в ответ лишь тяжело вздохнул…

Переговоры с американцами состоялись в Берне, в адвокатской конторе Мориса Циммермана, куда Алекс прибыл с еще более солидной охраной, чем раньше. Представитель американцев поначалу был настроен очень воинственно и угрожал преследованием «мистера Хубера» по всему миру с использованием всех возможностей, имеющихся в распоряжении американского государства. На что Алекс лишь молча выложил перед ним распечатанный текст договора с «DuPont». На самом деле никаких переговоров с этим химическим гигантом он не вел, а текст был подготовлен одним из американских юристов, специализирующихся на корпоративном праве, по заказу «Амторга», в качестве тестового. Типа, компания ищет адвокатскую фирму для сопровождения своих сделок, среди которых планируется и продажа советских патентов американским компаниям, и хочет на данном примере оценить степень профессионализма… Кстати, этот ход Алекс предложил лично, вспомнив практику одной хитрой фирмы, в которой подрабатывал во время учебы в «Губке». Так вот, там тоже любили расписать кандидату небывалые карьерные перспективы и пообещать просто охрененную зарплату, но все это, естественно, исключительно после успешного прохождения испытательного срока, составлявшего три месяца, во время которого кандидату платили сущие копейки. А после окончания этих трех месяцев кандидатам, как бы они все это время ни рвали жопу, с милой улыбкой указывали на дверь. Таким образом хозяин фирмочки очень неплохо экономил на персонале…

Прочитав первый лист, американец побагровел, потом побелел, а затем проблеял, что он должен немедленно проконсультироваться с руководством, и попросил перенести разговор.

Вновь он появился только через три дня, причем на этот раз – сияя улыбкой и общаясь с Алексом со всей возможной любезностью. Новые условия, которые его хозяева поручили ему предложить «уважаемому мистеру Хуберу», отличались от первоначальных буквально как небо и земля. И хотя они все равно были весьма скромными, но – в, так сказать, «пакет предложений», кроме платы за покупку патента и последующих патентных выплат, входило еще и прекращение преследования Алекса по обвинению в убийстве специального агента. Он гарантировал, что снять это обвинение будет достаточно просто, поскольку полицейские, доставившие Алекса в контору этого урода Донахью, подтвердят под присягой, что при обыске во время задержания никакого оружия у Алекса обнаружено не было. Агент же со своими людьми были расстреляны не из своего оружия. То есть и вариант с отбиранием оружия у агента или его людей тоже не пройдет. Так что обвинения в убийстве с Алекса снимут. А вот все остальные останутся. Тут американец, явно сожалея, развел руками.

– Увы, мистер Хубер, с этим недавно назначенным директором Бюро мистером Гувером работать очень сложно. Он чертовски упрям. Его предшественник, мистер Бернс, был куда более вменяемым человеком…

И Алекс понял, что смерти герру Хуберу, увы, не избежать…

Последние месяцы перед переходом Алекс снова провел в СССР, занимаясь налаживанием технологии регенерации нитрирующих смесей, которая являлась очень важным фактором удешевления производства как красок и эмалей, так и порохов со взрывчаткой. Это была его компенсация за помощь и еще один маленький вклад в будущее страны. А также он часто беседовал со Сталиным, пытаясь как-то повлиять на то, чтобы в истории никогда не состоялось того, что потом во всех энциклопедиях назовут «сталинскими репрессиями». Сколько прекрасных людей погибло в застенках, сколько судеб было сломлено. Нет, Алекс был уверен, что просто обязан сделать все, чтобы в этой истории ничего такого не случилось…

Вечером двадцатого марта он стоял в зале первого этажа своего дома, перед скалой, скрывавшей в себе портал, и ждал начала перехода. На нем был надет точно такой же пояс, который в прошлый раз снял с него «товарищ Вернер», а во внутреннем кармане пиджака лежал большой конверт со списком просьб и пожеланий от руководства СССР, одной из которых было найти там, в будущем, чертежи и технологии для постройки самых сильных в мире линкоров и линейных крейсеров. Об этом его, кстати, просил лично Сталин, который, конечно, прекрасно отдавал себе отчет в том, что пока СССР не потянет постройку подобных кораблей. Сейчас даже к ремонту пяти старых линкоров пока неизвестно как подступиться. Да-да, пяти, потому что, похоже, обмолвка Алекса о том анекдотичном случае с академиком Крыловым сыграла-таки свою роль. И сейчас бывший «Император Александр III» ожидал дальнейшего решения своей судьбы уже не в Бизерте, а у стенки Севастопольского морского завода… Но вот в будущем, после окончания первой пятилетки, которую благодаря «нашему большому другу» теперь совершенно точно удастся выполнить намного ближе к куда более реалистичным планами и, значит, с куда лучшими результатами… Увы, его осторожные замечания насчет того, что он вроде как не слышал о том, чтобы в будущем существовали линкоры и крейсеры, были восприняты как неведение чисто гражданского человека. Так что Алекс пообещал посмотреть…

Скала едва заметно засветилась. Алекс глубоко вдохнул.

– Удачи… – раздался из-за спины негромкий голос Зорге, примостившегося на странной треугольной и жутко неудобной канистре, несколько штук которых были сложены в углу залы. Да-да, герр Хубер должен был погибнуть в своем доме во время пожара. Для этого даже уже был приготовлен свежий труп, одетый в его одежду… И, кстати, подобный вариант своей гибели предложил именно Алекс, припомнив, как попал в руины своего дома после пожара во время прошлого перехода в будущее. Но на этот раз сгоревший дом не должен был надолго оставаться в полуразрушенном состоянии. Где-то через полгода, когда закончатся все расследования и улягутся волнения, остатки дома должен был купить один «богатый аргентинский скотопромышленник», который собирался время от времени наведываться в Европу и потому подыскивал для себя несколько квартир и особняков в разных странах, где он мог бы как приобщиться к радостям цивилизации, так и отдохнуть на лоне природы. Часть из них, в том числе и этот домик, он потом сдаст в аренду. Естественно, после того как полностью его восстановит. Так что к следующему появлению Алекса дом должен снова оказаться в его полном распоряжении. Хотя жить тут уже, конечно, будет кто угодно, но только не покойный герр Хуберт…

– К черту! – несколько невпопад ответил Алекс и решительно шагнул вперед… в следующее мгновение со всей дури вписавшись в какой-то очень твердый предмет. Со стоном рухнув на пол, Алекс с трудом повернул голову и уставился… на массивный камин, занимавший почти половину той стены, в которой и размещался портал.

– Окт… хуки! – выдавил он из себя разбитыми губами и, уже уплывая в небытие, расслышал чей-то визгливый голос…

– Արամ, Արամ, ավելիշուտ, վերցրուհրացանեւարիայստեղ! Մեզմտելգողը!