7

Сайт Авентурской средней школы мало чем отличается от сайтов других школ. Ты заходишь на него, вводишь свое имя и пароль, выбираешь свой класс и попадаешь на страницу, где учителя расписывают ученикам задания надолго вперед, дают список вспомогательной литературы по темам, выкладывают учебные материалы, размещают объявления и прочую административную информацию.

По крайней мере, обычно на сайте размещено именно это. Сейчас же, стоило мне на него зайти и найти второй год обучения, как я увидела свой портрет на весь экран.

Меня сфотографировали крупным планом, должно быть, в мой самый первый день в школе, потому что огромная раздвоенная шишка горой вздулась у меня на лбу. Очевидно, что я не вижу, как меня снимают. Рот у меня странным образом перекошен, веки полуприкрыты. Скорее всего, в этот момент я что-то говорю, но на снимке я похожа на обдолбанного торчка. Фотография не в фокусе, как если бы снимали издалека, а потом просто увеличили изображение. Но нет сомнений, что это именно я.

Я судорожно кликаю на экран и жму на все кнопки клавиатуры, но картинка не исчезает.

Я вся дрожу. Мне хочется набрать Амалиту, но уже слишком поздно для звонка, и я отсылаю ей сообщение.

Отем: Я ее убью.

Амалита: Я же тебя предупреждала, не смотри.

Отем: Как ты думаешь, можно убрать фото, пока его не увидели все?

Амалита: Я слышала, Кэрри Амерник говорила, что это была общая рассылка. Слишком поздно.

Я не знаю, как мне быть. Я в такой ярости, что меня потряхивает. Нужно закрыть сайт, но я этого не делаю. Мое уродливое лицо пялится на меня.

Какого черта, что же мне делать? Можно разбудить маму. От этого я уж точно не умру.

Я чувствую, что мои нервы на пределе. Я нарезаю круги по комнате, перелезая каждый раз через свою кровать, как будто бы это бег с препятствиями. Я почти в голос смеюсь, когда вспоминаю, как хотела, чтобы Ринзи скорее сделала то, что собиралась. Я ведь так и написала папе в блокнот. Бойтесь своих желаний, как говорится.

Я закрываю вкладку, чтобы избавиться от уродливого изображения на экране. Снова захожу на сайт школы и просматриваю раздел «Дисциплинарная политика». За издевательство наказание варьируется от оставления после уроков до перевода в исправительное заведение.

Если все сложится удачно и миссис Дорио узнает, что это Ринзи выложила мою фотографию в сеть, она прижмет ее гораздо крепче, чем это смогу сделать я.

Я отсылаю Дженне ссылку на сайт с моим паролем и словом «МЕСТЬ», набранным заглавными буквами. Каким-то образом этой ночью мне все же удается заснуть, а просыпаюсь я от телефонного звонка.

– Алло?

– Проверка положения дел. – это Дженна. – Фото действительно ужасное, а Ринзи ужасная, потому что выложила его. Но давай начистоту: ты на ней не нагишом, не занимаешься ничем предосудительным, а просто выглядишь какой-то полусонной. Если ее поймают, то накажут. Если ты захочешь отомстить, у тебя будут проблемы и твоя жизнь полетит под откос. Она того не стоит.

– Знаю. – Почему-то сейчас я уже не чувствую себя такой несчастной, как ночью. – Ты права. Не буду заморачиваться.

– Нет уж, заморочиться нужно, – поправляет меня Дженна. – Подай жалобу. Пусть с этим разбираются те, кому по должности положено.

– Согласна. Люблю тебя.

– А я тебя еще больше.

Я ничего не рассказываю о фото ни маме, ни Эрику, хотя понимаю, чего лишаю своего младшего брата. Стоит ему кликнуть на экран, он будет счастлив, как в канун Рождества.

Когда я встречаюсь с Джей-Джеем по дороге в школу, он открывает рот, но не произносит ни слова.

– Я уже видела, – помогаю я ему.

– И как… ты в порядке?

– Теперь да. – Сказав это, я понимаю, что это правда. Я действительно в полном порядке. – Ночью, конечно, пришлось понервничать. Самый идиотизм в том, что она поступила так из-за Шона. А мы с ним даже не встречаемся.

– Ты ей об этом скажи.

Я закатываю глаза.

– Уверена, что она и так знает.

– А ты объясни популярно. Подойди к Ринзи и скажи, что не имеешь никаких видов на Шона. Скажи, что не собираешься с ним встречаться, даже если он пригласит тебя на свидание. Тогда, может, она оставит тебя в покое.

– Ладно, – говорю я медленно. – А что, если он действительно меня пригласит, а я захочу пойти?

– А ты захочешь?

– Возможно. Мне нравится Шон. Я имею в виду, вдруг мне понравится Шон. Я пока слишком плохо его знаю, чтобы сказать наверняка.

Перешептывания и смешки начинаются, как только мы заходим в дверь. Причем не только среди учеников-второкурсников. Очевидно, все получили приглашение заглянуть на сайт.

У жителей Флориды слишком много свободного времени.

– Нам необходимо ее приструнить, – заявляет Амалита, кивая мне при встрече. – Доверься мне, я смотрела все серии «Милых обманщиц». У меня есть идея.

– Мести не будет, – говорю я. – С ней будет разбираться администрация школы.

– А если ее не поймают? – спрашивает Амалита. – Ее брат учится в МТИ. Он абсолютный ботаник, суперспец по компьютерам. А если он сделает так, что отследить ее будет невозможно?

Я подхожу к своему шкафчику и вижу, что в него засунуто письмо. Вскрываю его, а потом сую под нос Амалите и Джей-Джею.

– Меня вызывает миссис Дорио, – довольно поясняю я. – Первый гвоздь в гроб Ринзи.

– Загнать ее в могилу – желание из моего списка, – говорит Амалита. – Подумай об этом.

О чем я действительно думаю, так это о том, что я не хотела бы иметь Амалиту среди своих врагов.

Я радостно направляюсь в кабинет миссис Дорио. Вспоминаю, как в первый день она перечисляла мне дисциплинарные проступки, которые могут послужить основанием для исключения из школы, с таким видом, как будто ей просто не терпелось дать под зад коленом хоть какому-нибудь малолетнему правонарушителю. Может, эта ситуация ей в кайф? Похоже, ей уже известно, что это сделала Ринзи, и она просто хочет правильно выстроить обвинение.

Она закрывает за мной дверь и, прислонившись к своему столу, говорит:

– Скажи, пожалуйста, ты сделала это, чтобы привлечь к себе внимание?

– Что?! – Вопрос такой дурацкий, что и ответа, казалось бы, не требует, но миссис Дорио явно ожидает от меня объяснений.

– Нет, – отвечаю я, стараясь сохранять спокойствие. – Мне незачем было это делать. И я этого не делала.

Я в такой ярости, что кричать хочется, но я изо всех сил держу себя в руках. Миссис Дорио внимательно смотрит на меня, словно ждет, когда я сорвусь. Наконец, она вздыхает:

– Я тебе верю. Просто хотела проверить.

– Но почему? Разве вы не знаете, кто это сделал? – спрашиваю я. – Разве это нельзя выяснить? Разве нельзя… ну, я не знаю, отследить компьютер, с которого фото выложили в сеть?

– Мы сейчас разбираемся с этим. Можешь возвращаться в класс. – Она садится за стол и начинает копаться в бумагах.

Не может быть! И это все?!

– Не хотите узнать, кто это сделал, по моему мнению? – спрашиваю я, умирая от желания поделиться своей историей.

Миссис Дорио откидывается в кресле.

– Вот как мы поступим. Мне очень хотелось бы знать, что ты думаешь по этому поводу, но я ничего не могу предпринять, пока у меня не будет доказательств. Такова политика нашей школы, Отем. Если я начну преследовать кого бы то ни было без достаточных оснований, я сама стану объектом преследования со стороны разъяренных родителей ученика. Поэтому, прежде чем ты назовешь имя подозреваемого, скажи: у тебя есть доказательства?

– Нет, – вынуждена я признать. Мои плечи опускаются. – Но я точно знаю, кто это сделал.

– Не сомневаюсь. И все было бы хорошо, если бы этого было достаточно. Но увы. Мы будем искать доказательства, а ты дашь мне знать, если что-нибудь выяснишь. Фотографию мы удалили и поменяли пароли, чтобы этого не повторилось. Спасибо, Отем.

Она опускает глаза. Я еще не вышла из кабинета, но она уже про меня забыла.

Итак, вот что мы имеем. Ринзи все сойдет с рук. Уверена, что если бы все было наоборот и это я выложила в сеть ее фотографию, они бы уже через час выяснили это.

Мне пора в класс. Я не хочу снова опаздывать, чтобы все пялились на меня. Только не сегодня. Вместо этого я беру свою сумку, выхожу на улицу и усаживаюсь на газон прямо под окнами моей аудитории. Никто меня здесь не увидит. Я вытаскиваю свой блокнот.

«Дорогой папочка, – пишу я. – Без обид, но Авентура – отстой».

Я описываю всю ситуацию, заканчивая свое повествование тем, что уже говорила Джей-Джею: особенно грустно подвергнуться нападкам из-за парня, который, конечно, безумно крутой, но еще не факт, что мне нравится. После того как я вылила свою злость на бумагу, мне здорово полегчало. Я беру ручку, чтобы добавить еще одну фразу.

«Хочешь знать, чего бы мне хотелось по-настоящему? – пишу я. – Пусть бы у меня появился шанс начать встречаться с Шоном, чтобы выяснить, стоит ли он всех этих неприятностей».

В этот момент я слышу, как все с шумом выходят из класса, и быстро запихиваю свой блокнот обратно в сумку, чтобы незаметно слиться с толпой и пойти на следующий урок.

После четвертого урока я нахожу еще один конверт в своем шкафчике. Я надеюсь, это письмо от миссис Дорио с сообщением, что они нашли доказательство того, что именно Ринзи опубликовала мое фото. Но нет. Это напоминание о том, что мне полагается пропустить послеполуденные занятия, так как я должна посвятить это время ПАП. О чем я, естественно, совершенно забыла.

– Это еще что такое? Занятия для умственно отсталых? – спрашивает Джек, когда я сообщаю об этом за обедом.

– Сам ты умственно отсталый, – толкает его Джей-Джей.

– Сделаю вид, что не обиделась, – отвечаю я, глубоко вздохнув. – Это то, что мы в моей старой школе называли Отрядом калек. Авентурская учебная программа для адаптации подростков. В Балтиморе у нас тоже такое было.

– А что это такое? – спрашивает Амалита.

– У нас это была программа развития навыков преодоления различных трудностей в обучении. Например, я слушаю аудиокнигу, когда читаю «Гамлета». Это один из методов адаптации для Отряда калек.

– Мне нравится название «Отряд калек», – говорит Джек. – Что-то типа особого подразделения «Лиги справедливости».

– Не знаю, не знаю, – говорю я игриво. – Специальное обучение для подростков с особенностями развития… больше напоминает «Людей Икс».

– А знаешь, ей подошел бы такой костюмчик, – обращается Джек к Джей-Джею. – Из старых комиксов. Высокие сапоги до середины бедра, зелено-желтый комбинезон в обтяжку, открывающий сиськи…

– Открывающий сиськи? – переспрашивает Джей-Джей. – Тебе что, двенадцать лет?

– Ну ладно, я пошла, – я встаю. – Сделайте одолжение, не говорите никому про ПАП. Конечно, в этом нет ничего страшного, но…

– No es nada, – Амалита машет мне. – Иди!

Я отношу свой поднос и улыбаюсь. Мне нравится, что у меня уже есть друзья, которым не надо ничего объяснять. Не то чтобы я стеснялась своей дислексии, но за моей спиной и так уже перешептываются. Не хотелось бы давать еще больше поводов.

Занятия по ПАП в Авентурской средней школе проводятся в театре «Черная комната», что мне ни о чем не говорит, пока я не нахожу его и не убеждаюсь в том, что это действительно черная комната с черной сценой и рядами черных стульев.

До настоящего момента я не думала, что могу выглядеть еще бледнее, чем обычно. Но здесь моя рука просто светится во тьме.

– Отем? Привет.

Это Шон. Он сидит на одном из стульев.

– Ты тоже занимаешься по программе ПАП? – спрашивает он.

Он улыбается так, будто просто счастлив меня видеть, и я сажусь рядом с ним.

– Да. У меня дислексия. А что не так с тобой?

– У меня синдром нарушения восприятия информации на слух.

– Прикольное название.

– А я вообще прикольный. Это такая проблема со слухом, когда нарушается способность различать слова, если слишком шумно. И тогда, чтобы что-то понять, мне приходится сильно прислушиваться.

Он постепенно наклоняется ко мне, пока его лицо не оказывается буквально в нескольких сантиметрах от моего. Даже с такого близкого расстояния он невероятно красив. Мое сердце стучит, как молот. Он мог бы меня поцеловать, прямо сейчас. Наши губы так близко, что я ощущаю его дыхание.

– Наверное, учителям нравится, что ты с них глаз не сводишь, – я говорю это как ни в чем не бывало, хотя мне стоит огромных усилий дышать ровно.

– Да, очень.

И мне очень нравится. Жаль, что он отодвигается, но в комнате уже полно других учеников. Какой-то парень постарше уже поднялся на сцену. Похоже, сейчас начнется.

Несмотря на то что я рассказывала об этом с пренебрежением, Отряд калек в моей старой школе действительно помогал мне с учебой. Оказалось, что это классная программа. Нас разделили на группы по видам Ущербности. Моей группой руководила Эван, тощая как жердь азиатка-байкерша с проколотым языком и розовой прядью в волосах, которая умудрялась быть одновременно дислексичкой и почетной студенткой ФМУ. Она поделилась с нами своим любимым способом борьбы с дислексией: мягкая наждачная бумага. Каждый раз, когда Эван нужно запомнить новое слово, она пишет его на такой бумаге с большим нажимом, чтобы оно буквально отпечаталось на поверхности. После этого она обводит отпечаток пальцем, чтобы запомнить его на ощупь, и произносит его вслух, затем процарапывает еще раз. Эван поклялась, что после этого она никогда больше не делает в нем ошибок. Мне она понравилась.

Предполагается, что занятия по ПАП заканчиваются одновременно со школьными уроками, но нас отпустили на полчаса раньше. Я задержалась в «Черной комнате» в ожидании, когда Шон закончит беседу со своим наставником.

– Удалось ли тебе адаптироваться к нашей программе адаптации? – спрашивает он.

– Это было гораздо проще, чем адаптироваться к тому, что ты можешь отпускать такие банальные шуточки.

Он улыбается:

– Пошли со мной.

– Не слишком ли многого ты от меня ждешь? – спрашиваю я, хотя, если он будет продолжать так улыбаться, я пойду за ним хоть на край света.

– Скорее, ждут от меня, – отвечает он. – У меня трое старших братьев. Поэтому мне так нравится быть квотербеком. Это мой шанс покомандовать.

– Ух ты! – говорю я. – Наверное, не просто было так сформулировать предложение, чтобы вскользь упомянуть, что ты в команде разыгрывающий?

– Я аж взмок от усилий, – отвечает он. – Мне удалось тебя поразить?

– Я чуть сознание не потеряла от восторга!

– Это хорошо, – одобрительно говорит он. – Редко удается довести девушку до обморока.

За это время мы добрели до конца школьной территории, миновав спортивные площадки. Я под впечатлением от того, насколько большое удовольствие доставляет мне наша болтовня.

– А ты совсем не такой, как я думала, – приходится мне признать. Я хочу, чтобы это прозвучало как комплимент. Я уже знаю, что он милый и воспитанный, но до сегодняшнего дня я полагала, что этим его достоинства и ограничиваются.

– А чего ты ожидала? Что я буду поскромнее? Не такой быстрый?

Я вздрагиваю, как будто он меня подловил.

– Ну типа того.

– Ничего. Я с этим уже сталкивался. Наверно, это тоже результат нарушения слухового восприятия. Я часто что-то упускаю из общей беседы, поэтому приходится улыбаться и кивать, чтобы это скрыть. Думаю, я лучше проявляю себя в общении один на один.

Я вспоминаю, что говорила о нем Амалита: он предпочитает не решать проблемы, а игнорировать их в надежде, что они сами собой рассосутся. Может быть, она и была права, но теперь я думаю, что частично это впечатление складывается от того, что он не всегда отслеживает само их возникновение.

– А что у вас с Джей-Джеем Остином? – меняет он тему разговора. – Вы встречаетесь?

– Я и Джей-Джей? Ты серьезно? – Я бросаю на него удивленный взгляд.

Он пожимает плечами.

– Я постоянно вижу вас вместе. Мне казалось…

– Мы друзья, – я спешу его заверить чуть быстрее, чем нужно.

Я втягиваю щеки, чтобы спрятать довольную ухмылку. Шон заинтересовался моей личной жизнью. Он следил за мной, чтобы узнать, свободна ли я.

– А как насчет тебя и Ринзи? – интересуюсь я.

Шон улыбается.

– Наши с ней родители – лучшие друзья со студенческих времен. Мы жили по соседству с самого детства. Когда я на нее смотрю, я все еще вижу восьмилетнюю девчонку.

На моем лице сомнение.

– Да неужели? – переспрашиваю я бесстрастным голосом.

Он кивает.

– Она мне как сестра. Однажды на вечеринке мне выпало с ней поцеловаться на слабо. Это было как обжиматься с собственным братом.

Я хотела было спросить, откуда он знает, каково обжиматься с собственным братом, но мне так понравилось то, что он сказал, что я не стала портить момент.

На противоположном конце площадки стали появляться люди – уроки закончились. Мы автоматически направились к своим шкафчикам.

– Может, ты подождешь меня пару часиков? – спросил Шон. – У меня еще занятия по легкой атлетике, ты можешь посмотреть тренировку, а потом мы куда-нибудь сходим.

– Было бы отлично, – говорю я.

Удивительно! Я хотела встречаться с Шоном. И, похоже, буду. Теперь я знаю.

Он мне нравится. Очень.

Подозреваю, что я останусь в черном списке у Ринзи.