19

Во время перерыва я распечатываю тот тихий ужас, надерганный из разных источников, под названием реферат по «Гамлету». Остаток дня я редактирую текст и делаю многочисленные пометки на страницах. Оставшееся свободное время я провожу с Ринзи, Шоном и их компанией.

За последние несколько дней я уже отвыкла от взглядов, полных ненависти, поэтому очень болезненно воспринимаю реакцию Тейлор. Она ничего мне не говорит, но без конца прожигает меня злыми глазами и с обиженным видом ковыряется в еде.

Я ее игнорирую.

Задолго до окончания обеденного перерыва я извиняюсь и иду в библиотеку. Войдя туда, слышу за спиной шипение:

– У тебя есть собственные друзья. Нечего стараться украсть моих!

Я оборачиваюсь к Тейлор. Ее челюсти сжаты, а в глазах пылает огонь.

Это странно. Одно дело – дуться за обедом, когда на нее никто не обращает внимания, а совсем другое – пойти за мной в библиотеку. Неужели она не понимает, что Ринзи со мной тусуется исключительно ради встречи с Кайлером Лидсом?

Если нет, я точно не собираюсь ее просвещать на этот счет.

– Значит, тебя расстраивает, когда твоя подруга бросает тебя из-за кого-то нового? Не кажется ли тебе, что в этом есть торжество справедливости, как бы поэтично это ни звучало?

– Поверь мне, Ринзи после этой субботы и думать о тебе забудет, – холодно отвечает Тейлор. – И нет, это не кажется мне «торжеством справедливости». Не знаю, что тебе наплела Амалита, но я ее не бросала. Я просто не хотела ходить за ней хвостиком, а она не могла этого пережить. Что довольно забавно, поскольку свято место пусто не бывает и она очень быстро нашла мне замену.

– Постой-ка, так тебя расстраивает моя дружба с Ринзи или с Амалитой, Джеком и Джей-Джеем?

Тейлор закатывает глаза, качает головой в знак того, что я вообще не догоняю, и потом отчаливает.

У меня нет времени разбираться с тем, что там не в порядке в ее голове. У нас с Гамлетом есть дела поважнее. Я сижу в библиотеке, пока есть силы, затем, как только кончаются уроки, отправляюсь домой, где усаживаюсь перед компьютером и не схожу с места аж до двух часов ночи. Наконец-то мой реферат готов, и мне выпадает шанс «уснуть, быть может, видеть сны».

Поспав всего четыре часа, я, казалось бы, должна с ног валиться, но чувствую небывалый подъем. Не только потому, что у меня в сумке лежит полностью законченный и почти гениально написанный реферат по «Гамлету», но и потому, что сегодня вечером я иду в гости к Ринзи и найду там неопровержимые доказательства, которые выведут ее на чистую воду.

Джек и Амалита выбегают из здания школы, чтобы встретить нас с Джей-Джеем еще на подходе. Они внимательно оглядываются по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.

– Тебе понадобится это, – говорит Джек, как будто мы находимся на суперсекретном шпионском задании.

Он кладет мне что-то в руку.

– Крохотная резиновая Чудо-женщина? – спрашиваю я.

– Это флэшка, – отвечает Джек, – которая таки да, спрятана внутри крохотной резиновой Чудо-женщины.

– Это для сегодняшнего вечера, – добавляет Амалита.

– Тебе стоит поискать доказательства в ее компьютере, – поясняет Джек. – Будем надеяться, он не защищен паролем.

– Скорее всего, ее компьютер стоит у нее в комнате, – говорит Амалита. – Тебе понадобится время, чтобы все проверить.

– Все, что найдешь, сбрасывай на флэшку, – советует Джек.

– И постарайся не попасться, – добавляет Джей-Джей, – иначе последствия будут очень печальные.

– Убийственные, если точнее, – говорю я, представляя, что будет, если Ринзи обнаружит меня в своей комнате.

– Минимум ты отделаешься позором на всю школу, – заявляет Джей-Джей. – Максимум – она заявит на тебя в полицию. А это может даже повлечь за собой реальное судебное разбирательство. Ну и исключение из школы, как пить дать.

– Судебное? – переспрашиваю я. – Настоящий суд?

– Да, именно. Но этого ни за что не случится, шанс ноль на миллион, – успокаивает меня Амалита.

– Согласен, – говорит Джей-Джей. – Гораздо больше шансов, что ее мама сдаст тебя миссис Дорио. И тогда исключение неминуемо.

– Это успокаивает, – бормочу я.

– Не волнуйся об этом, потому что этого не произойдет, – заявляет Амалита. – Ты будешь осторожна. Помни, зачем ты пошла на это, – и с этими словами она поворачивает ко мне экран своего телефона. На нем страница из «Зимы тревоги нашей».

– Ты что, скопировала? – спрашиваю я.

– Нет, сделала скриншот с экрана. И еще один. – Она пролистывает фотографии и показывает мне мое фото на сайте школы: шишка на лбу, абсолютно пустые глаза и общий помятый вид торчка.

– Да, правильно, – соглашаюсь я, снова ощутив прилив сил. – Я ее прижму!

Я уже опаздываю, но Ринзи, естественно, заняла мне местечко. Я избегаю смотреть ей в глаза. Похоже, она ничего не замечает.

Школьный день ужасно долго тянется, лишь обеденный перерыв приносит мне удовольствие. Я устраиваюсь рядом с Шоном на травке, а он сидит так близко ко мне, что мы касаемся друг друга. Мы вроде бы не встречаемся, но все равно вместе.

Поскольку моя работа над рефератом закончена и после тренировки я еду с Ринзи и Шоном, впервые за долгое время я отправляюсь на спортивную площадку. На этот раз я сижу с Ринзи прямо у беговой дорожки. Она не сводит глаз с прыгунов с шестом и подробно комментирует, кто как разбегается, ставит шест для прыжка или отрывается от земли. Я уверена, что ее товарищи по команде прекрасно знают, что она говорит о них, но не похоже, чтобы они возражали против такого «разбора полетов». Они даже рады ее вниманию. После каждого прыжка, услышав оценку тренера, они оглядываются на нее в ожидании ее комментария.

Когда прыгуны отдыхают, Ринзи переключает свое внимание на толпу желающих поболтать о Кайлере Лидсе и «Вечере мечты». Всем известно, что встреча состоится в эту субботу, и за последние пару дней они уже не раз обсудили все с Ринзи: от фасона платья до возможных аксессуаров. Ринзи ведет себя как звезда, купаясь в зависти окружающих. Она вещает направо и налево, что с удовольствием попросила бы для каждого небольшой автограф/аудиозапись/фотографию, но если она сделает это для кого-то одного, ей придется делать это для всех остальных тоже, а это невозможно.

Слушая ее публичные выступления, я размышляю… План предполагал выставить Ринзи полной идиоткой и заставить ее чувствовать себя соответствующе, когда она не попадет на «Вечер мечты». Но сейчас я впервые задумалась, не буду ли я выглядеть безжалостной стервой из-за того, что так с ней поступила? При этой мысли мой лоб покрылся испариной.

Не имеет значения. Эти люди еще вчера с радостью верили в самое плохое обо мне. Откуда им знать правду?

Пока.

После окончания тренировки Шон везет нас с Ринзи к ней домой. Ее гипс автоматически дает ей преимущество занять место «второго пилота» рядом с водителем, но я даже рада забраться назад, потому что тогда они не будут ждать от меня активного участия в беседе. Мое сердце сейчас так неистово стучит в груди, что они могут услышать дрожь в моем голосе.

Я засовываю руку в карман шортов и нащупываю там маленькую Чудо-женщину. Вот оно! Сегодня вечером мне предстоит совершить преступление. Даже два: проникновение со взломом и кражу.

Хотя я не собираюсь взламывать никакие замки: ведь Ринзи сама пригласила меня в свой дом. Попытка найти ее компьютерные файлы – тоже не преступление. Я просто скопирую файлы, а не украду их.

И все это я делаю ради благородной цели. Робин Гуда не сажали в тюрьму за то, что он грабил богатеев? А существовал ли Робин Гуд в действительности или это сказка? Я тянусь за телефоном, чтобы погуглить, но не успеваю: мы уже стоим на пороге дома Ринзи.

У нее огромный и потрясающий дом. Когда миссис Треска открывает нам дверь и мы вваливаемся в прихожую, меня ослепляет мрамор полов, крутая спираль лестницы и гигантская хрустальная люстра. Я даже не могу вообразить, сколько здесь комнат, но зато легко представляю себе, как я безнадежно брожу от одной комнаты к другой, тратя на это кучу времени.

– У тебя очень красивый дом, Ринзи, – произношу я. – Проведешь мне экскурсию?

Ринзи бросает взгляд вниз, на свой массивный пурпурный гипс, а потом на меня:

– Ты шутишь?

– Я покажу тебе дом, Отем, – предлагает миссис Треска. Ринзи повисает на руке Шона.

– Шон, ты останешься со мной?

Шон отвечает ей, но смотрит при этом на меня:

– Да, конечно.

Я испытываю радостное возбуждение и некоторое разочарование одновременно. Конечно, у меня даже голова немного кружится от мысли, что Шону хочется побыть со мной, но все же я чувствовала бы себя гораздо увереннее, если бы знала, что единственный человек, который может заметить мое временное отсутствие, передвигается на костылях.

И все же беспечность побеждает. Я отправляюсь осматривать дом с миссис Треской. На мое счастье, она любит поговорить и не ждет от меня ответных реплик. Я выясняю следующие значимые детали: 1. Комната Ринзи находится на втором этаже. 2. Действительно, ее компьютер стоит на столе. 3. Дверь в ее комнату слегка прикрыта. Это делает мое проникновение внутрь достаточно простым делом и обеспечивает мне некоторую защиту от случайных взглядов, пока я буду орудовать внутри.

– А у вас есть какие-нибудь домашние питомцы? – интересуюсь я у миссис Трески, когда мы уже спускаемся по лестнице на первый этаж. – Я так люблю животных! – добавляю я, внезапно осознав, что мой вопрос мог показаться ей странным.

– Я тоже, но у мистера Трески на них сильная аллергия, – отвечает она. – Поэтому никаких животных.

Отлично. Если я окажусь в комнате Ринзи, никто не обнаружит мое присутствие лаем или мяуканьем.

Мы вновь оказываемся на первом этаже, где располагается домашний кинотеатр. Правда, название звучит более впечатляюще, чем сама комната. Это просто большая комната с темными шторами, огромным телевизором на стене и несколькими диванчиками с регулируемым углом наклона и выдвигающейся подставкой для ног. Ринзи уже устроилась на одном, подоткнув под спину подушки и вытянув вперед сломанную ногу.

– Обещаю, еще только одну серию, – говорит Шон. Я перевожу взгляд на экран, где идет мультфильм про Губку Боба.

– Мы пропустим начало, – хнычет Ринзи, а потом поворачивается ко мне. – Сейчас будут «Дрянные девчонки». Я обожаю этот фильм!

Еще бы!

Я устраиваюсь на диванчике рядом с Шоном и наблюдаю, как они с Ринзи шутя воюют за пульт, каждые пять минут переключая каналы.

– Ребят, а вы голодные? – спрашивает Ринзи. – Ужин скоро будет готов, но, по-моему, в шкафчике есть чипсы и сальса.

– Нет, спасибо, – говорю я громко. – У меня что-то с желудком не в порядке.

Все с моим желудком хорошо. Мы можем с одинаковым успехом смотреть «Губку Боба», «Дрянных девчонок» или канал «Си-эн-эн». Мои мысли заняты совсем другим. Шон примостился у меня под самым боком и практически обнимает меня за плечи, но я не могу расслабиться и получать удовольствие. В комнате слишком темно, и я не вижу, сколько времени на часах, а постоянно хвататься за телефон будет выглядеть по-идиотски, поэтому я просто прикидываю, что уже прошло полчаса с начала просмотра. Сейчас наиболее удачный момент, чтобы выйти: Шон с Ринзи наконец-то пришли к компромиссу и сейчас смотрят какое-то шоу о настоящих охотниках за привидениями. У меня есть достаточное количество времени на поиски.

– Прошу прощения, – шепчу я громко, как на сцене, – а где у вас туалет?

– Вдоль по коридору до конца и дважды сверни налево, – отвечает Ринзи.

– Хочешь, я тебя провожу? – спрашивает Шон. У него озабоченный вид.

– Нет, спасибо, я найду.

Я иду вдоль по коридору, потом два раза поворачиваю налево. Мне слышно, как миссис Треска возится на кухне. Как можно быстрее и тише я несусь вверх по лестнице и ныряю в комнату Ринзи. Я проскальзываю в приоткрытую дверь, не задевая ее.

Стук сердца и мое прерывистое дыхание кажутся мне слишком громкими в тишине комнаты. Кто-нибудь может услышать. Я стараюсь дышать глубже и успокоиться. Затем подхожу к письменному столу Ринзи. Я бросаю взгляд на дверь и убеждаюсь, что из коридора меня не видно. Все же надо поторопиться.

Я сажусь за стол и включаю компьютер в полной уверенности, что сейчас на экране высветится запрос пароля и вся моя затея станет бесполезной. Но этого не происходит: экранная заставка сменяется каким-то документом. Я прочитываю несколько предложений. Что-то про «дивный новый мир». Это ее реферат по литературе.

Я смотрю на время: 17:05. В моем распоряжении минут десять. Максимум пятнадцать.

О чем я только думала? Это абсолютное безумие. Даже если у нее в компьютере есть нужные мне файлы, как я их найду?

Я нажимаю на «Поиск», потом «Документы» и набираю «Отем». Появляется целый список файлов, и я бегло их просматриваю, но ни один из них не имеет ко мне никакого отношения.

Естественно! Кто будет таким тупицей, чтобы называть файл именем той, чья репутация и является их основной мишенью?

Я могла бы поискать по конкретной цитате. Что-нибудь из написанного в «Зиме тревоги нашей». Что там было?

Впервые я жалею, что сайт был удален.

Амалита!

Я судорожно пишу ей сообщение: «Пришли мне фото текста из «Зимы» как можно скорее».

Слава богу, она моментально откликается. Через секунду я получаю фотографию. Я увеличиваю изображение, чтобы найти какую-нибудь особую фразу, которая вряд ли может встретиться в каком-либо другом документе.

«Не самый лучший выбор или явная клептомания?» Я забиваю эту фразу в поисковик. Это было написано о Софии Брукс. После каждого напечатанного слова список возможных документов становится все меньше. Я уверена, что когда дойду до вопросительного знака, вариантов вообще не останется.

Но этого не происходит.

В списке документов остается всего один файл под заголовком «Ричард III». Как доказала моя работа по «Гамлету», я ничегошеньки не знаю о Шекспире, если только меня не вынуждают обстоятельства, но сейчас я готова поклясться, что именно в этой пьесе есть цитата со словами «Зима тревоги нашей».

Я изучаю свойства файла. Создан был в конце января, почти за месяц до того, как появился сайт. Просматриваю содержание.

Здесь весь текст для сайта: полный список учащихся со всеми их грязными тайнами. И все это сейчас на экране прямо у меня перед глазами.

Бог мой! Я уже забыла, какие отвратительные вещи там были!

Это болото может легко засосать. На секунду я прерываюсь, чтобы послать Амалите всего два слова: «Золотая жила!», и вытаскиваю из кармана крохотную Чудо-женщину, а затем вставляю ее в USB-порт.

Компьютер распознает накопитель: появляется название «Чудо-девка». В высшей степени поэтично со стороны Джека. Я выделяю файл «Ричард III» и уже готова его скопировать, когда внезапно слышу скрип открывающейся двери.

Я застываю на месте.

– Отем?

Я медленно разворачиваюсь на стуле.

Это Шон.

Я не могу ни двинуться с места, ни сказать хоть слово. Меня словно парализовало. Я сижу на стуле Ринзи, моя рука намертво прикреилась к мышке.

– Привет, – наконец выдавливаю я из себя.

Он смотрит на меня во все глаза.

– Что ты тут делаешь?

В его голосе ни одной игривой или дружеской ноты.

– Я? А ты что делаешь тут, наверху? – отвечаю я вопросом на вопрос. Я не могу. Не могу сказать ему правду. Легче заколоться на его глазах транспортиром.

Он продолжает глазеть на меня с открытым ртом. Как будто не может поверить, что я задала ему этот вопрос.

– Тебя долго не было, и я пошел проверить, все ли с тобой в порядке. Дверь в туалет была открыта, а вот тебя там не было. Я подумал, ты пошла искать другой туалет. А затем услышал, как кто-то печатает.

Ума не приложу, почему дверь в туалет была открыта. Я закрыла ее, когда вышла. Должно быть, миссис Треска заходила туда, пока я была здесь, наверху. И почему ему показалось, что я слишком долго отсутствовала? Если только…

Я поворачиваюсь и вижу часы на экране компьютера Ринзи. 17:35. Так и есть! Я абсолютно потеряла счет времени.

– Отем! – опять обращается ко мне Шон таким тоном, как будто ему противно даже произносить мое имя. – Что ты здесь делаешь?

За какие-то доли секунды я прокручиваю в голове все возможные объяснения, но ни одно из них не годится.

– Я ищу доказательства того, что это Ринзи стоит за сайтом «Зима тревоги нашей», – выпаливаю я. Слова поспешно срываются с моих губ: – Я знала, это ее рук дело, но никто мне не поверил, даже ты, поэтому мне нужно было найти доказательства.

Шон смотрит на меня так, словно решает в уме сложную математическую задачу. Некоторое время он молчит. А когда начинает говорить, произносит каждое слово медленно, словно сам не может поверить, что это правда.

– Значит, ты… ты пригласила Ринзи на встречу с Кайлером Лидсом только по этой причине? Чтобы пробраться сюда и порыться в ее вещах? Ты вообще-то собираешься брать ее с собой?

Я могла бы соврать. Легко.

И все вернулось бы ко мне бумерангом меньше чем через 24 часа.

– Нет, – признаюсь я, чувствуя себя жалкой мерзавкой. – Я иду с Амалитой.

У него нет слов. Он только продолжает гневно смотреть на меня.

– Но, Шон, я была права! – быстро добавляю я, собрав всю свою оставшуюся смелость. – Я нашла доказательства. Смотри!

– Я не хочу смотреть. Я не роюсь в чужих вещах. Я никогда так не поступаю.

– Это не я злодейка в этой пьесе, – произношу я, безуспешно пытаясь найти правильные слова, чтобы оправдаться.

Он издает короткий, полный горечи смешок.

– Ты уверена?

Теперь уже я борюсь с подступающими к глазам слезами.

– Да, выглядит это некрасиво. Но здесь другое, Шон. Это справедливое возмездие.

Он просто смотрит на меня и качает головой.

– Несмотря на весь тот мусор, который швыряли тебе в лицо, ты продолжала оставаться той потрясающей девчонкой, которая не изменяла самой себе, у которой были любящие друзья и которая продолжала делать так, как считала нужным, без оглядки на окружающих.

Я растеряна. То, как он качает головой, жутко меня расстраивает, потому что, похоже, он во мне разочаровался.

– Так вот как ты меня видишь…

– Так я тебя видел. Я был неправ.

– Шон? Отем? – доносится до нас снизу голос Ринзи. – Вы там живы? В моем доме нельзя тискаться!

– Сейчас спускаемся, – кричит Шон ей в ответ, но при этом не сводит глаз с меня.

– Ты ей все расскажешь? – спрашиваю я, кусая губу.

– Надо бы, – отвечает он. – Но нет. Не про компьютер. Ты сейчас же расскажешь ей, что не возьмешь ее с собой на встречу с Кайлером Лидсом. А потом покинешь этот дом. И если хоть какие-то ее файлы где-нибудь всплывут, я всем все расскажу.

Мой желудок совершает кульбит, а в горле появляется ком. Я могу отказаться и просто уйти, но тогда я могу не рассчитывать на то, что у нас с Шоном когда-нибудь еще будет хоть малейший шанс наладить отношения. Какая-то часть меня продолжает надеяться, что, когда он перестанет сердиться на меня, он поймет, зачем я так поступила. Поэтому я киваю, вытаскиваю флэшку и опускаю в карман. Я рассчитываю, что он хоть краем глаза посмотрит в файл, прежде чем я его закрою, но он этого не делает. Когда никаких следов моего пребывания больше не осталось, я спускаюсь за ним вниз, и мы заходим в комнату. Он выжидательно стоит, скрестив руки на груди, а я опускаю голову, как нашкодивший ребенок.

– Ринзи, – медленно произношу я. – Мне надо тебе кое-что сказать.

Есть только один плюс в том, что в твоей жизни происходит что-то действительно ужасное: все остальные проблемы перестают казаться такими уж невыносимыми.

Когда я рассказываю все Ринзи, она визжит, оскорбляет меня, даже стучит ногой. Все это время Шон стоит не шевелясь, с каменным выражением лица. Он не произносит ни единого слова, даже когда миссис Треска заходит посмотреть, что происходит. Ринзи орет на нее, чтобы она ушла. Потом Шон провожает меня до двери и с шумом захлопывает ее за мной. А ведь меня некому отвезти домой. Его это не волнует.

Я хочу опуститься на землю и пореветь всласть, но еще больше хочу оказаться как можно дальше от Ринзи и Шона. Я иду пешком пару кварталов до въезда в их элитный поселок, а оттуда уже звоню маме, чтобы она заехала за мной. Пока я ее жду, я не делаю ни-че-го. Даже не разрешаю себе ни о чем думать. Когда я сажусь в машину, мама, конечно, замечает, что я чем-то расстроена, но объяснить ей я ничего не смогу, поэтому молчу. Дома я хочу просто вырубиться как можно скорее. Я поднимаюсь к себе, забираюсь в постель и делаю кокон из одеяла, чтобы отгородиться от окружающего мира.