СЦЕНА ВТОРАЯ
Луг, окруженный высокими скалами и лесом.
Со скал ведут тропинки с высеченными в них ступенями и с перилами. Немного спустя по этим тропинкам начнут сходить вниз поселяне. В глубине сцены озеро, над ним некоторое время видна лунная радуга. Вдали — высокие горы, из-за которых поднимаются еще более высокие снежные вершины. Глубокая ночь. Только озеро и белые
ледники блестят, освещенные луной.
Мельхталь, Баумгартен, Винкельрид, Майер Сарнен, Буркгарт Бюгель, Арнольд Сева, Клаус Флюе и еще четверо
поселян. Все вооружены.
Мельхталь (еще за сценой)
Вот горная тропа. Вперед, за мной!
А вон скала с распятьем на вершине.
У цели мы. Поляна эта — Рютли.
Входят с факелами.
Винкельрид
Прислушайтесь!
Сева
Все пусто.
Майер
Ни души!
Наш Унтервальден всех опередил.
Мельхталь
Который час?
Баумгартен
Поблизости, в деревне,
Дал сторож криком знать, что два часа.
Издалека доносится звон.
Майер
Вы слышите?
Бюгель
В лесной часовне в Швице
К молитве ранней колокол зовет.
Флюе
Да, воздух чист, и звон далеко слышен.
Мельхталь
Пусть кто-нибудь скорей зажжет костер,
Чтоб он пылал, когда друзья сойдутся.
Двое крестьян уходят.
Сева
Как хороша ночь лунная! Сегодня
Гладь озера, как зеркало, спокойна.
Бюгель
Им плыть нетрудно будет.
Винкельрид (протянув руку в сторону озера)
Посмотрите!
Не видите? Вон там!
Майер
Да что ж такое?..
Ах, вижу, вижу! Радуга средь ночи!
Мельхталь
Она луной, должно быть, рождена.
Флюе
Вот редкое и чудное явление!
Не всякому дано его увидеть.
Сева
Над ней другая, только побледнее.
Баумгартен
Вон лодка показалась вдалеке.
Мельхталь
Плывет в ней Штауффахер с земляками.
Швиц долго ждать себя не заставляет.
(Идет с Баумгартеном к берегу.)
Майер
Да вот из Ури никого не видно.
Бюгель
Им обходить далеко через горы,
Чтобы посты ландфохта обмануть.
Тем временем двое крестьян развели посреди поляны огонь.
Мельхталь (с берега)
Эй, кто там? Отвечай!
Штауффахер (снизу)
Друзья страны!
Все идут в глубину сцены навстречу прибывшим. Из лодки выходят Штауффахер, Итель Рединг, Ганс Мауер, Иорг Гоф, Конрад Гунн, Ульрих Шмид, Иост Вайлер и еще трое крестьян. Все вооружены.
Все (громко)
Привет! Привет!
В то время как все остаются в глубине сцены, приветствуя друг друга, Мельхталь
и Штауффахер выходят вперед.
Мельхталь
Я видел, Штауффахер,
Того, кто уж не смог меня увидеть;
Его глазниц коснулся я рукой
И чувство жгучей мести почерпнул
В потухших солнцах старческого взгляда.
Штауффахер
Ни слова мне о мести! Мы не мстить,
Но злу должны достойный дать отпор.
Вы были в Унтервальдене. Что там
Предпринято для общего нам дела?
Какие мысли у крестьян? Легко ль вам
Сетей измены удалось избегнуть?
Мельхталь
Через вершины грозные Суренна,
По ледяным полям, бескрайным, голым,
Где раздается хриплый крик орла,
Я к пастбищу альпийскому спустился, —
Там пастухи из двух соседних общин
Пасут свои стада, перекликаясь.
Я жажду утолял тем молоком,
Что, пенясь, льется из-под ледников.
Я в хижинах пастушеских пустых
Был сам себе хозяином и гостем,
Пока людских селений не достиг...
В долинах всем уже известно стало
О новом небывалом злодеянье,
И стоило мне только постучаться,
Меня с почетом всюду принимали.
Возмущены простые люди эти
Все новыми бесчинствами ландфохтов.
Как на лугах альпийских год за годом
Растут все те же травы, как потоки
По старым руслам движутся в том крае,
Как в небе облака и даже ветры
Извечным следуют путям, так точно
Обычаи старинные от деда
Без измененья к внуку переходят, —
Там пастухи враждебны новизне,
Грозящей их привычной, ровной жизни...
Они мне руку крепко пожимали,
Со стен срывали ржавые мечи,
И в их глазах сверкал огонь отваги,
Когда я Штауффахера и Фюрста
Назвал всем дорогие имена...
Они клялись быть с вами заодно,
На смерть они клялись пойти за вами...
Так я, храним священным правом гостя,
Спешил от одного двора к другому
И, наконец, родимый край увидел,
Где у меня немало есть своих...
Нашел слепого старика отца.
Он на чужой соломе спал, а жил
Тем, что дадут из милости...
Штауффахер
О Боже!
Мельхталь
Но я не плакал, нет! В слезах бессильных
Скорбь жгучую не стал я изливать.
Я заключил ее, как драгоценность,
В своей душе и думал лишь о деле.
Я побывал во всех ущельях гор,
Я обошел укромные долины,
И даже у подошвы ледников
Я хижины жилые находил.
И всюду, где пришлось мне побывать,
Везде встречал я ненависть к тиранам.
Ведь даже там, у крайнего предела
Живой природы, где уже земля
Перестает родить, ландфохты грабят...
Я возбудил сердца всех честных граждан
Горячей речью, жалом слов моих,
И наш теперь народ душой и телом.
Штауффахер
В короткий срок вы многого добились.
Мельхталь
Я сделал больше. Наших поселян
Страшат два замка: Росбергский и Сарнен.
За их стенами каменными враг
Скрывается, вредя стране оттуда.
Мне вздумалось разведку предпринять, —
И в Сарнен я проник и видел замок.
Штауффахер
Дерзнули вы войти в пещеру тигра?
Мельхталь
В одежде пилигрима я прошел
И видел Ланденберга за пирушкой...
Судите же, как я собой владею:
Я увидал врага — и не убил.
Штауффахер
Отважны вы, да вам и повезло.
Тем временем остальные крестьяне выходят вперед, приближаясь к обоим.
Теперь скажите мне, кто те друзья,
Которые явились вместе с вами?
Вы познакомьте нас, и мы откроем
Доверчиво свои сердца друг другу.
Майер
В любой из трех земель кто вас не знает?
Я — Майер, житель Сарнена. Вот этот —
Племянник мой из Винкельрида, Струт.
Штауффахер
Всё имена известные в горах.
Один из Винкельридов победил
Дракона в Вайлерском болоте; сам
В той схватке пал он.
Винкельрид
То был предок мой.
Мельхталь (указывая на двух крестьян)
Те двое — монастырские крестьяне.
Я знаю, вы от них не отвернетесь,
Хоть это крепостные, не как мы,
Свободные на собственном наследье.
Народ хороший, преданный отчизне.
Штауффахер (обоим)
Подайте ваши руки. Счастлив тот,
Кто никому у нас не подневолен.
Но честность красит звание любое.
Конрад Гунн
Вот это Рединг, бывший старшина.
Майер
Я с ним знаком. Да, это недруг мой
По старой тяжбе об одном участке.
Мы с Редингом враги перед судом,
Но здесь друзья.
(Жмет ему руку.)
Штауффахер
Вот сказано умно!
Винкельрид
Идут, идут! Вы слышите рог Ури?
Справа и слева появляются на скалах вооруженные люди с факелами и спускаются вниз.
Мауер
Смотрите!.. Как! Служитель алтаря,
Священник с ними вместе? Невзирая
На тяготы пути и мрак ночной,
Он, верный пастырь, их сопровождает!
Баумгартен
С ним Вальтер Фюрст и клирик Петерман,
Но что-то я средь них не вижу Телля.
Вальтер Фюрст, священник Рёссельман, псаломщик Петерман, пастух Куони, охотник Верни, рыбак Руоди и еще пятеро других поселян. Все собравшиеся, числом тридцать три, выходят вперед и становятся вокруг костра.
Вальтер Фюрст
Итак, должны мы на земле отцов,
Наследии законном нашем, тайно
Сходиться здесь, как будто для убийства.
И в ночь, которая покров свой темный
Дает лишь преступленьям и делам,
Что солнечного света избегают,
Мы право добываем, хоть оно
И чисто и светло, как день лазурный.
Мельхталь
Да будет так! Что мрак ночной прядет,
То радостно на солнце зацветет.
Рёссельман
Союзники, мне вот что Бог внушает!
Здесь вместо общины мы собрались
И весь народ по праву представляем.
Приступим к совещанью по старинным
Обычаям страны, как в мирный год;
Что незаконного в собранье нашем,
Оправдывает время. Бог везде,
Где право защищают от насилья.
И под его мы небом тут стоим.
Штауффахер
Добро! Держать совет, как в старину.
Хоть ночь теперь — сияет наше право!
Мельхталь
Пусть нас числом немного — сердце здесь
Всего народа, лучшие тут в сборе.
Конрад Гунн
Хоть древних книг у нас нет под рукой,
Но их слова начертаны в сердцах.
Рёссельман
Составим круг и посреди него,
Как власти знак, мечи мы водрузим!
Мауер
Пусть старшина перед мечами встанет,
А по бокам — помощники его.
Петерман
Здесь три народа. И кому из них
Главой совета подобает быть?
Майер
Об этом Ури пусть со Швицем спорят.
Охотно им уступит Унтервальден.
Мельхталь
Мы уступаем. Мы пришли молить
Своих друзей могучих о поддержке.
Штауффахер
Пусть Ури меч возьмет. В походах славных
Всегда стяг Ури впереди других.
Вальтер Фюрст
Нет, предоставим Швицу эту честь.
Мы все горды, что род ведем оттуда.
Рёссельман
Улажу я ваш благородный спор:
В совете — Швиц, в войне пусть правит Ури.
Вальтер Фюрст (подает Штауффахеру мечи)
Возьмите!
Штауффахер
Нет, вы старшему отдайте.
Иорг Гоф
Здесь Ульрих Шмид старейший между всеми.
Мауер
Он человек достойный. Но судьею,
Как крепостной, он в Швице быть не может.
Штауффахер
Вот Итель Рединг, бывший старшина.
Найдем ли мы достойнее главу?
Вальтер Фюрст
Да будет старшиной, главой совета!
Тот, кто согласен, руку подыми!
Каждый поднимает правую руку.
Рединг (выходит на середину круга)
Священных книг для клятвы с нами нет.
Но звездами предвечными клянусь:
От истины вовек не уклонюсь.
Перед ним вонзают два меча. Все становятся в круг. Швиц занимает середину, правее располагается Ури,
левее — Унтервальден. Рединг стоит, опершись на свой меч.
Что привело три горные народа
Сюда, на берег озера угрюмый,
В глухой полночный час? Скажите мне,
Какая цель у нового союза,
Что мы под звездным небом заключаем?
Штауффахер (выходит на середину круга)
Мы тут не новый заключим союз, —
Возобновляем мы союз старинный,
Он предками основан был. О братья!
Нас разделяют озеро и горы,
Раздельное у нас в лесах правленье,
Но одного мы корня, кровь одна,
И мы пришельцы из одной отчизны.
Винкельрид
Так наши песни память сохранили,
Что мы сюда издалека пришли?
Вы древнюю нам расскажите быль,
И мы скрепим союз наш давней связью.
Штауффахер
Средь старых пастухов живет преданье...
Когда-то жил на севере далеком
Большой народ. Голодный год настал,
И община в такой беде решила,
Чтобы из них, по жребию, десятый
Покинул отчий край... И стало так!
И шли они с унынием, в слезах —
Мужчины, женщины — все дальше к югу,
Мечом чрез земли немцев пробиваясь,
До дикого лесистого нагорья.
Но, устали и тут не зная, дальше,
Вплоть до долины дикой, шли они,
Где Муота змеится средь лугов...
Людских следов здесь не было заметно,
Лишь хижина на берегу виднелась
Да лодочник у переправы ждал...
Но озеро ужасно бушевало,
И задержаться им пришлось. Глядят —
И видят, что пустынный край обилен
Отличным лесом, ключевой водою.
Им чудилось, они попали вдруг
В отчизну милую... И тут осели.
И выросло средь гор селенье Швиц.
Здесь тягот много вынесть им пришлось
На раскорчевке леса под хлеба...
Потом, когда земли хватать не стало,
То часть народа двинулась на юг —
До Черных гор и дальше, до Вайсланда,
Там, за громадой вечных льдов укрыт,
Живет другой народ, с чужою речью.
Селенье Станц построили в Кернвальде,
Селенье Альторф — у долины Ройс,
Но общность родовую не забыли.
Среди чужих племен, что с той поры
В долинах здешних мирно водворились,
Мы без труда друг друга отличаем:
В нас кровь и сердце знать себя дают.
(Пожимает всем руки.)
Мауер
Да, сердце в нас одно и кровь одна!
Все (подавая друг другу руки)
Один народ, и воля в нас едина.
Штауффахер
Немало есть народов подъяремных,
Они пред победителем смирились;
Ведь даже в нашей стороне и то
Средь поселенцев много подневольных:
Они — рабы, и дети их — рабы.
Но мы, потомки истинные Швица,
Свою свободу сберегли. Князьям
Вовек не подчинялись. Добровольно
Империю заступницей избрали.
Рёссельман
Свободно встали под ее защиту.
В том грамоту сам император дал.
Штауффахер
Власть признает и тот, кто всех свободней.
Глава быть должен, наш судья верховный,
Для разрешенья всяких тяжб и споров.
И наши предки сами, добровольно,
Землей, отторгнутой у дикой чащи,
Почтили императора, главу
Всех итальянских и германских стран,
И свято обещали, как другие
Свободные империи народы,
Поддержку в войнах. Долг свободных граждан
Державу, свой оплот, оборонять.
Мельхталь
Что сверх того, то верный признак рабства.
Штауффахер
Когда нас император призывал,
Мы под его знаменами сражались;
В Италию за государем шли,
Чтоб римскою венчать его короной.
Но дома правил только сам народ,
По собственным законам и преданьям;
А император ведал смертной карой,
И для суда он графа назначал, —
Но тот жил вне страны, и призывали
Его лишь в редких случаях убийства.
И под открытым небом просто, ясно
Граф изрекал свой беспристрастный суд.
Где в этом всем хотя б намек на рабство?
Кто думает иначе — говори!
Гоф
Нет, все так шло, как рассказали вы.
Доныне мы насилия не знали.
Штауффахер
Мы раз не подчинились государю,
Когда он принял сторону попов.
Ведь монастырь Айнзидельн захотел
Отнять у нас урочище, где мы
От дедовских времен пасли стада.
Аббат представил грамоту — по ней
Земля к монастырю переходила,
Как будто нас там вовсе не бывало...
Но мы сказали твердо: «Император
Дарить не вправе земли поселян...
А коль в правах империя откажет,
И без нее мы проживем в горах...»
Вот предков был язык! Неужто нам
Позором ига тяжкого покрыться
И от слуги чужого то сносить,
К чему не мог принудить император?..
Мы эту землю заново создали
Трудами наших рук и лес дремучий,
Служивший диким логовом медведям,
В жилище человека превратили.
Мы извели раздувшихся от яда
Драконов злых, исчадия болот;
Мы вечную тумана пелену
Над этой дикой глушью разорвали;
С пути убрали скалы и отважно
Над бездной перекинули мосты.
Наш этот край, мы им века владели.
И чтоб чужой слуга явился к нам
И цепи нам осмелился ковать?
И нас позорил на родной земле?
Да разве нет защиты против гнета?
Сильное волнение среди крестьян.
Нет, есть предел насилию тиранов!
Когда жестоко попраны права
И бремя нестерпимо, к небесам
Бестрепетно взывает угнетенный.
Там подтвержденье прав находит он,
Что, неотъемлемы и нерушимы,
Как звезды, человечеству сияют.
Вернется вновь та давняя пора,
Когда повсюду равенство царило.
Но если все испробованы средства,
Тогда разящий остается меч.
Мы блага высшие имеем право
Оборонять. За родину стоим,
Стоим за наших жен и за детей!
Все (звенят мечами)
Стоим за наших жен и за детей!
Рёссельман (выходит на середину круга)
Но прежде чем хвататься за мечи,
Подумайте, нельзя ль договориться?
Одно лишь ваше слово — и тираны
Не притеснять, потворствовать вам будут.
С империей, как вам велят, порвите,
Власть Австрии признайте над собой...
Мауер
Что он сказал? Австрийцам присягнуть!
Бюгель
Не слушайте его!
Винкельрид
Предатель он,
Отчизне нашей враг!
Рединг
Друзья, спокойно!
Сева
Какой позор — австрийцам присягнуть!
Флюе
Позволить силой взять, чего добром
Отдать им не хотели!
Майер
О, тогда
Рабы мы все — и рабство заслужили!
Мауер
Пусть будет прав швейцарца тот лишен,
Кто Австрии поддаться нам предложит!
Я твердо, старшина, стою на том,
Чтоб это первым стало здесь законом.
Мельхталь
Да, кто предаться Австрии предложит,
Пускай лишится почестей и прав
И пусть никто не даст ему приюта.
Все (поднимая правую руку)
Принять такой закон!
Рединг (помолчав)
Да будет так!
Рёссельман
Свободны вы, приняв такой закон.
И Австрия насильем не добьется
Того, что мы добром ей не отдали...
Иост Вайлер
Приступим к делу, далее!
Рединг
Друзья!
А до конца ль изведан мирный путь?
Быть может, Альбрехт Габсбург и не знает,
Что здесь его наместники творят?
Испробуем последнее: к монарху
Мы с жалобой еще раз обратимся.
Когда ж откажет — взяться за мечи.
Страшит насилье даже в правом деле.
Поможет Бог, где люди не помогут.
Штауффахер (Конраду Гунну)
Теперь пора и вам заговорить.
Конрад Гунн
Я в Райнфельд ездил, к Альбрехта двору,
На тяжкий гнет пожаловаться фохтов
И вольностей старинных подтвержденье
От государя нового принять.
Послы от многих городов там были,
Из Швабии да из земель прирейнских,
И все они уже достали льготы
И возвращались весело домой.
Но ваш посол к советникам был вызван,
И те ему сказали в утешенье:
«Вы поезжайте, император занят,
В другое время вспомнит он о вас».
Я проходил в унынии по залам,
Вдруг вижу — герцог Иоганн в сторонке
Стоит и слезы льет, а рядом с ним
Два рыцаря: фон Тегерфельд и Варт.
И, подозвав меня, они сказали:
«Надейтесь только на себя! А правды
От Альбрехта вам нечего и ждать.
Не он ли у племянника родного
Наследье материнское похитил?
Наш герцог совершеннолетен, может
И сам своей страною управлять.
Но не венец — венок ему дал Альбрехт:
«Пусть это будет юности убором...»
Мауер
Слыхали? Справедливости не ждите
От Габсбурга! Надейтесь на себя!
Рединг
Нет выбора другого. Как же нам
Разумно цели радостной достигнуть?
Вальтер Фюрст (выходит на середину круга)
Цель наша — свергнуть ненавистный гнет
И отстоять старинные права,
Завещанные предками. Но мы
Не гонимся разнузданно за новым.
Вы кесарево кесарю отдайте,
И пусть вассал несет свой долг, как прежде.
Майер
От Австрии свой лен я получил.
Рединг
И продолжайте долг блюсти пред нею.
Иост Вайлер
Я Рапперсвейлям подати плачу.
Вальтер Фюрст
Платите им, как вы всегда платили.
Рёссельман
Я цюрихской обители дал клятву.
Вальтер Фюрст
Церковное вы церкви отдавайте.
Штауффахер
Империя дала мне в лен мой двор.
Вальтер Фюрст
Что быть должно, да будет, но не свыше!
Мы фохтов из страны должны прогнать
С их слугами и крепости разрушить, —
Без крови, если можно. Император
Пусть видит: нас заставила нужда
Нарушить нами данную присягу.
И если мы в узде себя удержим,
Он гнев смирит, как мудрый государь.
Народ себя заставит уважать,
Коль, взявши меч, умеренность проявит.
Рединг
Но как, ответьте, к делу приступить?
Ведь у врага оружие в руках,
И он, конечно, не уйдет без боя.
Штауффахер
Уйдет, когда внезапно пред собой
Увидит он народ вооруженный.
Майер
Сказать легко, да сделать мудрено.
Два крепких замка высятся в стране
Как вражеский оплот, — он станет грозен,
Когда войска австрийцев подойдут.
Так Росберг взять и Сарнен мы должны
До той поры, как весь народ восстанет.
Штауффахер
Не медлите, чтоб враг не принял мер, —
Участников немало в нашей тайне.
Майер
Предателей в народе нашем нет.
Рёссельман
Случается, благое рвенье губит.
Вальтер Фюрст
Отсрочка тем нехороша, что фохт
Успеет крепость в Альторфе построить.
Майер
Вы о себе лишь помните.
Петерман
Неправда.
Майер
Неправдою нас Ури попрекает?
Рединг
Во имя клятвы, тише!
Майер
Замолчать
Придется нам, коль Швиц — горой за Ури.
Рединг
Я осудить пред общиной вас должен —
Горячностью вы вносите разлад.
Не за одно ли дело мы стоим?
Винкельрид
Нам отложить до Рождества бы надо,
Когда велит обычай поселянам
Подарки фохту в замок приносить.
Туда могло бы человек двенадцать
Проникнуть, не внушая подозрений,
Отточенные взяв с собой клинки,
Их надо тайно в посохи заделать —
С оружием не пропускают в крепость.
Вблизи, под лесом, спрячется отряд
И только поселяне завладеют
Воротами — рог затрубит призывный
И вся засада бросится на помощь.
И после легкой схватки — замок наш.
Мельхталь
А в крепость Росберг я готов проникнуть.
Я там одной служанке приглянулся
И без труда ее уговорю,
Чтоб лестницу она в окно спустила.
А как взберусь — за мной друзья ворвутся!
Рединг
Так все за то, что надо отложить?
Большинство поднимает руки.
Штауффахер (сосчитав голоса)
Двенадцать против, двадцать за отсрочку!
Вальтер Фюрст
Так если в день условленный падут
Два замка, то сигнальные огни
Зажгутся на вершинах гор. Тогда
Народное сзывайте ополченье.
И фохты, увидав, что не шутя
Швейцарцы за оружие взялись,
Страну покинут без кровопролитья.
Мы им дадим надежную охрану.
Штауффахер
Но с Геслером нам справиться труднее.
Всегда он сильной стражей окружен
И без кровопролитья не отступит.
В изгнанье даже страшен он стране.
Щадить его, я думаю, опасно.
Баумгартен
Где гибель ждет, туда меня пошлите.
Я жизнь свою, спасенную мне Теллем,
За край родной бестрепетно отдам.
Честь защитив, я сердце успокоил.
Рединг
Нас время умудрит. Терпите, ждите!
Всего сейчас предусмотреть нельзя.
Меж тем как мы ночной совет держали,
Вот утро на вершинах гор зажгло
Багряные сигнальные огни...
Расстанемся до наступленья дня.
Вальтер Фюрст
Забрезжит день внизу еще не скоро.
Все невольно снимают шляпы и благоговейно смотрят на зарю.
Рёссельман
При свете, что привет нам раньше шлет,
Чем племенам, которые под нами
Живут в чаду и шуме городов,
Скрепим мы клятвой новый наш союз:
«Да будем мы народом граждан-братьев,
В грозе, в беде единым, нераздельным».
Все повторяют, поднимая правую руку с тремя поднятыми вверх пальцами.
«Да будем мы свободными, как предки,
И смерть пусть каждый рабству предпочтет».
Все повторяют с тем же самым жестом.
«На Бога да возложим упованье
Без страха пред могуществом людей».
Так же, как выше. Все обнимают друг друга.
Штауффахер
Ну, а теперь ступай без шуму каждый
Своей дорогой к близким и родным.
Пастух, смотри за стадом на зимовке
И сотоварищей вербуй в союз!
До срока всё сносите терпеливо.
Пускай тиранов множится вина:
Настанет день, и с ними мы сведем
И личные и общий счет — народный.
Законный гнев свой каждый обуздай
И береги для всенародной мести;
Она — наш долг, его не умаляй
Деяньями в защиту личной чести.
Когда все в полной тишине расходятся в разные стороны, звуки оркестра врываются
со все возрастающей силой. Над опустевшей сценой занавес опускается не сразу.
Солнце всходит над ледяными вершинами гор.
