Глава 4
Проснулась я рывком, растерянно огляделась. Сколько проспала? В комнате темно, единственный источник света — небольшой ночник в форме цветка. Уже глубокая ночь! Вот вам и вздремнула немного!
Я поспешно выпуталась из одеяла и перекатилась на темную половину кровати, чтобы быстрее попасть в комнату сестры и убедиться: ничего непоправимого не случилось, с ней все в порядке. Очень торопилась, и поэтому полным сюрпризом стало оказавшееся на пути препятствие, в темную рубашку которого с размаху уткнулась лицом. Ткань приятно пахла травами и была мягкой и теплой. А вот пуговицы, напротив, неприятно впечатались в лоб. И, судя по резкому выдоху хозяина рубашки, в его кожу.
— Куда это вы собрались? — прошипел Витор, совершенно не обрадованный тем, что его вдове лучше, и она весьма прытко скачет по кровати.
Я потерла бровь, куда угодила одна из пуговиц, и перевела взгляд с ровного ряда кругляшей на лицо супруга. Его увидела неожиданно четко. Случалось со мной иногда такое: в стрессовых ситуациях видела почти как кошка. Правда, не всегда успевала это заметить. Сейчас же я пожалела, что вижу.
Для Витора, как и любого мастера теней, темнота не являлась препятствием, чем он сейчас и пользовался, беззастенчиво меня разглядывая. Насмешливо улыбнулся, изучая следы от пуговиц на лбу. Скользнул по подслеповато прищуренным глазам — я боялась выдать неожиданно появившуюся способность. Особенно задержался на губах. И если его ладони, оказавшиеся немного ниже моей поясницы и прочно легшие на те места, о которых в приличном обществе говорить нельзя, можно было списать на то, что двэйн спросонья схватился за то, что под руку подвернулось, то взгляд не оставлял сомнений. Ему такой способ побудки весьма и весьма нравится, и он не против его слегка видоизменить. Окончательно в этом меня убедила довольная улыбка двэйна, уверенного, что света ночника вряд ли хватит, чтобы я заметила, каким заинтересованным стало выражение его лица.
Элиза в такой ситуации покраснела бы, а я пришла к выводу, что мне тоже нравится наблюдать за Витором, уверенным, что я ничего не вижу. Это как в игре «Правда-неправда». Когда человек говорит, что любит лимоны, а ты случайно замечаешь отражение его лица в зеркале. Лица, скривившегося от одного слова «лимон». И благодаря этой случайности выигрываешь.
— Так куда вы так торопились? — продолжил нашу игру Витор, убирая руки и незаметно дотрагиваясь до моих волос.
Прикосновение было настолько легким, что, если бы я не видела происходящего, подумала бы: муж осознал двусмысленность ситуации, вспомнил о нашем контракте и теперь, как примерный покойник, ждет, когда вдова наконец-то с него слезет.
А то, что в его пальцах оказалась прядь моих волос, — чистая случайность. Запутался немного. Темно ведь. И губами их коснулся из-за той же темноты. Потом заметил и осторожно выпутался.
Поймав себя на том, что с непонятным нетерпением жду, что еще сделает Витор, мысленно отчитала себя за игривые мысли. Кажется, я не до конца проснулась, раз такие глупости в голову лезут. Игра! Нравится! У меня там сестра столько времени одна со своими монстрами, а я тут на покойном муже лежу! Разглядываю, как он мои волосы гладит!
Я попыталась сползти с супруга. И была остановлена. Руки Витора неожиданно оказались на моей талии, потом чуть выше, надавили, вынуждая прижаться ближе.
— Пустите! Этого нет в нашем контракте! Я ваша вдова! — Кому я напомнила? Себе? Ему? Слова про вдову, как по мне, прозвучали комариным писком. И комарихе, кажется, нравилось происходящее.
— Считайте это компенсацией за вашу болезнь. — Меня совсем уж по-хозяйски погладили по спине. — Вы напугали меня. Умирающая вдова в мои планы не вписывается. Я помню о нашем контракте, не беспокойтесь.
И тут я будто увидела нас со стороны. Молоденькая девушка, согласная на все ради спасения семьи. И двэйн, которому элементарно скучно. А чего я хотела? На балу битый час намекала, что пойду буквально на все. Но ведь Алистер дал мне слово.
— Вы обещали. — Я закусила нижнюю губу, следя, как Витор медленно приподнимается. Зажмуриться? Нет, нельзя, чтобы муж понял, что я все прекрасно вижу. Лишние вопросы мне не нужны.
— Только не говорите, что в вашем пансионе и институте не преподавали анатомию. — Витор почти касался моих губ, дыхание щекотало кожу, вызывая неуместное желание придвинуться к «покойнику». Слепо таращиться перед собой было все сложней.
— Не вижу связи между моим обучением и вашим словом.
— Вы же не считаете, что от поцелуев появляются дети? — Я не угадала: Витору было не просто скучно, а очень скучно. — Габи? — Легкое прикосновение к нижней закушенной губе, требовательное, заставляющее приоткрыть рот и замереть в ожидании продолжения, которого не будет. Скорее насмешка, чем поцелуй. Только вот мурашкам, спешащим по спине, это не объяснишь. И сбившемуся дыханию тоже.
Я негромко кашлянула, вспоминая, сколько раз могла стать мамой — исходя из логики, что дети появляются от поцелуев. Получался приличный выводок — не факт, что людей. Да что там, даже у Эли точно была бы парочка ребятишек.
— У нас преподавали анатомию… — Говорить, когда почти что упираешься носом в щеку мужчины, не просто, но я справилась: представила на его месте доктора с его хвостиком и лысиной. — А еще наши учителя очень любили объяснять, когда юная элтина перестает быть приличной.
— Вы моя жена, — насмешливым тоном сообщил мне Витор. — Законная, кроме всего прочего.
Из-под края кровати высунулась голова серой псины, отвлекая от просто неприлично близких губ мужа. А я-то думала, куда эта зараза делась!
— Я ваша вдова! — поправила я, рывком освобождаясь из рук супруга. — Законная вдова! Кроме всего прочего.
Хотелось немедленно броситься в комнату сестры, но я ведь не вижу в темноте; пришлось, обминув псину, идти к ночнику.
— Это что-то меняет? — недоумение Витора было поддельным. — Жена, вдова — все это семантика!
— Вдовы не целуются с покойными мужьями! — Вооружившись ночником, я направилась к двери.
— А как же последний поцелуй на смертном одре? — прилетел мне в спину ироничный вопрос.
— Вы пропали без вести, так что никаких поцелуев на смертном одре. Ни одра, ни поцелуев, ни семейного склепа! Цветочки, веночек, погрустить у камина — это я с удовольствием. А целоваться с привидением, невесть как оказавшимся в моей спальне, я не договаривалась! — Поспешно захлопнула дверь, таким нехитрым способом отделяя себя от настроенного на совершенно не деловой лад «покойника».
Надеюсь, когда вернусь, супруг вспомнит, что у него вообще-то есть своя спальня?
В спальне же Эли пахло жасмином. Ночник, почти такой же, как у меня в руке, освещал бледное лицо сестры. Ярость сидела на полу, рядом с кроватью. Очевидно, на ней уже не помещалась.
Я пожалела, что не взяла шкатулку с зельями. Точно понадобится тоник — без него с этой кисой не справлюсь. Кроме того, оставлять наши стеклянные тайны у меня небезопасно. Судя по тому, как вольготно Витор чувствует себя в моей спальне, им надежней было бы у сестры. И нам проще. Сюда Алистер точно не станет заявляться без стука.
И тут взгляд наткнулся на… шкатулку. Она стояла на туалетном столике.
Я с облегчением выдохнула и довольно улыбнулась — наши мысли с сестрой в очередной раз сошлись.
А вот габариты ярости наводили на мысль, что у Эли выдался «веселый» день. Стараясь не разбудить сестру, я заняла позицию напротив алой кошки размером с карликового дракона.
Нужно сделать быстро. Меня покойный супруг в спальне дожидается! Конечно, есть слабая надежда, что он ушел, но нет… наверняка сидит. Ждет цветочки!
Кстати, отличная идея!
…Пальцы цепляются за прогретый солнцем камень, мышцы подрагивают от перенапряжения, страховочное заклинание опасно натягивается. Внизу тихо охает Эли.
— Не торопись! Осталось немного, — подбадривает отец.
Я с трудом подтягиваюсь на горный уступ. Вот оно, мое чудо! Маленький цветок — эдельвейс. Моя звезда, выросшая среди скал. Не такая, как другие, с голубыми лепестками… не белыми…
…Радостный вопль Элизы:
— Габи! Он зацвел!
Я, уронив пяльцы на пол и не обращая внимания на гневный взгляд мамы, бегу в оранжерею. А там — голубая звездочка.
Так и не смогла сорвать тот цветок в горах. Отломила черенок. Хотела собрать семена, но цветок был первым. Долго пестовала росток, ждала бутон, и вот он зацвел.
Я, не веря, осторожно коснулась пальцами опушенного шелковистыми волосками листа. У меня получилось! Получилось взять с собой частичку гор и ветра, свободы и ощущения полета…
Меня окутало алое облако. Желание крушить все вокруг проходило медленно, пришлось сесть на пол и подождать, пока ярость окончательно растворится в крови.
Я угадала: день у Элизы выдался нервный. Кевин не захотел в одиночестве мучиться с гостями и представил им Эли, сестру новоявленной вдовы, спрятавшейся от родственников в спальне.
В мой недуг никто не поверил. Но, как выразился Витор, в его семье типичные аристократы.
Все сочувствовали Эли, предлагали визитки своих докторов, надеялись на мое скорое выздоровление. Вежливо хамили. Особенно отличилась тетушка Алистера. Будь на месте сестры я — даже привычка равняться на Эли не остановила бы меня от ответного хамства. Но Элиза смогла удержать лицо. Матушка Кевина даже занервничала и попыталась прорваться ко мне. Пришлось Эли держать и оборону. Сестра победила.
Но завтра нас ждал второй наплыв гостей. Сегодня прибыли самые близкие: тетушка и дядюшка Витора, два дальних кузена с супругами.
Эли надеялась: управляющий поможет — сегодня он вовремя менял темы, когда видел, что она близка к тому, чтобы надеть собеседнику вазу с цветами вместо короны или опрокинуть графин с вином.
На самом деле в голове сестры бродили не столь невинные мысли, но она запретила себе об этом думать.
Иногда мне казалось, что Элиза куда сильнее меня.
Что касается Кевина, Эли он выводил из себя своей надменностью. И заинтересовал. Но все же больше раздражал.
Отголоски чужой ярости пропали, вместе с ними исчезла и бодрость. Оприходовав очередной флакон тоника, я на цыпочках вышла из спальни сестры. Зелье помогло, снова ощутила себя полной сил.
Прежде чем войти в собственную спальню, я проинспектировала коридор и нашла то, что было нужно. Оставив ночник на столике гостиной, незаметно заглянула внутрь.
Витора не видела, но он там был. Псина перебралась ближе к двери и сейчас сидела точно посередине комнаты. Бодро крутила страховидной головой, постукивала тощим хвостом по паркету. В общем, выглядела весьма довольной.
Отличная возможность раз и навсегда разобраться с болью временного мужа. Он меня не видит, возмущение фона спишет на помехи в работе защиты особняка. А то, что потом я буду немного бледнее, чем была, так мужчины обычно не замечают такие мелочи. Это мы, женщины, способны различить дюжину оттенков белой пудры и полсотни цветов красной помады.
…Совершенно некультурно раскрыв рот, я смотрю на вертких ящериц, распушивших над ушками забавные кисточки из перьев. Раскрывших зонтиком золотистые крылья. Выпучивших на меня свои круглые любопытные глазки.
— Что это?! — дружно шепчем мы с Элизой, в едином порыве придвигаясь к золотому чуду.
— Карликовые драконы, — охотно поясняет отец, с теплой улыбкой глядя на наши счастливые лица.
— Вы слишком маленькие, детям нельзя их заводить. — Мама, напротив, сердита: мы, дружно завизжавшие от восторга и повисшие на невысокой ограде загона, испортили облик почтенного семейства на прогулке.
— Их можно заводить с восемнадцати лет, — подсластил горькую пилюлю отец. И, лукаво подмигнув: — Окончите институт с приличным табелем успеваемости — подарю.
Мама сердито косится на отца. А мы с Эли повисаем на его шее…
…Выпускной бал. Трибуна ректора. Мы, лучшие ученицы, выстроившиеся на сцене. Счастливые лица родителей. Скоро начнется новая жизнь! Мы уже можем считать себя взрослыми, образованными элтинами!..
Серая дымка втянулась в грудь. Никогда не думала, что ощущать чужую душевную боль настолько паршиво. Словно тебя выворачивают наизнанку, старательно вытряхивают, точно старый пыльный ковер, и завязывают морским узлом. Я не первый раз развоплощала эту эмоцию, но столь насыщенной до сих пор не попадалось.
Сейчас бы мне не повредило то самое чувство знания, которое иногда появлялось после развоплощения эмоций и позволяло понять, что стало их причиной. Я прислушалась к себе — ничего.
— Если вы ждете, пока я уйду, вынужден вас расстроить: я намерен поговорить! — донеслось из спальни.
— Может, я жду, пока вы уснете, чтобы овдоветь окончательно! — кровожадно пробурчала себе под нос и, забрав ночник, вошла.
Некоторое время Витор, расположившийся в кресле у кровати, с интересом разглядывал мою ношу, потом экспертно сообщил, серьезно и совершенно спокойно:
— Слишком легкий! Даже оглушить не выйдет. А вот цветочек вполне себе симпатичный. Я польщен. Где взяли? В вазе в коридоре?
Пока я с недоумением переводила взгляд с ночника и забытой мною веточки фрезии, конфискованной действительно из вазы в коридоре, на Алистера, он окончательно убедил меня в том, что полный… аристократ в его семье не только Кевин:
— Разве только… вы отведете руку чуть назад и ниже… и я сам умру… и цветочки ваши как раз пригодятся. Ваша сорочка вам удивительно идет. Это, конечно, не венок и даже не семейный склеп, но я впечатлен.
Вспыхнула от маковки до пят, заметив, что слишком низко опущенный ночник подсвечивает тонкую ткань… увы, фантазии Витора я простора не оставила.
Как повела бы себя Эли? Испугалась, растерялась, попробовала прикрыться руками. А я решила не показывать, что слова Алистера меня смутили. Спокойно подняла ночник выше, дошла до тумбочки и водрузила его на место. Не выдержала откровенно довольного представлением взгляда Витора, сдернула со спинки кресла забытый впопыхах халатик и уже спокойно его надела. Алистер наблюдал увлеченно, с улыбкой кота, объевшегося сметаны, будто я перед ним восточный танец исполняла. Напоследок с гордым видом вручила супругу фрезии.
Я обещала ему цветы? Вот они.
Будет продолжать в том же духе — придется искать венок.
— Габи, обычно жены соблазняют мужей раздеванием, а вы навели меня на мысли о продлении и расширении условий нашего контракта обратным процессом. — Шутка, сказанная ровным тоном, в исполнении Витора, насмешливо покручивающего веточку, усыпанную небольшими пурпурными цветами, прозвучала предупреждением и воскресила в памяти слухи, что жены мастеров теней — их собственность.
Я ничьей собственностью быть не хочу. Поэтому надо кончать с этими двусмысленностями и оговорками.
— Процесс, обратный раздеванию жены, — это одевание мужа, — сухо сообщила я.
— Смотря с чьей стороны смотреть на первое. — Витору оговорки и двусмысленности, напротив, очень нравились.
Значит, так? Ладно.
Я демонстративно взяла ночник, обошла кровать, пристроила его на тумбочке, чтобы свет падал на проявившегося из тени Витора, недовольно поморщившегося.
— Вам так нужен венок?
— Я не столь принципиален. Меня вполне устроит поцелуй.
— Поцелуй вашей вдовы?
— Моей жены.
— Вдовы. Показать вам наш контракт?
— Не стоит, у меня отличная память. — Витор попытался воткнуть мне за ухо цветок.
Не дала, отобрала веточку и забросила ее на тумбочку.
— Вам нравится меня смущать? — прямо спросила, отодвигаясь на край кровати.
Ответом стал полный недоумения взгляд, которым меня окинули от кончиков пальцев на ногах до взъерошенной макушки. Первые захотелось поджать, вторую — пригладить.
— Нет. Ничего подобного. Но должен признать, вы весьма занятно смущаетесь, моя дорогая, — светским тоном сообщил Витор, потянулся к ночнику и приглушил свет. Будь зрение сейчас нормальным, я бы видела лишь темный силуэт. А так лицезрела нахмурившегося Алистера, сердито потирающего подбородок.
— А как вы представляете себе мое смущение? Мне нужно было завизжать, хлопнуться в обморок или, быть может, отвесить вам пощечину?
Витор поморщился.
— Будем считать, что это случайность. — Предложила вполне светский вариант: сделать вид, что ничего не было. — Я переутомилась. Вы… тоже… устали. — Да, ждать, пока я проснусь, лежа рядом, крайне утомительно. — Мы оба повели себя не так, как собирались. Предлагаю вернуться к нашему контракту. Думаю, нам обоим ни к чему лишние сложности, — миролюбиво закончила я, по выражению лица покойника понимая, что попытка призвать скучающего супруга к порядку провалилась.
Алистер был не против «лишних сложностей». Ему-то что? Закончит свою «шутку» и думать забудет обо мне. А если не забудет — плохо будет не только мне! Потому что он начнет задавать вопросы. Замечать опасные мелочи.
В худшем случае меня сдадут в специализированное заведение, в лучшем — нам грозит очередной шантаж. От прошлого нас избавило время. Мои способности не вписывались ни в один пункт закона о регистрации магических способностей. Родители это сразу поняли, поэтому регистрировать меня после их пробуждения поехали в настоящую глухомань. Туда, где мастеров теней не утруждали службой в магконтроле, там у них было полно других дел. За сходную цену клерк, наш дальний, очень дальний родственник, сделал запись лишь о моей магии, той части, что подходила под привычное понятие. Родители не говорили, но я подозревала: старик попросту прицепил к моим документам проверку другой девушки. Вот так для закона я стала вполне обычным слабым магом.
Спустя месяц старик прислал нам письмо с просьбой оплатить услуги артели плотников, занимавшихся ремонтом его дома. Потом были поездки на лечебные воды. Он не угрожал. Но мы прекрасно знали: если отец не оплатит очередной счет дальнего родственника, за мной придут.
Закон обязывал всех людей и нелюдей с нестандартными способностями отправляться в специализированные заведения, где их обследовали, изучали и ставили блокирующие магию метки. Словно они были преступниками. Участи лишенки родители мне не желали.
Мы даже привыкли к редким письмам и счетам старика. Семь лет назад он умер от старости. А мы вздохнули спокойно.
— Вы хотели о чем-то поговорить? — ушла от опасной темы, поняв, что молчание затягивается, а супруг не спешит его прерывать, внимательно следя за моими эмоциями.
Перехватив задумчивый и крайне заинтересованный взгляд Витора, я дала мысленный зарок при первой же его попытке расширить наши отношения среагировать в соответствии с ожиданиями покойного и больше не озадачивать мужа неправильной реакцией на его намеки. Так что ждет его как минимум истерика. И плевать на логику. На балу я была настроена на большее. Теперь передумала. Вспомнила о приличиях, так сказать. Женщины вообще создания противоречивые. Семь пятниц на неделе, три утра, десять смен настроения за час. И Витор уже не мальчик, должен об этом знать.
— Поговорить? Скорее допросить вас, — припечатал Алистер.
Удивление и немного растерянности; остальные чувства спрятаны глубоко внутри. Допросить? Меня? Вспомнила о встрече с монстром в парке и с чудовищем на мосту. Вдруг там остались какие-то следы? Нельзя паниковать. Все прошло отлично.
— Мне крайне любопытно, зачем вы храните под подушкой целую обойму магических накопителей?
Соображать пришлось быстро. В нашем плане все было предельно просто. Оказаться рядом с подходящим, не слишком опытным, мастером теней. Незаметно зарядить накопители. Потом вернуться под благовидным предлогом домой. Провести необходимую процедуру.
Но! В плане я не лишалась сознания и вполне благополучно прятала от Витора накопители. Радовало лишь то, что хозяин не может определить, на поглощение чьих сил установлен накопитель. Как он их вообще обнаружил? Они же пассивные. Не фонят совсем, мы проверяли.
Что делать — я не знала. В итоге вышла сплошная импровизация.
— Я коплю магию, — постаралась как можно более смущенно улыбнуться и пожала плечами, — я ведь слабый маг, а иногда хочется сделать что-нибудь посерьезней светлячка.
— Судя по количеству накопителей, вы решили устроить целый фейерверк из светлячков, — насмешливо хмыкнул супруг.
— Нет, всего лишь помочь отцу. В очистительных установках для лаборатории используется магия. — Почти правда. Отцу не нужны мои крохотные силы, чтобы их подзаряжать, для этого есть мама. Она, конечно, недовольна, что ей приходится выполнять работу наемного слуги, но пока мы, согласно плану, разыгрываем нехватку средств, она помогает. Хотя ей наш план совсем не нравится. Как и Эли. Они обе не верят, что у нас получится. А мы с папой верим! И не позволим им сдаться!
— Вчера вашему отцу поступила кругленькая сумма; думаю, в этом, — Витор показал на подушку, — больше нет необходимости. Если только действительно не хотите устроить фейерверк.
— Хочу! — твердо заявила я.
Витор подавился смешком.
— Только не на моих поминках!
— Нет, ну что вы! — ужаснулась я, представив яркий фейерверк и радостно вытанцовывающих у фамильного склепа Алистеров гостей. Бр-р!
После эксцентричных похорон тетушки я вообще старалась не посещать подобные мероприятия. Мамина сестра всю жизнь была крайне примерной особой. Но после ее смерти нам огласили весьма и весьма странное завещание. Мало того что она запрещала проводить вскрытие тела, так еще и выдвинула ряд требований. В итоге: никаких траурных нарядов, занавешенных тканью зеркал, венков, слез и скорбеть нам надлежало не год, а шесть месяцев. Похороны тетушки больше напоминали светский раут. Жутко, честно говоря.
Дядя, кстати, все же нарушил пожелание супруги и надел траурный камзол. За что и получил выговор от деда, решившего соблюсти все пожелания погибшей дочери. Об этом мы узнали от самого дяди.
— Второй вопрос: как часто вам нужны прогулки? — Витор посчитал вопрос накопителей исчерпанным и переключился на тему, интересующую его больше детского желания женушки повеселить народ магическими петардами собственного изготовления.
— Примерно раз в сутки… — Сказать, что мне нужно покидать «закрытые» места, или повременить? Повременить. Пока события на мосту не забудутся.
— Вам нужно выходить из помещения или из магического контура?
О, повременить не получится. Жаль.
— За пределы… доктора нашли у меня аллергию на защитную магию. — Что-то вроде этого и было написано в моей медицинской карте. Если просто: чужеродная защита меня угнетает. Редкая аномалия. Большего Витору знать не нужно.
— Сегодня вам нужно пройтись? — Я ждала, что меня спросят, далеко ли ходила прошлой ночью, не видела ли чего необычного, но ничего подобного. — Габи?
Прислушалась к своим ощущениям. Терпимо. Вполне могу совершить променад рано утром.
— И? — Витор спросил о моем самочувствии явно не для поддержания беседы. Он определенно в курсе нападения на девушку из деревни. Вряд ли моя прогулка в его голове сопоставилась с этим событием — но что, если это так? Тогда меня проверяют. Придется идти гулять прямо сейчас.
— Терпимо. До утра вполне могу подождать, — уклончиво ответила я.
— Переодевайтесь в ваш прогулочный мундир, мы идем вас выгуливать.
Палку принести, чтобы было, что мне бросать? Или мячик? И поводок не забудьте с намордником, а то так и тянет покусать одного не в меру активного покойного мужа, решившего мне отомстить за отказ.
Вслух я ничего не сказала.
Пока переодевалась, убирала волосы, чтобы не мешали, и гасила ночник, Витор где-то пропадал. Появился, когда я, открыв окно, сидела на подоконнике.
Но первой возникла боль.
Не просто боль, а та самая псина, которую я недавно развоплотила!
С подобным я столкнулась впервые. Никогда прежде воплощенные эмоции не возвращались. Чисто технически это было невозможно. Человек или нелюдь не может испытывать одинаковые эмоции — значит, псины будут разные.
Я засмотрелась на серую аномалию и не заметила, что Витор, вышедший из тени до состояния, собственно, объемной студенистой фигуры, которую с улицы в темноте комнаты никто не увидит, что-то мне говорит. Беседовать сам с собой он, видимо, не любил.
— Ай! Что вы делаете? — Я возмущенно засопела, потирая кончик носа, по которому меня щелкнул недопокойный муж.
— Привожу вас в сознание.
— Кто вас учил? Девушек нежно похлопывают по щекам, а не бьют по носу!
— Да? — И меня с самым деловым видом похлопали по щекам. — Действительно, очень эффективно, запомню. — Все это абсолютно серьезным тоном. — Пока вы опять не решили задуматься. Я предлагал вам воспользоваться вместо окна лестницей. Все спят.
А если не спят, всегда можно сказать, что я хожу во сне, предварительно переодевшись мужчиной. Вот такая необычная форма сомнамбулизма! Амазонку странной расцветки храню именно для таких случаев, чтобы ненароком не ограбить какого-нибудь обитателя дома мужского пола.
— Не беспокойтесь, вам не придется разыгрывать приступ лунатизма, — угадал мои мысли Витор, — я могу на некоторое время укрыть вас тенью.
Вот бы мне такое умение!
Способность Алистера не пригодилась. Мы спокойно прошли по коридорам особняка, спустились по лестнице. Я позавидовала тому, как легко мой спутник ориентируется в многочисленных переходах. Пришла к выводу, что нужно найти в библиотеке хотя бы приблизительный план строения. А то зайду в какой-нибудь дальний уголок дома и не выберусь, к радости родственников мужа.
Защиту особняка я в этот раз даже не почувствовала. Как и ту, что накрывала сад и прилегающие к дому постройки.
Едва мы прошли второй барьер, как сразу стало легче дышать. Мы свернули к лаймовой роще неподалеку. Из контура, защищающего поместье, так и не вышли, но магия теперь давила на меня куда меньше. Даже показалось, что я ничего подозрительного не ощущаю. Может, в прошлый раз я ошиблась? И защита стоит только над парком и домом? Вот бы так и было! Все же меня напрягали ежедневные длительные прогулки за пределы поместья.
Я не спеша гуляла, пользуясь тем, что ночь лунная, ясная. Светляк зажгла только для того, чтобы примерно представлять, где мой супруг. Одного света ночного «солнца» оказалось для этого недостаточно. К тому же сегодня зрение ночной формой не порадовало, так что дополнительный огонек не был лишним. Никаких стрессов и экстрима. Тихо-мирно блуждаем с покойным мужем и жуткой псиной по ночной плантации.
Витор тенью скользил рядом. Перед нами бежала боль. Я постоянно отвлекалась на нее.
Как же ты вернулась, пакость серая?
Псина бодро трусила по траве. Пару раз серая без видимой причины слегка подрастала, потом будто сдувалась. Наблюдая за ее метаморфозами, я чуть не врезалась в дерево, тоже пару раз. Меня останавливал Витор, бесцеремонно дергая за руку.
— Теперь я понимаю, почему вы вчера выглядели так, словно прокладывали головой тропу через заросли! — ядовито заметил Алистер, спасая мой лоб от столкновения с очередным стволом. — А говорили, что осторожны…
— Я осторожна, просто сейчас немного задумалась, — спохватилась я, заметив задумчивые нотки в голосе мастера. Еще пара неудачных попыток разгадать загадку его боли — и он решит, что меня нужно отпускать из дома только в сопровождении себя.
Приятно. И опасно.
— Я вас не убедила? — Я прекратила коситься на псину и повернулась к тени.
— Нет.
— Хорошо. — Прикрыла глаза, ощутила ласковый порыв ветерка на коже, улыбнулась. Хороший ветер. Без беспокойства, без ощущения беды.
Стрекот кузнечиков, соловей поет, вдалеке квакают лягушки. А теперь можно осмотреться, осторожно и бесшумно отойти от Витора, добавить магии в светляка, вглядеться в следы. И наконец принюхаться. И вернуться к мастеру теней.
Последнее время я так старательно обстановку не изучаю, полагаюсь на скорость и маскировочный цвет костюма. И, как ни странно, чутье.
— В этой роще мы одни. В соседней, где клены, никого нет. Так что можем спокойно гулять.
— Что это было сейчас? Семейная способность, о которой никто не знает, как о вашей аллергии?
— Нет. Никаких способностей. Это ветер. Он приносит звуки. Всего лишь ветер.
Я буквально кожей почувствовала полный недоверия взгляд Витора, изучающий, что-то прикидывающий. Невозможность видеть лицо собеседника нервировала. Оставаться внешне спокойной помогала привычка во всем равняться на сестру.
— Куда мы идем, двэйн? — решила отвлечь Алистера невинным вопросом.
— Хочу показать вам свою разработку. — Тень подхватила меня под руку и потянула вперед.
— Разработку? — с недоумением переспросила я, быстро переставляя ноги и не без основания опасаясь, что еще немного — и либо придется переходить на скорость, несвойственную человеку, либо меня поволокут по дороге, на которую мы свернули.
Ни первое, ни второе меня не устраивало, потому начала спотыкаться, всем видом показывая, что я, конечно, благовоспитанная девушка и вслух сомневаться в адекватности решившего заняться спортом мужа не буду. Но такие мысли голову посещают.
— Разработку, весьма любопытную вещь. — Витор заметил, что я за ним не успеваю, слегка сбавил шаг. И, о чудо, даже снизошел до извинений. Сказаны они были, правда, таким тоном, что я засомневалась в искренности мастера: — Простите, я не учел, что вы обычный человек.
— Ничего страшного… я люблю… прогулки… — Постаралась произнести все это срывающимся шепотом задохнувшейся элтины, которой этикет не позволяет наорать на спутника.
— Здесь недалеко. — Витору, видимо, было наплевать, задохнусь я или нет. Он тащил меня к цели. — Мы пришли, — сообщил, когда я споткнулась в очередной раз.
Мы остановились у кованых ворот. Мой светляк замер у медной таблички, на которой, я думаю, было написано, что именно здесь начинается поместье Алистеров. Но светляк сиял тускло, и при всем желании разглядеть саму надпись я не могла. Стресс мое зрение менять не спешил. Да и не было его, стресса, честно говоря, только злость и раздражение на недопокойного супруга, притащившего так далеко без объяснения причин. Вдоволь налюбовавшись на поблескивающую в неровном свете магического шара табличку, осмотрелась. Изгородь, такая же легкая и неосновательная, как и ворота, терялась в зарослях орешника и, как я знала, имелась лишь здесь, на дороге, ведущей к дому Витора. Вполне логично, если вспомнить, что поместье тоже под магической защитой. Весьма странной защитой.
Подождав, пока я отдышусь, Алистер, скрытый тенями, подтолкнул меня к воротам.
— Прошу!
Изображая крайнюю степень усталости, я протянула руку к ажурной створке, собираясь ее открыть. Темное железо само отъехало в сторону.
Мне снова не понравился взгляд Витора — казалось, меня проверяют.
На предмет чего?
Я проковыляла за ворота, и они закрылись. А потом послушно распахнулись, стоило подойти. Мне бы радостно завизжать и захлопать в ладоши. Но я только что поняла, что с момента появления покойного мужа в поместье веду себя как я. Начну притворяться — Витор поймет. Придется наедине с ним быть собой.
— Механика? — Я задумчиво проследила, как Витор перетекает ко мне, почти незаметный на фоне ночных теней. Если бы не знала, куда смотреть, подумала бы, что я тут одна.
— Да, иногда мне бывает скучно.
Этого в нашем досье не было. Интересно, зачем на самом деле Витор решил показать свою разработку?
— Экспериментальный образец. — Тень расплылась.
Я незаметно скосилась на то место, куда смотрел супруг, и моментально забыла о механических воротах: за нами следили. Кто-то нагло и самоуверенно наблюдал, скрывшись в тени орешника. Неприятный холодок скользнул вдоль спины. На секунду показалось, Витор специально привел меня сюда, чтобы выманить монстра!
— Решили сбежать? — насмешливо спросил наблюдатель, выступая из тени. — Не лучшее время вы выбрали!
Лучше бы действительно монстр. Салливан зажег еще один светляк, заметил, во что я одета, и оценил мой внешний вид ехидной полуулыбкой.
— Уверяю вас, гораздо удобней возвращаться под крылышко к отцу в карете, прихватив сестру и багаж. — Кевин отряхнул с кителя листья и подошел ближе.
— Уверяю вас, я не собираюсь обременять вас отправкой моей сестры и багажа, двэйн. Как и покидать вас, — улыбнулась я, переводя взгляд с ровного ряда пуговиц из черненого серебра у своего носа на лицо мастера. — Тоже любите ранние прогулки, двэйн?
Сзади послышался короткий смешок — Витору, в отличие от меня, не надо было скрывать за вежливой улыбкой ехидное хмыканье.
Не одна я увлекалась спринтом по утрам. Кевин, взирающий на меня с превосходством, выглядел весьма помятым. Серая ткань мундира пестрела зелеными пятнами от раздавленной травы, в коротких волосах застряли кусочки коры.
— Скорее уж поздние прогулки, двэйна, — посмотрев на мои часы, поправил Кевин.
Четыре тридцать утра — хорошо мы с Витором погуляли. Почти два часа прошло. Надо спешить обратно.
— Я выросла в деревне, там встают рано! — равнодушно пожала плечами, заметив изучающий взгляд Кевина.
— Вы выросли в семейной усадьбе, — сухо поправил он.
— Да, — покладисто согласилась я, — именно оттуда у меня привычка вставать рано.
— Необычная привычка для дочери аристократки, — поддел Кевин.
— Но вполне логичная для дочери зельевара, — лучисто улыбнулась в ответ, мысленно пожелав ему удавиться жестким воротничком.
— Да-да, помню. — Мне предложили локоть.
Витор слегка подтолкнул меня.
Когда ворота поместья закрылись за нами, я неожиданно почувствовала пристальный взгляд, а ветер тревожно зашумел ветвями.
Кевин рывком обернулся, прищурился. Пальцы Витора исчезли с моей руки.
— Что-то случилось? — тихо спросила я, не отпуская локтя Салливана и небезосновательно считая, что если там то, о чем подумала, то оно точно не рискнет напасть на мастера теней.
— Ничего, ветер.
И мы быстро зашагали обратно. Больше Кевин не произнес ни слова. Я была этому рада. Сейчас у меня не было настроения упражняться в острословии. Мысли занимали странные совпадения. Вначале монстр на мосту. Потом желание Витора показать свою механическую игрушку. Не удивлюсь, если он пошел со мной на прогулку только для этого. И появление Кевина, прочесывающего заросли. Делал он это, надо заметить, как обычный человек.
Первое и последнее вполне может быть связано. Я не знаю деталей работы мастеров теней, но вполне вероятно, он не использовал магию, чтобы не спугнуть монстра.
Как с этим могут быть связаны механические ворота, поставленные для проформы, я придумать не смогла.
Распрощавшись с Кевином у ступенек особняка, вместо того, чтобы блуждать по извилистым коридорам, разыскивая свои покои, я свернула в сторону парка. Не успела сделать и пары шагов, как меня потянули за локоть обратно, а рядом с ногой появилась серая псина.
— Как мило, что вы решили вернуться! — сердито прошипела я, позволяя увлечь себя обратно.
— Успели соскучиться? — усмехнулся невидимый Витор, затаскивая меня в дверь.
Ничего не ответила, я была занята. Старалась не отстать от Алистера и одновременно боялась показать, что для меня его широкий шаг не такая уж и проблема.
Оставив у двери в покои, Витор ушел по делам до завтрака. Прежде чем исчезнуть, наказал одеться как подобает статусу вдовы. Оказалось, пока отсыпалась, Элиза успела заказать все необходимое. На этом настоял Кевин.
Сидя у распахнутого окна в спальне, я поняла одну простую вещь: Кевин не просто не рад моему появлению, ему нужно, прямо кровь из носа, чтобы кузена посчитали мертвым. И самое простое объяснение — наследство. А что, если ради Салливана и затеяли всю эту «шутку»?
Тогда наш план легко может оказаться под угрозой. Желающий получить деньги кузена мастер теней куда опасней мастера, видящего во мне удобную куклу, вовремя выставленную на полку. Куклу забавную, слегка отличающуюся от той, что он хотел получить. Но все же куклу.
Вспомнила Витора, как поцеловала его… как неудачно проснулась и оказалась в двусмысленном положении, в руках мужа… его слова и…
Сердито тряхнула головой: Витор развлекался! Наверняка уже и думать забыл о том, что случилось в спальне. Незачем и мне вспоминать. Дотронулась до пояса черного вдовьего платья, в который перепрятала накопители — за время прогулки с Витором и Кевином первый камешек немного пополнился. Мне бы сейчас очень хотелось, чтобы процесс пошел быстрее! Чтобы я могла быстрее вернуться домой! Увы! Рассеянная магия на то и рассеянная, ее так просто не соберешь. А добровольно на нашу авантюру ни один мастер теней не пойдет.
Тихий, приглушенный вскрик вырвал из раздумий. Оставив так и не приколотую аккуратную черную шляпку с вуалеткой на туалетном столике, я бросилась к Элизе.
Эли забилась в угол между кроватью и стеной. Закусив костяшки пальцев, она смотрела в пустоту невидящим взглядом. Вокруг сестры скалил зубы целый зверинец. Глаза Эли тускло светились белым огнем. Воплощения эмоций исчезали, появлялись. То раздувались, занимая всю комнату и погребая под собой сестру, то сжимались до размеров муравья. И только ярость росла и росла.
Я еще не видела ничего подобного. Запретив себе бояться, вытащила из шкатулки несколько пузырьков тоника. Проверила зелье сестры. Выругалась. Элиза забыла его выпить. Стараясь не обращать внимания на зверинец, сквозь который пришлось пройти (буквально), присела рядом с Эли. Заставила ее выпить зелье. Сестра сопротивлялась, мотала головой. Она не понимала, что происходит. Пришлось навалиться сверху — синяки можно вылечить. Не отпуская Элизу, начала воскрешать в памяти радостные воспоминания…
Очнувшись, я не сразу поняла, что мы с сестрой лежим у кровати. Мои руки прижимают Эли к полу, рядом валяются пустые пузырьки от моего зелья. Никаких воплощений, и глаза Элизы нормальные, голубые, ничего не понимающие.
— Ты почему зелье не выпила? — поднимаясь и подавая сестре руку, сердито пробурчала я.
Покосилась на часы, облегченно вздохнула: из моей памяти выпали всего десять минут. Осмотрела вначале свое платье, потом сестры и пришла к выводу, что, если разгладить утюгом пару складок, появившихся где не надо, выглядим мы вполне пристойно. Будто не катались по полу.
— Габи, прости меня! — Сестра потерла пальцами виски и расстроенно прошептала: — Я забыла! Я собиралась выпить его сразу, как встану… потом решила вначале одеться… Прости меня!
— Не надо, все обошлось. — Я усадила сестру на кровать и вытерла ладонью бегущие по ее щекам слезы.
Я сама виновата: надо было следить, чтобы Эли принимала зелье. Отец далеко, а Элиза слишком легко отвлекается.
— Но я…
— Все хорошо, — перебила я сестру. У нас нет времени на самоедение! Серпентарий… в смысле, дорогие гости заждались! — Приводи себя в порядок, а я пока схожу за шляпкой.
Поцеловав ее в мокрую щеку, я убрала пустые пузырьки в шкатулку. Будет время — пересчитаю.
— Габи?
— Да? — Я остановилась на пороге.
— Я сама к тебе приду, это ведь я твоя компаньонка, а не ты моя. Слуги начнут болтать, — сестра недовольно поморщилась, ей не нравилось лгать и притворяться, и последние шесть месяцев были для нее настоящим испытанием.
Я к притворству относилась проще, понимая, что меня настоящую никто не оценит. А ложь… и к ней можно привыкнуть. И даже не замечать осадка, остающегося в душе.
— Эли, ты моя сестра, близняшка; слуги ничего не скажут. Они понимают, что мы как две половинки единого целого.
— И все равно. Я приду. — Элиза вяло улыбнулась, апатично посмотрела на туалетный столик.
— Хорошо! — сдалась я.
Пусть поступает, как считает нужным, только не впадает в апатию.
В своей спальне я первым делом занялась складками на платье. Устранив их с помощью найденного в гардеробной утюга, работающего от простого магнакопителя, я села за туалетный столик и помассировала ноющие виски. Зелье сняло усталость, но, как и в прошлый раз, не убрало неприятный побочный эффект — провалы в памяти. И этот неожиданно возникший момент нужно тщательно обдумать. Без эмоций, без страха — только факты и та часть воспоминаний, которая способна помочь мне понять, что именно стало катализатором в этот раз.
Первый провал памяти случился полгода назад. В день выпускного. Я увидела перевернутую карету, отброшенную на добрый десяток футов от дороги. Предчувствие беды, приведшее меня туда, усилилось. Потом была поляна… Клыки и серебристая шерсть…
Я сжала задрожавшие пальцы в кулаки, посмотрела на свое лицо, отразившееся в зеркале: зрачки расширены, кожа белее мела, в уголках глаз блестят слезы.
«Не смей сдаваться! Ты не можешь бояться!»
Пара глубоких вдохов — и я нашла причины второго провала в памяти. Их было несколько.
Порождение эфира на мосту. Клыки и серая шерсть. Я не заостряла на этом внимание. Но неосознанно приняла его за другое чудовище. Однако на мосту было не оно. У первого шерсть была серебристой. Лунного цвета — так романтично описывали ее оттенок в книгах.
Вторая причина: срыв Элизы. Я солгала себе, сказав, что никогда не видела подобного. Это была глупая попытка защититься от воспоминаний. Видела. На той поляне. Это было последнее, что я помнила.
Итог. Хорошо, что в этот раз мое беспамятство продлилось недолго. Иначе пришлось бы объяснять Витору, что с нами происходит, а это конец.
Вывод: надо контролировать чувства. Не таить их от самой себя. Признаваться в том, что меня пугает. То, что помогало мне последние полгода, теперь мешает.
Не знаю, возможно, это на меня влияет общество двух мастеров теней. Точнее, нервозное состояние, в котором я нахожусь с момента приезда. Срыв Эли, скорее всего, связан с тем же.
Значит, не нервничаем. И ограждаем сестру от родственников Витора. Все же я его вдова, а не она.
А вначале неплохо бы понять, с чего вдруг Кевин меня так «любит»? Я отобрала у него вкусный кусок жаркого, и двэйн решил заставить меня вернуть его с помощью своей «беспредельной вежливости»? Решил заставить отказаться от наследства Витора? Я не собиралась выяснять истинные причины «шутки» Алистера, но, видимо, придется. Меня Кевин выводит из себя; Эли тоже слишком бурно реагирует на родственников Витора с Салливаном во главе.
Отправить Элизу домой я при всем желании не могу. Без меня она и суток не продержится, даже с тройной дозой зелья.
Разобравшись с собой, я ободряюще улыбнулась отражению и приколола шляпку. К моему удивлению, черный цвет мне шел. Впрочем, моему лицу не хватало красок, но это дело поправимое. Я потянулась за кисточкой, чтобы нанести на губы немного кармина.
— Не стоит, иначе мне придется воскреснуть раньше оговоренного срока. — В кресле за моей спиной возникла тень Витора: форма «полустудень» или «барельеф».
— Боитесь, что за слишком цветущий вид меня прикончат ваши родственники? — Я взяла баночку с кармином и сделала губы ярче.
— Боюсь, что вас засыплют предложениями руки и сердца. — Алистер оказался рядом, отобрал баночку, водрузил ее обратно на туалетный столик.
Я не собиралась злоупотреблять косметикой, но заявление мастера заставило поморщиться.
— Если меня и решат облагодетельствовать такими предложениями, то только из-за вашего наследства. Ничто так не красит женщину, как миллион золотыми. А земли и большое поместье придают ей дополнительного шарма.
— А если она еще и не по годам рассудительна, ей просто цены нет, — закончил Витор, вернувшийся в кресло; я чувствовала его взгляд, но не видела лица. Поэтому не могла точно сказать, замаскированная это насмешка или он на самом деле так считает. Определить по ровной интонации я не смогла.
Не знаю, за что Витор принял мое задумчивое молчание, но его следующие слова стали полной неожиданностью:
— Знаете, Габи, если бы обстоятельства сложились иначе, я бы всерьез задумался о немедленном расторжении нашего договора.
Что?!
Я резко повернулась к Алистеру:
— Вас не устраивает, как я играю свою роль? — Честно говоря, я еще толком не начала играть, но как еще можно истолковать заявление мастера?
— Меня не устраивает то, какая вы. — И опять убийственно-ровный тон отлаженного механизма, а не человека. — Возможно, следовало заключить договор с вашей сестрой.
А вот этого точно не надо делать!
— Я вас поняла. Ваши гости получат то, что вы хотите. Не сомневайтесь, я справлюсь, — поспешила заверить я.
Не в первый раз меня считают хуже сестры. И я понимаю почему.
Тень задумчиво постучала пальцами по подлокотнику; выглядело это занятно. Плоский силуэт, сидящий в кресле, и почти объемная черная полупрозрачная рука.
— В вас занимательно сочетаются ум взрослой женщины и наивность юной девушки.
К чему это он?
Я внимательно смотрела на голову тени, туда, где должно быть лицо. Старалась не коситься на серую заразу рядом с ногой Витора. Псина, словно насмехаясь надо мной, росла.
— Ведите себя как сестра, но не забывайте, что вы — это вы, — нелогично закончил Алистер.
— Вам нужна примерная двэйна, которая может при необходимости показать зубки? — уточнила я. Все же изначально я должна была скорбеть, сидя у камина, а не воевать с его родственниками.
Голова Витора обрела форму, он кивнул и снова стал плоской тенью. Рядом с его макушкой что-то промелькнуло. Что-то быстрое, яркое. Это были точно не серебристые крылья эфирий.
— Вас наверняка заинтересовал Кевин… его неприязнь к вам? — вторгся в мысли голос Алистера.
Настала моя очередь согласно кивать. Витор вернулся к нашему договору, это меня устраивало. Никаких странных заявлений обо мне, которые я не знала, как истолковать. Особенно после сцены в спальне и отстраненности муженька потом. А сейчас он неожиданно вернулся к той манере общения, с коей мы начинали.
— Конечно же, вы решили, что это связано с наследством? — не замечая моей задумчивости, продолжил супруг.
— А это так?
— Так.
— Но как такое возможно? Вы что, написали на него завещание? — Единственная разумная причина нелюбви Кевина ко мне. Хотя тогда я должна на него бросаться, потому что именно я остаюсь без наследства.
— Нет. Но вы ему мешаете.
— Поясните?
— Что вы знаете о законах наследования у мастеров теней?
— А есть отличия от обычных законов? — Я постаралась выглядеть беззаботной. Надо тренироваться перед выходом к гостям.
— Да. Если опустить детали, он следующий претендент на родовые земли.
В корне не согласна с таким подходом. Мне нужны детали! В сведениях, которые удалось раздобыть нам с отцом, ни слова не было, что у мастеров какая-то другая система наследования. А то, что иногда их земли переходили не к старшему сыну, мы, как и все, списали на дурной нрав главы семейства, оставившего завещание не на того родственника.
— Если вы, конечно, не станете матерью. И наш ребенок не унаследует мой дар, — добил покойный супруг.
Открыла рот, посмотрела куда-то мимо студня, силясь уловить связь, закрыла. И, собравшись с мыслями, спросила с подозрением:
— То есть земли наследуются от мастера к мастеру?
— Именно.
Я снова посмотрела на дверь, потом на Витора.
— Тогда я ничего не понимаю. Я все еще здесь. Кевин меня не выгнал, хотя после моего приступа должен был вышвырнуть, не дожидаясь моего пробуждения. Что вы сделали с доктором?
Не мог же он проглядеть, что я не беременная. Насколько знаю, некоторые маги в силах определить это спустя пару часов. Судя по тому, что я видела, элт Элазар относится именно к ним.
— Или от мастера теней можно забеременеть от поцелуя? — вспомнив заявление Витора, не удержалась от шпильки.
— Увы! Вынужден вас расстроить. Альтернативные способы продолжения рода мастерам недоступны. Только по старинке, к взаимному удовольствию, — усмехнулся Витор. — О докторе не беспокойтесь.
Превосходно! Посидела у камина, называется. Мало того что вдова при живом муже, так еще и беременная. Причем в процессе я вообще не принимала участия. Постарались мой покойный супруг и доктор!
— Скажите, мое щекотливое положение планировалось с самого начала, и вы забыли мне об этом сказать, потому что перебрали на балу с выпивкой и вам память отшибло, или это импровизация? — Я разозлилась, потому что не представляла, как ведут себя беременные.
— С самого начала. Я знал, что вы не согласитесь.
— Проще поставить меня перед фактом? — ехидно спросила из чувства противоречия, прекрасно понимая, что, узнай я об этом раньше, ничего бы не изменилось.
Вдовой, беременной, да хоть матерью дюжины малышей, только бы оказаться рядом с мастером теней. Только бы наполнить накопители.
Витор уловил перемену в моем настроении и вместо ответа на вопрос в свою очередь поинтересовался:
— И все же что случилось с вашим отцом, что вам так важно мое покровительство?
— Случились долги, — пожала плечами, взяла черную сумочку и положила в нее веер. Сегодня он мне пригодится. Уверена, гости уже в полном составе сидят в столовой, ожидая моего появления.
— Долги вашего отца полностью погашены.
— Долги бывают разные. — Я почти не солгала — мною двигала любовь, а она так близка к чувству долга, что иногда их не различишь.
Пусть лучше Витор думает, что отец ввязался в авантюру, и имя моего мужа должно оградить его от последствий аферы, чем начнет раскапывать истинные причины.
В дверь тихо поскреблись.
— Габи? Ты готова?
— Да, сейчас иду! — отозвалась я, подхватывая сумочку и напоследок бросая взгляд в зеркало: кажется, тщательно приколотая шляпка с вуалеткой начала съезжать на ухо. Нет, все нормально.
Торопилась и поэтому не заметила вставшего с кресла Витора. Раньше я считала, что врезаться в тень невозможно. Возможно, если мастер теней решит в этот самый момент материализоваться. Уткнувшись носом в серую ткань, испытала чувство дежавю. Кажется, у всех мастеров теней имеется привычка подходить ко мне впритык, чтобы похвастаться качественным сукном мундира вблизи, не иначе.
Подняв голову, я наткнулась на изучающий взгляд.
— Если вы будете идти впереди, мне будет неудобно. Да и гости удивятся, почему моя тень заняла столь необычное положение… — Я прищурилась.
Разноцветные всполохи вокруг Витора явно почудились. Видимо, слишком много тоника выпила. Папа уверял, что у него нет побочных эффектов. Но до меня вряд ли кто-то пил бодрящее зелье в таком количестве.
— Вы правы, — Витор слегка рассеялся, став полупрозрачным, но сохранив объем, — гости не поймут. Но мне весьма нравится наше с вами положение.
И наклонился ко мне с намерением поцеловать. Пришлось, повернув голову в сторону, напомнить:
— Вы прозрачный! Как студень!
Я не понимала, что чувствую к мастеру, поэтому выпалила то, что пришло в голову. Про обещанную истерику вспомнила после.
— Эту проблему легко решить: закройте глаза, — отступать Витор не собирался.
— Но я-то знаю, что вы прозрачный! — Я посмотрела сквозь него и заметила, что дверь чуть приоткрылась.
Алистер тоже как-то увидел. Глаз на затылке у него не имелось, но я начала в этом сомневаться. Витор мгновенно растворился в воздухе, а спустя секунду мой локоть попал в капкан его пальцев.
— Габи, извини, но нас уже ждут. — Элиза смущенно опустила глаза, залилась румянцем.
Даже предполагать не хочу, что она себе придумала!
— Не беспокойтесь, ваша сестра меня не слышала, — прошептал мне в ухо Витор. Щекотно и приятно, будто летний ветерок.
— То есть она слышала только мои возмущенные вопли? — прикрывшись вынутым из сумочки веером, хмыкнула я, выходя следом за сестрой из комнаты.
— В следующий раз постарайтесь кричать шепотом, — посоветовали мне, придерживая не только за локоть, но и за талию.
Хоть я и решила не врать себе — но, каюсь, для собственного спокойствия предпочла не заметить, что надобности во второй руке, мягко прижимающей к невидимому супругу, не было.
