3 января – 7 марта 617138 года от Стабилизации

Радостно фыркая, Мирум на всех четырёх прыгал по глубоким сугробам, игриво наскакивая и пытаясь повалить тоже развлекающегося старшего брата. Кинув в разыгравшихся друзей рыхлым снегом, я немного отошла и залюбовалась на новогоднюю ёлку.

Люди, даже живущие в Тартаре, не забыли свои обычаи, хотя со многими обращались намного более вольно, чем на Земле. Например, в Бурзыле регулярно праздновали Новый Год. Но к календарной дате событие не привязывали, просто выбирали те дни зимы, когда погода ожидается хорошей в течение нескольких суток. В позапрошлом году праздновали в середине декабря, в прошлом — вообще в начале марта. А нынче почти вовремя. Хотя главное торжество запланировано ближе к десятому января, но люди уже готовятся и украшают свои кварталы.

Дети, да и взрослые, бегали по ледяному городку, катались с горок, играли в снежки, строили крепости — в общем, наслаждались жизнью. Веселье-весельем, но с земным праздником всё равно не спутаешь — и вовсе не из-за продвинутых технологий или попадающихся то тут то там незнакомых разумных. Сами люди и их поведение. Чем дольше я наблюдала, тем сильнее понимала, что Тартар лишает людей важной части детства. Вот кажется: бегают, играют, веселятся... но никогда не теряют контроль. Даже маленькие дети: никаких драк или даже шутливых стычек, никакого погружения в праздник с головой. Контроль, осторожность, законы и обычаи. Ребятня не пихается, съезжая с горок, более того, следующий катится только убедившись, что путь освободили. Снежки бросают — но тоже только в некоторые части тела. Да ещё чуть что — сразу игру прерывают, даже из-за самой мелочи, на которую на Земле никто и внимания не обратил бы. Нет чувства свободы и раскрепощённости.

Мирум позволял себе чуть больше — но исключительно с Прием или Тирой. Причем не как с близкими родственниками, а как с владельцами-хозяевами. Хотя и тут не всё просто: они чётко прописали права раба по отношению к себе. Так, например, разрешили себя царапать — то есть сами-то за такое наказывать могут, но указали, что не хотят в этих случаях вмешательства официальных властей.

Пикнул телефон, напоминая о встрече. Ещё раз взглянув на ёлку и веселящихся друзей, я отправилась по своим делам.

Последний месяц мы уже почти не получали новых знаний, только шлифовали уже полученные. Устраняли недоработки, оттачивали навыки, приобретали уверенность. Готовились к будущей жизни. Отношение кураторов и преподавателей тоже изменилось: теперь нас почти не вызывали на проверки, да и контроля за знаниями не шло. Если смотреть по сути, мы в любой момент могли объявить, что считаем обучение законченным — и получить дипломы. Но посоветовавшись, решили немного отполировать знания, подтянуть те места, где ещё чувствуем слабину. Этим и занимались, и нам никто не мешал. Тем более, что даже кредитом и программой предусматривалось целых три месяца на предвыпускную самостоятельную подготовку. Естественно, если бы мы пустились во все тяжкие и занимались бы ерундой, то к нам появились бы претензии. Но мы используем время по назначению — поэтому всё в порядке.

Тира уже ждала в общежитии, а Вира запаздывала. Ещё до начала нового периода жизни мы решили оформить и узаконить наши нынешние и будущие отношения. В Тартаре это актуально.

Мы уже достаточно узнали друг друга, планируем жить и работать вместе, причём немалое время. Ни один из нас не застрахован от бед. Мало ли как сложится: я могу пропасть, погибнуть, потерять звание гражданина, заболеть или просто на время стать неадекватной. А без разрешения, особенно в последних двух случаях, мы даже помочь друг другу не имеем права. Ибо — взрослые разумные существа, независимые, полностью отвечающие за себя и свои действия.

Но полная ответственность возможна не всегда. Поэтому мы решили зарегистрировать всю нашу группу как семью. Гарантий и защиты друг от друга в таком случае почти не будет — всё на доверии. А вот прав станет намного больше. Так, например, мы сможем распоряжаться деньгами со счетов друг друга. Если я, например, схвачу или удержу от неких действий Прия — то это не посчитают нападением. Совместное владение имуществом и отсутствие официальной защиты друг от друга — вот что мы хотели прописать в договоре. Естественно, кое-какую, минимальную, осторожность всё же предусмотрели, но она чрезвычайно мала. Теперь, если мы вдруг решим навредить друг другу, то легко это сделаем, не нарушая законов и обычаев.

Прий безбоязненно доверил оформление и обсуждение договора сестре. А вот я и Вира активно участвовали: нам было важно уяснить и обговорить все нюансы. Но навстречу шли не только мы — миошаны тоже выказывали высочайшую степень доверия. Например, после подписания договора я или Вира сможем без разрешения других убить, продать или предпринять почти всё, что угодно, против Мирума. Причём законно, Прий не сможет подать в суд, что бы мы ни натворили с котёнком.

Чтобы получить тот же доступ к информации, что и у нас, Тира уже несколько лет назад заключила дополнительный договор и взяла ещё один кредит для того, чтобы оплатить услуги спецслужб. То есть добровольно наложила на себя все те же самые ограничения, что и у нас. Зато теперь в её присутствии мы можем спокойно говорить на любую тему.

Через несколько недель мы закончили обсуждать договор. Согласно ему, каждый из новой семьи получал равные права... и равную, но большую, власть над остальными. Потом, на всякий случай, мы с Вирой сходили к независимому юристу за консультацией. Естественно, он подписывать такой договор не рекомендовал: если подходить по-тартарски, то он невыгоден и опасен для каждой из сторон. Но это если смотреть с той точки зрения, что все стремятся навредить друг другу или эгоистично думают только о себе. Если же предположить, что друзья постараются позаботиться, то наоборот, договор сильно расширяет возможности помощи и спасения. То есть: всё на наш страх и риск, может сработать в обе стороны.

В феврале мне (и остальным) назначили встречу с начальством. Явившись в назначенное время, я ещё несколько минут ждала и в очередной раз пыталась понять, что всё-таки не так с движениями ланов. Плавные, красивые — почему выглядят как-то неестественно? Вон, некоторые другие, например, тот же Фуньянь, тоже вполне себе могут плавно двигаться — но такого ощущения не возникает.

Встреча оказалась не проверкой и не официальной процедурой, а скорее напутствием в будущую жизнь. Ректор расспросил о планах, после чего дал несколько советов. Например, порекомендовал уже в частном порядке продлить договор с древтарским институтом теории коротких путей. Если это сделать, то я по-прежнему буду присылать ему подробное описание особенностей и условий коротких путей, а он, в свою очередь, будет постоянно контролировать и уточнять мою формулу — чтобы результат становился более точным или хотя бы не ухудшался (мало ли что, восприятие постепенно может чуть измениться — но привести к роковым последствиям). Услуга отнюдь не самая дешёвая, но актуальная.

Наши планы по созданию своеобразной семьи лан тоже одобрил.

— Для ваших видов и тебя — очень хороший способ подстраховаться, — заметил он.

Немного поколебавшись, я всё-таки решила разузнать об особенностях жизни самоубийц и насколько на самом деле велик контроль, а также вмешательство спецслужб.

— Вполне приемлем, — усмехнулся ректор. Необыкновенно плавно сменил позу и добавил: — На самом деле, из моей группы его никто почти не ощущал. Только однажды, когда партнёр был сильно ранен и потерял над собой контроль при переходе через короткий путь — тогда т'тага взяла власть и помогла ему закончить переход, а не сгинуть.

— Ну это вообще не контроль, а помощь, — сказала я.

— Да, именно. В том числе для этого и предназначена т'тага, — ректор сделал выразительный жест рукой. — Главное, что тебе надо запомнить: не иди против властей гигантских стран — это раз. Именно стоящих у власти в стране, а не в отдельно взятом городе, — уточнил он. — Второе: не забывай о технике безопасности, особенно в плане переноса всей нашей заразы во внешние миры. Пока ты призрак, но ситуация может измениться — так что всегда помни об этом. Если будет необходимость перехода, а возможности очиститься не предоставится — возвращайся в фазу призрака, это умеет любой продвинутый самоубийца. Ну и третье — если тебя всё-таки призовут на службу, уклониться не удастся.

Я задумалась. Звучит очень обнадёживающе, но...

— Догадываюсь, почему ты спрашиваешь, — будто прочитав мысли, продолжил мужчина. — Ирина?

— Да, — не стала скрывать я.

— Ирина сейчас — молодая и невоздержанная особь, — рассмеялся лан. — Да ещё и с очень радикальными взглядами... слишком глупо и откровенно действует. Ей не дадут сделать глупость ещё некоторое время, но как только операторы посчитают, что твоя знакомая вменяема, запрет будет снят. То есть, если она и тогда, по здравому размышлению, решит убить себя — препятствий не возникнет.

...Другой вопрос — что не решит. Уже сейчас, несмотря на всё уныние, в Ирине снова начала просыпаться жажда жизни: всё-таки молодость берёт своё. Да и человек такой зверь... ко всему привыкает.

— Но если снова станет невменяемой — то снова появится запрет? — почти утвердительно заметила я.

— Разумеется. До тех пор, пока адекватность не вернётся.

— А разве адекватный человек может захотеть уйти из жизни?

— А разве нет? — вопросом на вопрос ответил ректор. — Зависит от причин, они, знаешь ли, очень разные бывают.

Кроме того, лан без колебаний заверил, что второе образование получить вполне возможно.

— В принципе, властям без разницы, где и кем ты работаешь, — сообщил он. — Из моих знакомых почти половина ушла в другие профессии. Один стал учителем, другой — фермером, третий ищет себя, постоянно меняя специальность, и так далее. Кое-кто вообще денег накопил и удалился на покой.

Кивнула. В Тартаре на проценты прожить нереально, разве что собственный бизнес содержать или партнёром чьим-то стать. А вот скопить средств (что на нашей работе достаточно легко) и устроить себе отпуск хоть на несколько лет — вполне возможно. Или уйти на своеобразную пенсию. Пусть счёт не будет расти, но и пропадать деньги не станут. В этом огромный плюс стабильных цен.

Мы говорили ещё некоторое время. Ректор дал немало полезных советов, прояснил некоторые вопросы. В конце я успокоилась и даже почти смогла расслабиться, несмотря на пугающее присутствие человека-растения. Он не задавался и в общении оказался вполне нормальным. Да и вёл себя не как с подчинённой, а словно с коллегой. Вот только движения...

В очередной раз проследив на плавным изменением позы, я вдруг поняла, почему они кажутся неестественными. Компьютерная графика! Да, именно компьютерная графика в земных играх. Там персонажи тоже двигаются не как в жизни, слишком уж неестественно плавно. Словно правит не тело, а некая программа, сглаживающая каждый жест. Впрочем, если владение физическим телом для ланов большое достижение... интересно, до того, как я освоила иные уровни, у меня они так же неестественно выглядели?

Этой же ночью поехала на вокзал.

— Шас, я сейчас тебя трогать буду! — заявила, едва мужчина показался из поезда и, едва дождавшись разрешения, крепко обняла бывшего опекуна.

Он отправлялся на очередное задание и выбрал маршрут с пересадкой в Бурзыле. Пусть всего несколько часов, но мы сможем пообщаться лично!

— Ты повзрослела, — сказал Шас чуть позже, когда мы устроились в индивидуальной привокзальной комнате отдыха.

— Да ну, — хмыкнула я. — Не надо так шутить. Я ведь знаю, что химера, не меняюсь и не буду меняться внешне.

— Меняешься, — возразил опекун. — У тебя глаза... взгляд стал другим. Раньше ты была вечно испуганной, растерянной и возмущённой творящимися в Тартаре безобразиями. Теперь уверенность приобрела. И не только её.

— Теперь я хотя бы частично знаю, чего стоит бояться, а чего — нет, — грустно усмехнулась я. — А ещё поняла, что смысла нет особого тратить нервы на возмущения — моё неприятие всё равно ничего не изменит. Хотя ты переоцениваешь: всё равно возмущаюсь, путаюсь и пугаюсь.

— Но уже не всего, — Шас поудобнее разлёгся на мягком покрытии пола. — На то мы и тартарцы, чтобы возмущаться, путаться, пугаться, быть вечно неуверенными и сомневающимися.

Шас, кстати, времени зря не терял: недавно выпустил в жизнь очередную химеру. Кроме того, бывший опекун состоял в одной из небольших, но весьма инициативных организаций нам подобных. А именно в той самой, принцип которой он когда-то выдал. Той, что следит за «достоинством» и «чистотой» химер.

К слову, я уже около года регулярно просматривала специализированный сайт, на котором общались химеры. Как такового тайного общества у нас всё же не существовало, но вот отдельные радикалы (в число которых входила партия Шаса) встречались. К ним относились по-разному: кто-то одобрял, кто-то порицал, но большинство снисходительно смотрело сквозь пальцы. По типу: каждый увлекается чем хочет. Кто-то марки собирает, а кто-то молодежь воспитывает и за репутацией своего народа следит да за преступниками охотится.

Присматриваться-то к действиям и диалогам партии Шаса я присматривалась, но полного согласия с этой группой не ощущала. Если воспитание и поддержка — дело весьма достойное, то в плане кар, на мой взгляд, они были слишком уж радикальны и категоричны. Так что вступать пока не стала. Впрочем, опекун и не настаивал.

Мы проговорили почти всю ночь, и ушла я, только посадив Шаса на поезд. Возвращаясь в общежитие, улыбалась: проснулась приятная ностальгия. Все-таки опекун очень много мне дал. А я слишком поздно поняла, насколько легкими и счастливыми были месяцы жизни с ним. Тогда удавалось не обращать внимания на множество нюансов, которые сейчас уже не получится игнорировать.

Выпускных экзаменов сдавать не пришлось. Да и сокурсники уходили не кучно, а по мере того, как считали себя готовыми. Роллес со своей группой покинули университет ещё в январе, Ирина планировала задержаться до конца марта: подруга всё-таки взяла себя в руки и воспрянула, хотя сильно изменилась. Наши отношения после истории с обучением у Асса несколько охладели, хотя оставались приятельскими. Но прежней близости уже не чувствовалось, что, впрочем, не помешало тепло попрощаться и добавить Ирину в список желаемых рабов — мало ли как у неё жизнь сложится, лучше в курсе быть. Пусть пока девушка не способна оценить этот жест... но и я когда-то не могла.

В Тартаре, как и на Земле, дипломы различают по цвету. На самом деле никаких корочек не выдают, просто в паспорте прописывают информацию об образовании и цветную метку ставят.

Низший, белый диплом, получают те, кто вроде как и проучился, но как вошёл, так и вышел, знаний практически не приобрёл. У владельцев красного что-то всё же осталось, но слишком мало. Жёлтый — тот, кто учился, даже может работать низкоквалифицированным помощником соответствующего специалиста, но не самостоятельно. Естественно, все эти типы дипломов могут получить только те, кто учится за свой счёт — в ином случае подобных студентов уничтожают банки, выдавшие кредит. Да и по сути, такое образование не считается полноценным, прав на самостоятельную деятельность не даёт. То есть получить-то диплом может любой бездельник (имелись бы деньги), вот только толку не будет. И на работу по специальности, естественно, таких не возьмут.

Я, Вира и Прий получили синие дипломы — самые распространённые, указывающие на то, что мы освоили профессию в достаточной мере, чтобы полноценно работать. У Ирины и даже Роллеса такие же, а вот Тира заслужила золотой — сообщающий, что она не просто освоила новую профессию, но на весьма высоком уровне. Ещё на нашем курсе один студент получил зелёный диплом (как активист и общественный деятель). А вот чёрного, высшего в Тартаре и сообщающего и о прекрасном специалисте и об активисте, не будет ни у кого. Возможно, если бы Ликрий не попал в переделку, он бы сумел опередить всех. Ведь и понимал многое глубже других, и помогал... но увы.

Официального выпускного торжества, естественно, не устраивали. Мы буднично подошли в администрацию университета, сообщили о своём окончании и сходили на последнюю проверку к кураторам.

— Нам уже вполне хватило времени, чтобы сделать выводы, — сообщил вертарец. — Теперь на проверку вас будут вызывать, только если появятся основания для сомнений. Ну или совсем изредка. Удачи, разума и терпения в предстоящей жизни.

Так же буднично мы получили «дипломы» — записи в основной документ о полученном образовании и профессии. В тот же день все вместе, вчетвером, заключили соглашение о равных правах и создании семьи. Ну или того, что в Тартаре заменяет семью.

Хотя официального праздника не состоялось, мы всё же решили отметить выпускной. В своём, узком кругу. Поэтому вечером оделись потеплее и поднялись на крышу общежития, прихватив немного напитков (естественно, не спиртных) и закуски.

— Вот и завершён ещё один этап, — сказала я, любуясь на тройной закат существующих где-то в других мирах светил. — Теперь мы уже должны суметь заработать хотя бы себе на жизнь.

— Заработаем, — заверила Тира. — Я ведь уже один кредит возвращала и знаю, что да как. Вполне нормально справимся... пусть ваши с Вирой и дольше окупать придётся. Но все вместе на них работать будем.

— И на школу отложим, — добавила Вира, поправив капюшон Мирума.

Я перевела взгляд на друзей и улыбнулась. Нет, уже не просто на друзей. На семью. Пусть мы не кровные родственники, но мы понимаем и готовы поддержать друг друга. Каждый верит, что другие не станут вредить намеренно — иначе бы просто не подписал договор.

Теперь я уже не одна. Не просто «я». «Мы».

Думаю, впереди будет ещё много проблем, ссор и сложностей. Но без этого жизнь, наверное, вообще нереальна. Теперь у меня есть хоть какая-то база, основа, уверенность в своих силах. И востребованная профессия.

Пусть пока не получится жить спокойно и размеренно, как мечтала. Зато могу обеспечить сама себя (и без льгот, не как неполноценная). Умею ориентироваться в обстановке, пусть и не идеально (не уверена, что такое вообще возможно). Уже могу принести пользу людям и странам. А ещё теперь волей-неволей посмотрю мир и поближе познакомлюсь с другими государствами — благо извращенцам-самоубийцам сразу же открыт выезд за рубеж, ещё до отработки кредита.

Свежий ветер бросил в лицо колкий весенний снег. Я расправила плечи и с наслаждением вдохнула холодный воздух. Усилия последних лет не пропали даром. Теперь меня ждёт новая жизнь.