28 июня – 17 августа 617135 года от Стабилизации
Фессисасисс, Древтар — Вокзал Орилеса, Древтар
Окончание пути прошло спокойно, хотя и не слишком приятно. После приземления к тарелке подъехал спецтранспорт, выглядевший так, словно предназначен для перевозки опасных заключённых. Впрочем, снова появившаяся охрана из хет примерно таким образом с нами и обращалась. Лисс (с которым окружающие вели себя куда мягче) попытался возмутиться, но его поспешно утащили в другую сторону. А нас, включая Ликрия, посадили в бронированный фургон. Но одних не оставили — рядом постоянно были хеты. Более того, они категорически запретили общаться друг с другом.
Всё-таки Ликрия не считают полным безумцем — иначе бы меры предосторожности были выше. Хотя вряд ли бы спятившего чиртериана оставили в живых, какую бы ценность для исследователей он ни представлял. Слишком опасен.
Доехали быстро. После высадки нас разделили. Меня сопроводили в какое-то служебное помещение, заставили сдать всё имущество, обыскали, кажется, даже чем-то просветили. Потом краткий медосмотр, длинный коридор, лифт, снова коридор и небольшая, но вполне уютная одиночная камера без окон. Вскоре в неё же доставили завтрак. Вполне полноценный и на удивление вкусный: мясо, фрукты, какая-то зерновая лепёшка, сок и вода. Обидно только, что столовых приборов не предусмотрено, да и утолять жажду приходилось наклоняясь, как собаке: напитки налили не в отдельную ёмкость, а в специальные выемки на подносе. В таких же лежала и пища. Так что если вдруг возникло бы желание вооружиться, всё равно ничем бы не получилось. Даже кости из мяса выбраны и все твёрдые части из плодов. Называется: почувствуй себя рецидивистом.
Поев, я задумалась. Вначале такая строгость показалась естественной: мало ли, может, тут военная база. Но сейчас где-то в глубине заворочалось беспокойство. Ладно бы заперли... но почему настолько высокие меры безопасности? Не может ли оказаться, что нас обманули? Что солгали о нашей дальнейшей судьбе: чтобы не сопротивлялись и не бунтовали? Не могли ли мы сами, добровольно, попасть в ловушку?
Ни накрутить, ни успокоить себя я не успела, поскольку в камеру зашёл посетитель. Высокий для своего вида миошан с золотисто-коричневой шерстью, шикарной гривой и ярко-зелёными глазами.
— Я тебя вижу. Ты сейчас можешь общаться или зайти позже? — мягким, мурлыкающим тоном спросил кот.
На мгновение я замерла. Впервые за долгое время речь звучала предельно правильно и вежливо — так, как когда-то говорили и учили в Белокермане. Почти все знакомые, а если честно, то и я сама, уже давно часто опускали некоторые частицы и нюансы. Например, очень редко слышала, чтобы кто-то добавлял в речь эмоциональные структуры (если, разумеется, не хотел задеть собеседника с их помощью или акцентировать на них внимание). Кроме того, в Тартаре часто игнорировали те нюансы, которые придавали словам вежливую окраску. А этот посетитель говорил прямо как по канону.
— Я тоже тебя ощущаю, — смутившись, постаралась соответствовать уровню собеседника. — И к разговору готова.
Миошан попросил разрешения пройти и сесть, а потом начал задавать вопросы. При этом вёл себя осторожно, предупредительно, но, в отличие от миртарских арванов из лаборатории, уважительно. От непривычного стиля общения я сначала напряглась, а потом, наоборот, расслабилась. Тем более, что ничего опасного собеседник не спрашивал, к тому же часто пояснял, почему требуется знать такие детали.
Говорили мы о Лиссе. О его поведении, характере, привычках и многом другом. Как пояснил древтарец, тартарское досье у них есть, но его недостаточно, чтобы составить полную картину. А кандидатов для тэлей подбирать надо очень осторожно. Иначе подросток может вообще никогда не выправиться.
— Погоди, — попросила я после очередного вопроса. — Что значит «не выправиться»? Я думала, что у Лисса горе и недомогание от нехватки тэльства... А у него серьёзные проблемы?
— Твой друг раньше времени порвал кокон. Отнюдь не все могут это перенести и остаться нормальными. Мы не уверены, что Лисс сможет стать полноценным взрослым байлогом. По крайней мере, пока... ты ведь видела, в какую сторону изменилось его поведение. Это не объясняется только нехваткой «сна». И не факт, что ему удастся стать прежним.
Оказалось, если вылупление у байлога происходит болезненно и раньше времени (почти всегда — от сильного стресса), то хотя он не сходит с ума, но психика может сдвинуться, а интеллектуальные способности — сильно упасть. В общем, грубо говоря, такой байлог рискует на всю жизнь остаться недоразвитым.
По заверению древтарца, у Лисса ещё есть вероятность стать полноценным. Но только если удастся правильно подобрать тэлей, обстановку... и если подросток сам себя не загонит. Причём последняя угроза серьёзней всего.
— У наших в такой ситуации намного больше шансов, — заметил миошан. — Но Лисс — тартарец. Он привык жаться, скрываться, боится идти на близкий контакт и не готов к нормальным отношениям. Поэтому с ним сложнее.
Вот так. Теперь и Лисс. Мало того, что расстаёмся, так он ещё и на всю жизнь может дурачком остаться. А ведь какой умный был! С трудом преодолевая очередной приступ уныния, постаралась максимально честно и полно рассказать о подростке и наших отношениях.
Потом миошан ушёл. Но уже через несколько минут вернулся, причём не один, а вместе с двумя хетами. Мягко сообщил, что меня сейчас переведут в другую камеру. Естественно, я и не думала возражать или сопротивляться: и то, и другое было бы бессмысленно.
Снова разветвлённые коридоры и несколько лифтов. Даже если бы вдруг решила бежать, вряд ли бы удалось выбраться из этого лабиринта. Тем более, что в лифтах не было ни кнопок, ни управляющей панели, поэтому догадываться, в какую сторону и на какое расстояние мы едем, удавалось лишь по косвенным признакам.
Помещение, в котором мы закончили путь, на камеру не походило. Зато навеяло воспоминания о жизни в тартарском институте химеризма. Или о клетках в зоопарке разумных. Большая светлая комната, напоминающая густую оранжерею или акватеррариум. Почти половину места занимает водоем, частично заросший водорослями. Скалы, зелень, цветы, много мха, высокие кусты, лишайники и даже грибы. Будто мало всего этого, ещё и животный мир не забыт: насекомые, многоножки, улитки, ящерицы... кого только нет.
Я недоумённо обернулась и выжидательно посмотрела на сопровождающих.
— У тебя тоже патологические изменения. Пока они только начинаются и легко обратимы, — поспешил успокоить миошан. — Но лучше принять меры сейчас, чем ждать.
Хеты покинули комнату, а кот присел на мох.
— Среда здесь для тебя не оптимальна, но смещена как раз в ту сторону, которая требуется для остановки негативных изменений. Не беспокойся, — хвост чуть лукаво шевельнулся. — Когда пройдёт сортировка и твоё состояние не будет вызывать опасений... а, по предварительному прогнозу, ты выправишься раньше окончания процедуры, тебя и Виру отпустят, — миошан немного помолчал, а потом продолжил: — Я бы посоветовал тебе, как тартарке, завести какого-нибудь дешёвого безобидного раба из моего вида. Врачи сказали, что близкое общение с миошаном поможет поддержать твоё здоровье в нормальном состоянии.
— Я и так очень живучая и выносливая, — буркнула я.
— У тебя есть слабость, — серьёзно сказал собеседник.
— И не одна. Знаю, — пожала плечами. — Но не понимаю, какое к ним имеет отношение твой вид.
— Я сейчас имею в виду не совсем то, о чём ты говоришь, — сообщил миошан, жестами предлагая расположиться у водоёма. — Твоя лидирующая личность — свекер. Они намного менее выносливы... психически. Даже то, что Ги Ирау — необычный свекер, относительно своего народа очень выдержанный и устойчивый, не отменяет того, что нервная система у неё чувствительнее и слабость есть. Более того, она есть и у тебя. То есть теперь, после того, как ты стала химерой, Ги Ирау стала сильнее в этом плане, а ты — слабее.
Некоторое время я думала. Невольно вспомнился Шас, стремящийся к огню, Ликрий с живым уголком, даже Лисс с биологической частью очистных сооружений. Мне казалось, что уже нашла что-то своё. Бегущую воду. Но, судя по словам собеседника, я ошибалась.
— Требуется не только эмоциональное, но и физическое воздействие, — подтвердил кот, когда я высказала мысли вслух. — Не знаю, кем был твой опекун, но для Ликрия и Лисса ты подходящие факторы назвала правильно. Более того, в принципе очистные сооружения и тебе по физическим параметрам бы подошли. Вопрос в том, дают ли они эмоциональное успокоение?
А ведь миошан прав. Ещё как прав! Если подумать, когда я сильно расстраивалась в Бурзыле, то начинало тянуть к котловану с бурлящей жижей. Тогда это казалось неким извращением, но если дело не только в моих странных вкусах, но и в физиологии...
— Вернусь, буду на очистные ходить, — заверила собеседника. — Раз это, оказывается, полезно. А к тому же — бесплатно.
Древтарец нагло пододвинулся, прижался к моему боку и громко замурлыкал. Мурлыкотерапия, понимаешь!
— Я перекинул тебе десять рублей, — через несколько минут сказал он. — Этого должно хватить и на покупку, и на оформление раба.
— Ну знаешь! — возмутилась я, всё-таки отстранившись от миошана. — Мне не нужны подачки. Денег у меня достаточно, пусть лишних нет, но милостыню не прошу. Как только отдадут документы и компьютер — верну.
Собеседник долго косился на меня приоткрытым глазом, а потом слегка натопорщил усы, показывая отношение к сказанному.
— Думаешь, я не читал твоё досье? Угощение у Асса ты взяла.
Я почувствовала, как лицо горит от стыда. Вот ведь... гордость взыграла. А считала, что её уже и не осталось почти.
— Тогда была другая ситуация. У меня выбора не было, — возразила себе под нос.
— А сейчас есть? – лукаво повёл хвостом миошан. — Ты — студент, и вся в кредитах. Я — состоявшийся гражданин и могу позволить себе такую благотворительность. Не хочешь покупать моего сородича — потрать деньги на иное. Уверен, они не будут лишними.
С трудом сдержалась, чтобы не продолжить спор и не выставить себя в глупом свете. Всё-таки аргументы у собеседника сильные... а у меня действительно большие долги висят. Точнее, большие висели, а теперь они ещё увеличились в размерах.
— Спасибо, — рука сама потянулась погладить кота-переростка, но я её отдёрнула. Вот только миошан поступка не оценил и слегка приподнялся, буквально подлезая под кисть и словно напрашиваясь на ласку. Ладно, посчитаю это частью мурлыкотерапии. — А если обычного, человеческого кота завести? Неразумного. Его будет достаточно?
Собеседник не то задумался, не то с кем-то консультировался.
— Земная природа не даст нужного эффекта. Нужна или с планеты свекеров — но она часто агрессивная, или с нашей, или ещё с какой-то со схожими параметрами.
— То есть не обязательно именно разумного, главное, чтобы зверь происходил с твоей родины или из места с подобными условиями?
Миошан подтвердил, а потом мы долго молчали. Только в самом конце, когда древтарец уже собрался уходить, я всё-таки спросила:
— Я — тартарка. Зачем тебе это? Сомневаюсь, что забота о моём психическом состоянии входит в ваш договор с университетом.
— Не входит, — подтвердил сотрудник. — Но ты не учла другого. Я служу высшим существам. Именно высшим, одним из немногих по-настоящему разумных. У них... и у меня тоже — свои взгляды, свои ценности. Ты — тартарка. Но ты ещё и страдающее живое существо. Мы не привыкли оставлять их мучиться, если способны помочь.
— Высшие, по-настоящему разумные существа — это знатные древтарцы?
Хвост заметался, выдавая веселье владельца.
— Нет, — фыркнул он. — Это одни из тех, кого тартарцы хотят исключить из категории разумных.
Миошан ушёл, а я сидела и пыталась переварить услышанное. Намёк настолько очевиден, что прозвучал почти прямым текстом. Диаметрально противоположные мнения. У кого-то недоразвитые дурачки, руководствующиеся эмоциями, а у кого-то, оказывается, «одни из немногих по-настоящему разумных». У тартарцев есть аргументы против... кто сказал, что у последователей противоположной точки зрения нет серьёзных причин для своей позиции? Жаль, что сообщать их никто не собирается.
Мурлыкотерапию мне устраивали ещё несколько раз. Не знаю, помогла она или обстановка (скорее всего, всё вместе), но состояние действительно изменилось. Боль, горе потери — ничего не пропало и даже не ослабло. Но теперь они не вгоняли в беспросветное уныние. Хотя сомневаюсь, что смогу когда-нибудь забыть. Такие раны не проходят бесследно. Вот только... даже после них жизнь продолжается. И мой долг — как перед собой, так и перед другими, хотя бы постараться вплести свою нить, сделать мир хоть капельку лучше. Если опущу руки — то каково будет другим? Шасу, Вире, Лиссу, Прию? Да и Ликрий, будь он вменяемым, вряд ли бы одобрил, что я из-за него вдруг сдалась. Поэтому надо собраться и жить. Бороться.
Лисса за всё время, проведённое в террариуме, не видела, да и вообще посетителей почти не было, даже еду доставляли через специальный мини-лифт в стене, без участия людей. Кроме миошана, было только две встречи с местными. В первый раз пришло двое мужчин и женщина среднего возраста — те, кого выбрали будущими тэлями. Они, как и миошан, расспрашивали о подростке. А через пару дней меня вывели из камеры-оранжереи и сопроводили в небольшую комнату, к незнакомому байлогу. Но он даже не заметил нашего прихода, с чем-то увлечённо ковыряясь в углу.
— Щас, третий тэль ждёт, — через пару минут молчания напомнил миошан.
— Ага-с, сейчас-с, — отмахнулся названный когтистой рукой.
Но отвлёкся не сразу. Ещё дважды заверял, что «вот уже сейчас» (имя оказалось на редкость говорящим) и только на четвёртое напоминание с тяжелым вздохом оторвался от чёрного чешуйчатого кокона. Быстро осмотрел меня и снова махнул рукой, разрешив уходить. Честно говоря, я так и не поняла, в чём был смысл этого визита. А объяснять никто не стал.
В остальное время оставалось только отдыхать. Компьютера не было (его отобрали, как и остальные вещи), так что новый материал изучать не оставалось возможности. Поэтому я то просто валялась на траве, мху или водорослях, покрывающих дно водоёма, то занималась физкультурой, то тренировалась решать тут же выдуманные пространственные задачи. Последнее даже повеселило: вот где реальная практика. Прямо как на работе будет: голая, без техники и считай как хочешь. А из подсобных средств только палочка с ближайшего куста и выровненный песок.
Так прошло почти полторы недели. Поэтому очередному визиту стражи я искренне обрадовалась. Ещё больше — когда узнала, что сортировка прошла успешно и нас отпускают. Незаметно как-то прошла. Да и когда? Непонятно.
Уже у выхода, после встречи с Вирой и возвращения наших вещей (включая паспорта), я увидела Лисса. Подросток стоял в окружении своих новых тэлей и явно не решался подойти.
— Лисс? — я неуверенно шагнула ему навстречу и с опаской покосилась на хет — вдруг остановят. Но стражи мешать не стали.
Байлог всхлипнул, тоже бросился ко мне и крепко обнял.
— Прощай, — прошептал он.
— Может, ещё встретимся. Жизнь — странная штука, — улыбнулась я. — К тому же...
Не договорив, оборвала себя. Ещё раньше, когда уезжала в Миртар, предложила подростку переписываться или перезваниваться. Но он признался, что у него проблемы с дистанционным общением: находясь далеко и не «чуя», многие из байлогов не способны воспринимать собеседников адекватно. В том числе и Лисс.
— Русс так и не согласился сделать ребёнка, — пожаловался друг.
— Ну и не расстраивайся, — погладила юношу по голове. — Вот поправишься, на тебя самые суперматематичные байлоги заглядываться будут.
— Думаешь?.. — с какой-то детской надеждой взглянул мне в лицо Лисс. — Я глупый, слабый... без образования и тартарского паспорта. К тому же теперь от меня техника ломается. Такие никому не нужны.
С трудом сдержалась, чтобы не выдать эмоций. Прежний друг никогда бы так не сказал. Он тоже засомневался бы в моих словах, но аргументировал бы нормально. Адекватно. К тому же раньше Лисс никогда не считал, что байлоги могут отвернуться от сородича по таким дурацким причинам. Скорее, наоборот.
— Ты выздоровеешь, и всё будет хорошо, — сама сомневаясь в том, что говорю, повторила я и обратилась за поддержкой к тэлям: — Ведь так и будет?
— Так и будет, — уверенно подтвердил старший мужчина. Вот только глаза его говорили о другом. О том, что вероятность поправиться у друга минимальна. Если вообще есть.
Вскоре Лисс ушёл, вместе со своими сопровождающими. Только старший тэль на мгновение задержался, чтобы скинуть свои данные. Я благодарно кивнула: теперь, пусть и через третье лицо, но получится хотя бы узнавать, как дела у подростка.
А потом хеты радостно выставили нас из здания. Точнее, как только сейчас выяснилось — из гигантской и мрачной вешности. В отличие от виденной в Миртаре, у этой росли не только плети и листья — вся поверхность ощерилась жесткими даже на вид колючками. А ещё цвет был иным. Вместо буро-красноватой какая-то чёрно-пепельная масса. Как будто после пожара. Картину отлично дополняла большая грубость строения и неравномерная поверхность.
Я немного постояла на улице, глядя на биотехнологию и мысленно ещё раз прощаясь с друзьями. В том числе с Ликрием. С ним после окончания пути не удалось даже увидеться. Может, уже в институт химеризма отправили?
— Идём, — встряхнув головой, отогнала лишние мысли и обернулась к терпеливо ожидающей эрхелке. — Наверное, лучше сразу на вокзал?
Так мы и сделали. Потом провели несколько часов, пытаясь выстроить приемлемый маршрут. Получалось либо слишком дорого, либо достаточно долго. Вообще это нехороший поступок со стороны начальства: насколько удалось узнать, древтарцы оплатили наше возвращение средним классом. Вот только договор заключался не с нами, а с университетом, в результате, хотя ему деньги перевели, мы с Вирой их не увидели. И ехать придётся за счёт увеличения кредита. Самое паршивое — даже своё право на выделенные средства не отстоять. Но хоть придираться за то, что пропустили часть учёбы и отстали, не имеют права. Хотя всё равно обидно... и на проезд надо постараться потратить как можно меньше.
В конце концов мы составили нормальный план поездки, всего с одиннадцатью пересадками. Да уж, когда в выделенном для студентов вагоне ехала, как-то не представляла, насколько сложны и запутаны маршруты. А ведь это логично: стабильная зона огромна и пускать транспорт из каждого города, даже из каждого крупного города во все другие никто не станет. Слишком накладно.
Путь проходил буднично. Мы ехали, занимались, старались экономить и не покупать лишнего. Из-за этого, когда пересадка пришлась на зимний город, почти сутки не вылезали из кафе, чтобы не замёрзнуть, — благо в нём за это деньги не снимали. Ну и ели там же, естественно, пусть и то, что подешевле.
Кстати, режим жёсткой экономии вовсе не означал, что я или Вира сильно себя зажимали. Мы уже достаточно прожили в Тартаре, чтобы понимать: если потеряем здоровье, никто не будет нас жалеть или делать поблажки. Поэтому мы старались обеспечить себе полноценное питание (но дешёвое, поэтому часто приходилось жертвовать вкусом), хороший сон и безопасность. То есть, всё-таки не скатились на уровень аллюсов.
Четвёртая пересадка пришлась на Орилес, тот самый город, в который нас возили кураторы. Но здесь нам предстояло ждать нужный поезд около трёх недель. На вокзале почти ничего не изменилось: на таможенном пункте дремал очередной дежурный, камеры хранения открытые и без присмотра, даже подросток-геймер по-прежнему большую часть времени занимал единственный справочный терминал. Хотя, если серьёзно, пассажирам он почти не нужен: билет легко заказать через сеть или купить заранее.
Впрочем, нас сейчас и камеры хранения не интересовали — весь груз на двоих умещается в одной сумке. Поэтому мы сразу направились к неработающему эскалатору.
— Эй! — не отрываясь от игры, окликнул нас мальчишка. — А туда нельзя!
— Почему? — удивилась Вира.
— Потому, — геймер снова погрузился в виртуальный мир, и добиться нормального ответа у него вряд ли бы получилось.
Решив, на всякий случай, проверить, я разбудила таможенника.
— Да, вам нельзя в город, — потянувшись, подтвердил он. — Вы иностранцы и без специального разрешения. Орилес для вас закрыт.
Мы переглянулись.
— Даже в кафе и участок стражей? — уточнила я.
— Вам нельзя в город, — повторил мужчина. — Всё, не мешайте спать.
Отойдя к стене, Вира (была её очередь нести нашу поклажу) поставила сумку, и мы сели обсудить новости. Получается, что придётся либо всё три недели на станции ждать, либо ехать на местном аналоге электрички в ближайшее открытое селение. Но тратить деньги на лишние билеты не хотелось. А выход ну совсем никак не охранялся.
— Нет, так нельзя, — встряхнула головой я, отгоняя неуместные мысли. — Если нарушать начнём — можем в неприятности попасть.
Вира согласилась, и мы отправились осматривать вокзал. В закрытую часть (то есть туда, где когда-то стоял студенческий вагон) нас теперь не пускали. Да и вообще, разница в отношении очевидна: всё-таки тогда мы были студентами и с разрешением, а сейчас — иностранцы, всё ещё без образования и путешествующие по собственной инициативе.
К счастью, на подземном вокзале удалось обнаружить несколько кафе, столовую и пять небольших магазинов. А ещё хороший туалет, в котором даже помыться можно. Самое главное — бесплатный. На самой станции тоже можно находиться без ограничений — при условии, что ждём поезда (и неважно, что ожидание несколько недель продлится). Даже спать не запрещали.
На всякий случай мы оценили и второй вариант — на время уехать в соседний город. Но, подумав, отказались. Во-первых, это дополнительные траты, во-вторых — там мы уже не будем «ожидающими поезда», так что с вокзала могут попросить.
— Добро пожаловать в бомжи. Вариант студенческий, — хмыкнула я, распаковывая сумку и поудобнее устраиваясь на том участке пола, который мы решили занять на время ожидания. — Интересно, когда уже будем с образованием и работой, тоже придётся вот так жить?
Вира улыбнулась и пожала плечами. А я включила компьютер и задумалась. В спецтранспорте древтарцев связь была и ничего нам не стоила. Сейчас же и она пойдёт за счёт кредита. А учитывая, что цены для иностранцев и своих отличаются в разы... дороговато выходит. Пролистала материалы. Ладно, пока уже накаченного хватает, чтобы учиться. А вот если обойтись не получится — тогда и подумаю.
Несколько раз к нам подходили древтарцы (насколько удалось понять по тем, кто носил с собой документы — в звании имперцев), рассматривали, но потом отправлялись дальше по своим делам. Помощь никто не предлагал и в младшие забрать не пытался: мы ведь не просто граждане Тартара, но до сих пор под его защитой — то есть потенциальному владельцу придётся возвращать всю сумму уже взятого нами кредита и ещё сверху доплачивать. Слишком дорого.
Глядя вслед очередному имперцу, чуть не рассмеялась. Отправься я в Древтар сразу после Белокермана, никакой защиты бы не было. И наверняка очень быстро стала бы младшей. Это даже сейчас пугает... но так ли страшно оказалось бы на самом деле? Вряд ли смогу оценить, не испытав. А испытывать нет никакого желания.
Впрочем, и Тартар, мягко говоря, далёк от идеала. Зажмурившись, откусила от лепёшки и фыркнула. Может, действительно, когда верну кредит, на бомжа пойти? Судя по опыту — очень актуальная профессия. Впрочем, сейчас рано об этом думать. Сейчас надо хотя бы на самоубийцу доучиться и на работу устроиться.
С питанием и гигиеной проблем не возникало. В занятиях приходилось ограничиваться общей практической самокультурой и теорией из накачанных учебников. Хотя мы советовались друг с другом, но без консультаций всё равно осваивать материал сложнее. Поэтому некоторые темы приходилось пропускать, откладывать спорные или сложные вопросы. А вот со сном не заладилось. Хотя на станции достаточно тепло, но пол слишком жёсткий. И те немногие тряпки, которые у нас есть, ситуацию почти не улучшают. А хозяйственных магазинов, чтобы хотя бы какой-нибудь простой надувной матрац приобрести, на вокзале нет. В результате спать приходилось дольше, но всё равно оставалась небольшая усталость. Зато теперь я оценила подарок Прия — препарат для передачи власти Ги Ирау. Поездка действительно долгая, и второй половине необходимо от меня отдыхать.
Хотя на вокзале многие пересаживались с одного поезда на другой, но почти никто не оставался надолго. А если и задерживались, то останавливались в гостинице — поэтому нам не мешали. Единственный минус — косились. Ну да это их проблемы: если разрешено, то имею право спать, где хочу. Даже на полу у стеночки. Но сколько бы я не убеждала себя, смущение всё равно оставалось. Как и неприятное ощущение того, что позорю Тартар. С другой стороны, что, теперь в ещё большие долги залезать, просто чтобы сделать вид успешного человека? Вон, даже Лэт, основатель чёрного государства, позволяет себе в простом комбинезоне ходить. Чем я хуже?
За пару недель мы познакомились и с таможенниками, и с продавцами, и с малочисленной охраной. Даже с геймером здоровались, а он крутился у терминала почти каждый день по много часов. Однажды, в качестве тренировки переключившись на пси-тело, я заметила этого подростка... и чуть не шарахнулась.
Вместо безобидного мальчишки или чего-то подобного, у терминала стоял большой зубастый и капающий слюной монстр. Да ещё и вооруженный, как герои какого-нибудь яркого, но неправдоподобного боевика.
— Вира, погляди на него внимательно, — вернувшись к нормальному восприятию, шепнула подруге, нервно косясь на поедающего мороженое «безобидного» мальчишку.
Эрхелка согласилась, явно поняв намёк, сосредоточилась и неожиданно заулыбалась:
— Какой милый!
— Милый?! — обалдела я, но тут же вспомнила о том, какие нео-уровни доступны подруге. — Ты на каком уровне смотришь?
— На маг.
— Переключись на пси, — посоветовала я.
Но и сама напряглась. В отличие от пси и био, маг уровень давался мне тяжело. А вот Вире — проще других, с пси тоже хороший потенциал, а био-уровень для неё недоступен: слишком плохо развито соответствующее тело.
Наконец добившись результата и посмотрев в том же зрении, что и подруга, передёрнулась. Вооружённый монстр несколько изменился, но стал ещё более опасным и непривлекательным. Как будто подгнившим... словно нежить. Что в нём «милого»?..
— Что ты в нём нашла? Это же ужас какой-то.
— Да что в нём ужасного? — возразила эрхелка. — Такая лялечка пушистенькая, так бы и приласкала.
Я в шоке посмотрела на Виру. Потом на монстра и снова на подругу. Вроде её раньше никогда ни на что подобное не тянуло. Конечно, наверняка мы видим несколько по-разному... но не настолько же? Или настолько?
— Что-то не так? — насторожилась эрхелка.
— Я вижу двухметрового мускулистого и вооружённого до зубов монстра. Кстати, зубы тоже ещё те — прямо как в дурацких ужастиках.
Вот теперь удивилась Вира.
— Наверное, мы по-разному видим, — высказала вслух напрашивающийся вывод я.
— Слишком уж по-разному, — покачала головой она. — Давай-как вдвоём на пси — там лучше всего пересекаемся. И сравним.
Вздохнув, переключилась на соответствующее тело. Порождение больной фантазии по прежнему было таковым. Громко рыгнув, оно пошатало рукой собственный зуб, вырвало его, глубокомысленно оглядело и с аппетитом проглотило. Потом почесало подбородок и так же жадно зажевало собственную кисть. Я всё-таки отшатнулась, прижавшись к стене и с ужасом наблюдая, как рвущаяся плоть исчезает в пасти монстра. На мгновение отвлеклась, выискивая подругу, но тут же одёрнула себя: до сих пор забываю, что эрхелы в пси-зрении выглядят мелкими и мимикрующими.
Хотела уже переключиться на физ-зрение, но следующее действие пугающего создания снова заставило замереть. Теперь существо гнило... или вообще рассыпалось в прах? Но не полностью — через жуткое тело показалось другое. Плоть облачком развеялась по полу и вместо чудовища у справочного терминала осталась стояла очаровательная трёххвостая, четырёхглазая и шестиухая светло-кремовая лисица. Выражение морды удивлённо-наивное и такое забавное, что если бы не прошлый ужас, я бы рассмеялась. Но не теперь.
Всё-таки вернувшись к привычному восприятию, тронула подругу. Вира вздрогнула и тут же потянула меня вбок — подальше от непонятного геймера.
— Прости, что не описывала увиденное... но оно быстро менялось, — сообщила я.
— У меня тоже. И монстра на сей раз я увидела, — кивнула эрхелка.
— А потом он превратился в небольшого симпатичного зверька.
— Именно.
Мы помолчали.
— Но это не байлог, — задумалась я. — На пси байлоги иначе выглядят.
Вира нервно хмыкнула.
— Тоже думаю, что не байлог, — согласилась она. — Но подозреваю, что ему подобные тоже очень популярные персонажи фильмов ужасов, — поёжилась и добавила: — Очень хотела бы ошибиться.
— Его вид — метаморфы?
— Если это птер... то ещё хуже, — мрачно покосилась в сторону справочного терминала подруга. — Идём к себе, расскажу.
Эрхелка честно призналась, что знает немного и желанием узнавать никогда не горела — с такими существами, по её мнению, лучше не связываться. Но и того, что сообщила, уже было достаточно.
Если байлоги способны менять своё физическое и бионическое тело, то птеров на этих уровнях просто не существует. Как, кстати, и на маг-уровне. Поэтому когда представитель этого вида находится в обычном для себя состоянии, ни я, ни Вира, ни многие другие не смогут его увидеть. Чтобы общаться с нам подобными, птеры становятся кукловодами. Они могут сделать некое подобие голема на любом из вышеперечисленных уровнях. А потом «дёргать за ниточки» и управлять на самом деле мёртвой куклой. Некоторые берут уже нечто готовое, например, манекен или труп, другие собирают «тело» из грязи, тряпок, камней — любых подсобных материалов. У одних получается очень похоже на живых существ, у других поделки грубые, топорные, и опознать их не составляет труда.
Но ладно бы просто трудности общения — главная беда не в этом, а в особенностях питания птеров. Этот вид потребляет некие субстанции на более высоких уровнях. Причём больше любят поедать разумных, точнее, то, что в поведении и восприятии последних проявляется сильными эмоциями. Страх, ужас, шок, стресс, эйфория — всё это для птеров как лакомство. А отрицательные эмоции вызвать намного проще, чем положительные. Вот и... перчат гурманы свою пищу. По словам Виры, «обеды» птеров отнюдь не безобидны: их жертвы могут сойти с ума или даже погибнуть.
Сети не было, но я всё же запустила поиск по названию вида на своём компьютере. Не безрезультатно, хотя единственный найденный документ оказался не учебником. Птеры в Тартаре тоже входят в список особо опасных и нестабильных видов.
Немного посидев, подумав и позанимавшись, я всё-таки подошла к геймеру. Будь он маньяком, наверняка местные власти приняли бы меры. А если это существо перемещается свободно, значит всё не так страшно.
— Ты птер? — прямо спросила у «юноши».
— Ага, — не отвлекаясь от игры, согласился он.
Поджав губы, посмотрела на экран. Неужели ему действительно интересно играть «куклой» на компьютере? Или цель на самом деле совсем иная? Например, нарваться на конфликт с кем-то из приезжих?
— Вкусно было? — буркнула и тут же извинилась. Не стоит нарываться на конфликт.
— Вкусно, — снова согласился «подросток» и откусил от мороженого. — Хочешь?
Я не ответила на вопрос, вместо этого задумчиво глядя на лакомящегося птера. Если то, что я вижу, только кукла... то почему «кукла» так активно питается?
— Это... это кто-то живой? Чьё-то живое тело под твоим управлением? — слегка отступив, всё-таки решила прояснить ситуацию.
— Не-а, оно полностью дохлое, — геймер ещё раз откусил от мороженого, потом демонстративно оторвал себе челюсть, помахал ей и торчащим из неё мусором у меня перед носом и приставил обратно. А потом расхохотался: — Ты забавная. Обычно народ от меня сбежать старается, а ты как бабочка перед насекомоядной птицей. Между прочим, для меня ты не ядовитая, а вполне съедобная и аппетитная.
— Уже ушла, — вздрогнув, заверила странного собеседника и тут же воплотила слова в жизнь.
— У тебя вообще голова не работает, только задница? — сердито встретила меня Вира. — Что ты вечно лезешь не туда?!
— Мы уже тут давно, — возразила я. — Хотел бы — уже десять раз бы съел. И вообще... у меня уже первая категория ненадёжности, а гражданство от простого общения не потеряю.
Эрхелка поперхнулась возмущением.
— Вот знаешь... теперь я понимаю, что тебе не зря её присвоили.
Я обиженно отвернулась. Но потом всё-таки решила прояснить ситуацию и рассказала, какими соображениями руководствовалась.
— Ну, в этом плане верно, — задумчиво согласилась Вира. — Злонамеренного птера древтарцы вряд ли бы стали терпеть. Но ведь он...
— Байлоги и чиртерианы тоже ужастики. Как, кстати, и арваны — они ходячие эпидемии, — пожала плечами я. — Так что теперь, их всех избегать?
Эрхелка задумалась, а потом решительно направилась к геймеру.
— Можно тебя потрогать? — сходу спросила она.
— Могу даже демонстративно развалиться, — развеселился птер и тут же воплотил слова в жизнь: тело рассыпалось горкой мусора, кожа взметнулась мелкими драными лоскутками и закружилась вокруг Виры. Подруга взвизгнула и отшатнулась.
— Эй, хватит тут сорить! — возмутился проснувшийся таможенник.
Останки поднялись в воздух и культурно перенеслись в ближайший мусорный бак. А потом оттуда выскользнул большой змей, снова рассыпался и собрался уже в привычного геймера, рядом с которым появилось ещё нечто... человекоподобная фигура из отходов. Они вдвоём прошлись туда-сюда, после чего второе тело развалилось и улетело обратно в мусорку.
— Из этого набора реалистичней получается, — пояснил геймер, ткнув в себя пальцем. — Ну давай, трогай... если ещё не передумала.
Сжав зубы, Вира прикоснулась к птеру, а потом и вовсе обиженно ткнула его в бок. И поспешила вернуться ко мне.
— Фух, теперь я тоже первой категории соответствую, — облегчённо сообщила подруга, вытирая выступившую испарину со лба.
Я хмыкнула, а потом поинтересовалась, зачем она всё это затеяла.
— Как зачем? Ты права — у нас уже высшая категория ненадёжности, надо же из неё хоть какие-то плюсы извлекать.
— Ну ты даёшь... нашла плюс.
Больше никаких интересных событий не было вплоть до ночи нашего отъезда. Когда мы ожидали поезда, над вокзалом пронёсся вой, полный ужаса и безнадёжности. Уходить никуда мы уже не могли: транспорт должен приехать очень скоро, а остановка короткая. Поэтому просто обернулись, на всякий случай приготовившись бежать или прятаться.
В начале эскалатора, ведущего в Орилес, катался на полу, рвал на себе волосы и уже не выл, а хрипел один из тех пассажиров, что приехали буквально несколько минут назад. Остальные сгрудились по стенке, со страхом взирая на происходящее.
— Всем успокоиться и не паниковать, — скомандовал подошедший охранник. И добавил, обращаясь куда-то в сторону невменяемого мужчины: — Успокой его уже, шумно слишком.
Тот замолчал почти мгновенно, словно отрезало. Лишь тихо сипел и скреб пальцами пол. Охранник приблизился к пострадавшему, зачем-то пощупал ему голову, а потом обернулся к остальным приезжим.
— Если что-то запрещают, не стоит это игнорировать. Идите в комнату отдыха.
Помолчал, дожидаясь, пока его команду выполнят, а потом снова склонился над жертвой.
— У него хоть есть вероятность поправиться? — будто высказывая мысли вслух, спросил охранник.
У стены что-то зашевелилось. Только сейчас я заметила, что вместо геймера рядом с терминалом лежала куча обрывков и кусочков. Несколько секунд — и из неё опять сложился человек... кажущаяся человеком кукла.
— Не-а, — небрежно заявила она. — Он же на закрытую территорию проникнуть хотел — так что всё равно высший приговор. И ценности не представляет — я паспорт посмотрел.
Охранник смерил птера недовольным взглядом:
— Всё с тобой ясно.
В этот момент подошёл наш поезд, и мы поспешили на посадку. Уже перед закрытием дверей я успела обернуться и увидеть, как охранник стреляет в голову лежащему на полу. Вот только не уверена, что он исполнял приговор, возможно, наоборот, освободил агонизирующего.
Мы прошли вглубь вагона и расположились на своих местах. Поезд уносился вдаль, но мысли всё ещё задержались на вокзале в Орилесе.
Геймер? Три раза «ха»! Птер такой уж «обычный» человек: по видовой принадлежности, по поведению... и по реакции на него охраны и таможенников. Теперь уже никаких сомнений: «подросток» не развлекался, а работал. Именно этот, кажущийся безобидным и безалаберным птер наверняка является одной из самых серьёзных и сильных преград на пути в город. Да ещё и, судя по всему, геймер имеет полное право бить на поражение.
Пугает. Хотя, с другой стороны, как раз страх тут лишний. Как бы себя ни вёл птер, нам он ни разу не угрожал и не пользовался властью. Только представление одного актёра устроил. Да и никого из пассажиров не трогал, даже ту скандальную пару, которая согнала его с игрового автомата и долго ругалась. Птер — охранник и просто выполняет свою работу. Более того, он предупредил нас, когда в самом начале мы, не подумав, чуть не ушли наверх. Наверняка, и того несчастного тоже пытался остановить — но тот не обратил внимания на слова. Так что если не нарушать закон, то и опасность не угрожает.
Но как же я всё-таки рада, что не соблазнилась «неохраняемым» выходом и не попыталась подняться в город. Можно сказать, спасла этим себе жизнь. А если даже не жизнь (вдруг являюсь достаточно ценным оборудованием), то хотя бы свободу.
