Вечер 28 декабря 617134 – 24 января 617135 года от Стабилизации

В Вертаре нас встречали, но не так, как в Миртаре. Почти к самому вагону подогнали закрытый бронированный автобус, на нём довезли до какой-то подземной стоянки и проводили по коридорам до выделенного нам крыла здания. Потом сообщили расписание поездок к коротким путям (о самостоятельных исследованиях даже речи не заходило), график посещения спортзала и мест отдыха, а также правила пользования связью. Последнее разрешали исключительно в отведённом нам помещении и только когда нет тревоги. После подробных инструкций вертарцы пожелали хорошо отдохнуть пару часов, перекусить, подготовиться к первому выезду — и ушли, плотно закрыв за собой бронированную дверь.

Кстати, большую часть кураторов, кроме одного из миртарцев и Асса, тоже заперли с нами. Впрочем, их это не смутило. Старшие спокойно и даже как-то буднично выбрали себе места и начали раскладывать багаж.

— Не задерживайтесь, — предупредил один из тартарцев. — Провожатые просто оставят всех, кто не подготовится должным образом. Напоминать — не в их правилах.

Я хмыкнула и прошла к подходящей мне части общежития. Помещение делилось не на комнаты, а на сектора, соответственно нашим жизненным кодам. В свою очередь, в секторах у стен располагались закутки, напоминающие открытые купе. В них обстановка почти спартанская: несколько коек, ниши для вещей и выдвижной столик.

Наскоро перекусив, я ещё раз посмотрела в сети на нынешнюю погоду в Рливане. Сейчас для этого времени года и суток здесь тепло — всего чуть меньше минус шестидесяти по Цельсию. И вообще обстановка хорошая: ветер обещают не больше двадцати четырех метров в секунду, а уровень ренства — невысокий. В результате коллеги могут обойтись всего-то хорошим респиратором и защитными очками или противогазом. А мне и Ликрию даже этого не надо.

Подумав, натянула третью пару теплых штанов и поёжилась. Такая погода в декабре, да ещё вечером, здесь считается хорошей — даже детей гулять выводят. Не знаю, к чему тут местные привыкают, а меня как-то на улицу не тянет. Кстати, что бы там ни писали в прогнозе, противогаз тоже захвачу. На всякий случай.

Вскоре за нами пришли. Большинство кураторов осталось в общежитии, а на «экскурсию» отправились только студенты в сопровождении вертарцев. Быстро стало ясно, почему от нас не ждут пеших прогулок. Даже просто выходить из относительно тёплого автобуса на время для исследования короткого пути оказалось неприятно. И не только из-за повышенной гравитации. Ветер швырял в лицо мелкие, но острые льдинки, брови и ресницы быстро покрылись инеем, да ещё и брести приходилось почти по пояс в рыхлом снегу. Если короткий путь был относительно небольшого размера, то нас выпускали партиями, если крупный — то всех сразу. Потом, вернувшись в автобус, мы отряхивались от снега и пытались отдохнуть, а заодно отогреться до следующей остановки.

— Надо ловить момент, пока погода хорошая, — пояснил сопровождающий нас Дилан. — Среди вас мало кто способен работать снаружи в другую.

По этой причине мы провели в разъезде большую часть ночи. Длинной вертарской ночи — то есть, в пересчёте на земное время, больше полутора суток. А если ещё учесть, что в районе Рливана гравитация составляет две Земных, то неудивительно, что все обрадовались, узнав, что погода начала портиться и мы возвращаемся. Когда зевающей и пошатывающейся толпой ввалились в отведенные нам помещения, по-прежнему возмутительно бодрый чиртериан скомандовал:

— Все раздеваются, верхнюю одежду складывают в камеры для обеззараживания. После этого сами отправляетесь вот сюда, — указал Дилан на один из коридоров. — Проходите обработку и уже после этого можете одеваться, спать, перекусывать и всё остальное.

Студенты глухо зароптали, но нарушать приказ никто даже не попытался. Голые ряды потянулись в душевые и медкабинеты, а потом — отдыхать. Едва дождавшись своей очереди, я наскоро перекусила и завалилась на боковую.

Непогода затянулась на двое суток. Так что мы успели хорошо отдохнуть, позаниматься и даже воспользоваться местными общественными заведениями. Внутри города больше всего мешала высокая, непривычная гравитация: всё-таки таскать свой двойной вес не так-то просто.

Из-за чрезвычайно неблагоприятной, а для многих разумных значительную часть года вообще смертельно опасной внешней среды, вертарцы большую часть жизни проводят в помещениях. Чтобы обеспечить хорошую защиту, местные города и поселения возводят основательно, не скупятся на толщину внешней оболочки, поэтому при взгляде со стороны они больше напоминают большие военные бункера или какие-то космические базы. Мрачные, бронированные, чаще всего уходящие глубоко под землю строения, с покрытыми шрамами стенами.

Возникает вопрос: почему люди всё-таки живут в таких условиях? Во-первых, потому, что это ещё возможно — пусть и с серьёзной защитой. А во-вторых, вертарские земли не только самые агрессивные, но и самые богатые на полезные ископаемые, в том числе редкие. Причём, в отличие от той же Земли, в Вертаре запасы редких элементов самовосполняются за счёт высокого и агрессивного ренства. Поэтому энергия в этой стране очень дешёвая. А энергия — это, в том числе, средства, власть и военная сила. Вертар — экстремальная и неприветливая, но, наверное, самая богатая из гигантских стран.

Честно говоря, глядя на выделенные нам помещения, я и на прочей территории Рливана ожидала такую же, спартанскую, полувоенную обстановку. И действительно: у всех коридоров и комнат была предусмотрена возможность быстрой изоляции от остального города. Причём не просто банальной блокировки монументальных дверей: судя по инструкции, в большей части помещений предусмотрена автономная регенерация атмосферы и хотя бы минимальное обеспечение прочими необходимыми для жизни вещами. Например, теплом, водой и питанием.

Но, несмотря на серьёзную защиту, Рливан оказался более светлым, уютным и приветливым, чем, например, тот же Бурзыл. Огромные сады-оранжереи, парки, большие спортивные залы, высокие потолки и широкие коридоры, прекрасное освещение, тонкие росписи по стенам, размещённые в специальных нишах растения, чистота и удивительно добродушные, неунывающие люди. В коридорах, кроме разумных, можно было увидеть ручных птиц, насекомых, земноводных, рептилий и даже зверей. А ещё — воздух. Воздух в Рливане тоже чистый, приятный, почти не отдающий запахом металла и пластика. В одной части города веет свежим морским бризом, в другой — царит аромат влажного леса, в третьей — мягкий дух разнотравья.

К сожалению, нам не позволили самостоятельно гулять по территории, поэтому пришлось довольствоваться тем, что показали провожатые. Но и по этим обрывкам у меня сложилось впечатление, что здесь можно жить. Несмотря на все неприятности.

Кроме обстановки, внимание привлекали сами люди. Вертарцы сильно отличаются от остальных, по крайней мере — от тартарцев. Оптимизм отлично сочетается с трезвым взглядом на суровую реальность, умение веселиться — со строгой дисциплиной, доброта — с жесткостью. Но больше всего меня удивляла склонность местных к развлечениям. Они отдавались им полностью, такое впечатление, что ныряли с головой, забывая обо всём остальном. В Тартаре подобное увидеть практически невозможно. Хотя и тут первое впечатление обманчиво — вертарцы никогда не забывали о времени и очень быстро могли переключиться с отдыха на работу. Самое странное — при этом не потеряв хорошего настроения.

— Меня вызывают, счёт запомните, — оптимистично мог сказать игрок прямо посреди дружеского матча.

— Лёгкой руки, — желали ему оставшиеся и тут же запросто переключались на другое развлечение. Например, всей группой прыгали в бассейн.

Хотя вертарцы легко принимали в игру (правда, в отличие от белокерманцев, не в команду — поэтому наша, тартарская сторона, чаще всего терпела поражение), но всё равно относились несколько отчужденно. Многие жители Рливана прекрасно развиты физически, что не удивительно, учитывая повышенную гравитацию. Но и интеллект, вопреки расхожим шуткам, у местных не страдает.

Я пару раз участвовала в групповых забавах (наши против вертарцев), но чаще предпочитала разминаться в одиночку или с друзьями. Жаль, но поговорить почти ни с кем из местных не удалось. Ну не хотели они думать о работе в свободное время. И тратить его на чужестранцев — тоже.

— Вы всё равно другие, — сказала одна из вертарок. — Чужие. Чтобы найти общий язык с тартарцем — надо прилагать много усилий. Мне и без этого дел хватает. Так что давай лучше наперегонки.

Я вежливо отказалась: наматывать дополнительные круги по спортзалу при такой гравитации желания не было. Предприняла ещё несколько попыток, но все окончились почти аналогично. Вертарцы готовы отдыхать вместе с нами, но не хотят философствовать о жизни или о работе. Зато Ирина легко нашла себе собеседника из любителей оружия, а ещё один студент — такого же увлечённого создателя компьютерных игр.

Кроме прочего, большинство из местных просто относятся к смерти. На мой взгляд, даже слишком просто. Вроде и понимаю, что вертарцы живут в зоне постоянного риска, но всё равно сложно принять эту их черту. Тем более, город кажется хорошо защищённым.

— Если бояться смерти или переживать по этому поводу — то ничего не сделаешь, — ответил куратор, когда я решила заговорить с ним на волнующую тему во время очередного посещения спортзала.

— Но ведь города, например, Рливан, бронированы и не пропустят опасность, — возразила эдельару, прикидывая, стоит ли уже вылезать из бассейна или лучше проплыть ещё круг. — Наверняка риску подвергаются не все жители... и даже не большинство.

Ириль рассмеялся:

— Да, город защищен от многих факторов внешней среды. Но не забывай о ренстве.

По спине пробежали мурашки, я разжала руки и погрузилась в воду с головой. Вынырнула и снова схватилась за бортик.

— Ренство происходит внутри... прямо в Рливане?

— Ренство происходит во многих местах. Особенно в тех, которые ещё не заняты плотной материей. То есть, в воздухе вероятность ренства выше, чем в воде, а в воде выше, чем в камне.

Вспомнив, какое агрессивное ренство в красных землях, я поёжилась и с опаской оглядела зал. Теперь необходимость быстрой изоляции любого помещения стала очевидной. Даже если опасность не способна пробраться снаружи, она запросто может проникнуть из Вне.

— Иди поплавай ещё, — посоветовал Ириль. — Поговорить успеем, а время посещения спортзала закончится.

Кивнув, я последовала совету. Но успокоиться не получилось. И как-то сразу вспомнились те две краткие, десятиминутные тревоги, которые пришлось пережить уже после приезда. Да уж, тут действительно людям или мировоззрение менять приходится, или со страху загнуться можно.

— Неужели нет никакого способа защититься? — спросила на обратном пути.

Мужчина не ответил. Проводил нашу группу до общежития, но сам заходить не стал.

— Софья, останься, — сказал он. — Тебе на проверку сегодня зайти надо.

Я удивлённо пожала плечами, но возражать не стала. Проверка так проверка... хотя и не вижу в ней особой необходимости. Особенно теперь, после внедрения т'таги.

— Почему вдруг сейчас? — поинтересовалась по окончанию уже знакомой процедуры. — Вроде очередная только через две стандартные недели должна быть?

— У тебя теперь чаще, — сообщил Далин. — Ты в категории потенциально опасных.

От такого заявления у меня глаза на лоб полезли. Я — опасная?

— И много студентов у вас в этой категории?

— Семеро.

Семеро из шестидесяти четырех. Немного, но и не так мало, как можно было предположить.

— А за что меня в эту категорию включили? Вроде раньше реже проверяли? Что изменилось?

Чиртериан насмешливо свил волосы и ушёл сопровождать очередную группу на прогулке. А вот Ириль никуда не спешил — его смена закончилась.

— Таков порядок, — сказал он. — Никто из нас не считает, что ты стала большей угрозой, чем была.

— Тогда по какой причине? — повторила вопрос я.

— Всё элементарно. Теперь ты связана не только с Лиссом, но ещё и с Ассом. А он не просто байлог, а байлог, обладающий властью и влиянием.

— И что? — не поняла я.

Эдельар достал сок и, налив в небольшие кружки, пододвинул одну мне.

— Говорю же: мы не думаем, что ты будешь злоупотреблять открывшимися возможностями. Но они есть — поэтому проверки и ужесточились.

— Это тайна? Меньше знаю — меньше шансов, что воспользуюсь? — отхлебнув кисловатый напиток, поинтересовалась я.

— Наоборот, — мужчина тоже отпил сока. — В твоём случае скорее обратное. Если будешь знать, то постараешься не злоупотреблять.

Отставив кружку, вопросительно посмотрела на куратора.

— Асс может... и, скорее всего, будет тебя защищать даже вопреки здравому смыслу. В том числе, и если ты нарушишь закон.

Я чуть за голову не схватилась и нервно допила из кружки.

— Это из-за того, что я рассказала о забракованных студентах?

— Не только. Много факторов, — Ириль подлил ещё сока. — Если тебя беспокоит, то ты нигде не вышла за пределы допустимого. Разве что проявила удивительную склонность к общению с опасными видами... но это, похоже, твоя психологическая особенность. Поэтому не переживай: так уж сложились обстоятельства. Наоборот, лично я считаю, что в Древтаре ты поступила правильно.

Оторвав взгляд от жидкости, я удивлённо посмотрела на собеседника.

— Тартарцы зарвались, — жёстко пояснил он. — Если бы мы раньше узнали, когда именно они собираются совершить выбраковку, то сами бы приняли меры.

— Почему? Я думала, вы не против выбраковки...

— Это необходимый процесс и, естественно, мы его поддерживаем, — согласился мужчина. — Но одно дело — собственно выбраковка, а совсем другое — попытка сыграть на нервах Асса. Кстати, некоторые древтарцы тоже показали себя не с лучшей стороны.

Мы помолчали. Я ещё отпила из кружки и задумалась, рассказывать ли про Лию. Ведь по сути произошедшее в Орилесе не только моя заслуга или вина. Тартарка тоже приложила руку. С другой стороны, если бы Лия хотела, чтобы о её участии знали, то запросто могла раскрыться сама. Ладно, я и так уже глубоко в какие-то непонятные разборки влезла, не стоит забираться ещё дальше.

— Мной могут попытаться воспользоваться в межвидовой войне, — кивнула, показывая, что поняла суть происходящего.

— В том числе, — согласился Ириль. — А теперь давай провожу до ваших комнат.

Допив сок, я тяжело поднялась: после спортзала навалилась усталость.

— Я помню, что тогда не ответил на твой вопрос, — заметил куратор по пути. — Возможностей защититься несколько, но почти все слишком сложны в реализации. В результате — практически неприменимы, кроме как в лабораторных условиях. — Зевнув, я остановилась и выжидающе обернулась к эдельару. — Идём, не задерживайся. Но да, ты правильно услышала — почти все. Ренства не происходят внутри вешности. Но байлогов слишком мало, а без них эта защита... перестаёт работать так, как надо.

— Разрушается?

— Нет. Перестаёт впускать и выпускать. Консервируется и впадает в режим ожидания. В результате можно оказаться либо снаружи, но без защиты, либо внутри, но без шанса выбраться. Потому что проделать проход в вешность сложнее, чем снести с лица земли, например, этот город. К тому же, вешность самовосстанавливается и даже наращивает новые слои, если нанести ей повреждения.

Попрощавшись с Ирилем, побрела в свой сектор. Там устроилась на полке и долго отдыхала, наслаждаясь уже тем, что могу полежать, и что в таком положении гравитация воспринимается легче. Теперь понятно, почему в Вертаре так защищают байлогов. Ещё бы этого не делали — в такой-то обстановке! А ещё стало ясно, что имел в виду Лик, когда говорил про отличную защиту у этого вида. Скорее всего, друг имел в виду не собственную живучесть родичей Асса, а именно устойчивость к атакам их универсальной защиты.

Раз байлоги обладают такой уникальной технологией, то с их «охраной» вопрос снимается. Очевидно, что вертарцы не просто будут стремиться сохранить жизнь всем своим байлогам, но и с готовностью смирятся с многими недостатками этого вида. Более того — постараются сманить к себе байлогов из других стран. Я тяжело вздохнула. А ведь в чём-то Лисс был прав, когда говорил, что с ним могут дружить вовсе не искренне, а преследуя некую выгоду. Причём, увы, отнюдь не только тартарцы.

Один длинный вертарский день сменял другой. Если погода становилась лучше (в первую очередь по уровню ренства), то нас вывозили на осмотр коротких путей. Большую часть остального времени мы были предоставлены сами себе.

Ещё однажды удалось поговорить с Ирилем, кроме того, я много читала о порядках в Вертаре. Всё-таки, пусть и не полностью, но основания для такого лёгкого отношения к жизни у местных есть. Вертарцы спокойно относятся к смерти в том числе потому, что уверены в завтрашнем дне. Причём не только и даже не столько насчёт себя. Местные знают, что если вдруг погибнут или пострадают родители и кормильцы, дети и прочие находящиеся на их попечении люди не сгинут. Не будут предоставлены сами себе, выброшены или проданы, как в Тартаре. О всех позаботится государство: детей обеспечат и подготовят к нормальной полноценной жизни, а старикам или инвалидам тоже помогут существовать достойно. Причём люди полностью уверены в помощи Вертара, знают о ней не понаслышке. Местные живут среди таких, потерявших кормильца, видят, что они идут наравне с остальными, не забыты, и что отношение к ним такое же нормальное: нет ни унижения, ни изоляции от общества. Поэтому вертарцы иногда просто не понимают сложностей, встающих, например, перед теми же тартарцами — для них этих проблем вообще не существует.

Жаль, но как следует посмотреть Вертар так и не удалось. Как, впрочем, и Древтар. Лишь с Миртаром получилось иначе. Впрочем, нас и везли по гигантским странам вовсе не с туристической целью. К сожалению, у некоторых самоубийц восприятие коротких путей изменяется ещё и от внешних условий. Если протестировать разную температуру, давление и ещё многие параметры легко в лабораторных условиях, то некоторые особенности Чёрной Дыры так просто изменить не удаётся. Поэтому и проводят такой круг — чтобы получить данные в разных, сильно отличающихся, зонах.

Мы провели в Вертаре почти две недели. Можно сказать, спокойные (для красных земель), но всё равно тяжёлые и утомительные. Несколько раз нас изолировали, однажды срочно прервали выезд на «природу» и вернули в город, но лично с проблемным ренством столкнуться не пришлось никому из студентов. Однако всё равно мы очень устали. Поэтому все обрадовались, когда исследования коротких путей завершились. И забирались в вагон, в котором предстоял путь до Бурзыла, почти счастливые.

Обратная дорога тоже прошла тихо. Студенты отходили от вертарского климата и нагрузок, готовились вернуться к привычному расписанию и учёбе. А я вдруг поняла, что соскучилась не только по Лиссу, но и по самому Бурзылу. По его привычным и понятным порядкам, мрачным туннелям и высоким башням университета. По режиму, в котором сам выбираешь, что и когда делать. По странной тартарской свободе.