35 октября – 7 ноября 617134 года от Стабилизации

Однажды мне пришло предписание о посещении загородного научного центра: в рамках сотрудничества власти Тартара разрешили местным арванам исследовать меня — как необычное существо. Возражать или возмущаться не имело смысла. Во-первых, потому, что всё равно ничего не изменить. Во-вторых, вряд ли арваны будут истязать, как в тартарском институте химеризма. Скорее стоит ожидать банальных царапин, как с Радием — а это не пугает. Ну и в-третьих, я надеялась, что миртарцам удастся разрешить вопрос с излишней устойчивостью к изменениям — ведь в ином случае меры непременно примут, а погибать не хочется.

Только сейчас, после вызова, я обратила внимание, что ни разу не встречала местных арванов и байлогов. Вроде бы университет аналогичный, но ничего такого не видно. Заинтересовавшись, отправилась обходить учебный корпус, специально знакомясь с паспортами всех встречных (у кого они были) и высматривая черных и чешуйчатых. Но найти никого не удалось. Если арваны могут замаскироваться, то с байлогами теперь такой фокус не пройдёт — после освоения био- и пси-тел я легко смогу их выявить... если, разумеется, они не умеют менять облик и там. Но судя по записям, если на физическом и био уровне они способны изменить форму, то на пси — уже нет. Так что тёмный чешуйчатый кокон должен остаться таковым. Выходит, байлогов в университете нет? Как же так?

Когда я зашла на третий круг, на меня обратили внимание несколько инквизиторов-старшекурсников.

— Мы можем помочь?

От неожиданного вопроса я растерялась: в Тартаре можно было хоть сотню раз пройти мимо и заслужить разве что резкий комментарий, но не предложение помощи. Стало стыдно, тем более, что занимаюсь, по сути, ерундой какой-то.

— Нет, я просто мимо проходила.

— Не похоже, что просто, — продолжила настаивать девушка. — Мы уже заметили, что ты кого-то ищешь.

— Это не по работе, — смутившись, призналась я.

Студенты переглянулись и рассмеялись.

— Какая разница? Все равно, ты же иностранка, да ещё и бывший рендер — значит, можешь легче запутаться, чем коренные тартарцы.

Мгновение поколебавшись, я махнула рукой и рассказала о непонимании и поиске представителей двух видов.

— Всё просто, — весело пояснили старшекурсники. — Арваны работают в загородном корпусе, а сюда приходят редко, только по необходимости. А байлоги тоже в загородном корпусе находятся и тоже здесь лишь иногда появляются.

— А иностранцам можно в этот корпус? — заинтересовалась я.

В ответ получила подтверждение и два адреса, причем один располагался подозрительно близко к тому научному центру, в который меня вызвали. Любопытство разыгралось не на шутку, и теперь мне очень хотелось посмотреть на местных представителей опасных видов. А ещё поняла, как соскучилась по Лиссу.

Корпуса байлогов и арванов находились не просто за городом, а на противоположных сторонах, практически на максимальном удалении друг от друга. Поскольку арванский можно посетить одновременно с научным центром, то моей первой целью стал байлоговский. Тем более, до назначенного срока время ещё есть, поэтому, воспользовавшись метро, успею в один день посмотреть и то, и другое.

От остановки метро пришлось пройти ещё около километра по удобной, но почти пустынной дороге в лесу. За весь путь навстречу попался только один студент. Кстати, чем дальше я шла, тем гуще и более диким становился лес. Тут кроны деревьев часто смыкались, а кусты могли образовывать настоящие заросли — ничего подобного до сих пор в Миртаре не встречала.

Добравшись до «корпуса» на всякий случай сверилась с картой в компьютере — настолько он отличался от привычных строений. Не здание, а как будто огромная куча серовато-буроватых, густо переплетённых корней или засохших веток. Неровная, постепенно набирающая высоту и поднимающаяся над лесом (то есть на несколько десятков метров) масса побегов. А уж в диаметре этот «корпус» вообще огромен. Вплотную к своеобразной наклонной стене вдоль здания в обе стороны продолжалась дорога, а входа я не заметила — судя по всему, он где-то дальше.

Вблизи «стена» выглядела ещё менее привлекательно и совершенно не продуктом цивилизации. Корни или побеги оказались разной ширины, густо опушёнными, на многих «ветках» присутствовали бурые с красноватыми прожилками листья — хотя их цвет напоминал о мертвом растении, но судя по виду, они вполне живы, просто такой оригинальной окраски. Заинтересовавшись, я потянулась, чтобы потрогать... но не успела.

Ветви и корни взметнулись, откуда-то из зарослей будто выстрелило растительной плетью и она крепко обвила руку прежде, чем я успела отскочить. Рванувшись, только ухудшила положение — из «здания» выскочило ещё несколько плетей: одна поймала ногу, вторая — уже пленённую руку, а третья легла неудачнее всего, крепко обхватив шею — аж дышать стало сложно. Я замерла, судорожно пытаясь найти выход. Хватка «растения» чуть ослабла, но продолжала крепко удерживать. Скосив глаза, медленно согнула кисть пленённой руки и попробовала плеть на крепость. Твёрдая, как камень — при всём усилии ноготь не оставил даже следа. А вот реакция была — петля сжала руку сильнее, да ещё и наползла дополнительным витком.

Так. Значит дёргаться бесполезно, вряд ли удастся вывернуться или порвать — слишком крепкие побеги. А главное — очень нервирует удавка на шее, особенно учитывая, что стоит сглотнуть, как она ненадолго напрягается так, что начинает мешать дыханию. А если рефлекторно рвануться от нехватки воздуха — будет и вовсе конец. Нет, нас, тартарцев, на такую уловку не поймать. Приоткрыв рот, я позволила лишней слюне стекать наружу — плевать на «красоту», зато безопаснее. Теперь надо позвонить и вызвать помощь — благо для этого особо двигаться не придётся, очками вполне можно управлять с помощью глаз.

Но не успела я связаться с кураторами (а именно — Фуньянем, как самым знакомым и, на мой взгляд, безопасным), как из лесу по малозаметной тропинке вышли двое студентов с полными корзинами грибов.

— Опа, тартарка! — радостно сказал брюнет. — Влипла!

— Привет, — не менее весело обратился ко мне шатен. — Ты влипла!

— Сама зна... — стоило заговорить, как плеть на шее отреагировала очень агрессивно, так что пришлось снова замереть и постараться не дёргаться. Но на сей раз всё оказалось сложнее. Только когда уже начало темнеть в глазах, и я еле сдерживалась, чтобы не забиться в бесплодных попытках освободиться, растение ослабило давление, зато наползло ещё парой витков и притянуло ближе к стене.

Хорошо, что хоть на дыхание не реагирует. Так, учту, вслух с куратором общаться нельзя — только с помощью глаз.

— Ты лучше не говори — вешность этого не любит, — сочувственно посоветовал первый очевидную вещь.

— Ты серьёзно влипла, тартарка, — ехидно добавил другой. — Теперь тебя уже не выпустят — нечего на закрытые территории проникать! Так что попрощайся со своим любимым Тартаром!

— Если бы, — с некоторым разочарованием потянул брюнет, достав карманный компьютер и что-то на нем посмотрев.

— Вы уж слишком любите не в своё дело лезть, — не слушая его, продолжил шатен. — Плюёте на обычаи других стран! Вот только ты забылась, тартарка, — он подошёл ближе, безбоязненно, демонстративно опёрся о стену строения и заглянул мне в глаза. — Тут тебе не мелкая страна, которой можно вредничать. Здесь вам так разгуляться не дадут!

— Хватит уже, — остановил его товарищ.

— Что хватит?! — взорвался студент. — Тартарцы уже всех достали, я же тебе рассказывал, что они...

— Во-первых, у неё есть допуск на эти территории, — перебил брюнет. — Во-вторых, она — рендер, причём недавний, а не коренная тартарка.

Шатен явственно смутился.

— Смотреть надо до того, как радоваться, — укорил его приятель.

— Ты это... я, в общем, извиняюсь, — уже не с таким наглым и довольным видом сказал шатен. — Я тебя за тартарку принял, а ты там просто жить вынуждена.

Я с трудом сохранила неподвижность, но всё-таки не удержалась и слабо улыбнулась — к счастью, «здание» не отреагировало.

— Не паникуй, — распорядился брюнет. — Мы сейчас Юсису сообщим...

— Она — тартарка, пусть и рендер, — напомнил шатен. — Значит, надо тартарцам, а не Юсису.

— Тогда мы сообщим тартарцам, — легко согласился его приятель. — И там уж они разберутся. Если вдруг не захотят, то Юсис точно разберётся. Ты только не нервничай — и всё будет в порядке.

Я мигнула, а потом осторожно повела свободной рукой в жесте согласия белорунов.

— А ты ещё и порталист-разведчик, тьфу ты, извращенец-самоубийца... ну и извратят же всё тартарцы, — тоже достав компьютер, ознакомился с моим паспортом шатен. — Коллеги, стало быть. Прости, я, действительно, дурак, — снова покаялся он. — Просто тартарцев ну очень не люблю, они мою семью сгубили, я тогда ещё в мелкой стране жил.

— Идём уже, скоро занятия начнутся, — поторопил брюнет. — А тебе удачи! И жди.

После этого они прошли чуть дальше по дороге и удалились... прямо в расступившуюся перед ними стену. Я немного подивилась на необычную технологию, а потом всё равно сама связалась с Фуньянем. Может, студенты и обещали сообщить, но не сказали, когда. А ещё не исключено, что забудут или передумают.

— Ты знаешь кто? — не дав мне и слова напечатать, заявил Фуньянь. — Ты Радий-два, версия молодая и такая же безалаберная! Вот прямо тянет вас и тянет и всё не туда, и всё в вешность. Жди теперь — она вреда не причинит, если сама не напросишься. Местных беспокоить не будем, чтобы бюрократию не разводить, поэтому как Асс освободится — так придёт и тебя выпустит.

— «Когда ждать, и почему именно его»? — быстро набрала я глазами.

— Через два-три часа, у него там деловая встреча. Асс — байлог, остальные тебя просто из вешности достать не смогут, — пояснил эрхел. — Если местным позвоним, они помогут, зато потом заставят объяснительные писать.

— «Мне надо быть у миртарских арванов через три часа».

— Ладно, так и быть, насчёт этого позвоню, объясню ситуацию, — обнадёжил Фуньянь и рассмеялся. — Нет, ну что тебя так на всякую гадость тянет, а? Прямо профессионально выбираешь — то опекун, то друг, то ещё один друг... В общем жди, попоголовая наша.

На этой оптимистичной ноте куратор отключился. А я от нечего делать тщательно проанализировала своё сегодняшнее поведение: не нарушила ли какие-то правила? Получается, всё-таки нет. Любопытство, может, и свинство, но не преступление. Байлоговский корпус и его окрестности не являются закрытой для меня зоной, по крайней мере, про приближение к «зданию» нигде запретов не видела и при перепроверке ничего подобного не нашла. Тогда, может, это просто несчастливое стечение обстоятельств?

Шло время. Чем дальше, тем труднее было оставаться в неподвижности. А ещё стало заметно, что плети не просто удерживают, а постепенно притягивают к растительной стене. Уже через час меня прижало к зданию, но на этом побеги не успокоились, начав медленно запихивать внутрь. От этого я снова занервничала, несмотря на заверения студентов и Фуньяня о безопасности. Тем более, что периодически всё равно невольно дёргалась и двигалась — а вдруг это можно посчитать достаточной причиной для причинения вреда?..

Чтобы успокоиться, постаралась переключиться на другие мысли. Вот например... Все — и студенты и куратор — называли это необычное здание вешностью. Но Лисс называл вешностью те странные серовато-бурые растрёпанные тряпки-балахон, в который одевался его отец и другие байлоги. Это объясняется пересекающейся терминологией или тут что-то большее? Внимательно рассмотрела растительную стену. Цвет соответствует. Впрочем, не только цвет — самые тонкие корни-ветки-волокна (непонятно что) очень даже похожи на лохмотья балахона. Интересно... «одежда» тоже может ловить? Но даже если нет, то всё равно материал весьма универсальный: и для огромного здания годится, и в качестве тряпок, а если вспомнить вычитанное в сети, ещё и способ перевода неорганики в съедобную субстанцию.

Вешность уже оплела меня так, что внешний мир удавалось увидеть только одним глазом, да и то ветки и усики частично заслоняли обзор. Да уж, наверное, для стороннего наблюдателя это ужастик какой-то — растительная стена и завязший в ней, наполовину погружённый внутрь человек. Теперь отвлечься уже не получалось, снова нахлынул страх, и только усилием воли я не скатилась в позорную и опасную в данной ситуации истерику.

— Я уже здесь, — сообщил появившийся в поле зрения Асс, и в тот же миг растительные плети скользнули по телу, освобождая от захвата.

Сразу подкосились ноги — все-таки сколько времени стояла в одной неудобной позе. С трудом проковыляв несколько шагов, чтобы отодвинуться от коварного здания, я опустилась прямо на дорогу, вытирая слюну и слезы.

— Ну что такое? — присел рядом на корточки байлог.

— Страху натерпелась и устала в неподвижности находиться, — призналась я, а потом с опаской поинтересовалась: — Я точно ничего не нарушила? Вроде не было таких правил... или я их не нашла.

— Всё в порядке, — улыбнулся Асс. — Здесь ведь не Тартар, заранее бы предупредили о запрещённом. А почему в неподвижности-то находилась?

Облегчённо вздохнув, недоумённо посмотрела на байлога.

— Так меня же эта... вешность поймала, — пояснила очевидную вещь.

— И? — не понял он.

— Чтобы её не спровоцировать на причинение вреда.

Асс удивлённо посмотрел на здание, а потом на меня.

— А при чём тут неподвижность?

— Чтобы не спровоцировать, — раздражённо повторила я.

Байлог на некоторое время задумался.

— То есть ты считаешь, что малейшая смена позы может спровоцировать?..

— Так и есть, — ещё раз протерев лицо, я вытянула ноги и сменила позу, давая им отдых. — Даже когда говорить пыталась, это... оно агрессивность проявляло.

Асс снова взглянул на здание, а потом улыбнулся и потрепал меня по волосам.

— Выдумщица параноидальная.

— Выдумщица?! — мне стало обидно. — Эта ваша вешность, даже когда я говорить пыталась, душить начинала! И вообще, хотела в стену замуровать.

— Разве Фуньянь не предупредил? — тут же прекратив веселиться, серьёзно спросил байлог.

— Он сказал, что ты придёшь, и чтобы я не напрашивалась на вред. Разве не так?

Теперь древтарец смотрел на меня с сочувствием.

— Фуньянь — нехорошая личность, ехидная. Провокатор, — сообщил он, подошёл к зданию и позвал: — Иди сюда.

Я с опаской посмотрела на переплетение серовато-бурых побегов.

— Она не причинит тебе вреда, — заверил Асс.

Тяжело вздохнув, выполнила указание.

— Пощупай.

На всякий случай приготовившись к худшему, потрогала здание, но оно осталось неподвижно.

— Это вешность, — пояснил байлог. — Попробуй её на прочность.

— Да что пробовать, знаю уже, что ничего не выйдет, — пробурчала я. — Пробовала уже, когда надеялась вырваться.

— Она очень крепкая и устойчивая к внешней среде, — подтвердил Асс. — Ты сейчас, без оружия, не сможешь причинить ей вред — а значит, не сможешь и спровоцировать на агрессию.

Я уже смелее пощупала стену.

— Меня поймали, душили, тянули в стену — разве это не агрессия?

— Нет, — категорически заявил байлог. — Ты — незнакомое существо, поэтому она действовала типично — захват и удержание, — мужчина помолчал, а потом сочувственно добавил. — Я-то ещё удивился, что ты снаружи... Если бы ты немного подёргалась, то минут через пять была бы уже внутри, в изолирующей полости, и тебя бы отпустили — в смысле, уже не оплетали бы.

— И что? — настороженно поинтересовалась я.

— Там бы и ждала, сидя или лёжа или ещё как-то бы устроилась.

Теперь я посмотрела на произошедшее событие с другой стороны. Выходит, вместо того, чтобы мучиться в неудобной позе и с железобетонными побегами на шее, можно было эти несколько часов провести без особого дискомфорта, отдохнуть или даже позаниматься? А осторожность, подпитанная лёгкой провокацией Фуньяня (завуалированной — и обвинить-то не получится, не врал ведь!) и студентов сыграла против меня?

— То есть... то есть можно было ждать просто запертой в неком помещении, а не связанной и обездвиженной? — полуутвердительно уточнила неожиданное прозрение.

— Да, — согласился Асс. — Вообще-то так обычно и происходит.

От облегчения из глаз снова потекли слезы. Вот дура-то! Страху натерпелась, застоялась, аж судорогами тело сводило, а по сути...

— Ну что ты, не расстраивайся, — куратор ненадолго задумался, а потом перевёл тему. — Идём, тут рядом ручей — можно умыться и попить.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

Ноги уже немного отдохнули, так что без возражений пошла следом, напоследок ещё раз оглянувшись на вешность. И не удержалась от вопроса:

— Почему к ручью, а не в здание?

— Туда тебя не пропустят, — просто сообщил мужчина. — А если пропустят, то постараются уже не выпустить — в смысле, местные власти купят у тартарцев.

— Купят?! — споткнувшись от неприятной новости, рефлекторно схватилась за тут же поддержавшего Асса.

— В Тартаре очень многое продаётся, сама ведь знаешь.

Кивнула. Да, знаю и даже сталкивалась. Но почему-то надеялась, что теперь, после поступления, меня эти реалии уже обойдут стороной. Точнее — гнала прочь такие мысли. А ведь по сути на меня и сейчас могут устроить охоту, взять в рабство, убить — всё по закону, только стоит это «удовольствие» нынче гораздо дороже. Вот и вся разница. А того факта, что жертва тоже разумное существо, никто учитывать не станет.

— Хочешь, покажу фокус? — спросил байлог после того, как я умылась и привела себя в порядок.

— Зачем? — недоумённо вскинулась я.

— Может, отвлечёшься и расстраиваться перестанешь. Всё же хорошо — не надо переживать, — улыбнулся куратор.

После моего согласия, байлог протянул руку к небольшому кустику травы, и она тут же начала расти. Быстро... невероятно быстро. Всего за несколько минут растение стало почти с меня вышиной, выпустило множество бутонов и зацвело. Взглядом спросив разрешения, я потрогала это чудо.

— Но как... это же невозможно, — прошептала себе под нос. — Это ведь сколько энергии надо, воды, питательных веществ — да всего. Оно не могло вырасти так быстро.

Однако факт оставался фактом: цветущий куст уже прекратил рост и теперь выглядел так, словно достиг такого размера естественным путём. И на ощупь казался настоящим, и пах так же, как аналогичные цветы в городе.

— Это ведь невозможно, — повторила я, жалобно посмотрев на Асса. — Фантастика какая-то!

— Тебе понравилось? — вопрос прозвучал с какой-то детской гордостью и надеждой. Как у малыша, протягивающего рисунок и ждущего одобрения.

— Очень, — искренне призналась я, снова прикоснувшись к растению. Но загадка не давала покоя. — Это какой-то особый быстрорастущий вид?

— Нет, это я, — смутился байлог. — Если хочешь, выбери ещё что-нибудь — и тоже могу вырастить.

Решив не упускать такую возможность, я осмотрелась и указала на другое растение — оно даже во взрослом виде оставалось небольшим. А потом внимательно следила за действиями мужчины. И кое-что всё-таки увидела, но не на привычном уровне восприятия, а переключившись на био-тело. Байлоги, включая Асса, на этом уровне выглядели похожими на свой стандартный облик на физ-уровне — чёрными, чешуйчатыми и когтистыми гуманоидами. Похожими, но не совсем — из глазниц, носа, рта, ушей и с кончиков пальцев на био-уровне у них истекал тёмный густой туман или дым. Сейчас наблюдалась почти такая же картина, вот только дым гораздо гуще, вытек дальше, окутал подопытное растение... и светился. Очень ярко, до боли в глазах. Самое удивительное то, что туман (или дым?) всё равно выглядел тёмным. Может, это парадокс восприятия?

В результате, если на физ-уровне я могла видеть необъяснимо быстрый рост травы, то на био не получалось — слишком слепило необычное излучение. Но больше удивило другое. Когда рост закончился, свечение ослабло, но туман не рассеялся, а втянулся обратно под когти чёрного и чешуйчатого гуманоида — то есть в скафандр.

Переключившись на обычное восприятие, задумчиво посмотрела на куратора. Если... скорее всего, скафандр существует не только на физ, но и на био-уровне. И если «туман» втягивается внутрь — то может, это и есть настоящий облик байлогов на том плане? На физическом-то никакого тумана ни разу не видела.

Как бы то ни было, одно точно — на растение как-то воздействуют. И, что самое поразительное, трава не погибает от такого стресса. Хотя...

— А сколько эти цветы теперь проживут?

Байлог пожал плечами.

— Не знаю, их же могут сорвать, съесть...

— Если никто их не тронет и внешние условия останутся нормальными, — тут же уточнила я.

— Долго. Эти два вида долгоживущие.

— То есть им не повредил такой экстренный рост?

Куратор задумчиво посмотрел на растения.

— Нет, они здоровы, сейчас перепроверил. Но они и до этого не выглядели больными, с чего ты решила, что с ними что-то не так?

Я только головой покачала. Удивительно.

— Совсем забыл, — опомнился Асс. — Арваны отложили срок на два с половиной часа. Так что тебе пора, чтобы еще перекусить успеть.

— Ещё раз спасибо, — искренне поблагодарила я перед расставанием. — И за чудо с цветами — тоже.

Уже в метро снова задумалась о «фокусе». Где растение берет питание, воду, кислород и энергию на такой бурный рост?.. Хотя насчет воды — рядом был ручей. Кстати, а почва вокруг не стала истощённой? Наверняка, байлоговскую стимуляцию уже исследовали, так что надо будет поискать материалы по этой теме.

На душе стало легко, и я рассмеялась. Всё-таки Асс добился своего, отвлек от пустых переживаний. А ещё повёл себя так, что теперь сложно воспринимать его как нечто страшное. Сразу вспоминается присевший на корточки мужчина, с надеждой ожидающий мнения и одобрения. В этот момент куратор сильно напоминал Лисса. Удивительно, но, похоже, какая-то детскость и наивность, что ли, остаётся даже у самых высокопоставленных байлогов. Однако если отвлечься от эмоций и задуматься о сути, то получается как раз наоборот: сегодня я получила подтверждение, что чёрные и чешуйчатые весьма опасные существа.

Купив пару пирожков и порцию блюда, напоминающего плов, перекусила прямо в кафе рядом со станцией. К счастью, в Миртаре, в отличие от Белокермана, термическая обработка пищи не является чем-то особенным. А потом вновь спустилась в метро.

Естественно, ни о каком походе в арванский корпус до посещения научного центра теперь и речи не шло. Впрочем, после пережитого у байлоговского корпуса я уже не уверена, что хочу ещё куда-то ходить и с кем-то знакомиться. Мало ли...

Но на здание снаружи всё-таки поглядела — тем более, что оно действительно располагается буквально по соседству с научным центром. Этот корпус университета выглядел совершенно нормально, и никаких аномалий заметить не удалось. Да и остановка метро находилась совсем рядом — буквально в нескольких десятках метров. Но кое-что всё-таки было: как и рядом с байлоговским зданием, вокруг арванского природа отличалась от обычной в пригороде. Но, если вокруг первого растительность бушует, то здесь такого нет. Зато видовое разнообразие поражает. Напоминает шикарный ботанический сад — единственный минус, что нет поясняющих надписей. Хотя впечатление всё равно сильное.

Когда я подошла к лаборатории, трудящийся в саду рядом с ней юноша оторвался от работы, поприветствовал и предложил следовать за ним. Работник устроил мне настоящую двухчасовую экскурсию по окрестностям, резко пересекая все попытки завернуть к зданию. Получив подтверждение его полномочиям, я перестала возражать, хотя всё равно недоумевала.

— Если захочется ещё что-то посмотреть — сообщай, — подвёл он итог прогулке и тихо добавил: — Все равно специалисты были заняты. А теперь тебе пора к ним.

— Но зачем было так отвлекаться, когда хватило бы просто указания подождать или передвинуть время на попозже? — удивилась я.

— Ха! И за это время ты бы куда-нибудь ушла, если без присмотра оставить. Или снова бы опоздала, — пренебрежительно сообщили мне, отчего стало одновременно стыдно и очень обидно. В конце концов, да, совершила ошибку, но не такую уж большую и впервые за долгое время — неужели этого достаточно, чтобы так относиться?

В лабораторию пришлось сходить ещё несколько раз. Относились ко мне вежливо, ничего плохого не делали — физический дискомфорт не превышал такой при работе Радия с Ликрием, но все вели себя... мягко, предупредительно, заботливо. Поясняя каждое действие и ведя себя как с какой-то умственно неполноценной, причем несмотря на то, что больше никаких сроков и правил не нарушала.

— Не стоит ждать разумности от тех, кто общается с байлогами, — ехидно сказал лаборант уже в конце исследований, провожая к выходу. — Каждый получает то, что заслуживает.

Переступив порог, я обернулась. Юноша стоял и улыбался.

— Да ты не нервничай, — с показным сочувствием добавил он. — Никто тебе вредить не станет — ты же будешь дорогим оборудованием.

Сдержав резкие слова, я вежливо попрощалась и поспешила уйти. Вот и первые отголоски межвидовой вражды. А ведь главное — совершенно ничего плохого не сделали, но комплексы неполноценности успели пышно разрастись — прямо как цветы под рукой Асса. Очень неприятное ощущение. Остановившись у станции, прислонилась лбом к стене. Надо было поблагодарить лаборанта за откровенность и честное указание причины. Зная её, легче справиться с ощущением собственной ущербности. Хотя всё равно непросто.

Как только все нормально освоили примитивный транспорт, мы начали совершать поездки ко всем известным не таким доступным коротким путям. В принципе их было не так уж много, и за неделю интенсивных походов удалось обойти и описать все. За время поездок мы побывали в нескольких деревнях.

По крайней мере, мне, со стороны, показалось, что в мелких селениях народ живет хотя довольно просто, но не бедствует. Что же до примитивности, то не удивительно — большую часть населения деревень составляют миряне. Люди в целом приветливы, общительны, часто не против угостить. Заметив, что я засмотрелась на картофельное поле (проснулась ностальгия), его хозяин гордо продемонстрировал аж целых трёх колорадских жуков — по его признанию, он специально перенес их на крайний куст, а то мальчикам будет сложно найти девочек.

— Вон, сосед тоже картошку выращивает, — хвастливо указал он, — но у него всего-то один полосатик — ко мне носил спариваться, и из яиц ничего не вылупилось. А у меня одного ребёночка вывели, может, и ещё смогут.

Невольно улыбнулась. Да, в каком-то плане даже примитивное сельское хозяйство в Миртаре очень выгодно — вредители, как и всё остальное, не могут размножиться — и с ними не приходится бороться. С другой стороны, здесь даже яблони все специальных сортов — те, которые завязывают плоды без оплодотворения — иначе урожая не дождешься. Яблоки без семечек, вишни без косточек, земляника без семян и так далее.

На эту ночь мы не стали возвращаться в город, попросившись переночевать к местному священнику. А я задумалась. Пусть миряне не получают высшего образования, но они вовсе не так глупы, как может показаться по краткой характеристике. Вон, мужик вполне понимает, как проходит цикл размножения насекомых, взгляд цепкий, лукавый, а не потерянный, движения четкие, уверенные. Все миряне отлично справляются со своим хозяйством, готовы помочь соседям... и в бытовом плане совсем не выглядят идиотами или опустившимися. Скорее, наоборот. То есть получается, что их уровень действительно сдерживают искусственно, физических же предпосылок для этого нет.

— Да, многие миряне знают, чего лишаются и что получают взамен, — подтвердил священник за ужином. — И осознанно выбирают такую жизнь.

Мужчина подложил себе жареной картошки и мечтательно добавил:

— Дети — это великое счастье. Если бы я не был таким глупым... если бы раньше понял, чего лишаюсь, и смог бы остановиться — то стал бы мирянином.

— Даже несмотря на то, что дети были бы не твои? — прямо спросила я.

— Может, какой-то и моим бы и по генетике был, — улыбнулся пожилой хозяин. — А даже если и нет — зато с гарантией здоровенькие, проверенные... и все равно мои.

— Так это ты, ты же инквизитор, — возразила Ирина. — Миряне наверняка думают иначе.

— Ага, я тоже, когда был молодой и горячий, считал себя самым умным, — рассмеялся мужчина. — Потом, когда здесь поработал — многое понял. Не только мы ограничиваем мирян — они и сами себя ограничивают. Причём вполне осознанно. Вот только получается не у всех.

— Это как? — заинтересовалась я.

— Да прямо так, — кивнул священник. — Вот, например, тут: семеро последних монахов, которые вышли из моей деревни... никто из них не хотел быть монахом.

Мы с Ириной недоумённо переглянулись.

— ...Но они не смогли сдержать любопытство. Хотя и никуда не лезли, ничем лишним не занимались, однако всё равно слишком много думали — в результате стали бесплодными. А ведь среди них уже две пары было, о детях мечтали, — сочувственно добавил хозяин. — Домечтались до того, что сейчас даже намолить не получится — минимум лет семь. Вот и уехали учиться, чтобы от горя отвлечься.

Сначала я не очень-то поверила словам инквизитора, но невольно уделила ещё больше внимания местным жителям. И чем дальше, тем сильнее понимала, что, может, священник и лукавил, но не лгал прямо. Миряне выглядели счастливыми. Полностью удовлетворёнными той жизнью, которую ведут. Настолько, что невольно закрадывалась мысль — а, может, действительно, их не тиранят, и выбор жизненного пути идёт не по принуждению, а по доброй воле? Ведь миртарцам действительно приходится делать тяжёлый выбор: или продолжение рода, или образование и более продвинутая жизнь.

В последние двое суток пребывания в Миртаре нам пришлось отказаться от учёбы и заниматься только обходом ещё непосещённых, к счастью, близких, коротких путей — выяснилось, что мы недостаточно хорошо распланировали время. Но всё-таки успели уложиться в срок и за оставшиеся несколько часов удалось в последний раз посетить службу в храме, а потом прогуляться по Святограду. Прошло не так много времени, но я уже привыкла к спокойной жизни и мирной обстановке, поэтому покидать город и страну не хотелось. С другой стороны, сейчас мы тут в качестве гостей, а изнутри система может выглядеть иначе. Усмехнувшись, отогнала неуместные мысли. Тартарская привычка — чуть приходится делать нечто нежеланное, как тут же вылезают варианты и сомнения — в том числе для того, чтобы успокоиться, сделать более привлекательным и оправдать неизбежное. А если смотреть прямо — то сейчас у меня просто нет выбора. Вот если... когда доучусь, отработаю и смогу выбирать, где поселиться — тогда и стоит размышлять на эту тему. Пока же нас ждёт Древтар. Возможно, он покажется ничуть не менее привлекательным.