20 – 26 октября 617134 года от Стабилизации

Если большая часть территории Тартара считается расположенной в относительно благоприятных нео- и климатических условиях, то почти все земли Миртара находятся в экстремальной, сложной для существования большинства существ нео-зоне. Именно по этой причине большая часть приезжих студентов вынуждена использовать какие-либо средства защиты. Причём на частой или даже постоянной основе, а не как, например, в Бурзыле — периодическими медосмотрами. Многим, в том числе Прию и Вире, выдали специальные элементы одежды (на самом деле — компенсирующие приборы), другим — нечто вроде дыхательных аппаратов или ингаляторов, третьим — вообще чуть ли не лёгкие скафандры. В связи с этим, я снова искренне радовалась своей живучести и тому, что удаётся обходиться всего лишь пищевыми добавками. Главное — даже без них мне не грозит гибель, лишь некоторое ухудшение самочувствия, отупение и снижение работоспособности. Но повезло не только мне — неожиданно оказалось, что Ирина тоже в зоне слабого риска. Как, кстати, почти все другие представители рода homo.

С первого взгляда Миртар может произвести впечатление глубоко религиозной страны. В каждой деревне обязательно есть хотя бы малый храм, а в городах как минимум крупный центральный и ещё несколько. Если не всё, то большая часть населения регулярно, ежедневно, ходит на нечто вроде служб в религиозные постройки. Кроме того, многие термины созвучны или синонимичны с религиозными, а ещё среди полноценных граждан наблюдается чёткое разделение на социальные слои. Три самых многочисленных: миряне, монахи и инквизиторы.

Но стоит копнуть глубже в законодательство Миртара, как начальное заблуждение рассеивается. Например, храмы являются не культовыми, а санитарно-гигиеническими сооружениями, их посещение — необходимым условием для сохранения здоровья, а так называемые «священники» и «служки» — особым видом врачей, психиатрами и работниками, обслуживающими соответствующую технику и здания. «Монахами» называют многих специалистов рабоче-крестьянского профиля, а термин «инквизиторы» вообще охватывает огромные слои населения. Государственные работники, такие как врачи, учителя, инженеры, библиотекари, военные и охрана правопорядка, начальство и бухгалтеры, логисты, программисты и многие другие — все они объединяются под единым термином «инквизитор». В общем, в чём-то ситуация схожа с тартарской — тоже наблюдается использование слов в ином значении. Но, в отличие от Тартара, здесь запутывают гораздо меньше — достаточно запомнить несколько общих понятий.

Как всегда, жесткие нормы нам не ставили — каталогизация закрытых коротких путей проходила на добровольной основе и самостоятельно. Другой вопрос, что времени хотя и с запасом, но ограничено, а в наших же интересах успеть обойти всё. Причём некоторые отмеченные на карте точки располагались не так уж близко к городу, в местах, где общественный транспорт не ходил, а специального не выделяли — так что придётся решать проблему своими силами. Посовещавшись, мы наметили оптимальные маршруты и решили чередовать доступные короткие пути с теми, до которых надо добираться. А заодно попытались узнать, нельзя ли как-то решить вопрос с транспортом. К сожалению выяснилось, что наём машины — не про нашу честь. И дело даже не столько в цене, сколько в необходимости специального разрешения, которого у нас нет. Получить его тоже не удалось. Инквизитор, работник местной администрации, радушно приняла нас, посочувствовала, посокрушалась насчёт непредусмотрительности тартарского начальства (типа, могли бы заранее о студентах подумать), а потом вежливо, но твёрдо попросила собрать целую папку документов — то есть, если учесть некоторые обычаи Миртара, отказала.

В этом плане Миртар вообще странная страна — её власти редко прямо говорят «нет» иностранцам. Гораздо чаще затягивают решение, ссылаясь то на неправильно оформленные документы, то на какие-то трудности, то на утерю данных, то на ещё какую-то ерунду до тех пор, пока просители сами не откажутся от идеи. И при этом каждый раз служащие сочувствуют и «понимают трудности». Разумеется, при таком подходе первая мысль о том, что с просителей вытягивают взятку... но она очень ошибочна. Взятками проблему не решить, а попытавшийся её сунуть будет сразу же арестован.

— Даже если в конце концов удастся получить документ — это отнимет слишком много времени, — подвела итог Ирина, буравя недовольным взглядом здание транспортной администрации. — Главное — было бы на что! Мы же не правами разжиться пытались, а всего лишь разрешение на найм машины получить. Бюрократы!

— Мне другое интересно, — вздохнула я, тоже рассматривая строгое белокаменное строение. — Почему? Что такого страшного в найме, из-за чего на него надо получать специальное разрешение?

— Зато понятно, откуда столько примитивизма, — заметила Вира. — Гужевой, вьючный и транспорт на мускульной тяге по закону можно использовать без всяких справок.

— Из мира высоких технологий — в каменный век, — проворчала Ирина. — Недаром у нас миртарцами тупых обзывают.

Кое-какой выход мы всё-таки нашли: в местном университете предоставляли услугу по аренде простых транспортных средств. Велосипеды различных конструкций, тележки и так далее. Цены низкие, так что хоть какая-то, но подмога. Честно говоря, я даже обрадовалась: когда-то, ещё во Вне, любила кататься на велосипеде, но потом состояние здоровья редко позволяло такое удовольствие. Так что теперь с наслаждением выбрала подходящий двухколёсный транспорт и отправилась на тренировку — восстанавливать прошлые умения. Девушки тоже остановили свой выбор на велосипедах и присоединились ко мне, Прий остался на складе в поисках хоть чего-то подходящего, а перед Ликрием и проблемы не стоит: он и на своих двоих любого догонит и перегонит.

Если Вира восприняла тренировки философски, то Ирина оказалась настроена не столь миролюбиво.

— Идиотизм, — ворчала она. — Могли бы хоть мотоциклы или мопеды выдавать! А тут... средневековье!

— Да ладно тебе, — улыбнулась я, совершая осторожный поворот. — Вспомни детство.

— Мне уже в полтора года мопед подарили, — буркнула подруга. — А потом я была в числе лучших по вождению двухколёсной военной техники... дошла до школьных городских соревнований на скоростных мотоциклах. Вот они да, они — дело. А это... бардак и примитивизм!

— Ну ты даешь! — удивилась я. — В секцию какую-то ходила?

— При чём тут секция? — не поняла Ирина. — Хотя ходила, в секции тактики и снайперскую — подумала, в армии или на игрищах пригодится.

Я вильнула в сторону, затормозила и поспешно спрыгнула с велосипеда, чтобы не упасть. Подруга тоже остановилась и вытерла выступивший от напряжения пот. Для человека, в первый раз севшего на такой вид техники, у неё получалось не просто хорошо, а прямо-таки отлично.

— А как же мотоциклы? Вас что, этому в школе учат?!

Школьные соревнования на опасном скоростном транспорте как-то совсем не укладывались в голове.

— У нас вообще считается, что каждый должен суметь управлять самой распространённой в Калипе военной техникой, — снисходительно улыбнулась Ирина. — То есть мотоциклом, грузовиком, летающим транспортом и так далее. А как иначе?

— Вира, а у вас тоже такие требования? — жалобно поинтересовалась я, резко почувствовав себя ущербным рендером. Ещё бы — максимум, что умею, это велосипед, лыжи и роликовые коньки. И то не на таком уровне, чтобы в гонках участвовать.

— Нет, у нас не такие, — легкомысленно отмахнулась эрхелка. — Но моё государство и не зарабатывает, сдавая отряды наёмников или оказывая другим странам военную поддержку за деньги.

Кивнув, я задумчиво посмотрела вслед продолжившей тренировку Ирине. Если бюджет Калипа сильно зависит от таких доходов, то всеобщая воинская повинность неудивительна. Зато понятна отличная физическая подготовка подруги.

Как бы то ни было, труднодоступные маршруты пока пришлось отложить — всем ещё требовалось потренироваться. Прию так и не удалось найти подходящую технику, зато миошан договорился с каким-то частником о прокате верхового животного, отдалённо напоминавшего лошадь. Мне понравился добродушный скакун, и даже Ирина немного оттаяла, хотя всё равно постоянно высказывалась на тему местного колорита.

Только после того, как сама столкнулась с резким ограничением на использование транспорта, я заметила, что его действительно совсем не видно на улицах города — хотя дороги вроде бы позволяют. Из-за этого и ещё некоторых особенностей Святоград выглядит не городом будущего или современным — а удивительно, нарочито примитивным. Из всего высокотехнологичного транспорта — только метро, но и оно необычное. При поездке на нём не удастся полюбоваться на поезда. На станциях пути закрыты стеной со специальными автоматическими дверями, «входами» и «выходами», которые открываются одновременно с дверями вагонов, каким-то чудом останавливающимися строго в одном и том же месте. Внутренняя отделка тоже под здание, к тому же переходы между вагонами не предусмотрены. В результате создаётся почти полное впечатление большого лифта или комнаты ожидания, а не поезда.

Разумеется, практика по каталогизации коротких путей не означала, что мы освобождаемся от занятий — все нормы освоения оставались прежними. Поэтому, хотя у меня был запас, я решила не злоупотреблять: мало ли что случится. Так что обучение продолжалось. Доступ в сеть нам дали, и канал обеспечили хороший — но он работал только в учебных корпусах университета, на одном из этажей общежития (в специальном зале для занятий) и, как это не забавно, в ближайшем храме. В остальных местах телефонная связь работала, а интернет блокировался — то есть быть-то был, но вот воспользоваться им мы не могли. Некоторые самостоятельно оплатили дополнительную услугу, а я посмотрела на цены для иностранцев (в том числе тартарцев), подумала — и решила не пускать деньги на ветер. Их и так немного. Лучше что-то действительно нужное прикупить, а заниматься можно и в отведённых для этого помещениях. Тем более, что нам позволяли свободно перемещаться по университету.

Если в первый день я работала в зале для самостоятельных занятий, то уже во второй решила совместить приятное с полезным — прогуляться до храма и попробовать учиться там. Но на подходе к религиозной постройке пришлось задержаться: из-за угла резко выскочил встрёпанный незнакомец.

— Не ходи в храм! — предупредил он. — Там мозги промывают: будешь тупая и послушная!

Остановившись, я посмотрела на высокое здание, а потом — на молодого человека.

— У тебя есть доказательства?

— Зачем?! — нервно рассмеялся он и всплеснул руками, обводя ими начавший коситься на нас народ. — Оглянись вокруг! Полный город доказательств!

Я чуть отступила от перевозбуждённого человека и задумчиво посмотрела на прекратившего подметать улицу и с открытым ртом наблюдающего за нашим разговором дворника. Всё-таки что-то в словах незнакомца есть: ещё нигде не видела столько примитивных технологий, как в Святограде. Например, взять тех же дворников. Здесь они работают без техники, обычными мётлами. Аналогичная картина наблюдается во многом. Например, уже пару раз наблюдала, как во внутренних дворах у специальных колонок люди стирают бельё. Да и балконы с вывешенными влажными вещами являются прямым свидетельством отсутствия даже такой простой бытовой техники.

Пока я размышляла, со стороны храма к незнакомцу направились два служки. Заметив их, тот ещё больше занервничал, попятился, а потом с воплем «не ходите в храм, там мозги промывают!» бросился бежать. Служки — следом.

Проводив их взглядом, я снова посмотрела на храм. Нет, всё-таки не верю. Если бы всё было так просто и так опасно, то нас бы предупредили. Или, по крайней мере, не указывали бы храм как одно из рекомендуемых мест для занятий. Хотя... тартарцы такие тартарцы, они вполне могли не посчитать нужным рассказать очевидное. С другой стороны, те же вертарцы тоже ни разу не выказывали неодобрения, в том числе, когда при них заходила речь о храмах. И вообще, я уже не раз слышала, как местные студенты сообщают, чтобы если что, их искали в таком-то храме. Вряд ли миртарцы будут работать против своих же — в их интересах, чтобы студенты хорошо соображали, а вовсе не наоборот.

Решив так, я снова направилась к храму. Строение было большим, но строгим и без украшений — как почти все местные здания. Даже удивительно, откуда такой аскетизм: землетрясений и бурь здесь не бывает, и обстановка как будто сама предлагает развернуться — а ничего подобного.

Судя по всему, сейчас подходило время службы — по крайней мере, главный зал был почти полон.

— На молитву, к священнику или в читальный зал? — вполголоса поинтересовался молодой служка у входа.

Сразу вспомнилась информация, услышанная краем уха — тоже что-то про воздействие на мозг, причем именно во время служб. Мгновение поколебавшись, я тихо поинтересовалась:

— А молитва не опасна? И можно ли не на неё, но посмотреть?

Служка насмешливо фыркнул.

— Параметры всех наших молитв есть в сети, — ещё понизив голос, заметил он. — Для тебя ни одна не представляет угрозы. — Выглянул на улицу, кивнул каким-то своим мыслям и поманил за собой. — Идём, покажу, где можно посмотреть с минимальным воздействием. Только веди себя тихо.

Мужчина провёл меня куда-то вбок, по коридору и вверх по лестнице — на нечто вроде балкончика-лоджии, выходящего в общий зал.

— Тут воздействие минимально, — служка откровенно забавлялся моим опасением. — Хотя вообще-то надо меньше пропаганды смотреть, тартарка.

— Потеряв осторожность, легко потерять жизнь, — пожала плечами я.

— Смотря где, — улыбнулся мужчина и жестом велел соблюдать тишину. Началась служба.

Возможно, какие-то воздействия на лоджию действительно почти не попадали, но и оставшихся вполне хватило для впечатлений. Причём очень сильных.

В зале зазвучала тихая, странная музыка. В ней смешался шум воды и ветра, звуки духовых и струнных инструментов и даже как будто голоса. Изменилось освещение — но почти незаметно. Вроде бы что-то не так, а что — уловить не получается. То ли игра звука и света, то ли что-то ещё, но потихоньку меня охватывало спокойствие. Подозрения и негативные эмоции отступили, и в сердце воцарился мир. Воздействие «службы» лишь очень отдалённо напоминало поле покоя белорунов. Во время и после него не возникало желание соглашаться и подчиняться первому встречному, просто становилось лучше... словно ближе к гармонии с окружающим миром. Приятное ощущение затягивало, но не порабощало. Чуть позже я заметила ещё одну деталь. Голова стала ясной и соображала теперь лучше, чем до процедуры — хотя и до этого на тупость жаловаться не приходилось.

Народ уже разбрёлся по своим делам, а я всё ещё стояла на лоджии, любовалась необычно оформленным залом и наслаждалась отличным самочувствием. Если на других местные «молитвы» действуют хотя бы на треть так же, понимаю, почему на них полный аншлаг. Я бы тоже не отказалась ежедневно приходить в храм, чтобы получить заряд бодрости, оптимизма и хорошего настроения.

— Тартарка, ты в порядке? — отвлёк от размышлений снова подошедший служка.

— Да, — неохотно оторвавшись от изучения росписи на стенах, я повернулась к мужчине. — Спасибо. Это действительно... — замолчала, не зная, как выразить испытанные чувства.

Волшебно? Прекрасно? Возвышенно?.. Каждый термин казался не тем. Слишком слабым и искажающим смысл. Да и вообще появилось ощущение, что миртарцы не так уж и извращают смысл слов. По крайней мере — некоторых. Например, если другие храмы хотя бы частично такие же — то они достойны называться храмами. Действительно могут привести человека в гармонию с верой... и с самим собой.

— Кто может присутствовать на службе?

— Любой. Иностранцам — без ограничений... но не рекомендую даже тебе чаще двух-трёх раз в сутки. Может здоровью повредить, — искоса посмотрев на меня, добавил мужчина. — Своим — в зависимости от многих факторов. Но раз в сутки, хотя бы на облегчённую версию, можно и рекомендовано приходить всем.

— Сейчас была облегчённая?

— Нет, обычная. Теперь легкая будет, потом — стандартная, а после неё — интенсивная.

Поблагодарив, я прошла в другую часть храма — в так называемый читальный зал. Это помещение активно используется студентами, преподавателями и вообще работниками умственного труда. Впрочем, кроме них я заметила несколько человек, судя по всему, не занимающихся, а отдыхающих и просматривающих какие-то фильмы. Но в целом зал предназначался именно для работы.

После службы заниматься было приятней и легче обычного. Впрочем уже через несколько суток я поняла, что дело не только в неком воздействии в главном зале храма. Помещение для занятий само по себе способствовало работе. Причём наблюдалась чёткая зависимость: в своей комнате или на улице учиться сложнее, в университете или на специальном этаже общежития — уже лучше, а в храме — ещё комфортнее. Поискав в сети, поняла, что загадка имеет простой ответ: в некоторых заведениях специально меняли нео-природно-климатические условия, для того, чтобы обеспечить народу возможность полноценно работать и жить, чтобы скомпенсировать недостаток некоторых факторов.

Однако только в храме, в том числе в читальном зале, изменения настолько серьёзные, что практически все приезжие из нашей группы могут находиться там совсем без защиты без вреда, а то и с пользой для организма. Более того, условия для многих, в том числе меня, практически идеальны — благодаря этому обеспечивается такое повышение работоспособности. Даже обидно, что в Тартаре не встречала ничего подобного — а ведь в Бурзыле обстановка пусть подходит лучше, но тоже не оптимальна. Подумав, поинтересовалась на этот счёт у тартарского куратора.

— Я не справочное бюро, — привычно отмахнулась женщина. — Иди в сеть.

К сожалению, ответ в интернете оказалось найти непросто. Зато удалось узнать, что содержание каждого храма обходится Миртару в круглую сумму. А ведь за посещение тут денег не берут — причём это касается не только студентов, но вообще всех прихожан. Удивительно и приятно.

Не выдержав, я загрузила загадкой друзей. Выяснилось, что они тоже не знают ответа и тоже высоко оценили местные храмы. Ещё полазив по сети и устроив мозговой штурм, мы всё-таки пришли к кое-каким выводам. Вот только получились они не в пользу Тартара.

— По всему выходит, что дело упирается в деньги, — подвела итог приблизительным расчётам Ирина. — Банальную выгоду.

— Да уж, — неохотно потянула я, глядя на получившиеся числа. — Но Миртару тоже невыгодно строить и поддерживать храмы... а главное, пускать в них за спасибо.

— В Миртаре без храмов снижается не только комфортность существования: для некоторых возникает угроза для жизни или здоровья, — заметил Прий.

— Тем более, могли бы плату брать, — упрямо заметила я. — Народ бы всё равно посещал, никуда бы не делся — особенно если это не для расслабления, а реально необходимо.

— Я тоже не понимаю, — согласилась Ирина. — Не обязательно ведь три шкуры драть, но просто взять оплату...

— Вот этим и отличается государство, которое заботится о своих гражданах, — с укором посмотрела на нас Вира. — Даже тех, которые по какой-то причине не могут заплатить.

Мы переглянулись и замолчали. А потом мне в голову пришла неожиданная мысль, и я снова полезла в сеть.

Доходы каждого отдельного гражданина в Миртаре самые маленькие из гигантской четвёрки (Мориотар не участвует в рейтингах). Но на самом деле валовый доход на душу населения весьма значительный и вполне может конкурировать с тартарским. Однако на руках у народа денег нет — большая их часть принадлежит государству. Впрочем, последнее не удивительно. Из-за того, что Миртар расположен в неблагоприятной зоне, возникают большие сложности... которые требуется решать в государственном масштабе. Думаю, именно на них и уходят те огромные средства, которые держит в своих руках правительство. По крайней мере, люди тут живут и не так уж плохо. А если посмотреть на стандарт жизненных кодов, то многие должны были вымереть. Пусть не сразу, но патологии уже оказались бы очень заметны. Но их нет — народ в целом здоров. Причём даже малоимущие. А это многого стоит.

Ещё одной не сразу замеченной особенностью Святограда является наличие комендантского часа. С закатом обычный народ с улиц исчезал, зато выходили стражи порядка. Нас не предупредили заранее, поэтому внимание инквизитора к припозднившемуся иностранному студенту оказалось сюрпризом. К счастью, меня не прогнали, лишь предупредили, что если собираюсь ходить по улице в неурочные часы, то необходимо соблюдать тишину, не пользоваться дополнительным освещением и выполнять ещё кое-какие правила. В тот день я смутилась и поспешила вернуться в общежитие, но позже осмелела, на всякий случай убедилась, что к нам комендантский час не относится, и выбралась-таки на вечерне-ночную прогулку.

Удобно устроившись на лавочке сбоку от оживлённой улицы, наблюдала за прохожими и ждала часа икс. На закате обычный народ начал расходиться, зато появилось достаточно много инквизиторов — хранителей правопорядка. Они провожали по домам заигравшихся детей, а иногда и взрослых. Меня, как и ожидалось, не трогали и не гнали, хотя снова предупредили о правилах поведения. Город затихал... и в наступившей тишине отчётливо шелестел листвой поднимающийся ветер.

Когда стемнело, к усилившемуся ветру присоединились голоса ночных птиц и насекомых: не слишком громкие, наоборот, успокаивающие и навевающие сон. Создавалось впечатление, что я не в центре города, а где-то в лесу. Заслушавшись, не сразу заметила противоречие. Ветер активно шумел где-то в вершинах деревьев... но кожей ощущалось лишь лёгкое дуновение, ничуть не сильнее дневного. Да и над головой у меня крупных растений нет и птиц не видно. Отсюда вопрос: что шумит и поёт?..

Как и в Белокермане, в Святограде не предусмотрено ночного освещения, но это не помеха — на небе светила яркая луна. Пройдясь по улице, я окончательно убедилась, что звуки леса — лишь иллюзия. Зачем? Может, чтобы мирным жителям лучше спалось? По крайней мере, на меня звуки действовали успокаивающе. Примерно через час, когда уже собиралась возвращаться, улицы вдруг оживились. Но не так, как днём.

Люди выходили на дороги в темноте и тишине, к тому же детей среди них почти не видно. Ещё одно отличие: если в светлую пору суток многие ходили без паспортов, то теперь такого нет — наоборот, все прохожие с документами. Просмотрев несколько десятков, я чуть не присвистнула: мирян среди активных жителей не было вовсе. У всех социальное положение не ниже монаха, и минимум на этом же уровне разрешён доступ к информации. Вот она, тайная жизнь спокойного города.

Одновременно удалось убедиться в том, что наземный и воздушный транспорт существует и работает — в ночное время на улицах появлялись машины. Они двигались очень тихо, не пользуясь дополнительным освещением, но организованно — от этого возникало впечатление какой-то тайной военной операции, а не обычной городской жизни. Что самое удивительное, даже строительство зданий с помощью техники велось только по ночам и бесшумно... как будто таясь. Кстати, работники тоже передвигались тихо, не пользовались освещением и переговаривались шёпотом. Такое поведение вызывало недоумение. Почему бы всеми этими делами не заниматься, как все нормальные люди — днём? Почему двое мужчин, привезших на телеге и с помощью примитивных инструментов заменяющие дверь подъезда, или разносчик хлеба по мелким магазинам на грузовом велосипеде спокойно трудятся в светлое время суток, а строительные краны выходят из тени только в тёмное?

Чем дальше, тем сильнее я понимала, что только с помощью интернета сложно компенсировать недостаток информации. А ещё — предусмотренные образовательным минимумом сведения по гигантским странам явно недостаточны. Поэтому очень обрадовалась, когда в один из вечеров на почту пришло письмо от нашего миртарского куратора. Женщина предлагала всем желающим студентам походить на краткие курсы ликбеза по этой гигантской стране. Я, впрочем, как и друзья, решила не отказываться от таких занятий, даже несмотря на их платность. Может, хоть так удастся найти ответы?..