Иллюстрация 6

Никто из них не являлся опытным космонавтом, в том числе и члены корейского экипажа, хотя они всё-таки не раз выходили в космос и не понаслышке знали разницу между форсажным ускорением и невесомостью. Но и они никогда прежде не испытывали такие стрессовые нагрузки, которые вызывали провалы корабля в «трещины» пространства. Поэтому прошло немало времени – более двух суток! – прежде чем все, кто находился на борту «Ынхи», перестали паниковать после первых трёх «прыжков в трещину» и начали чувствовать себя более или менее сносно.

Из всех восемнадцати человек, набитых в жилые отсеки крейсера (части экипажа пришлось уступить свои каюты пассажирам), только трое изначально не проявляли особых эмоций во время полёта: капитан «Ынхи» Пак Сонсэнним, руководитель экспедиции Ронни Мозес и командир спецгруппы Зеррин. У него была и фамилия – Йылмаз, но отзывался он исключительно на Зеррина и очень редко на короткое «оберст»; так его называл Мозес.

Их искали, судя по подслушанным переговорам спецслужб Кореи и Китая, но догнать не могли, и это успокаивало Мозеса, неожиданно для себя решившегося на авантюру с полётом к «Бичу Божьему». Уж очень зачесались руки от мысли, что «летающее космическое кладбище» таит невероятные сокровища. Плюс оружие, о котором в последнее время трубили все мировые СМИ и которое могло пригодиться хотя бы в качестве объектов продажи.

На третий день после старта от частной обсерватории, официально принадлежащей консорциуму «Илон Маск», а на самом деле – группировке Хайат Тахрир аш-Шам, являющейся собственностью в свою очередь «Пяти А», корабль пересёк орбиту Венеры и приблизился к «Бичу» на расстояние в один миллион километров.

Капитан доложил о близости объекта.

Мозес собрал всех членов экспедиции в тесной рубке крейсера: отдельной кают-компании на корабле не было. Впрочем, как не было и общей столовой. Неприхотливые корейцы вполне довольствовались сухим пайком, консервами и горячим чаем. С этим у экипажа и пассажиров проблем не возникало.

Скафандры увеличивали размеры космонавтов, поэтому собрались в обычных универсальных костюмах.

Мозес оглядел обращённые к нему смуглые, заросшие в большинстве своём чёрным волосом чуть ли не до глаз лица (ухоженные бородки были только у двух бойцов, в том числе у командира группы Зеррина). Все мужчины были крупного сложения, молодые, с хищным блеском в тёмных глазах. Но с интеллектом у них отношения складывались не слишком радостные, это чувствовалось во всём, и Мозес мимолётно пожалел о необходимости работать с таким воинством. Прошло больше полувека с момента начала террористических войн на Земле, но ни в облике адептов террора, ни в их умах, ни в отношении к жизни и презрении к смерти ничего не изменилось. По сути, это были хищные агрессивные звери в человеческом обличье, способные разрушить любой памятник старины или походя убить женщину или ребёнка.

– Господа, – сказал Мозес, с трудом принудив себя улыбнуться, – мы почти у цели. Будет трудно, предупреждаю, потому что «Бич Божий» обладает специфическим гравитационным полем, но придётся терпеть. Наша задача собрать как можно больше артефактов до подхода других экспедиций и благополучно свалить домой.

– Оружие, – буркнул Зеррин.

– Да, конечно, заберём и оружие, если оно найдётся.

– Деструктор.

– Его мы снимем в первую очередь. Вопросы ко мне есть?

Бородачи угрюмо переглянулись. Многие из них никогда не покидали Землю и чувствовали себя неуютно.

Мозес усмехнулся, представляя, как они отреагируют на «Бич Божий», когда корабль окажется над экзотической струной, обросшей пылью, снегом и каменными россыпями. Впрочем, он и сам прежде не имел дело с объектами, порождёнными Большим взрывом тринадцать с лишним миллиардов лет назад, и жаждал поскорее увидеть один из них собственными глазами.

– Вопросов нет. Прекрасно. По местам.

Бойцы начали выбираться из пузыристого зала с мерцающими стенами-экранами, показывающими космические бездны и белую паутинку «Бича».

Зеррин задержался.

– Есть разговор.

– Говори, – оторвался Мозес от созерцания паутинки.

– Не здесь.

– Хорошо, идём ко мне.

Президент НАТО помахал рукой Паку Сонсэнниму, оставшемуся на своём капитанском мостике, и провёл командира спецгруппы в свою каюту; он занимал каюту капитана, одноместную, в отличие от двухместных кубриков экипажа.

– Слушаю.

– Летим сразу за деструктором, – угрюмо проговорил Зеррин. По-английски он говорил с акцентом.

– Я это и объявил.

– Подчиняться будешь моим приказам.

Мозес изумлённо вскинул брови.

– Оберст…

– Я сказал – ты услышал.

– С ума сошёл?! Я здесь главный! Я всё организовал!

Зеррин показал средний палец.

– Сюда смотри. Ты уже не нужен. Мне приказано устранить тебя, если не будешь слушаться. Мы и без тебя справимся.

Мозес потемнел.

– Ты или идиот… или хуже! Капитан «Ынхи» запрограммирован таким образом, что подчиняется только мне!

Зеррин раздвинул губы в змеиной улыбке, в его руке сам собой возник компакт-пистолет.

– Под взглядом этого миротворца он будет подчиняться кому угодно. Ты меня понял?

Мозес ответно поднял вверх средний палец.

– Видел?! Здесь везде видеокамеры, и компьютер следит за каждым вашим шагом день и ночь.

– И что с того?

– В случае необходимости… – Мозес помедлил, справляясь с приступом ярости, – ты будешь ликвидирован первым!

– Каким образом? – скептически осведомился Зеррин.

С потолка каюты выпал чешуйчатый шарик на гибком шланге, похожий на глаз, раскрылся тюльпаном. А из стены справа от двери вылез блестящий стержень, ощетинился десятком иголочек.

Зеррин замер, разглядывая шар-тюльпан и стержень; это был электроразрядник.

– Корейцы практичные люди, – оскалился Мозес. – Учли все пожелания командования по нейтрализации предполагаемых бунтов команды. На всякий случай. Так что ты практически труп. Перевести на турецкий? Ведь ты турок?

Зеррин мигнул. В его хищных желтых глазах мелькнула искра угрозы. Но сдерживаться он умел. Убрал пистолет, ещё раз глянул на стержень электроразрядника и вышел.

Мозес расслабился. Хотя прекрасно понимал, что этого недочеловека ничто не остановит и с ним надо всё время держать ухо востро.

В каюте зазвучал голос капитана «Ынхи»:

– Господин начальник, мы готовы следовать дальше.

– Через пять минут, – заторопился к своему защитному креслу Мозес. – Следи за ним.

– Как прикажете.

Корабль увеличил скорость…

Вблизи «Бич Божий» произвёл впечатление даже на толстокожих бойцов Зеррина.

Неровная белая труба, окутанная полупрозрачными белыми струями пара, уходила краями, казалось, в бесконечность и делила космос на две части – верхнюю, с облаками звёзд, и нижнюю – с оком Солнца.

Сначала кораблём завладела тишина, насыщенная нетерпением и заинтересованностью космонавтов открывшимся пейзажем. Потом на тела людей навалилась странная скручивающая тяжесть, проявляющаяся в каждом движении, в каждом жесте космоплавателей, зрение начало расплываться, ориентация путаться.

Общая волна интеркома донесла вздохи, ворчание и тихую ругань пассажиров.

– Что… это? – мрачно спросил Зеррин.

– Я предупреждал, – после паузы огрызнулся Мозес, которому тоже пришлось сражаться с организмом. – Вблизи этой штуки гравитационное поле имеет круговой градиент и сбивает…

– Попроще.

– Проще – привыкайте, будет ещё хуже.

– Господин начальник, – донёсся озабоченный голос Пака Сонсэннима, – жду ваших указаний.

– Нельзя ли избавиться от… э-э… внешнего воздействия?

– Генераторы полевой защиты почти на пределе.

– Включайте на полную мощность!

– Слушаюсь.

Секундой позже Мозес почувствовал, что с плеч словно свалилась гора. Усиление антигравитационного поля ослабило воздействие поля «Бича». Хотя всё равно пришлось проглотить таблетки, снижающие восприимчивость организма к нагрузкам.

– Ищем китайское корыто!

– Понял, господин начальник.

«Ынха» повернул и двинулся вдоль неровной тростинки «Бича Божьего», порождённой наносами ледяных кристаллов, осевшими на неё пылевыми хлопьями и слоем замёрзших газов.

– С такого расстояния мы ни черта не увидим, – проворчал Зеррин.

– Пак, подойди к «Бичу» на минимально возможную дистанцию, – приказал Мозес.

– Слушаюсь.

Крейсер направился к белоснежной тростинке, начавшей вырастать в облепленную межзвёздным материалом суковатую палку, подёрнутую испарениями.

Неприятные ощущения усилились. Начали подёргиваться мышцы лица, проявились лёгкие покалывания в глазных яблоках. При каждом движении рождалось ощущение заноса руки или ноги, как в невесомости, но одновременно и как при движении по льду.

– Достаточно? – тенорком осведомился Пак Сонсэнним.

– Ближе, – против желания буркнул Мозес, – километров до ста. Терпите, нам ещё придётся опускаться на эту трубу.

«Ынха» опустился ещё ниже, увеличивая скорость до одного километра в секунду. Бортовой компьютер подкорректировал систему визуального наблюдения, и экраны перед каждым космонавтом начали передавать достаточно качественную картину «бичевого» пейзажа.

– Далеко ещё? – спросил Зеррин, имея в виду район посадки китайского космолёта, так и оставшегося на буграх «Бича» рядом с разбитой станцией морлоков.

– Капитан?

– По нашим расчётам, будем на месте после обеда, – сообщил не слишком конкретно Пак Сонсэнним.

– К чёрту ваши расчёты! – прорычал Зеррин. – Потом будем обедать! Давайте как можно быстрее!

– Господин начальник…

– Согласен, – через силу поддержал турка Мозес, хотя ему сильно хотелось осадить командира группы. – Увеличьте скорость, нет смысла изучать «Бич» фундаментально… до тех пор пока… в общем, успеем. И глядите в оба! Здесь вполне могут появиться конкуренты.

– Слушаюсь, господин начальник.

Через час на сверкающей под лучами звёзд и Солнца рваной трубе появился снежно-каменный желвак эллипсоидной формы, диаметром около пятидесяти километров, высовывающийся из пелены тумана, и Пак доложил:

– Вижу объект!

– Снижаемся! – выдохнул Мозес, на мгновение почувствовав пароксизм облегчения. – Осмотритесь повнимательней! Никого чужого не видно?

– Кажется, всё чисто, мы первые.

– Дайте увеличение.

Изображение эллипсовидного наноса в глубине экрана скачком приблизилось. Стали видны какие-то баки, решетчатые конструкции, развороченные остовы механизмов, воронки и дыры в куче каменно-ледяных глыб.

Китайский фрегат, стёсанный с одного бока, по-прежнему торчал из каменно-ледяной осыпи памятником самому себе. К его борту со срезанной стороны был прикурочен крякген, снятый с разбитого индийского фрегата, и вся эта кошмарная конструкция имела такой необычный растопырчато-технологический вид, что даже угрюмые бойцы Зеррина притихли, пожирая её глазами.

В отсеках «Ынхи» установилась хрупкая тишина.

Потом Зеррин сказал:

– А где деструктор?

Мозес хотел ответить грубо, но вместо этого со вздохом проговорил:

– Будем искать. Пак, садимся.

«Ынха» пошёл на посадку.