7. Пикник в саду
В перчатках было жарко и неудобно, Адель всегда ненавидела перчатки. Пришлось выбрать шелковые, плотные, иначе следы от пальцев на руках были слишком заметны, хоть Адель и пыталась припудрить и хоть как-то прикрыть. Через неделю, может быть, можно будет и кружевные.
Ужасно.
Но завтра мать уедет.
Руки все время ныли и чесались, но почесать при всех было нельзя.
Гленн заметила сразу. Ничего не сказала, но так посмотрела… От нее это не скрыть.
Они сидели в дальнем конце сада, у ручейка, на цветных покрывалах, расстеленных на траве. Четыре девушки и двое мужчин. Сестра, брат и три невесты принца.
Роналд был здесь.
Совсем рядом, куда ближе, чем за обеденным столом. Можно протянуть руку и коснуться… но этого, конечно, Адель бы никогда не решилась сделать.
– Доброе утро, Адель.
– Доброе утро, сир…
У него был такой голос, что сердце замирало и дрожали руки. Просто невероятно. Внутри все начинало вибрировать. Адель казалось, она просто умрет от счастья, если он еще хоть раз заговорит с ней. Его глаза – черные… она тонула в них, словно в бездне, летела вниз… растворялась… до потери сознания.
Вторичная аура Броди.
Нет, Адель прекрасно отдавала себе отчет в том, что происходит. Умом – понимала. Но сердце не могло справиться с этим счастьем.
Ментальное воздействие запрещено, но у Броди это было скорее побочным эффектом, неконтролируемым. Это просто было. Конечно, по-хорошему, ауру можно было и приглушить, но запреты не распространялись на нее, поэтому большинство Броди не считали нужным себя утруждать. Кому надо – отгородится. Реальной силы аура не имела. А уж ставить защиту должны были учить всех, это основа.
Адель могла бы отгородиться от Роналда, наглухо. Но это было так невероятно, и так захватывало дух, что она просто не находила в себе сил.
Роналд смотрел на нее. И, значит, она на шаг ближе к цели.
Она сидела между принцессой и Гленн, а рядом с Гленн Йоан, и Роналд напротив.
Йоан налил всем вина.
Спелая черешня, земляничный пирог, имбирное печенье.
Адель смотрела на черешню, и понимала, что не может. Боится запачкать перчатки соком, это будет нехорошо. Это привлечет внимание. Поэтому только печенье и вино в этот раз.
Говорили о турнире. Локхарты проводят в конце лета, чуть больше, чем через месяц, в честь рождения маленького Колина, сына Айна. Роналд собирался ехать. Марион, жена Айна – его тетка. Так что маленький Колин наполовину Локхарт, наполовину Броди. Роналду нельзя не поехать, и даже если не сражаться, то просто выразить почтение. Исбел, конечно, поедет тоже.
– Йоан, а ты? – спросила Исбел. – Ты едешь?
– Он боится, что старые драконы Броди его сожрут, – усмехнулся Роналд.
Йоан кивнул.
– Зачем дергать за хвост спящего дракона? Нет, я не еду. По крайней мере, я надеюсь, что удастся увильнуть от этой поездки.
– Ты был хоть на одном турнире, с тех пор, как получил шпоры? После Ройны? – спросила Исбел.
– Только как зритель.
– Почему?
– Мне хватило одного раза.
– Рон, а ты? Шесть раз?
– Пять. Дважды выигрывал, и трижды мне не хватало совсем немного.
– Его высочество не пропускает ни одного турнира, – улыбнулась Гленн. – Хочет всем показать свою доблесть.
– Дело не в доблести, – сказал он. – Без настоящего дела мечи ржавеют.
– Твой меч, я смотрю, всегда в деле! – фыркнул Йоан.
– Йоан! – возмутилась принцесса.
– Но почему бы не испытать счастья? – спросила Исбел. – Может быть, даже посвятить свою победу даме сердца?
– Какая польза даме сердца от моих побед?
– Всем девушкам это нравится. Она будет гордиться тобой!
– Кто? – Йоан поднял одну бровь, словно спрашивая: кто, по мнению Исбел, дама его сердца?
– О, я думала… – Исбел слегка смутилась, посмотрела на Адель.
И Адель смутилась еще больше, едва удержалась, чтобы не зажмуриться.
Йоан криво усмехнулся.
– Адель, вы бы гордились моей победой в турнире?
– Я? – она растерялась. – Почему я?
– Она приехала сюда, чтобы радоваться победам принца Роналда, – сказала Гленн. – Зачем ей вы, милорд?
– А вы не слышали, – Йоан удивился. – Уже все говорят, что я увел у Рона еще одну невесту. Но на этот раз красивую.
Адель была готова провалиться сквозь землю. Побледнела.
А вот Гленн даже позеленела совсем.
– Они льстят вам, милорд. У вас не хватило бы сил увести даже одну, – сказала она, потянулась и схватила Адель за руку, словно невзначай. – Правда же, Адель? К тому же, вы уезжаете насовсем…
Руку пронзила острая боль. Адель чуть не вскрикнула, пришлось собрать все силы, чтобы не подать виду и даже немного улыбнуться.
Надо ответить?
– Я здесь всего три дня, – сказала она. – Я даже не понимаю, о чем вы говорите.
– Гленн! – Йоан сказал это шепотом, но Гленн мигом отдернула руку и даже спрятала ее за спину, словно обожглась. Поджала губы.
– Адель, вы когда-нибудь были на турнире? – спросила принцесса.
Можно немного выдохнуть, хотя на глаза все равно наворачивались слезы, и пальцы сводило судорогой. Сейчас пройдет…
– Нет, никогда.
– Хотели бы побывать?
Улыбнуться…
– Если ваше высочество поедет, мне, наверно, стоит поехать тоже?
– Я бы хотела поехать, – сказала принцесса. – Посмотреть на Рона, на других… Надеюсь, послы из Ауэгды не успеют приехать за мной до осенних штормов.
– Ваш брат собирался ехать на турнир, Адель, – сказал Йоан серьезно. – Думаю, вам тоже будет интересно.
– Может быть.
Запястье ныло так, что сводило зубы.
– Адель, – Йоан поднялся на ноги, протянул ей руку, – можно вас на пару слов?
Она нерешительно оглянулась на принцессу, Эленор кивнула ей.
– Ваш брат был здесь недавно, у нас с ним возник один спор… – сказал Йоан. – Можно уточнить кое-что у вас?
– Да…
Адель поднялась на ноги.
Он отвел ее в сторону, подальше, так, чтобы разговора не было слышно. Встал к компании спиной, немного закрывая Адель от всех.
– Что у вас с рукой? – спросил он.
– Ничего, все в порядке.
Адель поджала губы.
– Не говорите глупости. Снимите перчатки.
– Нет.
– Не заставляйте меня применять силу. Снимите.
– Вы же не станете этого делать? – сказала она. – Все смотрят.
– Я сделаю так, что никто не заметит. Просто заставлю вас.
– Ментальное насилие запрещено.
– Да. Потом вы сможете заявить на меня в Совет. Но только вам придется рассказывать и все остальное.
– Я ни в чем не виновата, мне нечего бояться.
– Тогда заявляйте смело.
Он сказал это так спокойно и…
Закрыться она не успела. Все произошло так быстро. Не было никаких нитей, никакой тишины, ничего. Просто всего лишь одно мгновение, и Адель понимает, что не может больше пошевелиться. Совсем. Стоит, словно статуя. Йоан берет ее за руку, чуть выше локтя, и осторожно, бережно снимает печатку. Потом второю. Он стоит так, что принцессе и остальным за его спиной ничего толком не разглядеть.
Потом все возвращается.
Это настолько невероятно… Пугающе.
Р-раз, и все.
Адель даже покачнулась, но устояла.
– Осторожно, – сказал Йоан. – Не падайте. Кто это вас так?
– Как вы смеете!
Хотелось его придушить, честное слово.
Но хуже всего была собственная беспомощность.
– Кто? Ваша мать?
– Я тоже поругалась с матерью, – Адель нервно усмехнулась, да, это могло бы быть даже смешно. – Но она не хотела делать мне больно. Вы не понимаете…
Хотелось расплакаться.
Йоан покачал головой.
– Это плохо. Если ваша мать не хотела, и у нее это вышло случайно, то это намного хуже, чем если бы она сделала это специально. Значит, она не контролирует свою силу. Это очень серьезно, Адель. Вам не объясняли? К сожалению, так бывает часто. Девочек часто не учат управлять серьезной боевой магией, считают, что это не нужно. Учат ее глушить. К Олстерам, Иннсам – это не относится, их сила другой природы. Но вот Броди, Локхартам, Тандри – приходится тяжело. Если силу последовательно глушить в себе много лет, то это может плохо закончится. Можно сойти с ума. Можно выгореть. Можно спалить все вокруг себя. Вас учили управлять силой смерти, Адель?
Она знала это.
– Мой брат, да. Он занимался со мной.
– Брат. Но не мать? Значит, ее саму не учили?
Нет. Мать говорила – женщина не должна. Она страдала из-за этого, но сделать ничего не могла. Адель помнила, как однажды в ссоре мать прожгла отцу руку, по-настоящему, до кости. Шрамы потом остались на всю жизнь. Не был бы он Мором, она бы убила… Так было, с обычными людьми. Служанку, которая случайно разлила молоко ей на платье, мальчика с конюшни, который чуть не сбил ее с ног… Плакала потом. Но не могла справиться.
Сила Моров в другом, отец объяснял ей.
А вот со смертью Адель учил управлять брат. Тавишу приглашали учителей из дальних ветвей Тандри, а потом Тавиш занимался с ней. Она тоже оставила на нем много следов, но он, вместе с Адель, учился защищаться. В детстве, к счастью, сила не проявляется в полной мере.
– Это не ваше дело, – сказала она.
– Не мое.
– Моя мать скоро уедет.
– Я знаю, – сказал он.
– Скажите еще, что это вы заставили ее уехать.
– Я приложил к этому руку.
Он говорил совершенно серьезно, так, что не поверить было нельзя. Хотя теперь Адель закрылась в полной мере, так плотно, как только могла. Он больше не заставит ее, не может повлиять.
Самоуверенность раздражала.
– Весь мир крутится вокруг вас?
– Большая его часть, – он улыбнулся. – Давайте попросим Гленн, она вылечит вас.
– Не нужно. Это пройдет само.
– У вас серьезные ожоги, проходить будет долго. Неделю, не меньше. То, что отказывался я – другое дело. У меня, на самом деле, не было ничего страшного, – он глубоко вдохнул, выдохнул. – Уже ничего не осталось. Разница в том, что когда мы ругались с отцом, каждый из нас очень четко понимал границы, которые переходить нельзя. Резкий спазм в легких оглушает, заставляет ослабить ментальную хватку. Можно даже потерять сознание. Но для такого, как мы, по большому счету, это не более чем подзатыльник. Ваши ожоги заставляют вас страдать даже сейчас. Болит же ведь? Чешется? Адель, не хотите вмешивать Гленн, давайте я.
– Вы? – она удивилась. – Вы не можете.
– Да бросьте. В каждом из нас намешано силы от всех семи домов. Моя прабабка была из Олстеров. Можно вытащить любую силу, если знать как. Но так далеко, конечно, сложнее. Дайте руку.
Она устала с ним спорить. Просто устала.
Поддалась.
Он взял ее за руку. Ее ладонь в его ладонях… его глаза… он так смотрит на нее… Так не должно быть.
И по всему телу разливается спокойствие и тепло.
– Лучше бы сесть, конечно, – говорит он. Хмурится. – А то я не уверен… Ладно, попробуем так.
У него теплые руки, очень сильные. Он закрывает глаза.
Стоит неподвижно.
У него такое серьезное, сосредоточенное лицо. Напряженное.
Кожу на запястье покалывает, слегка жжет, но не сильно. Адель видит, как следы ожогов светлеют на глазах.
Видит, как капелька пота стекает у Йоана из-под волос, по виску, по щеке… и вторая – по лбу и по носу… Он глубоко дышит.
И вдруг резко отпускает, открывает глаза, рассматривает ее руку. Смахивает с носа каплю.
– Ну вот, – говорит он. – Еще кожа немного шелушится, но вроде уже лучше. Да?
– Да, – она проводит по запястью пальцами, там, где еще недавно были следы. Боли нет совсем. Только чуть-чуть щекотно.
– Хорошо. Тогда давайте другую.
Еще раз.
Он не Олстер, конечно, и Адель видит, как это тянет из него силы. Почти на пределе.
Нужно было сесть. В какой-то момент он едва не падает. Но успевает очнуться, устоять на ногах. Щеки бледнеют.
Но уже все.
Он открывает глаза.
Глубокий вдох.
– Вот и все, – говорит он, облизывает губы. – Теперь можете есть черешню спокойно.
– Вы что, читаете мысли? – благодарность не успевает, вместо нее накатывает злость. Он не имеет права!
– Нет, – смеется Йоан. – У вас просто все написано на лице. Слишком явно. Прямо слюнки текут.
Он издевается. Краска постепенно возвращается, Йоан приходит в себя.
Злость…
И все же…
– Спасибо вам, милорд, – говорит Адель. – Я очень благодарна.
Он ей помог.
– Не стоит, – его глаза смеются тоже. – Хотите совет? Не пытайтесь вешаться Роналду на шею, не показывайте, что он вам интересен. Покажите, что он безразличен вам. Рон воин, его привлекает только та крепость, которую надо брать штурмом. Хотите, я подыграю вам?
Это неожиданно.
Даже нечего сказать.
– Подыграете? Зачем?
Йоан пожимает плечами.
– У нас с Роном свои счеты, старая история.
Хочет ли она?
Если Йоан подыграет то… будет рядом? Сделает вид, что Адель нравится ему?
Только сделает вид?
