Еще около часа порыскав по всему дому, лейтенанты заявили, что дом они исследовали по максимуму, но папируса им найти так и не удалось. Взяв с Шустрого подписку о невыезде, опера и их помощники отправились восвояси. Теперь они держали курс на «Лефортово». Им нужно было «потрясти» двух криминальных авторитетов, которые, предположительно, имели отношение к похищению раритета. Но, прибыв в знаменитое СИЗО, первым делом опера поручили заблаговременно вызванному туда сотруднику информотдела капитану Вельсину проверить телефоны криминальных главарей, изъятые у них в ходе вчерашнего задержания. Лишь после этого начали работать с интересующими их «паханами».

Когда в кабинет с привинченной к полу мебелью охрана привела Бирюка, приятели увидели перед собой крепкого мужичка, выше среднего роста, с колючим, недоверчивым взглядом. Чувствовалось, что и по характеру, и физически это «крепкий орешек». Сев на стул в центре комнаты, Волков недобро ухмыльнулся и пробурчал:

– Два «колуна» сразу – это уже перебо-о-р… Ну, и чего мне шить надумали?

Услышав сказанное, Лев сразу же понял, что их визави при всей своей силе характера все же внутренне дрогнул, увидев перед собой сразу двух знаменитых оперов, о которых в криминальной среде рассказывалось так много былей и небылиц. Это говорило о том, что у них есть шанс добиться от Бирюка достаточно интересных показаний.

– Гражданин Волков, – строго начал он, – я думаю, вам излишне объяснять всю серьезность вашего положения. А оно у вас и в самом деле, говоря по-народному, хуже губернаторского. Поэтому, раз уж вас это так заинтересовало, мы не будем ходить вокруг да около, а поставим перед фактом: ваши подручные, во главе с Ярушкиным Василием, по кличке Шустрый, позавчера на пустыре у квартала, именуемого «Пятью котами», ограбили гражданина США, отняв у него, скажем откровенно, незаконно находящийся у него предмет исторического наследия. Этот предмет тем же вечером был передан вам лично. Разумеется, с учетом найденных сегодня у вас дома в ходе обыска антикварных золотых изделий, происхождение которых ваша супруга объяснить не смогла, а тем более с учетом нескольких килограммов героина, найденных там же, срок вам «светит» очень даже немалый. Но его можно смягчить и по режиму, и по продолжительности. Как это сделать? Очень просто: отдать незаконно полученную вами историческую ценность государству. Суд это обязательно учтет.

Судя по выражению лица Волкова, известие о найденном золоте и наркотиках для него стало достаточно крепким ударом. На какое-то мгновение в его глазах промелькнули растерянность и даже страх, но он немедленно взял себя в руки. С деланым равнодушием Волков парировал:

– Анжелка мне не жена, а сожительница, дом принадлежит ей, и чего она там у себя прячет – я не знаю. Это первое. Второе. Никого грабить я не посылал, никакой Шустрый мне ничего не передавал. И последнее, что касается какой-то там «исторической ценности». А кто тут пострадавшая сторона? Даже если кто-то у америкоса и отобрал эту хрень, кто ее законный хозяин? Это все равно, что кто-то нашел на улице какую-то ерундовину, а вы теперь шьете ему дело об ограблении.

Мысленно констатировав, что Бирюк ушел в «несознанку», Лев взглянул на Станислава. Тот, без единого слова поняв, что хочет сказать его старый приятель, кивнул в ответ, вышел из помещения и, пройдя в соседний кабинет, распорядился привести к нему Лекаря. Бараби Ангирдо – крупный и угловатый, с квадратным лицом и восточными глазами навыкате, выглядел задумчивым и флегматичным. Так же, как и Бирюк, общаться с опером он был не настроен. На все заданные вопросы ответил молчанием. Усмехнувшись, Крячко вызвал конвойного и распорядился:

– В камеру. Но не в ту, где он был, а в шестнадцатую. Там сейчас маринуется команда «быков» Хамида Османова, его «лучшего друга». Пусть до завтра он побудет с ними. Чайку попьют, побеседуют, вспомнят былое…

Мгновенно переменившись в лице, Лекарь до предела расширил глаза и встревоженно запротестовал:

– Что за беспредел, гражданин начальник?! Зачем в шестнадцатую?!! Вы же хорошо знаете, что мне потом придется вскрыть себе вены, а по зонам начнутся бунты. Вам это нужно?

– Вот! Это уже интереснее. Сразу и голос прорезался… – Стас почти приятельски улыбнулся. – Ну что, будем говорить? Меня интересует, гражданин Ангирдо, знаком ли вам некто Волков Андрей по кличке Бирюк?

Сокрушенно всплеснув руками, Лекарь отрицательно помотал головой:

– Впервые слышу это имя!..

Примерно в том же ключе шел разговор и Гурова с Волковым. Тот изворачивался и выкручивался, как только мог. Вскоре Льву были доставлены результаты проверки телефонов. Капитан Вельсин установил, что в то самое время, когда, по словам Шустрого, Бирюк кому-то пообещал погасить долг чем-то очень ценным, с телефона, изъятого у Ангирдо (понятное дело, с сим-картой, зарегистрированной на какого-то бомжа), пришел звонок на телефон, изъятый у Волкова. Но и это никак не склонило Бирюка к откровенности…

Промучившись около часа, Стас напрасно пытался «разговорить» упертого Лекаря, используя все мыслимые и немыслимые доводы. Отвечая на его вопросы, тот нагородил кучу всякой бредятины, проверять достоверность которой можно было бы месяцами, без надежды на то, что это даст хоть какой-то реальный результат. И вдруг его осенило: скорее всего, Ангирдо столь самоуверен и уперт по той причине, что надеется на чье-то заступничество. А ведь это вариант! Это уже, в известном смысле, «ахиллесова пята» бандита. И если умело действовать, то запросто можно добиться нужного результата гораздо меньшими усилиями.

Приказав увести Лекаря обратно в камеру (тот вышел из дознавательской, пряча самодовольную ухмылку, – клево он «продинамил» знаменитого опера!), Крячко зашел к Гурову. Результаты Льва, как оказалось, были не богаче, чем у него самого. Бирюк за время допроса дважды симулировал сердечный приступ и психическое расстройство, но «колоться» так и не пожелал.

Сев за стол, Стас неожиданно достал из кармана колоду игральных карт и с ухарским видом прошелся пальцами по торцам колоды, отчего карты издали дружное «тр-р-р-рак!» Мгновенно сообразив, что у его друга есть какая-то хитрая задумка, Гуров невозмутимо поинтересовался:

– В подкидного хочешь перекинуться?

– Не, ща буду гадать! – многозначительно ухмыльнулся тот. – Меня старая цыганка научила. Начинаем!

Стас ловко перетасовал карты и, разложив колоду по столу неким особым образом, начал вытаскивать отдельные листы, соединять их парами меж собой и вслух комментировать:

– Та-а-к! Что тут у раба божьего Андрея? О! Казенный дом. Ну, это и так понятно – СИЗО не курорт, а он уже здесь… Пустые хлопоты. Ага! За него какой-то бубновый король пытается походатайствовать. Но ничего у него не выйдет. Вот она, красавица «дама пик» вмешалась. Ай-айай… Все, паразитка, испортила!

Наблюдая за ним, Бирюк пренебрежительно усмехнулся.

– Та-а-а-к… А что у нас дома? О-о-о! Тут дела совсем неважные! На сердце крестовой дамы лег валет крестовый. Да-а, смотри-ка! Вот, вот и вот – по картам любовь у них до гроба. То-то я и заметил, как Шустрый на Анжелку поглядывал. Да и она от него нос не воротила…

– Хватит!!! – внезапно потемнев лицом, заорал Волков. – Нечего грузить меня всякой херней! Если допрос закончен, то отправляйте в камеру!

– А хочешь сыграть «на интерес»? – изобразив мефистофельскую улыбку, хитро прищурился Крячко. – Играем три кона. Если счет будет в твою пользу, я добьюсь, чтобы тебя отпустили. Если в мою – ты все нам расскажешь про отнятый у американца артефакт. Идет?

– Идет! – прорычал Бирюк, подходя к столу после некоторого раздумья. – Во что играем?

– В «двадцать одно». Устраивает? Ну и отлично… – Станислав тоже поднялся на ноги и начал проворно тасовать карты.

Лев, со стороны наблюдая за их игрой, лишь чуть заметно улыбался, поняв суть задумки Стаса. Тот сознательно выбил Волкова из колеи, что сделало его куда менее хладнокровным и наблюдательным, а в картежной игре это совершенно недопустимо.

Этот «блицтурнир» уложился менее чем в десять минут. Первый кон выиграл Стас. Второй сумел выиграть Бирюк. Хотя, если судить по многозначительному выражению лица Крячко, выигрыш Волкова был следствием не столько его картежных талантов, сколько очередной хитрой уловкой Стаса. Скорее всего, он специально поддался, чтобы обострить накал эмоций.

Когда начался третий кон, на лице Бирюка засветилась какая-то безумная надежда на «фарт», на шальную удачу… Но на «фарт» в картах рассчитывают только полные простаки и люди, которые оказались в круговерти нескончаемых неудач, и верить им уже больше не во что. В картах чаще всего успех определяет наблюдательность, хорошая память и ловкость рук. И именно этих качеств у опера Крячко оказалось куда больше, нежели у криминального авторитета Бирюка. Когда Станислав, говоря шахматным языком, объявил Волкову «мат», тот сломался окончательно. Многоэтажно заматерившись и обхватив голову руками, Бирюк подошел к своему стулу и рухнул на него, не поднимая глаз.

– Ну, так что скажешь нам, Андрей Волков? – убирая со стола карты, простецки поинтересовался Стас.

– Да, – устало выдохнул тот, – Шустрый с пацанами взял америкоса на гоп-стоп. Футляр с папирусом принес мне. Но чуется мне, этот сучонок работает на два фронта – с чего бы это Лекарь именно тем вечером позвонил и потребовал срочно вернуть долг?

– А долг какой – карточный? – спросил Лев, взад-вперед расхаживая по кабинету.

– Нет, я брал у него десять «лямов» для покупки земли. В Подмосковье подвернулся выгодный участок, где должны были строить грузовой терминал. Ну, я и подумал, что, если взять эту территорию, срубить можно будет, самое малое, полста «лямов». А у меня как раз с баблом были напряги. Взял у Лекаря. Вложился. И тут слышу – переиграли с терминалом и строить его будут совсем в другом месте. А тот участок на самом деле стоит «кусков» триста…

– Лихо тебя кинули! И я даже догадываюсь, кто автор этой аферы… – задумчиво усмехнулся Гуров.

– Кто? – подозрительно воззрился Волков.

– Лекарь… – невозмутимо пояснил Лев.

– Лекарь?! – недоуменно переспросил Бирюк.

– Афера, можно сказать, гениальная… – продолжил Лев, изобразив рукой жест восхищения. – Классная многоходовка, все участники которой свято уверены в том, что те или иные свои действия они совершали сами, по собственной воле. И даже близко никто не заподозрил, что все это – не более чем умелое манипулирование людьми. Кукловод из-за кулисы вовремя дергал за нужные ниточки, а куклы послушно выполняли его команды. Я бы на досуге советовал проанализировать случившееся вот в этом ракурсе. Ну, и что же было дальше?

– А что – дальше? – На лице Бирюка промелькнула разочарованная, с примесью горечи, усталая улыбка. – Я отвез ему «товар» и свидетельство на землю в придачу, он вернул мою расписку. Тему закрыли. Да-а-а… А теперь меня «кидают» еще и Анжелка с Шустрым.

– Да, вообще-то, долго им кидаться и не придется… – хмыкнул Станислав. – Шустрый сейчас под подпиской и запросто может отправиться на нары. Особенно, если кто-то расскажет о его «подвигах»…

Это замечание Волкова как-то несколько даже приободрило. Он насупился, и в его глазах загорелся довольно-таки мстительный огонек. Судя по всему, он принял какое-то решение. Задав Бирюку еще несколько уточняющих вопросов, опера отправили его обратно в камеру. Когда за конвойным закрылась дверь, Стас вопросительно взглянул на Гурова:

– У тебя есть какая-то задумка?

– Есть! – кивнул Лев. – Мне кажется, Лекарь ждет чей-то «спасательный круг». Так вот, ему и в самом деле надо помочь выйти на свободу.

– Хм… Интересная идея. – Станислав понимающе рассмеялся. – Ты предполагаешь, что он ударится в бега, прихватив с собой раритет? Но не уйдет ли он от нас, как вьюн в тину? Он же изворотливый, зараза, как черт. Какой ни задашь ему вопрос – он тут же в момент выкручивается. Про раритет ни слова от него не добился, как будто он о нем вообще ничего не слышал. Хотя мы теперь уже точно знаем: папирус у Лекаря.

– Выходит, это единственно реальный вариант добраться до папируса… – коротко развел руками Лев. – Но только нам обязательно нужно кое в чем «свосьмерить». Для того чтобы Ангирдо, выйдя из СИЗО, гарантированно дал деру, надо создать ему явную угрозу того, что он очень скоро снова вернется в СИЗО, а потом еще и сядет на долгий срок. На мой взгляд, Лекаря нужно «попрессовать» на предмет убийства корреспондента «Линии прибоя» Кираяна.

Кивнув, Станислав с некоторым даже азартом отметил:

– Да, случай с Кираяном – это то, что должно ошарашить Лекаря по полной. Сто процентов, что именно он организовал его убийство. Так что, если мы его начнем насчет этого допрашивать, он запросто может запаниковать и, едва появится возможность выйти, даст деру – только пятки засверкают. Вот только если упустим – Петруха нас зашахует, как последних лохов.

– Это ве-е-рно! – иронично протянул Гуров. – Хорошо, давай прикинем, как нам все это обставить практически.

Посовещавшись, опера решили выяснить у охраны, не было ли со стороны Лекаря попыток отправить на свободу «маляву» или сделать кому-то из своих покровителей телефонный звонок. Если это имело место быть, то, по согласованию с Вольновым, неплохо бы устроить спектакль с вынужденным освобождением Ангирдо. Причем, учитывая тот факт, что Лекарь был вовсе не простачок, разыграть все это достаточно профессионально. Ну, а по согласованию с Орловым, организовать незаметную, но очень плотную «наружку», которая бы отслеживала каждый шаг Ангирдо…

– Давай начнем, что ли, прямо сейчас? – горя желанием провернуть задуманную операцию, предложил Стас, потирая руки. – Тогда я снова вызываю Лекаря на допрос под тем «соусом», что будто бы нам поступила новая информация о причинах гибели Кираяна. А ты узнай насчет «маляв» и звонков этого бандюка и переговори с Петрухой, у тебя это лучше получается. Идет?

– Хорошо, давай так… – кивнул Лев и направился к двери.

Зайдя к начальнику охраны «Лефортово», Гуров поинтересовался, достаточно ли дотошно охранники проверяют поступающий и выбывающий контингент, достаточно ли внимательно отслеживаются несанкционированные телефонные звонки?

– Видите ли, меня интересуют люди, которые тем или иным образом были в контакте с Ангирдо по кличке Лекарь, – пояснил он, сев на предложенный стул. – Мы с полковником Крячко предполагаем, что Ангирдо имеет каких-то высокопоставленных руководителей, которым он в той или иной форме может послать сигнал «SОS». И нам надо бы отследить, был ли послан такой сигнал?

– Вам важен сам факт сигнала? – сдержанно улыбнулся начальник охраны, который тоже был в звании полковника. – В таком случае могу сообщить, что сегодня утром у одного из выпущенных под залог задержанных – он находится у нас по делу о крупном мошенничестве – была обнаружена хорошо запрятанная записка, она же – «малява». В ходе допроса задержанный признался, что эту записку попросил передать Бараби Ангирдо своей жене.

– Я могу увидеть эту записку? – Гуров сразу же почувствовал в спине что-то вроде легкого электрического разряда.

– Пожалуйста! – изобразил широкий жест руками полковник. – Могу вам отдать насовсем. Вы же занимаетесь следствием по делу, одним из фигурантов которого может стать и Лекарь? Ну, вот вам и лишний «козырь». Что касается несанкционированных звонков, этого у нас не допускается ни в коем случае.

– Гм… Тогда, может быть, я что-то неправильно понял? Часа два с половиной назад мы проводили обыск в доме Андрея Волкова, он же Бирюк. Внезапно появилась его жена. А мы к тому моменту уже нашли и изрядное количество антикварного золота, и кучу героина… Она этим настолько впечатлилась, что схватила свой телефон и, как я понял, позвонила Волкову, который со вчерашнего вечера находится у вас, вместе с прочими главарями. Разговор у них, конечно, не сложился, он ей нагрубил, она была в ярости… Меня, разумеется, это несколько удивило: как же так получилось – находясь в следственном изоляторе, он никак не изолирован по части сотовой связи?

Слушая его, полковник рассмеялся, сокрушенно качая головой из стороны в сторону.

– Ох уж этот Кондрахин! – Вот, чертяка, пранкер-самоучка! Лев Иванович, эта женщина говорила не с мужем, а с нашим сотрудником, ответственным за камеру хранения личных вещей задержанных. Это, знаете, такой, «шут гороховый» при погонах. Хохмач страшенный, но и мастер в плане розыгрышей – феноменальный. За словом в карман никогда не лезет, реакция на услышанное – мгновенная. Понятное дело, что у многих задержанных с собой оказываются телефоны. Мы их изымаем и по описи отправляем в камеру хранения. И пока не сел аккумулятор, на них, бывает, приходят звонки. Ну, а он, паразит, повадился общаться со звонящими.

– Он что, говорит от имени хозяина телефона? – Льва очень заинтересовал этот самодеятельный пранкер.

– Да, именно так… И если звонивший начинает хамить, Кондрахин отвечает соответственно. Его я за это уже не раз чехвостил. Но! Понимаете, иногда эти его фокусы оказываются на пользу делу. Где-то месяц назад на телефон одного задержанного по подозрению в ограблении банка пришел звонок: «Эскимос, ты?» Он: «Я». А тот не подумал, что это совсем другой человек, и давай его спрашивать, типа того, ты не против, если мы сделаем то-то и то-то, в смысле заметания следов. «Надо подумать, я перезвоню», – ответил Кондрахин и бегом ко мне. Я сразу же позвонил в райотдел, где занимались этим делом. Те сработали на опережение и взяли троих грабителей, можно сказать, с поличным.

– Смотри-ка! – одновременно и удивился, и восхитился Гуров. – Очень интересно! Надо будет поставить вопрос о создании в нашем Главке отдела пранкеров.

– А еще Кондрахин парня спас от тюрьмы. Девчонка позвонила одному обвиняемому в преднамеренном убийстве. Плачет и рассказывает, что нашла она свидетеля, который может подтвердить его невиновность, но следователь на это – ноль внимания. Она уже не знает, что и делать. Кондрахин опять ко мне. Вышли на Следственный комитет. Оттуда прислали проверку, и обнаружилось, что настоящим убийцей был какой-то мажор. А «следаку» его папаша кинул несколько миллионов. Тот нашел ранее судимого и повесил на него это убийство. Ну, теперь сам в одной из здешних камер обретается. У него, оказывается, такая фабрикация была на потоке – он уже двоих отправил в тюрьму по ложному обвинению. Поэтому, хоть Кондрахину я и даю время от времени встряску, чтобы не увлекался, но и не запрещаю…

Взяв «маляву», Лев с огорчением понял, что прочесть ничего не сможет – текст был изложен одним из типов арабской вязи. Тем не менее, поблагодарив начальника охраны, он пошел в дознавательскую, где в этот момент Крячко должен был заниматься криминальным авторитетом Лекарем. Когда Лев уже взялся за ручку двери, его вдруг осенила неожиданная идея. Он набрал номер Орлова и, услышав генеральское «Да?!», быстро заговорил:

– Петро, есть вариант: надо отпустить Лекаря, как если бы за него походатайствовал какой-нибудь большой чин. Но при этом его сразу же нужно будет взять под негласный тотальный контроль. Как только он решит смыться, прихватив с собой раритет, мы его задерживаем, и – дело в шляпе. Как смотришь на такую «маленькую военную хитрость»?

Некоторое время в трубке царило молчание, после чего Орлов обалдело произнес:

– Лева, вы со Стасом – и авантюристы, и волюнтаристы. Ты понимаешь, сколько надо согласований, чтобы этого бандюгу выпустили? К тому же этот вопрос надо решать с руководством ФСБ. Улавливаешь?

– Улавливаю, улавливаю! Но я не вижу другого реального способа заставить Лекаря расстаться с артефактом. Зная его характер, могу сказать уверенно: он скорее сдохнет, чем пойдет с нами на сделку или какие-то уступки. Думай! На то ты и генерал, начальник Главка, чтобы решать нерешаемые вопросы. На моем и на Вольнова уровне такой вопрос не решить. Согласен?

– Согласен… – с нотками досады обронил Орлов. – Ну, и какой ты видишь реализацию своей затеи на практике?

– Слушай внимательно! – приглушив голос, начал излагать свою задумку Гуров.

А Станислав в это время вовсю вел допрос Бараби Ангирдо. Причем тот, будучи вызванным повторно, этим обстоятельством был весьма озадачен и поэтому держался крайне настороженно. Он вдруг почувствовал, что у этого опера почему-то резко изменилось настроение, словно открылось какое-то второе дыхание. Если во время первого допроса опер выглядел усталым и скучающим, то теперь в его взгляде было что-то пронзительно-ястребиное. Он был энергичен, напорист и уверен в себе. Это беспокоило и даже пугало. К тому же тема, затронутая опером, для Лекаря была весьма болезненной. Он вспоминал тот день, когда дал своим подручным распоряжение «угомонить» несговорчивого журналиста. В какой-то момент поняв опрометчивость этого решения, Ангирдо поспешил позвонить своим головорезам, но опоздал – с газетчиком к тому моменту было уже покончено. Потом пришлось за немалые «бабки» покупать и «следака», и судью, и прокурора. Благо, юга – есть юга, где на жизнь издавна принято смотреть проще, а идти на сделки с совестью – легче.

Войдя в дознавательскую, Гуров озарился оптимистичной улыбкой, еще больше повергнув Ангирдо в тревогу и кручину.

– Что, не хочет признаваться? – поинтересовался Лев с некоторым даже задором. – Он еще не знает, что на него откопалось. Скоро соловьем запоет и защебечет! Что, гражданин Ангирдо, надеешься на покровителей с большими чинами? Нет, голубчик, они уже не помогут.

При упоминании о покровителях Лекарь едва не заскрежетал зубами: почему эти алчные шакалы, на которых он столько потратил заработанного «непосильным трудом», до сих пор себя не явили?! Хотя… Может быть, они еще не знают, что он парится в СИЗО?! Неужели тот «чмошник» не доставил «маляву» адресату? Что, если ее перехватили? Прочесть-то ее менты сумеют вряд ли, а вот помощь тогда уж точно не придет…

Станислав тем временем, убедительно жестикулируя руками, вновь начал втолковывать Ангирдо, по каким статьям и какую именно тот будет нести ответственность. Тупо глядя перед собой, Лекарь выглядел быком, которого выпустили на арену к тореадору, предварительно влупив кувалдой по лбу. Незаметно подмигнув приятелю, Лев включился в разговор:

– Минут через пятнадцать здесь будет человек, который подтвердит, что именно ты отдал приказание убить Кираяна. Поэтому имей в виду: с того момента, когда начнет свидетельствовать он, никакие твои «чистухи» в расчет приниматься уже не будут. Ясно?

– Пасмурно! – фыркнул главарь. – Это старые ментовские штучки. Плавали – знаем!

– Что ты его уговариваешь? – пренебрежительно бросил Стас. – Пусть, пусть напрашивается на «четвертак» – меньше никак не дадут. К тому же – строгача. Он же думает, что к нему сейчас прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете. Пусть ждет! Как говорил Карлсон: вот тогда мы похохочем! Да?

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним! – едко процедил Ангирдо, хотя на его лице появилась гримаса полной безнадеги.

– А еще лучше смеется тот, кто смеется без последствий! – столь же едко парировал Стас.

В этот момент запиликал телефон Гурова. Голос генерала Орлова громыхнул из трубки:

– Это полковник Гуров из Главка угрозыска? Вы сейчас с Крячко допрашиваете гражданина Ангирдо? А на каком основании он был задержан? Какие ему вменены обвинения?

– Ну… Незаконное хранение оружия и наркотиков. А еще мы сейчас занимаемся убийством сочинского журналиста Александра Кираяна, к которому Ангирдо может быть причастен.

– Вот! – прорычал генерал. – «Может быть причастен»! То есть у вас нет ни одного реального доказательства его виновности. Ну, я так понимаю, оружие и наркотики при задержании ему подбросили, и теперь дожимают на чистосердечное признание?..

– А нам на него молиться, что ли? – довольно дерзко огрызнулся Лев. – Вор должен сидеть в тюрьме! – произнес он знаменитую сентенцию Жеглова.

– Прекратить демагогию! – в очередной раз рыкнул Орлов. – И освободить немедленно!

– Может, перед ним еще и извиниться? – откровенно съязвил Гуров.

– Кстати, да! Не забудь извиниться. Все! Выполнять! – напоследок гаркнул генерал, и в телефоне раздались короткие гудки.

Изобразив крайнюю досаду и огорчение, Лев вопросительно взглянул на Крячко. Тот, сокрушенно вздохнув, лишь развел руками. С донельзя разочарованным видом, не глядя на Лекаря, просиявшего торжествующей улыбочкой, Стас скомканно выдавил:

– Гражданин Ангирдо, как официальное лицо я приношу вам свои глубочайшие извинения. – Тут его голос неожиданно окреп и налился силой: – Но как человек, как мужик, скажу тебе прямо: я сделаю все возможное, чтобы ты в ближайшее время, может быть, даже завтра, снова оказался на нарах. Вот твой пропуск.

– Долго не погуляешь! – жестко уведомил Лев и, изобразив пальцами руки движение, будто что-то сметал с крышки стола, скомандовал: – Свободен! Конвой, проводить его на выход!

Издав ехидный смех, Лекарь шагнул к двери навстречу вошедшему конвойному. Но едва Ангирдо вышел, на лице Станислава тут же просияла ликующая улыбка, и он, воздев над головой крепко стиснутые кулаки, шепотом воскликнул:

– Есть!!! Ха-ха! Этот индюк лупоглазый, наверное, думает, что он умнее всех. Скоро он убедится в обратном. Ну, я чую, будет дело!..

Усмехнувшись, Гуров достал из кармана свой сотовый и набрал номер Орлова. Услышав голос Петра, он лаконично доложил:

– Все в ажуре! – и с интересом добавил: – Как там наши коллеги, не слишком сильно возражали против этой затеи?

– Да не очень. Я же сначала связался с Вольновым, и он как следует «подготовил почву», поэтому особых возражений не было. «Наружка» уже работает – задействовали лучших сотрудников, так что смыться этот фрукт не должен бы.

– Ну, надеюсь, что не смоется. Теперь уже переигрывать поздно. Теперь осталось только ждать результатов…

Закончив разговор, Лев развел руками:

– Все. Можно ехать в контору. Как сказал в «Кавказской пленнице» товарищ Саахов: будэм ждать!