Предисловие к изданию 1918 года

Ни одна из «нелегальных» революционных организаций, ставивших своей целью ниспровержение существовавшего в России до марта 1917 г. политического строя, не вышла из «подполья» на арену открытой политической борьбы с таким шумом, с каким появились социал-демократы — большевики .

Торжественный приезд лидера большевиков Ленина 4 апреля 1917 г. в Петроград через Германию в «запломбированном» вагоне вызвал великую смуту в умах российских граждан, возбудив бесконечные толки на всякого рода собраниях, митингах и в газетах. О большевиках, мало кому дотоле известных, заговорили миллионы…

Что такое большевики как «деятели настоящего» теперь знает вся Россия, но кто они были вчера, каково их прошлое, известно лишь сравнительно небольшому кругу старых партийных эсдеков, а между тем узнать об их деятельности в «подполье» очень трудно, так как книг по истории большевизма на книжном рынке, можно сказать, совершенно нет. Печатаемые нами документы б. Моск. Охр. Отд., конечно, не представляют собой такой истории, это скорее «летопись» важнейших событий за тринадцать лет (1903–1916 гг.) существования этой фракции РСДРП.

Критически рассмотреть, насколько правдивы «сказанья» этой летописи, — задача будущих историков русской социал-демократии, мы же здесь считаем нужным остановиться на истории происхождения печатаемых документов и на самих «летописцах».

По своему происхождению нижепомещаемые документы делятся на четыре группы: во-первых, «агентурные записки», представляющие собою или запись свиданий, полученных во время свидания жандармского офицера с одним из «секретных сотрудников», или письменное сообщение самого сотрудника; во-вторых, «записки», составлявшиеся в Моск. охранном отделении для Деп. Пол. на основании ряда «агентурных записок» и представляющие собой критическую их сводку; в-третьих, циркуляры Деп. Пол., составлявшиеся на основании указанных материалов, и, наконец, «обзоры», писавшиеся в Деп. Пол. главным образом на основании циркуляров и отчасти партийной литературы.

Характеристику всех этих документов мы и начнем с «простейшего» вида — «агентурных записок». Как мы уже сказали, это запись свиданий, полученных в результате «беседы» с «секретным сотрудником» жандармского офицера, который с ним «работал». «Секретными сотрудниками», или «агентами внутреннего наблюдения», по официальному определению, являлись «лица, состоящие членами преступных сообществ и входящие в постоянный состав секретной агентуры» разыскных органов. Приобретению таких лиц охранниками придавалось огромное значение, так как «единственным, вполне надежным средством, обеспечивающим осведомленность разыскного органа, является внутренняя секретная агентура», «секретного сотрудника, находящегося в революционной среде или другом обследуемом сообществе, никто и ничто заменить не может», говорит «Инструкция по организаций и ведению внутренней агентуры, составленная при Московском Охранном Отделении».

Насколько были основательны требования, предъявлявшиеся к секретным сотрудникам со стороны охранников, показывает следующее место этой же инструкции: «К числу вопросов, по ответам на которые можно судить о степени партийной осведомленности нового сотрудника, относятся следующие: 1) В чем заключается программа той партии, в какую он входит и о которой он будет давать сведения? 2) Как сформирована местная организация и из каких отделов она состоит? 3) Какая литература этой партии распространяется в данное время? 4) Кто был арестован из членов этой партии и кто оставался на свободе?»

Это, так сказать, краткая программа приемного экзамена, вообще же «главнейшие вопросы, на которые сотрудник должен всегда стремиться иметь обстоятельные ответы, следующие:

1) Какие лица являются самыми серьезными, активными и интересными работниками данного момента в обслуживаемой сотрудником организации или партии, где с ними можно встретиться и как, не возбуждая их подозрений, учредить за ними наблюдение.

2) Как построена обслуживаемая сотрудником организация и партия вообще, начиная с «верхов» и кончая «низами»; каким организациям высшего порядка она подчинена, на какие низшие группы и ячейки она распадается и с какими партийными учреждениями находится в непосредственных отношениях.

3) Какие образцы партийной литературы известны сотруднику: издания повременные и периодические, революционно-подпольные и легальные, заграничные, местные и из других районов Империи; что составляет злобу дня и о чем вообще говорится в партийной литературе (легальной и нелегальной) данного момента.

4) Положение партии и партийных организаций в настоящее время; к чему сводится активная работа данного момента.

5) В чем может и должна в обследуемый период непосредственно проявиться преступная деятельность отдельных лиц, групп и организаций; особое внимание должно быть обращено на готовящиеся террористические акты, экспроприации, забастовочное движение и массовые выступления вообще; сведения о них, в видах их предупреждения, должны быть заблаговременно сообщаемы, даже в форме маловероятных и непроверенных слухов.

6) Кто из партийных и вообще интересных для розыска лиц приехал или выехал; когда, куда, с какою целью, на какой срок и по каким явкам и адресам, место их ночевок, свиданий и т. д.

7) Какие сотруднику известны организации и группы, а равно и представители таковых среди учащейся молодежи высших, средних и низших учебных заведений; каков характер этих учреждений (академический или с примесью политических тенденций); не имеют ли эти организации непосредственных сношений с чисто революционной активной средой и не готовятся ли к каким-либо самостоятельным или в связи с последней выступлениям и действиям.

8) Какие имеются у сотрудника сведения о деятельности других партий (революционных, оппозиционных и крайних правых) и лиц, принадлежащих к таковым.

9) Кого из вообще неблагонадежных лиц знает и может указать сотрудник.

10) Кто в настоящее время подозревается или обвиняется партийной средой в сношениях с розыскным органом и чем эти подозрения или обвинения вызваны.

11) Что известно сотруднику о предполагаемом употреблении и местах хранения кассы, библиотеки, паспортов, разрывных снарядов, взрывчатых и ядовитых веществ, оружия, огнестрельных и боевых припасов, кинжалов, финских ножей, кастетов и т. п.

12) Каково настроение и к чему стремится в данный момент не революционная, но соприкасающаяся с ним среда.

13) Какие имеются у сотрудника случайные сведения о деятельности и замыслах преступного элемента общеуголовного порядка: возможные грабежи, убийства, разбои и т. д.

14) Все сведения, добытые и сообщаемые сотрудником, должны строго распределяться по следующим категориям: а) что известно ему, как очевидцу, и что носит вполне достоверный характер; б) что известно от лиц определенно партийных и заслуживающих в своих сообщениях доверия; в) что почерпнуто из литературы и г) что носит предположительный характер и стало известно из случайных разговоров, по непроверенным слухам и от мало осведомленных лиц и источников.

15) На всех указываемых сотрудником лиц, по мере возможности, должны быть даны следующие сведения: а) имя, отчество, фамилия и партийная кличка или прозвище; б) место жительства, род и место занятий или службы; в) приметы: возраст (от 33 до 35, примерно); рост (высокий, выше среднего, средний, ниже среднего, низкий); телосложение (полный, плотный, среднее, худощавый); наружность и ее особенности (видный, представительный, невзрачный, сутуловатый, безрукий, горбатый, косой, знаки, порезы и следы ран на лице и теле вообще); лицо (продолговатое, круглое, заостренное вверх или вниз, полное, худощавое, с выдающимися скулами, бледное, смуглое, румяное); цвет, размеры и форма волос на голове, бороде и усах (светло-русый, темно-русый, брюнет, рыжий, черный, как жук, длинные волосы зачесаны вверх, назад, с пробором, бобриком; борода брита, подстрижена, клинышком, лопатой, окладистая); походка (быстрая, медленная, «семенит», с подпрыгиванием); манера говорить (тенорком, отрывисто, шепелявя, с инородческим акцентом, картавя); тип (русский, поляк, кавказец, европейский; рабочий, приказчик, купец); костюм (подробное описание головного убора, верхнего и нижнего платья, обуви); носит ли очки, пенсне, трость, портфель; привычки (вертляв, осторожен, оглядывается и проверяет себя, относится ко всему безразлично); г) с кем встречается и где чаще всего бывает; д) настоящая и прошедшая роль в организации или преступная деятельность указываемого лица вообще (подробно и без совершенно недопустимых, лаконических определений: «агитатор», «видный работник»).

16) Образцы попадающей в руки сотрудника партийной переписки и нелегальной литературы должны быть доставляемы им руководящему его лицу обязательно; экземпляры легальных партийных изданий — по мере надобности.

17) За две недели перед 9 января, 19 февраля, 18 апреля — 1 мая и другими, отмеченными постоянными революционными выступлениями, днями все сотрудники должны стремиться заблаговременно собирать полные сведения о предположенных и готовящихся беспорядках, а заведующий агентурой в подобные периоды обязан иметь свидания с сотрудниками, по возможности ежедневно.

Помимо всего этого, «вновь принятого сотрудника следует с полной осторожностью, незаметно для него, основательно выверить опытным наружным наблюдением и постараться поставить его под перекрестную агентуру».

В другом месте (п. 15-й) «Инструкция» грозит:

«Ложное заявление, искажение в ту или иную сторону добываемых сотрудником сведений и умышленное создание обстановки преступления в видах получения вознаграждения, из мести или по иным соображениям личного характера, — является тяжким преступлением и наказуется на общем основании согласно существующих на сей предмет законов».

Сравнивая эти требования теории розыска с практическим их выполнением — «агентурными записками», мы должны признать, что последние в отношении полноты не всегда стоят на высоте первых. Ведь только сыщик по призванию, относящийся к своим обязанностям с исключительным рвением, мог выполнить все эти требования, а таких, надо думать, было все же меньшинство.

Вообще же систематичность свиданий жандармов с сотрудниками, возможность с их стороны поставить «осведомителей» под перекрестную агентуру, таким образом изобличить их во лжи», о чем последние, конечно, или определенно знали, или догадывались, придают «агентурным запискам» большую степень достоверности, во всяком случае, не меньшую, чем обычные свидетельские показания на следствии или на суде. Конечно, ценность «агентурных записок» прямо пропорциональна тому положению в партийной работе, какое занимал сотрудник охранки; чем крупнее положение, занимаемое им в партийной организации, тем ценнее даваемые им сведения, тем он желательнее для охранников. «Один сотрудник в центре стоит нескольких, находящихся на периферии», — записывает в одной из своих черновых заметок б. нач. М. Ох. Отд. Мартынов. И старания охранников приобрести агентуру среди «центровиков» не оставались бесплодны: в последние годы своего существования Департ. Пол. в «центрах» соц. — демократической партии имел «своих» людей, осведомленность которых в партийный делах отрицать невозможно.

Таковы основания, заставляющие нас считать «агентурные записки» ценным материалом для истории партии. Среди публикуемых документов «агентурных записок», т. е. записей «бесед» жанд. офицеров с сотрудниками, лишь две (см. с. 184–185 — сообщение Ив. Гр. Кривова и с. 228–229 — сообщение А. К. Маракушева). Зато очень много места отведено «запискам» М. И. Бряндинского, представляющим собою не запись бесед, а личные его донесения (тоже переписанные на машинке). Владея пером, этот вполне интеллигентный (по профессии учитель) осведомитель относился к принятым на себя обязанностям с исключительной «добросовестностью». Некоторые его донесения, в сущности, даже выходят из рамок обычных агентурных доносов, всегда «освещающих» лишь деятельность организаций и лиц и оставляющих в стороне идеологию. Не то в «записках» Бряндинского. Следя за соц. — дем. литературой и вращаясь в кругах, близких к «верхам» партии, этот «писатель» в своих характеристиках момента определенно обнаруживает интерес к идеологической стороне описываемых событий, никогда не забывая интересов сыска. В этом особенность его донесений, которые сразу отличишь от других. Мы едва ли ошибемся, если ему отдадим пальму первенства в деле ознакомления охранников с работой большевиков и подполье.

Вторая группа публикуемых документов — посылавшиеся в Департ. Пол. начальником Моск. Ох. Отд. отчеты о деятельности вверенного ему учреждения. По сравнению с охарактеризованными «агентурными записками» отчеты эти представляют собою высшую форму осведомления, будучи, с одной стороны, разработкой данных многих «агентурных записок» («перекрестная агентура»), с другой — давая материал, почерпнутый из перлюстрации писем, показаний филеров, обысков, показаний арестованных и т. п. Прекрасным образцом такой записки-отчета может служить донесение нач. МОО от 11 января 1912 г. (см. с. 139–149), в котором Заварзин, можно сказать, рисуется перед начальством широтой и глубиной своей осведомленности (шутка сказать — «скрестились указания пяти сотрудникам»!).

Сведения, даваемые циркулярами Деп. Пол., — третья группа печатаемых материалов — основываются, во-первых, на показаниях, полученных от секретных сотрудников, «работавших» непосредственно с Департ. Полиции (это, конечно, наиболее крупные осведомители), во-вторых, на материале, полученном Деп-том Пол. от начальников охран. отделений и губерн. жанд. управлений всей России. Будучи по своему содержанию общероссийскими, циркуляры дают картину деятельности соц. — демократов в соответствующем масштабе и поэтому главное внимание уделяют центральным учреждениям партии.

Но циркуляры ДП еще не высшая форма обобщения, до которого дошли департаментские чиновники. В целях уже не столько разыскных, сколько осведомительных (или даже «образовательных»), в Деп. Пол. составлялись «обзоры» партий, в частности социал-демократической. В нашем распоряжении имеются два таких «обзора»: первый, составленный в 1909 г., представляет собой краткий очерк истории РСДРП со времени ее зарождения до 1909 г.; второй, датированный 7 августа 1916 г., носит название «Обзор деятельности РСДРП за время с начала войны России с Австро-Венгрией и Германией по июль 1916 г.».

Так как ни «агентурных записок», ни более или менее подобранных циркуляров ДП по РСДРП до 1909 г. в нашем распоряжении не имеется, то мы и помещаем в начале книги (первые две главы) большую часть первого «Обзора», охватывающую период времени с 1903 г., когда родилось течение в русской соц. — демократии, именуемое «большевизмом», по 1908 г. Интересно отметить, что страницы «Обзора», посвященные ІІ партийному съезду, составлены департаментским обозревателем явно «по Батурину», в чем убедится всякий, сравнив с. 94–111 брошюры Н. Батурина «Очерк истории соц. — демократии в России» (М., 1906) и с. 50–55 нашей книги. Оставленный своим поводырем (у Батурина изложение доведено, кончая ІІ съездом), автор «Обзора» уже ничего не может сказать «от себя» и ограничивается одними лишь резолюциями съездов и конференций.

В противоположность первому «Обзору» второй составлен лицом, очень недурно знакомым с партийной литературой и, в общем, удовлетворительно справившимся со своей задачей.

Все пояснения, делаемые нами к печатаемым документам, взяты в прямые [] скобки; напечатанное в круглых () скобках стоит в скобках и в оригинале.