Снова зазвонил телефон. Нина взяла трубку и прижала к уху, даже не посмотрев, кто звонит. Она знала, что это он.

– Ты слушаешь?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты слышала все. Чтобы ты хорошенько запомнила все, что ты сейчас услышишь. И чтобы ты поняла, зачем я это делаю. Хорошо?

– Хорошо.

Потом голос в трубке стал тише – источник звука удалился от телефона. Звякнул металл. Потом затрещала ткань. Послышался протестующий голос.

– Не надо, умоляю! Пожалуйста, не делайте этого!

– Я не буду затыкать тебе рот. Если хочешь кричать – кричи. Чем громче ты будешь кричать, тем лучше. Она тебя слышит. Можешь умолять, звать на помощь. Мне все равно. Тебя здесь никто не услышит. Не хочешь ничего сказать Нине?

– Нина, пожалуйста, сделай то, что он просит! Я не хочу! Я не могу! Нина, приезжай, скорее! Я не могу! Он хочет…

И вдруг его крик перешел в пронзительный визг. Это не было похоже на крик человека, скорее на крик какого-то животного.

Эрнест кричал и кричал.

Нина слушала, окаменев посреди комнаты, с телефоном в руке. Ей даже в голову не пришло, что она может перестать это слушать. Она чувствовала, как этот звук ввинчивается в ее мозг, как штопор ввинчивается в мягкую плоть пробки.

Потом она услышала голос, который перекрывал крик Эрнеста. Голос был мягкий, интонации обволакивающие. Как будто закадровый голос в документальном фильме.

– Я тебе расскажу, что я вижу сейчас, – говорил Лупоглазый, – твой муж лежит на деревянном верстаке, специально предназначенном для этих случаев. Он не первый человек, который оказался на этом верстаке. И что-то мне подсказывает, что не последний. Дерево потемнело от крови и выглядит как дорогой мореный дуб. Но это не дуб, скорее всего – обычная береза. Твой муж крепко привязан к верстаку. Если бы он не был привязан, он начал бы биться о верстак и мог бы что-нибудь себе повредить. В этом есть некая ирония. Я отпиливаю ногу твоему мужу, но при этом беспокоюсь о том, чтобы он не разбил себе голову. Тем не менее это так. Я не хочу, чтобы он навредил себе. Это моя прерогатива – вредить ему. Итак, у меня в руках ножовка. Она отлично сбалансирована и наточена. Ее зубья уже достаточно углубились в тело. Мы прошли мышцы и сухожилия и сейчас приближаемся к кости. Ага, вот и она…

Нина услышала звук – дребезжащий, скрипучий. Это пила перепиливала кость.

– Мы уже на полпути. Я думаю, ты волнуешься о том, как бы твой муж не умер от потери крови? Не волнуйся. Я воспользовался жгутом, чтобы перетянуть вены. Конечно, это полумера. По-хорошему, нужно зашить сосуды. Но я же не хирург. На несколько часов хватит и жгута. Я ведь не собираюсь спасать ему жизнь. Он умрет, Нина, что бы ты ни сделала. Он в любом случае умрет. Просто я могу сделать это быстро. Практически мгновенно и безболезненно. А могу растянуть это на многие часы. Что ты выбираешь, Нина? А, дочка?

Нина не ответила.

– Ну что ж, тогда продолжим.

Крик прекратился.

– Так, что тут у нас. Надеюсь, он не умер? А, нет. Просто потерял сознание. Ну что же, так лучше для него. Я сделал ему укол. Обезболивающее. Оно, конечно, не снимает боль полностью. Такую боль невозможно снять никакими уколами. Но у меня есть опасения по поводу болевого шока. Были случаи, когда люди умирали просто от боли. Организм включает режим самоуничтожения. Это очень разумно. У тела есть свой здравый смысл. Зачем сохранять тело, которое и так умирает. Рациональнее просто выключить жизнь и прекратить мучения. Но в мои планы это не входит. Поэтому немножко обезболивающего для твоего мужа. Впрочем, я почти закончил. А, все.

Послышался легкий стук.

– Готово. У твоего мужа на одну ногу стало меньше. Теперь можно немного отдохнуть.

Зазвенел металл. Видимо, он положил пилу на верстак.

– Ты все слышала?

– Да.

– Громче. Полным ответом!

– Я все слышала.

– Теперь вызови такси и приезжай сюда. За такси я заплачу. Можешь не сомневаться.

Нина не отвечала.

– Ты здесь?

– Я здесь.

– Ты меня слышишь?

– Я тебя слышу.

– Ты приедешь?

– Да.

– Жду.

Короткие гудки.

Нина с телефоном в руке пошла к двери.

Открыла ее и едва не столкнулась с Андреем и Павлом, который уже поднял руку, чтобы позвонить в дверь.

Лупоглазый развернулся и побежал. Он бежал напрямую, через лес, не разбирая дороги. Ветви хлестали его по лицу, раздирали одежду.

Земля чавкала под ногами. Обдирая руки, он продрался через малинник, потом вошел, как в храм, в березовую рощу. Идти стало легче, и он перешел на шаг.

– Все бесполезно! – кричала ему вслед Рыжая девочка. – Ты же не знаешь дороги! Ты заблудишься. Ты не знаешь, куда ты идешь. Может быть, прямо в чащу. Прямо в дикий лес.

Нужно найти дорогу и идти по ней. Куда-нибудь она выведет. Лупоглазый едва не провалился в ручей. Остановился, встал на колени, черпая ладонью воду, напился.

Нужно оглядеться. Кругом был лес. Может быть, залезть на дерево? Лупоглазый подошел к ближайшей сосне, но деревья стояли плотно, и самые нижние ветки начинались на высоте не меньше трех метров – не допрыгнешь. Оставалось идти наугад. И Лупоглазый пошел.

Сколько времени он шел – неизвестно. Солнце, кажется, замерло на небе. Пения птиц не было слышно, только тихонько шелестел ветер в ветвях.

Лупоглазый шел.

Кажется, земля под ногами пошла под уклон. Он вышел на поляну, заросшую багульником. Пересек ее напрямую, проложив в багульнике заметную тропу.

Если Возница будет его преследовать – ему не составит труда найти его по следам. К тому же у него есть собака. Собака.

– Он пустит ее по твоему следу.

– Надеюсь, я ушел достаточно далеко, – сказал Лупоглазый сквозь зубы.

Рыжей девочке все-таки удалось втравить его в разговор.

– Ты не знаешь этот лес. А он знает. Ты не знаешь, сколько ты прошел. А он знает здесь каждый закоулок. Он следит за тобой. Даже прямо сейчас он смотрит на тебя.

Лупоглазый невольно оглянулся.

Никого. Только лес стоит стеной.

– Хватит врать. Хватит меня накручивать. Сколько раз повторять – тебя не существует. Ты плод моего воображения.

– Я – твоя совесть. Я твоя смерть, Лупоглазый. Никто не может уйти от своей смерти. Я всегда рядом с тобой. Только протяни руку – и обними меня.

– Катись к чертовой матери! – прорычал Лупоглазый и прибавил шагу. Но идти через лес напролом – почти то же самое, что бежать по пояс в воде.

Лес вел его. Он не чувствовал этого, но лес управлял каждым его шагом, воздвигая перед ним то поваленное дерево, то огромный камень, то непроходимый кустарник. И заставляя с каждым шагом чуть-чуть смещаться вправо.

Лупоглазый увидел просвет между деревьями и рванул вперед, не обращая внимания на еловые ветви, которые продолжали хлестать его по лицу. Он вывалился на поляну и остановился.

Перед ним стоял дом. Рядом стоял деревянный сруб. За ним виднелась маленькая банька и дощатый туалет.

Описав круг в лесу, он вернулся к дому Возницы.

Рядом хохотала Рыжая девочка.