Нина и Эрнест жили в панельной девятиэтажке на востоке столицы, неподалеку от Шоссе Энтузиастов. Тихий, зеленый район, где в основном обитали работяги и пенсионеры. Нина вышла из дома, перешла через дорогу на светофоре и двинулась в сторону парка.

На ней были зеленые спортивные шорты и черный топик.

Уже выйдя на улицу, она поняла, что Эрнест, возможно, прав – небо было затянуто сизой дымкой. Не самое подходящее время для того, чтобы заниматься спортом.

С другой стороны, она однажды решила, что будет выходить на тренировку каждый день. Вне зависимости от погодных условий. Решила – нужно выполнять.

В парке запах дыма тоже чувствовался, но дышалось все-таки легче. Нина перешла на быстрый шаг, потом побежала.

Бег был необходим ей для того, чтобы сосредоточиться. Ей нужно было подумать. Если Лупоглазый жив, он ищет ее. А если так, то рано или поздно он найдет сайт в Интернете, на котором она изложила свою историю. И он придет за ней. И она должна быть готова. Она должна быть готова к его появлению в любую минуту. В том числе и прямо сейчас…

Нина с разбегу перепрыгнула через поваленное дерево и едва не сбила с ног мужчину, который стоял на коленях и завязывал шнурки. Избежать столкновения не удалось, Нина весьма чувствительно ударила его ногой в бок и сама едва не упала.

– Ого, поосторожнее! – воскликнул мужчина.

– Извините, – сказала Нина, – сильно ударила?

Она подошла к нему и положила ему руку на плечо – обычный жест сочувствия. Он вздрогнул, как будто его ударило током. Нина убрала руку. Он обернулся и посмотрел на нее. Высокий. Плотный. Большие руки. Бритая голова. Широкое лицо. А глазки маленькие, близко посаженные. Красная футболка с надписью «РСФСР».

– Ничего, до свадьбы заживет.

Он выпрямился, и стало видно, что он выше Нины на голову.

– Давно бегаете?

– Около года.

– А я только начал. Раньше в спортзале занимался, потом забросил. А сейчас смотрю – уже в дверь не влезаю, надо привести себя в форму.

Нина чуть заметно улыбнулась и собралась уже бежать дальше.

– Я… извините. Нужно продолжать тренировку.

Но мужчина явно был настроен продолжать общение. Он придвинулся к ней и протянул руку:

– Боря.

Нина пожала протянутую руку:

– Нина.

Он чуть задержал ее руку в своей.

Или ей это показалось? Нет, не показалось.

Нина повернулась и медленно двинулась по тропинке. Он пошел за ней. Нина побежала. И он побежал за ней. Поравнялся и побежал рядом. Плечом к плечу.

– Вы не против, если я составлю компанию?

Нина была против. Но ничего не ответила.

Он начал что-то рассказывать про свою работу, про своих друзей. Нина старалась не слушать, сосредоточиться на том, о чем она думала до этого – на сайте, Лупоглазом. Но зудение над ухом мешало.

Борис. Точно так же звали того мерзавца, у которого она жила в Волоковце. В деревянном доме, где собирались кришнаиты. Жила. Гостила. Точнее будет сказать – была в плену. В рабстве.

Она вспомнила, как хрустнули кости его черепа, когда она ударила его камнем в лицо на берегу реки. Вспомнила ощущение от холодного, покрытого тиной камня в руке. Он этого воспоминания ее передернуло.

А Борис в красной майке уже рассказывал про свои отношения с женщинами.

– У меня взгляды на это дело патриархальные. Я считаю, что мужик должен быть добытчиком. А женщина создает домашний уют. Ее задача – вдохновлять мужика на то, чтобы зарабатывать. А ты как думаешь?

Нина по интонации догадалась, что он задал вопрос, но смысл того, о чем он спрашивал, до нее не доходил.

– Я не знаю.

– А что ты не знаешь? Вот ты, например? У тебя есть мужик?

– Я замужем.

– Да ладно заливать. Такие красотки, как ты, обычно сидят без мужика. А знаешь почему?

Нина не знала, почему она должна сидеть без мужика.

– Потому что мужики думают, что у такой девушки уж точно есть мужчина, и не подходят на пушечный выстрел. Или думают о том, что я уж, мол, точно такой не подойду, ей нужен принц. В итоге все принцы достаются дурнушкам, а красавицы сидят в девках. Угадал?

Его копеечная философия начала раздражать Нину. Она непроизвольно прибавила ходу, надеясь, что он отстанет от нее, но он не отставал.

– Что, угадал? Конечно, угадал. А выход из этой ситуации очень простой. Нужно самой быть проще, и люди к тебе потянутся. Вот ты наверняка отшиваешь всех мужиков, которые к тебе подкатывают. Тоже ждешь какого-нибудь принца на белом «Мерседесе». А он все не едет и не едет. Это все наследие тяжелого советского прошлого, когда женщина должна была быть не женщиной, а товарищем в борьбе. Я читал про это статью одного психолога, забыл фамилию.

– Извините, мне это не интересно.

– А что тебе интересно?

– Я бы хотела побегать в тишине.

– Мало ли что ты хотела. Ты пойми, глупая ты баба, я же тебе одолжение сейчас делаю. Может быть, у тебя сейчас как раз тот самый шанс, который раз в жизни бывает. Так ты уж не пропусти этот шанс. Не прощелкай клювом.

Нина не понимала, что происходит. Кажется, она пропустила что-то в его рассказах. Какой-то момент, когда она, погруженная в свои мысли, должна была дать ему понять, что он переходит границы, а он, приняв ее молчание за знак согласия, придумал себе что-то по поводу ее и его. И, похоже, он сейчас говорил вполне серьезно.

– Знаешь анекдот? Мужик много лет ходил в церковь и молил Бога, чтобы Он помог ему выиграть в лотерею. Наконец Бог явился ему и говорит: «Ты, придурок, ты хотя бы один раз купи лотерейный билет».

Он засмеялся. Его смех был больше похож на кашель.

– Купи лотерейный билет хотя бы раз. Смешно, согласись.

Нина не ответила, хотя была не согласна. Это было не смешно.

– Вот это ты сейчас. Хочешь мужика, а лотерейный билет ни разу в жизни не покупала.

– Это ты, что ли, мой лотерейный билет? – с нескрываемым презрением спросила Нина. Он приосанился.

– А хоть бы и я. Ты посмотри повнимательнее. Тридцать два года. Вес – девяносто килограмм, но это мы поправим. Коэффициент интеллекта девятнадцать сантиметров. Ой, прости, это из другой области показатель…

Он был очень доволен собой и своим остроумием и казался сам себе неотразимым.

Нина остановилась.

– Отвали от меня.

Он тоже остановился, повернулся к ней:

– Что ты сказала?

– Что слышал. Иди своей дорогой. А я пойду своей.

Он прищурился:

– А чего это ты такая борзая-то?

– Пошел отсюда, я сказала! Казанова хренов.

– Теперь понятно, почему тебя мужики за километр обходят. Потому что ты просто сучка! Характер скверный.

– Отлично, мы выяснили причину моих семейных неурядиц. Теперь давай на этом простимся.

– А может быть, ты лесба?

– Может быть, и лесба.

– Серьезно? Может быть, расскажешь, как у вас там все устроено? А?

– Точно так же, как и у других.

– Нет. Ты серьезно лесба? Трахаешь других девчонок? И как это технически? Сиськой в попку? Расскажи, интересно же.

Он приближался к ней, а Нина отступала назад, пока не уперлась спиной в дерево. А он продолжал к ней приближаться.

– А я думаю, что девочки становятся лесбами не от хорошей жизни. У меня есть теория.

Нина уже знала, какую теорию он сейчас выдвинет.

– Они просто не могут найти хорошего мужика, который трахнул бы их так, чтобы у них мозги встали на место. И я думаю, что, если тебя хорошенько оттрахать, у тебя тоже мозги встанут на место. И ты не будешь бросаться на людей среди бела дня.

Нина двинулась в сторону – в просвет между Борисом и деревом. Он схватил ее своими огромными руками за предплечья.

– Куда? Стоять!

– Отпусти, козел. Я закричу.

– Кричи сколько влезет. Думаешь, сегодня в парке есть кто-нибудь, кроме тебя и меня?

Он был прав. Никто сейчас не ходит гулять в парк. На несколько километров вокруг – ни души.

Он крепко держал ее левой рукой. А правой гладил ее – по животу, по груди, по плечам, по голове. Нина крутила головой, стараясь уклониться от его прикосновений. Он был мокрый от пота. Она тоже. От него пахло гнилью.

– Мне нравится то, что ты вся мокрая. Как будто мы с тобой уже занимались сексом все утро. Нет ничего более возбуждающего, чем женщина, взмокшая от пота. И уставшая от главного труда своей жизни. Это ваше предназначение – доставлять удовольствие мужчине. Не отказывайся от своего предназначения, иначе Бог накажет тебя.

– Отпусти меня! Пожалуйста! – Она умоляла, хотя понимала, что вряд ли это на него подействует.

– Нет. Не отпущу. Я же понимаю, что в глубине души это то, чего ты хочешь. Успокойся и спроси себя. И ты увидишь, что я прав. Ты будешь вспоминать этот день всю свою жизнь. А вдруг это и есть тот самый лотерейный билет.

Нина обмякла в его руках.

– Хорошо. Отпусти. Я сама.

Он ухмыльнулся:

– Вот так-то лучше.

Он развернул ее лицом к себе. Положил руку на затылок и прижал к себе. Нина чувствовала его смрадное дыхание.

– Скрепим наш случайный союз поцелуем.

Губы у него были большие и мягкие. Его шершавый язык вошел в ее рот и начал там двигаться ритмично и быстро, отчего у Нины тошнота подступила к горлу. Она нащупала своим языком его верхнюю губу и сжала зубы изо всех сил. Он взвыл и дернулся головой назад, отпустив ее. Нина с размаху ударила его ногой, целясь в колено, но промахнулась, потому что он резко отпрыгнул назад.

Он смотрел на нее с ненавистью. Из прокушенной губы на красную майку падали капли крови. Он был похож на вампира, напившегося крови.

– Сука, – сказал он и сплюнул кровавую пену на траву, – вот, значит, как.

Нина развернулась и кинулась бежать в лес. Он настиг ее в несколько секунд, толкнул в спину кулаком. Нина споткнулась, с размаху воткнулась лицом в землю и потеряла сознание.

Кроны деревьев. Между ними – облака. В прорехах между ними – синее небо. Небо двигалось. Проплывало над головой. И кроны деревьев тоже двигались.

Это зрелище успокаивало. Убаюкивало. Лупоглазый закрыл глаза.

Когда он открыл их снова, он снова увидел кроны деревьев, облака и небо. И они продолжали двигаться. Сколько прошло времени? Возможно, несколько минут. А возможно, несколько часов.

Лупоглазый повернул голову и увидел спину сидящего рядом с ним человека. Длинные седые волосы спадали на плечи. Черный плащ. Что делает этот человек? Почему лес вокруг движется?

Нет, это не лес движется. Это они движутся через лес.

Лупоглазый пощупал поверхность, на которой он лежал. Что-то сухое и колючее. Солома.

Он лежит на повозке, которая едет через лес. Человек с длинными седыми волосами, который сидит к нему спиной, – это возница, который управляет повозкой.

Лупоглазый втянул воздух в легкие и совсем не удивился, почувствовав запах бензина. Рыжая девочка была рядом. Заряд дроби, выпущенный Ниной в его грудь, не убил его.

Лупоглазый поднял руку и прикоснулся к груди. Он ничего не почувствовал.

– Это болевой шок. Боль придет потом. Ее будет много, я тебе обещаю.

Рыжая девочка.

– Где ты? Я тебя не вижу.

– Поверни голову.

Он посмотрел налево. Лес.

– В другую сторону.

Он посмотрел направо. Рыжая девочка шла рядом с повозкой. Джинсовый комбинезон с заплатками на коленях и черная водолазка. И запах бензина.

Хоть что-то в этом мире остается неизменным.

Лупоглазый улыбнулся. Он ведь теперь точно знал, что Рыжая девочка – это его галлюцинация, вызванная опухолью в его мозгу.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Рыжая девочка.

– Ну конечно, – проворчал он, отвернулся и закрыл глаза. Он чувствовал, что боль просыпается. Она накатывала со всех сторон. Болела голова. Болела грудь. Болели руки и ноги. Он понял, что боль будет усиливаться и скоро станет невыносимой. Возможно, он потеряет сознание от боли.

– А вот и боль, – удовлетворенно сказала Рыжая девочка.

Повозка остановилась.

Лупоглазый открыл глаза и посмотрел на возницу, который степенно сошел со своего места и углубился в лес.

Что это за человек? Куда он его везет? В больницу? В ближайшую деревню?

И что ему делать? Позволить этому человеку везти его дальше? Или встать с повозки и уйти? Спрятаться в лесу? В любом случае он сейчас слишком слаб, чтобы идти. А что ему посоветовала бы Рыжая девочка?

– Эй, ты здесь?

Нет ответа.

Ну и черт с тобой.

Лупоглазый приподнялся на локте и огляделся. Лес, кругом лес. И низкое небо над головой. На небе больше не было просветов между тучами. Он как будто оказался в сундуке. Со всех сторон лес, а сверху – низкое небо.

Лупоглазый опустил ногу с повозки и услышал рядом негромкое ворчание. Рыжая девочка?

Нет, это была не Рыжая девочка. Это был огромный зверь. Размером с лошадь. Но это была не лошадь. Собака. Лупоглазый не мог представить, что бывают такие собаки. Ее глаза сверкали, холка напряглась. Острые уши стояли торчком. Она медленно шла к повозке со стороны леса. Лупоглазый поднял ногу на повозку, и собака остановилась. Лупоглазый лег. Собака села.

Она охраняла его. Следила за тем, чтобы он не убежал.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Лупоглазый.

– Я думаю, что ты попал.

– Что это значит?

Рыжая девочка подошла к собаке и, наклонившись, посмотрела на ее пасть.

– Открой рот, – сказал она.

Собака открыла рот. Рыжая девочка потрогала пальцем зубы.

– Смотри, какие здоровенные.

Собака щелкнула зубами. Рыжая девочка дернула собаку за ухо, и та тряхнула головой, как будто отгоняя муху.

– Это немецкая овчарка. Такие собаки охраняли заключенных в концлагерях. Их кормили человечиной.

– Поэтому она такая большая?

– Ее вырастил твой страх. Ты ведь боишься собак?

Да. Лупоглазый боялся собак. С детства.

– Эта собака – это тоже галлюцинация? Как и ты?

Рыжая девочка покачала головой:

– Не думаю.

– А что, если все это неправда и я лежу сейчас на земле и смотрю свой последний сон.

– Так и было, – подтвердила Рыжая девочка, – ты лежал на земле и смотрел свой последний сон. Но потом тебя подобрал этот человек и положил на свою телегу.

– Кто он?

Рыжая девочка покачала головой:

– Я не знаю.

– Куда он меня везет?

– Я не знаю. Но похоже, ты все еще жив. А это значит, что моя миссия тоже пока не закончена.

Ее миссия. Ее миссия – причинить ему как можно больше мучений. Сделать так, чтобы он умер максимально мучительной смертью.

– Смотришь в корень, Лупоглазый.

Она засмеялась. Сейчас будет петь свои частушки.

Она запела:

Лупоглазый снова закрыл глаза. Рыжая девочка продолжала петь:

Лупоглазый засмеялся.

– Чего ты ржешь? – спросила Рыжая девочка.

– Смешно, – сказал Лупоглазый.

– Что тебе там смешно?

– Частушка смешная. Спой еще.

Рыжая девочка спела:

Лупоглазый зааплодировал.

– Где ты их набралась?

– В смысле, где набралась?

– Откуда ты их узнала?

– Ребята научили.

– Какие ребята?

– Известно какие. Во дворе.

– Ты их помнишь?

– Конечно, помню. Лешка и Ольга Ильины. Они когда в деревне были, много всего полезного узнали. И частушки матерные, и анекдоты.

– Анекдоты? Расскажешь?

– Да ну тебя! – махнула рукой Рыжая девочка, – я тебе не «Русское радио». Девятьсот тринадцать, девять-девять, шесть три.

– Да, я помню, – кивнул Лупоглазый, – ты моя совесть.

– Нет у тебя никакой совести. У тебя есть только опухоль в голове и дробь в груди. И я хочу увидеть, что из этого тебя раньше прикончит. Я бы поставила на дробь. Но опухоль – тоже хорошо. Хочу, чтобы у тебя твои большие глаза полезли на лоб от боли.

– Добрая ты.

– Да, я добрая. А ты забыл, что ты со мной сделал? Со мной и с моими родителями?

Бензином запахло сильнее. Лупоглазому стало скучно.

– Катись к черту – сказал он.

– Старая песня, – ответила Рыжая девочка.

В кустах зашуршало. Деревья раздвинулись, и вернулся возница. Он подошел к Лупоглазому, взял его на руки, поднял и понес в лес.

Потревоженная рана на груди взорвалась болью, и Лупоглазый завыл, откинув голову назад.