— Митенька, прошу тебя, не терзайся так, не расстраивайся! — ворковала Мария Павловна, идучи по палубе прогулочного кораблика рядом с братом и стискивая его пальцы. — В конце концов, это ведь только игра. Нельзя каждый день выигрывать. Сегодня тебя побеждают, завтра ты побеждаешь… Игра, Митенька! Экая важность — футбол…

Но Дмитрий Павлович держался другого мнения и по молодости не мог сдержать эмоций:

— Ты не понимаешь! Мы же самих себя выложили, как на ладони! Чёрт возьми, это же надо было — так бездарно продуть… Слышала, что читал твой англичанин? Репортёришка, конечно, сволочь, но очень верно всё подметил. И дисциплину безобразную, и обычное наше авось-небось: авось, пронесёт… небось, не забьют… Ты же сама видела, что они вытворяли на поле! Каждый бегает, как бог на душу положит, каждый сам по себе. Атаку начинают — не доделывают, и ещё руками разводят: не получилось, мол… И добро, если бы у себя где-нибудь играли. А то — посреди Европы, на глазах у всех!

Прогулочный кораблик с гостями герцогини Сёдерманландской продолжал лавировать в шхерах.

— Знаешь, сколько здесь таких островков? — Мария Павловна попробовала сменить тему и повела миниатюрным биноклем по сторонам. — Целый архипелаг! Говорят, больше двадцати четырёх тысяч, представляешь?!

Она хотела отвлечь Дмитрия Павловича от неприятных воспоминаний: он слишком близко к сердцу принимал то, что случилось на Олимпиаде.

В Стокгольме молодой великий князь появился не как зритель и не как почётный гость от императорской фамилии — Дмитрий Павлович возглавлял сборную российских конников. Офицерам повезло: Мария Павловна поселила их у себя во дворце и неустанно придумывала всё новые и новые развлечения — выезды кавалькадами, шумные застолья, театральные представления, морские прогулки вроде нынешней…

Сейчас она успокаивала брата, как могла. Позорное фиаско футболистов было самым заметным, а потому особо тешило злые языки. Но и кавалеристы, увы, оказались не на высоте.

Они ехали в Стокгольм уверенными в себе. Ежегодные скачки для офицеров в Красном Селе под Петербургом проводились уж лет сорок. Русский стипль-чез — заезд на четыре версты с десятью препятствиями — давно стал неофициальным первенством армии. При стечении публики здесь соревновались лучшие наездники со всей империи. Верховые офицеры в военной форме и при оружии выглядели грозными и прекрасными; холёные лошади тщательно отбирались из тех только, что уже участвовали в смотрах и учениях…

Самоуверенность помешала Дмитрию Павловичу и его товарищам по команде не меньше, чем чиновничья бестолочь в Российском олимпийском комитете. Вот и получилось, что в первенстве по выездке лучший из русских стал девятым среди двадцати участников. В преодолении препятствий великий князь показал седьмой результат, но остальные застряли в середине турнирной таблицы. А в командном зачёте России досталось пятое место из шести: Дмитрий Павлович отказался от соревнований по троеборью. Посчитал, что позора и без того уже достаточно.

Конечно, попасть в число лучших конников мира для кого-то — огромное счастье и несбыточная мечта. Для кого-то, но не для молодых русских офицеров, ехавших только за победой. И тут ещё этот футбольный кошмар!

— Так что с того? Проиграли и проиграли, — продолжала увещевать Мария Павловна. — Не знал бы нас никто — может, и удивились бы. А так чему удивляться? Россию и без твоего футбола знают как облупленную. Нас пока всерьёз не обидят, сидим себе тихо. Запрягаем долго — зато ездим быстро… Ты вспомни, русские с кем только не воевали! И что, не били французов, англичан или тех же немцев? Всегда били. Правда, обычно сперва они нас, но уж потом обязательно мы их… Характер такой национальный. Всегда так было!

— Да, французы, немцы, — саркастически усмехнулся Дмитрий Павлович, — ты ещё шведов с финнами забыла. Кого мы только шапками не закидывали!

Он потянул из портсигара новую папиросу, но сестра мягко удержала его руку:

— Митенька, береги лёгкие… Ты же совсем как маленький Ленарт, он у нас часто кашляет… А команду всё равно надо было отправить. Чтобы увидели здесь настоящую игру и взяли её примером. И чтобы обратили на себя внимание в спортивном мире!

— Обратили, не то слово, — кивнул Дмитрий Павлович. — Дюперрона послушали, и вот результат!

Спортивный журналист Георгий Дюперрон был родоначальником российского футбола. Именно он пятнадцать лет назад устроил первый в России футбольный матч и стал капитаном первой футбольной команды Петербурга.

— Ему бы сейчас локти кусать, — сердито продолжал великий князь, — только ведь Георгий Александрович сюда не с футболистами приехал, а лёгкую атлетику судить… Мы даже в четвертьфинал попали стыдно!

— Ничего стыдного, — возразила Мария Павловна, — так жребий решил. И потом, датчане тоже в отборочных не играли…

Кто сказал, что женщины безразличны к спорту? Кто придумал, что состязания вызывают у них лишь зевоту и мигрени? Ничуть не бывало! Мария Павловна, молодая энергичная женщина, интересовалась спортом живейшим образом, и при случае сама любила посоревноваться, давая фору многим мужчинам.

Очень кстати появился стюард с холодным лимонадом. Дмитрий Павлович залпом осушил один бокал; взял второй, сделал глоток и принялся разглядывать проплывавшие мимо гранитные скалы, высящиеся из ярко-синей воды. Но мысли его против воли возвращались к футболу, к сокрушительной победе Германии. От воспоминаний к горлу подкатил комок. Дмитрий Павлович сглотнул, и Мария Павловна ещё крепче прижалась к его локтю.

— Всё позади, — по-матерински ласково приговаривала она, — всё уже позади, Митенька. Пойдём, а то перед гостями неудобно: я их пригласила и бросила…

— Ты же их не одних бросила, — попытался улыбнуться Дмитрий Павлович. — Вон их сколько! И потом, все взрослые люди, пусть придумают что-нибудь. В фанты, что ли, поиграют…

— Пойдём, пойдём, болтун милый…

Мария Павловна потянула брата обратно на корму прогулочного кораблика, где под тентом пряталась от зноя светская компания.